Сто лет назад Россия вступила в Первую мировую войну, которая вызвала грандиозные сдвиги в политическом устройстве всего мира. Испытание на прочность государственных устоев, социальных институтов, патриотического духа удалось пройти не многим из воюющих держав, и всё же память о ней сохранялась везде – за исключением России. Четыре года назад, когда наш журнал поднимал эту тему, общественное движение по увековечиванию памяти героев той войны только начиналось. Сегодня ситуация в корне изменилась: на государственном уровне реализуются масштабные проекты по сооружению памятников и мемориалов, оцифровке архивных документов, проведению выставок и конференций, выпуску литературы. Готовится распахнуть двери первый в стране музей Великой войны – Ратная палата, об истории которой вы узнаете из интервью с Г. Э. Введенским, долгие годы работавшим над её воссозданием.

Память о Великой германской, как и о Великой Отечественной, осталась у нас в крови, поскольку вряд ли они обошли стороной хотя бы одну семью. Мой прадед, уральский крестьянин Фёдор Ефимович погиб на германской, его сын Семён, мой дед, осенью 1941 года получил тяжёлое ранение в боях под Сумами. В мае этого года исполнилось 70 лет освобождению Крыма и Севастополя, которые вернулись в состав России. Мы рассказываем и о блестящей Крымской операции Красной Армии, и о плачевной судьбе бандеровских эмиссаров, пытавшихся включить полуостров в состав «Великой Украины».

А. Н. Лебедев, руководитель Департамента военно-исторического наследия Российского военно-исторического общества

«Разве справедливо, что у нас до сих пор нет ни одного достойного общенационального памятника героям Первой мировой войны? Наши предки называли её Великой войной, но она была незаслуженно забыта, фактически по ряду политических, идеологических соображений вычеркнута из нашей исторической памяти и истории».

Из Послания Президента В. В. Путина Федеральному Собранию 12 декабря 2012 года

Вряд ли можно найти в Европе страну, где не увековечена память её солдатам, сражавшимся на фронтах Первой мировой. До недавнего времени Россия составляла печальное исключение. Замечательный памятник русским воинам открыли в 2011 году в столице Франции. В год 100-летия начала войны открываются монументы и памятные знаки в десяти российских городах. Миссию по восстановлению исторической справедливости взяло на себя Российское военно-историческое общество (РВИО).

Ответы на вопросы редакции журнала «Русская История»

Корр.: Сергей Михайлович! Как Вы считаете, было ли неизбежным вступление России в Первую мировую войну?

С. М. Миронов: В принципе, ничего неизбежного не бывает. И исторический процесс всегда до какого-то предела сохраняет возможность определённых развилок, альтернативных решений и действий. Но затем наступает момент, когда ничего изменить уже нельзя. Сугубо теоретически Первая мировая война могла разыграться не в 1914-м, а несколько позже. Но «призрак войны» в любом случае уже бродил по тогдашней Европе, и фатальное убийство эрцгерцога Фердинанда в Сараево стало лишь поводом, лишь спичкой, зажжённой у порохового погреба. Надо учитывать дух того времени и мышление той эпохи, когда агрессивная политика и откровенная ставка на войну была чуть ли не нормой международных отношений.

Я не могу согласиться, когда говорят, что, мол, в развязывании Первой мировой все великие державы виноваты в одинаковой степени. Нет, на мой взгляд, в провоцировании войны виновны прежде всего Германия и Австро-Венгрия. Германия – в особенности. Власти этой страны, добившейся к 1914 году наибольших успехов в развитии промышленности, науки, техники, но в то же время опоздавшей с колониальной экспансией, оставшейся без рынков сбыта, испытывавшей дефицит жизненного пространства, жаждали передела мира в свою пользу. Ну а для этого надо было разгромить блок великих держав: Россию, Францию и Англию. Предпосылки к этому имелись. Германская военная промышленность в 1914 году превосходила французскую и русскую, вместе взятые, и не уступала по своему потенциалу военной промышленности всей Антанты, включая Англию.

В. К. Шацилло, доктор исторических наук

В этом году многие европейские столицы отмечают 100-летие с начала Первой мировой войны. При солидной финансовой и моральной поддержке правительств исторические музеи в Лондоне и Париже, Вене и Берлине готовят новые экспозиции, маститые историки завершают монументальные труды. Открытые источники позволяют дать новые ответы на старые вопросы: что вызвало мировой конфликт, кто виноват в его разжигании, можно ли было его предотвратить, какие цели ставили перед собой участники противоборствующих коалиций?

Неподдельный интерес к событиям 1914–1918 годов вполне объясним. По своим масштабам и геополитическим последствиям это столкновение не имело аналогов в предшествующей истории. Война длилась четыре с лишним года, охватив 38 стран с населением свыше 1,5 млрд человек. Более 10 млн было убито, 20 млн ранено, из них 3,5 млн остались калеками. С лица земли были стёрты сотни европейских городов и тысячи сёл, четыре империи – Российская, Германская, Австро-Венгерская и Османская – прекратили своё существование.

Вплоть до сентября 1939 года эти события почти во всём мире назывались «Великой войной», а её жертвам и участникам в больших и малых городах Европы и Америки стоят многочисленные монументы, к которым каждый год 11 ноября приходят отдавать дань памяти потомки.

К. А. Соловьёв, доктор исторических наук

Двадцатого июля 1914 года многие тысячи демонстрантов, пройдя с пением народного гимна к Дворцовой площади, на коленях ждали царского благословления на ратный подвиг. «Широкие массы рабочего класса в искреннем и единодушном стремлении дать отпор дерзкому врагу явили собою образцы высокого патриотизма и сознания своих гражданских обязанностей», – докладывал Департамент полиции. По столицам ходили толпы с портретами царя и флагами. Тогда же был учинён разгром немецкого посольства. С его крыш сбросили статуи, из окон летела мебель и портреты кайзера Вильгельма II, которые тут же сжигали. В Думе 26 июля 1914 года практически все фракции заявили о готовности объединить свои усилия во имя победы.

Патриотический порыв был вполне искренним. Общество устало от политической дремоты последних лет и готово было бросить накопившиеся силы в огонь войны, благородной, короткой и победоносной. Одолев «немца» и «турка», отстояв братьев-славян и водрузив крест на Святую Софию в Константинополе, Россия стала бы ведущей европейской державой.

В. А. Рунов, кандидат исторических наук

Конфигурация мировых противоборствующих сил определилась в начале XX века. Тогда же стало ясно, что столкновения им не избежать, и штабы принялись планировать боевые действия на Европейском театре. Перед Россией стояла задача вдвойне сложная: защитить свои интересы и реабилитироваться за поражение на Дальнем Востоке. Главным её соперником становилась кайзеровская Германия.

Германский Генеральный штаб готовился к «скоротечной наступательной войне», план которой разработал генерал-фельдмаршал Альфред фон Шлиффен (1833–1913). Он полагал, что «военная машина, требующая миллионов на своё содержание, не может долго стоять […] и мы должны изыскивать возможность быстро разгромить и уничтожить врага […] Поэтому, начавшись весной, война до осеннего листопада должна быть окончена полной победой над противником».

Важнейшим условием успеха Шлиффен считал внезапность и мощь первого удара: преимущество будет за тем, кто нанесёт его «всеми силами». Его стратегия предполагала взаимодействие войск без непосредственной тактической связи: «Речь должна идти не о соприкосновении частей на местности, а об их внутренней связи, необходимой для того, чтобы на одном поле сражения боролись за победу на другом». Грядущая война виделась ему как маневренная: «Чтобы добиться решительного и сокрушительного результата, необходимо вести наступление с двух или трех сторон, то есть с фронта и с одного или с обоих флангов» [6, с. 380].

А. В. Олейников, доктор исторических наук

В Европе Первая мировая война получила имя Великой. Никогда прежде человечество не знало такого масштаба и ожесточённости сражений, такой численности действующих армий, такого количества жертв. И только в России эта война оказалась Забытой. А потому и роль нашей страны в разгроме агрессивного блока Центральных держав недооценена до сих пор.

После окончания Первой мировой маршал Франции и верховный руководитель войск Антанты на Западном фронте в 1918 году Ф. Фош писал: «Если Франция не была стёрта с карты Европы, то этим мы прежде всего обязаны России» [2, с. 3]. Его оценку подтверждал и У. Черчилль: «Быстрая мобилизация русских армий и их стремительный натиск на Германию и Австрию были существенно необходимы для того, чтобы спасти Францию от уничтожения в первые же два месяца войны. […] …выдержка России была важнейшим фактором наших успехов вплоть до вступления в войну Соединенных Штатов» [6, с. 39].

Такие признания не влекли за собой никаких политических последствий, поскольку в «пире победителей» Россия не участвовала, а благодарность союзников за спасение принимать было некому. Большевикам проще было договариваться с Германией, чем со странами Антанты. Поэтому сражения на Восточном фронте постепенно ушли в тень битв на Западе. Их масштабы, о которых нам предстоит ещё сказать, – не самое главное.

Т. М. Фадеева, кандидат исторических наук

Севастополь стал для России памятником и живым символом военно-морской славы. Обретённая в годы Крымской войны, она была преумножена в ходе героической обороны и боёв за освобождение города от немецко-фашистских захватчиков. Гораздо меньше известно, что здесь же в начале XX века обучались, крепли, «вставали на крыло» русские соколы.

Основатель русской военной авиации Великий князь Александр Михайлович готовился к военно-морской карьере. С пятнадцати лет он ходил на кораблях, в 1886–1889 годах совершил кругосветное путешествие, командовал отрядом миноносцев Балтфлота. После этого он возглавлял Главное управление портов и торгового мореплавания.

Несогласие с принятой после Русско-японской войны стратегией возрождения флота вынудило его уйти в тень. Но ненадолго. Вот как описывал он эпизод, который определил его дальнейший путь: «…Как-то утром, просматривая газеты, я увидел заголовки, сообщавшие об удачном полёте Блерио над Ла-Маншем […] Я понял, что достижение Блерио дало нам не только новый способ передвижения, но и новое оружие в случае войны» [1, с. 228].

О. Л. Опрышко, заслуженный работник культуры Кабардино-Балкарской Республики, член Союза писателей РФ

Это легендарное воинское соединение имело множество неофициальных наименований: «Кавказская дивизия», «Горская дивизия», «Дикая дивизия». Последнее – самое известное. Именно так назвал книгу, выпущенную в эмиграции, офицер, писатель Николай Брешко-Брешковский. Именно этой дивизии посвящён первый в России памятник героям Великой войны, открытый в октябре 2012 года в Назрани.

Официально дивизия носила имя Кавказской туземной конной. Странно звучащее сегодня, оно объясняется тем, что к началу XX века одна Кавказская кавалерийская дивизия в русской армии уже существовала. Новая отличалась тем, что сформировалась исключительно как добровольческая, и набирались в неё «охотники» из коренных народов Кавказа. Впрочем, не только они. Служить в ней почитали за честь представители русской, грузинской, армянской знати, финских, шведских и прибалтийских баронов, польских и итальянских аристократов. В ней состоял персидский принц Фазула-Мирза и даже принц Наполеон Мюрат – правнук знаменитого маршала Мюрата и правнучатый племянник французского императора. Первым командиром дивизии был назначен младший брат царя Великий князь Михаил Александрович.

К 150-летию основания Международного Красного Креста

К 150-летию со дня рождения преподобномученицы Великой княгини Елисаветы Феодоровны

А. В. Громова, кандидат исторических наук

В 1864 году представители 12 европейских правительств подписали Женевскую конвенцию – международное соглашение об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях. Впервые в истории было провозглашено обязательным оказание помощи раненым независимо от того, к какой воюющей стороне они относятся, неприкосновенность госпиталей, лазаретов и санитарного персонала. Была принята эмблема Красного Креста – красный крест на белом фоне: герб Женевы как центра единения стран-участниц.

Заслуги основателя Красного Креста Анри Дюнана были признаны в 1901 году – ему была присуждена первая Нобелевская премия мира. Однако сам он с благодарностью признавал, что «существованию Красного Креста мы обязаны благородному примеру России в деле оказания помощи раненым воинам во время Крымской войны». Профессор Н. А. Вельяминов подтверждал, что «мысль о посещении полей брани и об организации международной, частной добровольной помощи пострадавшим на войне, без различия их звания и национальности, явилась у Дюнана отчасти под влиянием поразившей его деятельности во время Крымской войны […] Пирогова и руководимых им сестёр милосердия Крестовоздвиженской общины».