В. М. Лавров, д. и. н., зам. директора Института российской истории РАН

Согласно церковному преданию, Преображение Господне произошло на горе Фавор: «Взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна и возвёл их на гору высокую особо их одних, и преобразился пред ними: одежды Его сделались блистающими, весьма белыми как снег, как на земле белильщик не может выбелить. И явился им Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом. При сём Пётр сказал Иисусу: Равви! Хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну и одну Илии. Ибо не знал, что сказать; потому что они были в страхе. И явилось облако, осеняющее их, и из облака исшёл глас:

Сей есть сын Мой возлюбленный; Его слушайте. И внезапно посмотревши вокруг, никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса. Когда же сходили они с горы, Он не велел никому рассказывать о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых»

(Евангелие от Марка. 9:2-9).

Дорогие читатели!

Вы держите в своих руках первый номер научно-популярного журнала «Русская история», который призван стать периодическим изданием, рассказывающим на своих страницах о различных направлениях исторического исследования.

Мы живем в эпоху активных изменений, происходящих в Российском государстве и обществе. От оценки этих изменений во многом зависит наше будущее. Но будущее не может созидаться без учета прошлого. Сегодня на пространстве исторической России мы нередко сталкиваемся с попытками перекроить историю некогда единого государства и народов, входивших в его состав, изложить исторические события в контексте сиюминутных политических интересов и прагматических расчетов. Необходимо помнить, что стремление сделать историческую правду заложницей политических амбиций всегда приводило к падению общественного доверия к власти, сделавшей ложь и лицемерие политическим инструментом к достижению своих целей. В то же время подобные «исследования» наносят ущерб авторитету исторической науки и ее ученым.

На историке лежит ответственность за объективность изложения исторических фактов и событий. Эта ответственность еще больше возрастает от осознания того, что формирование отношения будущих поколений к современности происходит не без влияния позиции историков-исследователей.

Надеюсь, что журнал станет площадкой для изложения взглядов и мнений на ход отечественной истории, на переломные моменты в развитии нашего общества и государства, позволит самому широкому кругу читателей познакомиться с ранее неизвестными и слабо исследованными страницами истории России.

Председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл

Существует немало исторических изданий.

Зачем же, спрашивается, еще одно? Тем более что такие издания — дело сложное, хлопотное и, как правило, убыточное. Журнал, нацеленный на содействие молодым историкам, появился потому, что в нем назрела необходимость, обусловленная всей предшествующей деятельностью Московского отделения Русского исторического общества. Проводимый ежегодно Всероссийский конкурс молодых историков на лучшую работу по русской истории «Наследие предков — молодым» показал, что существует много молодых историков, вдумчиво изучающих прошлое своего народа. Но только незначительную часть поступивших работ удалось опубликовать.

Для начинающего ученого первая опубликованная работа — мощный стимул продолжать начатые исследования. Русская историческая наука сегодня остро нуждается в приливе новых свежих сил. Существующие же исторические журналы, по своим критериям, отбора публикуемого материала, практически недоступны для молодых талантливых исследователей. Поэтому журнал «Русская история» с самого начала задумывался как молодежный, и в нем предусмотрен постоянный раздел, посвященный поступившим на конкурс работам.

Конечно, это не значит, что журнал закрыт для людей зрелого возраста. Соединение опыта и юного задора необходимо для успеха любого предприятия.

Выставка «Открываем РИМ!» посвящена знаменательному событию — 125-летию открытия на Красной площади первого в России музея национальной истории, получившего название Российский исторический музей.

Юбилейная выставка — презентация, пригла­шающая посетителей образно вернуться не только в прошлое, ко дню открытия, но и поз­накомиться с малоизвестными сторонами насто­ящего, а также обратиться к будущему Музея.

Он был учрежден по личному указанию императора Александра II как Российский Им­ператорский исторический музей имени цеса­ревича — наследника в феврале 1872 года. Инициатива создания национального музея России принадлежала устроителям Севасто­польского отдела Всероссийской политехничес­кой выставки 1872 года в Москве. По замыслу создателей концепции музея графа А.С. Уварова и профессора И.Е. Забелина, он был призван служить идее просвещения и утверждения национального самосознания.

Начало экспозиции воссоздает торжествен­ную обстановку посещения Музея его покрови­телем — императором Александром III — и импе­ратрицей Марией Федоровной 27 мая 1883 г. — в дни коронационных празднеств. После высо­чайшего визита, 2 июня, долгожданное открытие грандиозного ансамбля, над которым десять лет трудилась плеяда известных ученых, архи­текторов, художников, строителей, состоялось и для всех желающих.

Народ российский от времен, глубокою древностию сокровенных, до нынешнего веку толь многие видел в счастии своем перемены, что, ежели кто междоусобные и отвне нанесенные войны рассудит, в великое удивление придет, что по толь многих разделениях, утеснениях и нестроениях не токмо не расточился, но и на высочайший степень величеств, могущества и славы достигнул.

Возрастая до толикого величества Россия и восходя чрез сильные и многообразные препятства, коль многие деяния и приклю­чения дать могла писателям, о том удобно рассудить можно. Из великого их множества немало по общей судьбине во мраке забве­ния покрыто. Однако, противу мнения и чаяния многих, толь довольно предки наши оставили — на память, что, применясь к летописателям других народов, на своих жало­ваться не найдем причины. <...>

Посему всяк, кто увидит в российских пре­даниях равные дела и героев, греческим и римским подобных, унижать нас пред оными причины иметь не будет, но только вину полагать должен на бывший наш недо­статок в искусстве, каковым греческие и латинские писатели своих героев в полной славе предали вечности. <...>

Велико есть дело смертными и преходящими трудами дать бессмертие множеству народа, соблюсти похвальных дел должную славу и, пренося минувшие деяния в потомство и в глубокую вечность, соединить тех, которых натура долготою времени разделила. Мра­мор и металл, коими вид и дела великих людей изображенные всенародно возвы­шаются, стоят на одном месте неподвижно и ветхостию разрушаются. История, повсюду распростираясь и обращаясь в руках чело­веческого рода, стихии строгость и грызение древности презирает. Наконец, она дает государям примеры правления, поддан­ным — повиновения, воинам — мужества, судиям — правосудия, младым — старых разум, престарелым — сугубую твердость в советах, каждому — незлобивое увеселение, с неска­занною пользою соединенное. Когда вымыш­ленные повествования производят движения в сердцах человеческих, то правдивая ли история побуждать к похвальным делам не имеет силы, особливо ж та, которая изо­бражает дела праотцев наших? Предпринимая тех описание, твердо наме­ряюсь держаться истины и употреблять на то целую сил возможность. Великостию сего дела закрыться должно все, что разум от правды отвратить может. <...>

В. Г. Смирнов

В конце ноября 1859 года в стенах Санкт-Петербургской Академии художеств разнеслась ошеломительная новость. Совет Академии, подводивший итоги конкурса на проект памятника «Тысячелетие России», собравшего лучшие творческие силы страны, назвал победителем не академика, не профессора, не скульптора даже, а никому неведомого двадцатичетырехлетнего живописца Михаила Микешина.

Объявлению конкурса предшествовал ряд важных событий. Впервые указал на необходимость ознаменовать предстоящий тысячелетний юбилей государства Россий­ского открытием памятника министр внут­ренних дел Ланской. В памятной записке в Комитет министров он предложил соорудить монумент в честь первого русского государя Рюрика, который в 862 году начал править в Новгороде. Рассмотрев записку Ланского, Комитет министров резонно возразил, что при всем почтении к Рюрику было бы го­раздо уместнее воздвигнуть народный па­мятник не одному выдающемуся лицу, а всей славной тысячелетней истории нашего государства. Одобрил идею и император Александр II, два года назад вступивший на русский престол. Объявили сбор средств.

Собрано было 150 000 рублей, а поскольку средний взнос составлял от полкопейки до пятнадцати копеек, то памятник и впрямь получался народный. Большинство населе­ния России пожертвовало на него свой трудовой пятак. Конечно, этого было мало, общая смета была определена в полмилли­она. Остальное дала казна. Вот тогда-то и появилось в газетах объявление о конкурсе, которое попалось на глаза Микешину и его другу — начинающему скульптору Ивану Шредеру.

В.М. Лавров, д. и. н., зам. директора Института российской истории РАН

Императора многократно предупреждали о назревающей революции…

Русское православное самодержавие зашаталось тогда, когда стала оскудевать и превращаться в формальность православная вера, а произошло это задолго до фев­раля — марта 1917 г. Произошло тогда, когда сотворили идолов из серебряных и золотых рублей, из демократии и социализма, из соответствующего им «прогресса».

И в 1915 г. священнослужители-депутаты Государственной Думы констатировали «оскудение в Церкви религиозного духа и охлаждение к ней всех слоев общества».

При этом имелись социально-эконо­мические причины революции, примерно те же, что в 1905 г. Однако они могли и не привести к революциям, тем более к побе­дившим. Февральскую и Октябрьскую рево­люции спровоцировали, прежде всего, стра­дания и ожесточение народа от страшной войны, не ставшей действительно народной. Одновременно имелась и такая причина, которую можно назвать изменой высшего генералитета и ряда известных политиков (прежде всего Гучкова), вошедших вскоре во Временное правительство. Дворцовый переворот или заговор не только готовился, а осуществился по меньшей мере в том, что генералитет во главе с начальником Гене­рального штаба Алексеевым поддержал революцию.

К 90-летию первого и единственного заседания Учредительного собрания, состоявшегося 5 января 1918 года.

Учредительному собранию, вековой меч­те российской демократии, история отвела лишь один день — 5 января 1918 года. Если быть совсем точным, оно просуществовало только 12 часов 40 минут.

Не все знают, как длинна и сложна была дорога к нему, зато для многих поколений граждан нашей страны наиболее запоми­нающимся оказался трагокомичный финал Учредительного собрания — слова матроса Железнякова, потребовавшего от делегатов очистить зал, «потому что караул устал».

Авторы выставки ставят своей задачей остановиться на тех моментах истории со­зыва и роспуска Учредительного собрания, которые были или преданы забвению, или грубо искажены.

Документы и экспонаты детально воссоз­дают механизм выборов в Учредительное собрание и позволяют оценить их «политтехнологию». Это были первые в истории России всеобщие выборы, масштабности которых мировая практика еще не знала. Подлинные предвыборные листовки и пла­каты ведущих партий России, наказы изби­рателей передают напряженную, полную настоящего драматизма политическую ат­мосферу того времени.

Особый интерес представляют зарисовки художника Ю. К. Арцыбушева, присутство­вавшего в Таврическом дворце в истори­ческую ночь 5‒6 января 1918 г. и ставшего свидетелем крушения вековой мечты рос­сийской демократии.

А.Г. Калмыков, к. и. н., ст. н. с. Государственного музея политической истории России

Почти два года существует в Государственном музее политической истории России (С.-Петербург) выставка «Государственная дума. Исторические параллели».

Юбилейная дата, ставшая поводом для ее создания, ушла в прошлое, и сегодня выставка живет своей собственной жизнью, в полной мере реализуя заложенные в ней образовательные и воспитательные ресурсы.

История отечественного парламентариз­ма уже пятнадцать лет является одной из приоритетных тем выставок и публикаций музея. 8 декабря 1993 г. за четыре дня до выборов в первую Государственную Думу РФ в нем открылась первая на эту тему выставка «Государственная дума вчера. А сегодня?» Тема была остроактуальной, ведь в то время лишь очень небольшая часть населения имела представление о деятель­ности Государственной думы России в 1906‒­1917 гг., о корнях отечественного парла­ментаризма.

В 1996, 2001 и 2006 гг., когда в Петер­бурге проходили торжественные меропри­ятия в честь 90-, 95- и 100-летних юбилеев Думы, музейная выставка переезжала в Таврический дворец, экспонировалась для участников этих мероприятий во главе с руководителями обеих палат российского парламента, а затем вновь восстанавлива­лась на прежнем месте с обогащенным содержанием и новым дизайном.

Выставка «Государственная дума. Ис­торические параллели» создана специ­ально для музея и призвана выполнять его специфические задачи.

В. Е. Шамбаров, член Союза писателей России

Нынче с какой-то стати вошло в моду противопоставлять традиции западной демократии и русского абсолютизма, а то и «рабства». Хотя это свидетельствует или о предвзятости оценок, а чаще — просто о плохом знании отечественной и зарубежной истории.

В России абсолютизм внедрил только Пётр I — он взял за образец самое могущественное из тогдашних государств, Швецию.

Что же касается времен допетровских, то Россия была земской державой. Главным принципом ее государственности являлась «соборность». От слова «собор» — сбор, кол­легиальное начало. Как сформулировал О. А. Платонов, соборность — это “полное само­управление в условиях сильной централизо­ванной власти”. То есть жесткая “вертикаль власти” сочеталась с очень развитой демо­кратией на всех “горизонталях”. Власть царя была огромной, но ограниченной нравствен­ными и религиозными нормами. Он, как Помазанник Божий, отвечал за каждый свой шаг перед самим Господом! И важнейшие решения принимал не единолично, а лишь после совета со “всей землей”, созывая Земские Соборы, которые некоторые историки именуют “зачатками парламентаризма”. Помилуйте, да уж какие “зачатки”, если только в России они обладали учредительными правами — выбирать и утверждать монархов! Ни британ­скому парламенту, ни французским Генераль­ным Штатам такие права и не снились!