Н. Н. Гринев, директор Новгородского музея-заповедника

Г. М. Коваленко,к.и.н., заведующий Новгородским сектором Санкт-Петербургского института истории РАН

В. Г. Смирнов, историк

С. В. Трояновский, к.и.н.

Россия вступила в XXI век на подъеме национального самосознания, преодолевая не только экономические трудности, но и кризис памяти собственного народа.

На очередном витке истории страна ока­залась перед нелегкой задачей переосмыс­ления пройденного пути и поиска в своей тысячелетней истории надежных и выве­ренных ориентиров развития. Тех ориенти­ров, которые задали начальный импульс развития Российского государства и в труд­ные моменты спасали Россию от исчезно­вения с политической карты мира. В реше­нии этой задачи особое значение при­обретают знаковые исторические даты и события, открывающие возможность при­стально и разносторонне изучить нацио­нальные и культурные истоки России, оце­нить вклад в ее тысячелетнюю историю российских регионов.

В 2009 году исполняется 1150 лет древ­нейшему русскому городу — Великому Нов­городу. Президент Российской Федерации В.В. Путин 8 февраля 2006 года подписал Указ «О праздновании 1150-летия основа­ния г. Великий Новгород», придав юбилею общенациональный статус.

Обращение к историческому опыту Нов­города показывает, что многие рецепты из его прошлого сохраняют актуальность для современной России.

Публикацию подготовила Юлия Биляловна Мелих — профессор кафедры философии естественных факультетов Философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова,

Dr. rer. soc. Гумбольдтовского университета в Берлине, доктор философских наук (1).

Корр.: Юлия Биляловна, почему Вас заинтересовала философия истории России в версии евразийской исторической школы?

Ю.Б. Мелих: Мои исследовательские интересы связаны преимущественно с на­правлением персонализма, как западноев­ропейского, так и отечественного, а в более узком плане — с учением о личности рус­ского историка-медиевиста и религиозного философа Льва Платоновича Карсавина (1882‒1952). В евразийстве наибольший интерес вызывают его теоретические осно­вания, поскольку именно к философско-религиозному обоснованию евразийства стремился Карсавин. Изучая его философ­ское наследие в 1990-х годах, я основа­тельнее стала интересоваться духовными истоками, концептуальными построениями евразийства.

Корр.: Можно ли здесь сказать что-то новое?

Ю.Б. Мелих: Бесспорно, идейное содер­жание евразийства изучено довольно глу­боко, но сейчас начинается период пере­осмысления его наследия, попытки исполь­зовать его применительно к сегодняшней ситуации в России, что неудивительно, поскольку евразийство возникло как стрем­ление обосновать целостность и единство России — Евразии в период распада россий­ского государства после Октябрьской рево­люции, то есть во время глубочайших со­циальных трансформаций. Могу пред­положить, что идеи евразийства сохраняют актуальность сегодня и завтра они не оста­нутся только историософией, если будет потребность в сохранении и укреплении единства России — Евразии.