Москва располагает уникальной государственной организацией, аналогов которой нет даже в крупнейших европейских столицах. Решение о её создании принял исполком Моссовета в декабре 1988 года, после того как ряд археологических памятников города был спасён от уничтожения благодаря выступлениям общественности и специалистов. Организовал и более двадцати лет возглавлял московскую археологию профессор Александр Григорьевич Векслер.

Археология современного мегаполиса имеет свою специфику, учёные определили её методику как «спасательную». Определение очень точное, поскольку речь идёт не только о классическом, сантиметр за сантиметром, углублении в древность. На участках, выделяемых под строительство или фундаментальную реконструкцию зданий и коммуникаций, предварительно проводится обязательная историко-культурная экспертиза, включающая археологическое заключение. Если требуются раскопки, изучается стратиграфия: в каких слоях можно использовать технику, а где потребуются ручные работы. Такой подход доказал осуществимость и эффективность спасательных археологических мероприятий даже на крупнейших объектах столицы.

Московский опыт стал краеугольным камнем всероссийской практики – и археологической, и юридической. Как отметил руководитель Департамента культурного наследия города Москвы А. В. Кибовский, столица создала не просто прецедент, но законодательный свод, который лёг в основу федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации».

А. Г. Векслер, академик архитектуры, профессор, руководитель археологических исследований в центре Москвы

Великий посад – так называлось восточное предградье Кремля, которое прорезают улицы Никольская, Варварка и идущая между ними Ильинка. Эта артерия, известная в прошлом как Большая Мостовая улица, соединяла Красную площадь с Белым городом. В связи с реконструкцией инженерных коммуникаций она была полностью нами раскопана так называемыми «захватками» по 20 метров. В шестиметровой толще напластований обнаружилось рекордное для Москвы количество бревенчатых мостовых – 23 яруса, сменявших друг друга с XIV по XVIII век.

Ильинка изначально была тесно связана и с большим торгом, и с дипломатией. Уже в XIV веке здесь располагались резиденции зарубежных гостей. Для проезда иностранных посольств в 1671–1672 годах составили любопытнейший план-регламент. Маршрут кортежа обычно пролегал от Кремля до Посольского двора, который находился на противоположной стороне нынешней Биржевой площади. Его изображение, исполненное Иоганном Рудольфом Сторном, имеется в альбоме австрийского посла Августина Мейерберга.

Широкие международные связи средневековой Москвы подтвердили многочисленные археологические находки на Ильинке: монеты, торговые пломбы, оружие, предметы быта. В составе крупнейшего Московского клада XVII века на старом Гостином дворе оказались и серебряные талеры, чеканенные в Баварии, Саксонии, Брауншвейге, в имперских городах – Любеке, Франкфурте и Гамбурге. Ряд достаточно редких талеров был отчеканен в Нюрнберге. С этим же городом оказалась связана и уникальная находка на Биржевой площади, лежащей между Ильинкой, Богоявленским и Рыбным переулками.

Обсуждение концепции на заседании Совета Российского исторического общества 30 октября 2013 года

Зал Президиума Российской академии наук

Заседание открыл президент Российской академии наук В. Е. Фортов.

Глава академии подчеркнул важность работы над учебником истории: многое открывается, но не менее важно уметь воспринимать уже имеющуюся информацию. В зарубежных университетах, где любят фиксировать исторические вехи, не отмечены даты запуска первого искусственного спутника Земли, первого космического полёта, пуска первой атомной электростанции. Можно понять, почему это замалчивается за рубежом, но и в России, к сожалению, подрастает поколение, которое плохо представляет наши достижения. Новый учебник должен быть прежде всего объективен. В. Е. Фортов отметил, что усилия, которые предпринимает РИО по поручению Президента Российской Федерации, должны увенчаться созданием учебника, интересного не только для молодых людей, но и для всех граждан нашей страны.

С. Е. Нарышкин, председатель Российского исторического общества.

На вопросы зам. главного редактора журнала В. Н. Ильина ответил директор Института российской истории РАН Ю. А. Петров.

Корр.: Прежде всего, разрешите поздравить Вас и весь авторский коллектив с завершением первого этапа работы. Как Вы охарактеризуете достигнутый результат?

Ю. А. Петров: Историческая картина не может быть однозначной или монохромной, поэтому дискуссии будут всегда. Какова роль Ленина? Сталина? Что дали реформы Хрущёва и Брежнева? Вопросов много, возникают и новые. Обществу, молодому поколению нужен субстрат исторических знаний, чтобы ориентироваться в океане информации. Нужны проверенные факты. К тем, что были в прежних учебниках, добавилась масса новых, витающих в общественном сознании в «полупереваренном» виде. Мы создаём фундамент для их усвоения.

Корр.: Противоречиво оцениваются не только отдельные исторические периоды или фигуры, но и сам исторический фундамент государства.

Ю. А. Петров: Мы ведём его начало от Киевской Руси, включая в рассмотрение новые регионы и народы по мере его расширения. Это традиционный подход, я не вижу причин от него отказываться. Хотя со стороны Института истории АН Татарстана звучала критика: стандарт несёт прежний моноцентричный подход, недостаточно учитывает историю тюркских и других государств на территории России. Предлагалась переоценка ордынского ига: речь должна идти о взаимодействии, а не о национальном гнёте.

Выставка в Центральном выставочном зале «Манеж»

Интерактивная выставка-форум, посвящённая 400-летию дома Романовых, была торжественно открыта 4 ноября 2013 года.

В. В. Путин, одним из первых осмотревший экспозицию, оставил отзыв в книге почётных гостей: «С уважением и благодарностью за труды на благо Отчизны».

Главная тема выставки – роль дома Романовых и их сподвижников в укреплении российской государственности. На 350 мультимедийных носителях создан виртуальный музей династии: грандиозные свершения и трагические события в репродукциях картин, визуальных реконструкциях. Здесь и взятие Измаила, и Бородинское сражение, и образы людей, их времени. Подлинных вещей представлено немного, но среди них жезл царя Михаила Фёдоровича и дневник последнего императора.

Особое внимание уделено святыне, доставленной в Москву из Костромы, – чудотворному образу Божией Матери. Этой иконой благословила на царство юного Михаила Фёдоровича Романова его мать.

Директор Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН, академик РАН Ю. С. Пивоваров встретился с нашим корреспондентом.

Корр.: Вы выдвинули свою концепцию отечественной истории. На чем она основана и что нового вносит в осмысление нашего прошлого?

Ю. С. Пивоваров: Никакой новой концепции я не создавал, не создаю и никогда об этом не думал. Может быть, самое большое, что мне удалось сделать – это указать на возможность некоторых новых подходов к пониманию русской истории. Вообще-то убеждён, что в гуманитарных науках, и в истории в том числе, не может быть одной единой концепции при изучении того или иного процесса. Нужен «стереоскопический» взгляд, поскольку ни одна теория не обладает универсальной объясняющей силой. Каждое поколение переписывает историю и, с моей точки зрения, это совершенно правильно. Некоторые вещи открываются только со временем.

В 1993 году, после мини-гражданской войны в Москве 3–4 октября, был опубликован проект новой конституции. И все исследователи истории конституционных идей в России, включая Вашего покорного слугу, были крайне удивлены, так как по основной своей формуле она повторяла положения проекта, подготовленного по заказу Временного правительства летом 1917 года, а также первую российскую конституцию 1906 года. И все они основывались на проекте графа М. М. Сперанского, представленном императору Александру I в 1809 году. Развитие российской конституции шло таким образом, что в 1993 году были воспроизведены и идеи 1809 года, и практика 1906 года, и идеи 1917 года. Но до 1993 года это было неясно.

Е. В. Мезенцев, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН

В октябре 2013 года исполнилось 200 лет со дня вхождения Дагестана в состав России. Этому событию предшествовала десятилетняя русско-иранская война, завершившаяся заключением Гюлистанского мирного договора и международным признанием российских границ на Кавказе.

На протяжении столетий за Кавказ – узловую точку на торговых путях между Азией и Европой – боролись Персия и Турция. Ситуация изменилась в начале XIX века, после подписания Георгиевского трактата между Россией и Грузией. В середине XVIII века эта страна, столетия находившаяся под властью то султанов, то шахов, обрела относительную независимость. Однако турки и персы мстили постоянными набегами, натравливали соседей-горцев (12, с. 396–401); то и дело вспыхивали феодальные мятежи и разорительные войны между мелкими царствами. Население страны в XVIII веке сократилось с двух миллионов до 400–500 тысяч человек, то есть в 4–5 раз (23, с. 46), так что присоединение к Российской империи стало для неё спасением.

Вслед за Грузией к России потянулся соседний Дагестан. На съезде почти всех дагестанских владетелей 26 декабря 1802 года в Георгиевске был подписан общий договор о федеративном союзе между ханами и горскими обществами и признании ими покровительства России. Через четыре месяца в Хунзахе на верность России особо присягнул и аварский нуцал Султан-Ахмед-хан (15, с. 20–21).

П. С. Павлинов, историк искусства, правнук Е. Е. Лансере

Кавказ вдохновлял многих выдающихся русских художников, но не многим довелось пережить в тех местах события переломных эпох. В их числе оказался член объединения «Мир искусства» знаменитый график Евгений Евгеньевич Лансере (1875–1946).

Первый раз художник посетил Кавказ в 1904 году, во время свадебного путешествия, которое совершил по примеру своих родителей – скульптора Евгения Александровича Лансере и художницы Екатерины Николаевны (урождённой Бенуа). В июле 1912 года, уже известным художником, без пяти минут академиком Императорской академии художеств, он отправился туда выполнять заказ петербургского издательства – иллюстрировать повесть «Хаджи-Мурат» Л. Н. Толстого. В поездке по Чечне и Дагестану очень помогло знакомство с дагестанцем Магометом Мирзой Хизроевым, сестра которого была замужем за младшим сыном Хаджи-Мурата. Лансере создал многочисленные этюды и зарисовки гор, аулов, фигур, лиц.

В следующий раз художник попал в Дагестан уже после выхода в свет «Хаджи-Мурата» в Петрограде в 1916 году. В ноябре 1917 года семья Лансере жила в усадьбе Усть-Крестище Курской губернии. Обстановка была накалена, кругом бушевал революционный пожар в прямом и переносном смысле. И тут пришло письмо Магомета Хизроева, который получил пост продовольственного комиссара в Дагестане и предлагал переехать к нему в Темир-Хан-Шуру (ныне Буйнакск). В письме брату Николаю в Петроград художник объяснял: «Последнее письмо его (Хизроева. – П. П.) в деревню было так заманчиво, а жить в деревне под владычеством большевиков становилось с каждым днём все противнее – уже сожгли усадьбу в 10 верстах; отношения с мужиками стали совсем враждебными, и вот, боясь, что ж.-д. остановятся совсем, мы почти экспромтом собрались и поехали».

И. А. Христофоров, кандидат исторических наук

Сказать, что к началу эпохи Великих реформ экономика России подошла в состоянии кризиса, – значило бы сильно упростить реальность. Кризис предполагает сбой, в крайнем случае отказ в работе налаженного механизма. Россия же в результате поражения в Крымской войне оказалась в ситуации, когда под сомнение были поставлены самые основы привычного уклада. Он мог бы воспроизводиться и дальше, но вдруг оказался никуда не годен. Ни громоздкая система управления, ни подконтрольное правительству народное хозяйство, ни самая большая в Европе армия просто не соответствовали требованиям времени и оказались совершенно не способны обеспечить проведение отнюдь не самой масштабной военной кампании.

Сорок лет со времён триумфа в Наполеоновских войнах большинство русских было уверено (и всячески укреплялось в этой уверенности властью), что их страна – могущественнейшая из держав Европы, несмотря на отдельные недостатки, она крепка и стабильна и этого запаса прочности хватит надолго. И хотя в середине 1850-х годов ничто в одночасье не рухнуло, да и военное фиаско не было таким уж ужасающим по масштабам и последствиям, произошло самое важное – «революция в сознании». Российская элита (под элитой я имею в виду не узкий слой представителей власти, а образованное общество) пришла к убеждению, что «всё нужно менять». Как записал в 1855 году в дневнике чиновник и литератор академик А. В. Никитенко, «теперь только открывается, как ужасны были для России прошедшие 29 лет».

Е. Л. Стафёрова, кандидат исторических наук

Канун Рождества 1861 года выдался особенно тревожным как для студентов и «учащего сословия» России, так и для чиновников Министерства народного просвещения.

Год освобождения крестьян принёс невиданные студенческие волнения, в результате которых Санкт-Петербургский университет был закрыт, а министр просвещения Е. В. Путятин отправлен в отставку. Коренные преобразования в стране заставляли вновь ставить вопросы, чему учить, как учить, на чём основывать новую систему просвещения. Свобода университетского преподавания и учения, права студентов, классическое и реальное образование, задачи народных школ – все эти жгучие вопросы стали предметом дискуссий, вышедших далеко за рамки собственно педагогики.

За первые шесть лет царствования Александра II в Министерстве народного просвещения сменились три министра. Каждый из них был личностью по-своему неординарной и выдающейся: учёный и писатель А. С. Норов, горный инженер и учёный-геолог Е. П. Ковалевский, адмирал и дипломат Е. В. Путятин. Все они хорошо осознавали необходимость перемен, предпринимали определённые шаги, но целостного представления о характере и смысле реформ ни у кого из них не было, да и реагировать на быстро меняющуюся ситуацию не всегда удавалось. «В одном месте студенты выпустили белые воротнички рубашки из-под голубого воротника – это свидетельствовало о вольнодумстве попечителя; в другом – у гимназиста вытащили “Колокол” Герцена из катехизиса Филарета, там поведение какого-то генерала из повести вызвало неудовольствие всех без исключения генералов… За всё надо было рассчитываться: и за гимназиста, и за генерала, и за вольнодумные воротнички студента» (4, с. 305). Адмирал Е. В. Путятин, преисполненный решимости быстрыми и строгими мерами прекратить беспорядки, не смог найти общего языка ни с профессурой, ни со студенчеством и только спровоцировал новую вспышку волнений.