Виктор Тороп

Официальная версия

Куликовская битва известна многим. Князю Дмитрию Донскому пришло в Москву известие о том, что на Русь движутся неисчислимые полчища Мамая. Этот злой супостат беспричинно решил разорить русские земли, надругаться над святыми церквями. К нему должны были присоединиться армия могущественной Литвы, вобравшая все юго-западные русские земли, и сильное войско рязанского князя Олега. Своим союзникам Мамай обещал раздать завоёванные земли и навсегда покончить с Русью. Их соединённые силы многократно превосходили армию Дмитрия, но он не дрогнул.

Во все края Московского княжества помчались вестники с призывом к отражению грандиозного нашествия. Собрав полки у Коломны, Дмитрий подвёл их к Оке, прикрывавшей границу его владений. Несколько дней простояла армия у многоводной реки, а воеводы вместе с Дмитрием думали, что же делать дальше: обороняться, прикрываясь рекой, или перейти её. Наконец было принято дерзкое до отчаянности решение — двинуться навстречу Мамаю, чтобы разбить врага поодиночке.

По рязанским пределам подошли к Дону и остановились в местечке Березуй. За Доном стоял страшный Мамай со своими полчищами. Вновь состоялся военный совет, и опять победило мнение выступить смело навстречу врагу. Чтобы воины не думали об отступлении, в ночь переправились через Дон. Все понимали, что тот, кто побежит с поля боя, тот утонет. Утром грянула битва.

Превосходящие силы навалились на русские полки и уже достигли успеха на левом фланге. Казалось, ещё немного — и сомнут центр с правым флангом, будет уничтожена вся армия. Но тут из дубравы выехал спрятанный до поры до времени засадной полк и, как стая соколов на пугливых уток, набросился на врага. Ужаснулся Мамай от этого натиска свежих сил и, гонимый Божьим гневом, удрал с поля боя, а за ним побежала вся его армия, избиваемая русскими витязями.

Чудесная победа над превосходящим врагом объяснялась как хитростью с засадным полком, так и заступничеством небесных сил. Прозорливцы видели небесных всадников, поражающих противника. Похоронив павших, с победой и великой славой вернулась армия Дмитрия домой, а сам он за одержанную победу получил прозвище Донской.

В реальности

Традиционная картина близка к правде, но действительность была существенно иной и более сложной. Подчинив большую часть северной половины древнерусских земель, Дмитрий Донской нарастил численность своей армии и заключил военный союз с южными соседями — Верховскими княжествами.

Московское княжество платило дань хану Мухаммед-Булаку, которому подчинялась только половина Золотой Орды, расположенная к западу от Волги. Мухаммед-Булак был слабым правителем, и реальная власть в его державе принадлежала темнику Мамаю, жена которого была старшей родственницей хана. Воспользовавшись ослаблением Орды и понадеявшись на свои возросшие силы, Дмитрий резко снизил объём выплачиваемой дани.

Мамай располагал 15-тысячной армией, и Дмитрий, понимая, что ордынцы не смирятся без войны с его решением, отправил на охрану южных границ такое же по численности войско, которому в июне устроил смотр в Коломне. На границе попеременно служили воины из разных мест, а в этот раз очередь дошла до удалённых Пскова и Белого озера, что объясняет последующее участие псковского и белозерского отрядов в битве.

Получив известие о том, что Мамай собирает подкрепления и ведёт переговоры с рязанцами и литовцами, Дмитрий произвёл дополнительный набор войск с близлежащих к Москве территорий и спешно выдвинулся к Коломне, а оттуда ходом ушёл на юг, причём спустился южнее Куликова поля и стал лагерем у современного села Берёзовка (летописный Березуй) Липецкой области.

Лагерь был разбит близ основания Елецкого выступа — территории, где степь «языком» глубоко вдалась на север в лесостепные земли. Эта пригодная для кочевой жизни полоса находилась под ордынским правлением и служила удобным плацдармом для нападений на Московское княжество, так как выступ заканчивался близ московских границ.

Дмитрий, понимая неизбежность войны, решил присоединить Елецкий выступ к своим владениям. Мамай же в это время кочевал значительно южнее — за устьем реки Воронеж по ту сторону Дона.

Московский правитель не был обижаемой злым татарином мирной овечкой, а проводил такую же агрессивную политику, вторгшись вглубь ордынской территории. Он рассчитывал в военном противоборстве решить накопившиеся проблемы — как даннические, так и территориальные.

 Куликовская битва была геополитическим противоборством двух примерно равных по силе держав. Обе применяли весь накопленный к тому времени набор приёмов борьбы с врагом, включая дипломатию, разведку, дезинформацию, военную хитрость. Дмитрий переиграл Мамая в этом состязании, что наряду с героизмом воинов и определило исход схватки.

Рейд Климента Полянина

Ордынцы унаследовали тактику Чингисхана и не вступали в битву без численного преимущества. Дмитрий Донской собрал более крупную армию, нежели у Мамая. Союзники же ордынцев, дав под угрозой нашествия согласие на совместный поход, на деле не торопились с выполнением обещаний.

В Литве из-за соперничества великого князя Ягайло и его дяди жмудского князя Кейстута назревала смута, приведшая в следующем году к междоусобной войне. Ягайло выпихивал в поход на Русь старшего родственника, намереваясь в его отсутствие полностью захватить власть в стране. Опытный политик Кейстут отправил на восток отряд для прикрытия границы от возможного вторжения раздражённых ордынцев, сам же, отговариваясь трудностями со сбором большого войска, медлил с выступлением.

Олег Рязанский отправил к Мамаю небольшой отряд с сыном, обещая присоединиться у Оки. На деле это означало, что для соединения с Олегом Мамаю нужно было разгромить стоявшую гораздо южнее Оки московскую армию. В этом случае Олег был не прочь вторгнуться в лишённое войск соседнее княжество, так как претендовал на ряд пограничных территорий ранее отобранных москвичами у рязанцев. Разведчики доносили о его высказываниях в кругу своих вельмож о том, что кто победит, с тем он и будет.

Мамай к своим собственным силам присоединил союзников с Кавказа и из Крыма, включая отряды черкесов, ясов-алан и генуэзцев. Обе стороны учитывали возможность подхода иных крупных подкреплений к Мамаю. Если бы он двинулся на север по восточной стороне Дона по территории Рязанского княжества, то Олег, спасая от разорения свои земли, был бы вынужден к нему присоединиться. Но Мамай, понимая безвыходность положения Олега, двинулся от устья реки Воронеж на запад к границе с Литвой, чтобы принудить к исполнению обязательств Ягайло и Кейстута.

Мамаю было легче обеспечивать войска продовольствием, находясь в своих владениях, его сопровождали стада, питавшиеся подножным кормом. Москвичи, удалённые от своей территории, были в более сложном положении, а наступающая осенняя распутица могла прервать подвоз продовольствия для огромной армии.

У Дмитрия было 30 тысяч воинов, у Мамая — 24. Но хитрые москвичи держали на виду в лагере у Березуя 15 тысяч, несших пограничную службу ещё с июля. Они служили приманкой для ордынцев. Несмотря на принимаемые меры по сокрытию численности, вражеские лазутчики могли раскрыть этот секрет, и Мамай прервал бы поход, дожидаясь более удобного времени для нападения. И тогда была предпринята дерзкая диверсия.

Под началом хорошо знавшего степи местного удальца Климента Полянина был сформирован отряд из 700 головорезов, которых отправили в далёкий рейд. Отряд прошёл в юго-западном направлении около 300 километров, скрытно подобрался к вражескому войску, стоявшему у литовской границы, и 2 сентября напал на ставку Мамая. Самого предводителя захватить не удалось, но, перебив слуг, диверсанты захватили в плен несколько его ближних вельмож, включая постельничего, дьяка, конюшего, ключника, то есть высших сановников двора Мамая.

Ордынцы этот день стояли лагерем, так как ждали известий от гонцов,  посланных к стоявшему в Рыльске литовскому отряду. Лагерь располагался в трёх днях пути на запад от устья реки Воронеж. Войска подошли по древней дороге, идущей вдоль текущих в широтном направлении рек  к стоявшему в это время в запустении Курску не доходя до него 50 километров.

Мамай был разъярён этим нападением, и его состояние летописец описал так:

«Мамай же, узнав о приходе князя (Дмитрия Донского. — В. Т.) к Дону, и погибших своих увидев, взъярился зраком и смутился умом и распалился лютой яростью, подобно змее-аспиду, гневом дышущей. И сказал Мамай: „Выступайте, силы мои тёмные, воеводы и князья. Пойдём и встанем у Дона против князя Дмитрия, пока поспешает к нам советник наш Ягайло со своею силою”».

Дорогой ценой дался этот успех. Большая часть отряда и сам Климент погибли в схватке и во время ухода от преследовавших их ордынцев. Только два сотника из семи с остатками отряда и пленниками смогли добраться до Березуя. От добытых языков получили ценные сведения, но главным достижением было то, что Мамай ринулся на сближение с русским войском по прямой дороге через Елец, не дожидаясь подхода союзников. Цель рейда была достигнута.

Диверсанты и пограничники

Дмитрий Донской использовал хорошо знавших местность елецких христиан для сторожевой службы, разведки и нападений на ордынские войска. Особую тревогу у него вызывала возможность подхода с северо-востока рязанских войск и обхода его лагеря армией Мамая, который мог перерезать отход домой и пути снабжения. По ту сторону Дона на рязанской территории у селения Чюр-Михайлово (современное село Архангельское) сторожевую службу возглавил Фома Кацыбей, христианин с тюркскими корнями.

Конные летучие отряды из москвичей и местных жителей нападениями беспокоили ордынские войска и заманивали их на Куликово поле, где были возведены оборонительные сооружения, сыгравшие важную роль в битве.

На Елецком выступе и в прилегающей к нему с юга степи в эпоху Киевской Руси жили подчинённые черниговским князьям служилые кочевники ковуи, состоявшие из осколков разных тюркских народов — булгар, печенегов, торков. После монгольских погромов к ним присоединились половцы. На эти мирные степные просторы переселялись славяне-земледельцы, чьи посёлки частично уцелели в Батыево нашествие. Ковуи приняли православие, что облегчало синтез кочевнической и земледельческой культур.

В этом славяно-тюркском котле в беспокойную ордынскую эпоху сложился единый земледельческо-скотоводческий культурный уклад с поголовным военизированным мужским населением. Конная вольница не только успешно защищалась от шаек ордынских грабителей, но и сама не чуралась разбойных промыслов. Степные поляницы удалые стали героями песен и былин. Их название восходит к славянскому обозначению богатырей-великанов — исполинов.

Ордынцы, чтобы найти управу на ставшее мешать торговым караванам разбойное гнездо, смирились с водворением в Ельце Рюриковичей, восстановивших под ордынской властью Елецкое княжество. Куликовская битва была в северной части этого княжества. После разгрома Мамая Елецкое княжество было поделено между Москвой и Рязанью, а сам Елец был присоединён к рязанским землям.

В Киевской Руси служилые тюрки из Елецкого княжества и из других мест в качестве конных пограничников несли службу на южных рубежах, охраняя русские земли от половцев. В эпоху Московской Руси аналогичную службу несли казаки. Их именование восходит к половецкому слову казак в значении стража, зафиксированному в «Кодексе Куманикус» 1303 года, содержащем половецкий словарь.

В тюркских языках слово казак имеет несколько иной смысл — человек, отделившийся от своего рода и живущий наособицу, то есть вольный, гулящий по степи удалец. Это более употребительное значение применялось к степным разбойным бандам Северного Причерноморья начиная с XV века. Но половецкое значение было первичным и восходит к эпохе Киевской Руси, когда лишившиеся своего роду племени люди переходили на русскую службу и становились пограничниками.

Самое раннее письменное известие о казаках относится к концу 1443 года. Ордынский царевич Мустафа, совершив разбойный рейд по русским землям, из-за суровой зимы зазимовал в Рязани. Великий князь Василий Тёмный отправил против него войско во главе с муромским воеводой князем Василием Ивановичем Косым-Оболенским, к которому под Рязанью подошёл отряд мордовских лыжников. Мордва жила к востоку от Рязани. С другой стороны, то есть с запада, подошёл отряд лыжников, названных рязанскими казаками. Казаки были на московской службе и пришли с Елецкого выступа, большая часть которого в это время входила в Рязанское княжество. На речке Листани (современная Листвянка) в 10 километрах от Рязани Мустафа потерпел поражение и погиб.

В следующем году ордынцы, мстя за гибель сына своего хана Улу-Мухаммеда, нападали на мордву, «рязанские украины» и Муром. Казаки, обидевшие хана, жили на окраине княжества, что подтверждает их елецкое происхождение. Чтобы предотвратить неожиданные вторжения ордынцев по Елецкому выступу, московские власти держали здесь пограничную службу из местных удальцов, которые унаследовали домонгольское название пограничников.

В домонгольское время слово казаки обозначало военную профессию. Позднее оно стало самоназванием сословия степных пограничников. Первыми казаками стали елецкие христиане, поступившие в конце августа 1380 года на службу к Дмитрию Донскому. Их боевое крещение на этой службе состоялось 2 сентября, которое можно считать точкой отсчёта существования казачества.

Лихие казаки стали ударной силой Дмитрия Донского для диверсионно-разведывательной и сторожевой службы. Славное имя московских пограничников со временем распространилось на всех степных христиан, расселявшихся по Дону, чему способствовало его второе тюркское значение вольного всадника-удальца.

Со временем казаки превратились в военное сословие на государственной службе и сохранили своё коренное предназначение — охраны границ. Их исторический центр сместился из Елецкого княжества в низовья Дона. Раздвигалась русская держава, и казаки, уходившие всё дальше от своей донской прародины, образуя новые казачьи области, добрались до порубежного Кавказа на юге и до Аляски и Калифорнии на востоке.