Наиболее полные сведения о русских патриотах и их деятельности в СССР можно почерпнуть из энциклопедии «Святая Русь. Большая энциклопедия русской цивилизации. Русский патриотизм» Олега Платонова, изданной в 2003 году. Представляет интерес работа доктора философских наук профессора Сергея Лебедева «Русские идеи и Русское дело», а также мемуары Александра Байгушева «Русская партия внутри КПСС».

Противостояние между либеральными и национально-патриотическими силами было подспудным и проявлялось только в идеологических дискуссиях, нередко весьма острых, на страницах ведущих советских журналов.

«Имперско-бюрократический период советской истории являет нам зрелище удивительное и противоречивое. Он сочетает в себе расцвет экономической, военной и политической мощи СССР с полной идеологической деградацией коммунистической доктрины, её редкостным мировоззренческим бессилием, породившем в обществе почти что открытое презрение к лживому коммунистическому официозу и глухое брожение, инстинктивный поиск утраченных святынь», – характеризовал брежневскую эпоху застоя митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн.

В таком же духе о возрождении русского самосознания писал историк С. Н. Семанов: «Через полвека после Февраля из-под руин Государства Российского, залитых марксистским асфальтом и троцкистским цементом, чудесно взросли вдруг молодые побеги того явления, которое современные историки назвали "Русской партией"». «Буквально за несколько лет историческая Россия стараниями бойцов из этой партии подвсплыла, как утонувшая, но воскресшая Атлантида», – вторил ему А. Самоваров.

Сергей Лебедев объяснял причины пробуждения русского духа, во-первых, тем, что изменилось отношение общества к коммунистической власти; во-вторых, тем, что хрущевская «оттепель» сопровождалась культурным и экономическим волюнтаризмом, возобновившимися гонениями на Церковь; в-третьих, тем, что за жизнь одного поколения русские из традиционно крестьянской нации превратились в нацию горожан. Это была естественная реакция на «стандартизацию культуры, вкусов и условий жизни большого города, что привело к повышенному вниманию к своим родовым корням и вызвало глубокий интерес к традиционному искусству, фольклору, реальной истории…».

К тому же жизненный уровень русского народа по многим показателям оказался ниже, чем у большинства народов СССР. Россия отдавала в общесоюзную кооперацию 87, 2 % своего производства, её доля в экспорте страны составляла 81 %, тогда как по импорту  –  всего 70 %. В результате она недополучала 12 миллиардов рублей, которые распределялись среди других республик. В сформировавшейся политической системе отсутствовала Компартия РСФСР, республиканский совет профсоюзов, комсомол, не было российского канала телевидения, русской радиопрограммы, перестала существовать Российская академия наук.

В условиях оттепели активизировались либералы, и это вызвало настороженность власти. «Единственно верное учение» грозило отступить перед спором новых западников и славянофилов. Изнутри партия стала стихийно расползаться на два крыла. Консервативное, державно-патриотическое крыло государственников сталинского разлива до прихода Андропова особых опасений у государства не вызывало. Куда большую опасность внушало либеральное, которое пользовалось моральной и финансовой поддержкой Запада.

Л. И. Брежнев не решался на применение репрессивных мер. «Государство решило не давить на либеральное диссидентство, а просто попытаться его уравновесить партийными "великодержавниками", – писал А. Байгушев. – Свою модель тайно Брежнев называл "политикой двуглавого орла". В узком кругу была выработана советская тайная доктрина: создать два якобы противостоящих крыла внутри КПСС, патриотов и либералов… Время от времени брежневское Политбюро давало по шапке то тем, то другим, чтобы не зарывались». Спецслужбы плотно контролировали этот процесс. «В СССР можно было быть монархистом, националистом, сторонником Запада, – пишет публицист А. Самоваров. – но этот "чёрный", не фасадный мир плотно контролировался и управлялся КГБ, поэтому и обходились в огромном большинстве случаев без репрессий».

В 1962 году возник клуб любителей памятников истории и культуры «Родина», созданный для пропаганды отечественного культурного и исторического достояния, его защиты от окончательного большевистского разгрома. С этой целью совершались лекции, экскурсии по историческим местам, реставрация различных памятников, храмов и монастырей. Клуб просуществовал до 1968 года и был закрыт советскими властями.

Однако к тому времени появились другие патриотические организации: Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПиК) и «Русский клуб». В этом движении участвовали русские учёные, художники, писатели – академики Б. А. Рыбаков и И. В. Петрянов-Соколов, И. С. Глазунов, Л. М. Леонов, В. Д. Иванов, В. А. Солоухин, П. Д. Барановский.

При ВООПИКе образовалась секция по изучению русской истории и культуры, получившая среди её членов негласное название «Русский клуб». Здесь впервые зазвучали имена выдающихся русских деятелей и мыслителей прошлого: Н. Я. Данилевского, М. Н. Каткова, В. В. Розанова, К. Н. Леонтьева, К. П. Победоносцева, Иоанна Кронштадтского и Серафима Саровского. «Русский клуб» возглавлял писатель Д. А. Жуков, его заместителями были историк С. Н. Семанов и литературовед П. В. Палиевский. Клуб собирался в Высокопетровском монастыре в Москве. Регулярные собрания руководителей ВООПиКа, которых было 30–50 человек, в 1967–1972 годах также получили названия «Русских клубов».

Патриоты не отрицали отсутствия серьезной идейной платформы и чётко обозначенных целей в их движении. «Единство взглядов у них было лишь в области обороны от грозящих опасностей; единой же и верной положительной цели у большинства участников движения, к сожалению, не выработалось», – отмечал бывший диссидент историк Михаил Назаров.

В качестве основных средств выражения и доведения до общества своих идей и ценностей

Русская партия имела ряд издательств, крупных журналов и газет. В 1965 году в журнале «Молодая гвардия» была опубликована первая статья Русской партии с заголовком «Берегите святыню нашу!» скульптора Сергея Коненкова, художника Павла Корина и писателя Леонида Леонова. Первыми выступлениями в «Молодой гвардии» стали заметки И. Глазунова и В. Солоухина. На исходе 60-х в журнале появился ряд публикаций М. Лобанова, В. Чалмаева и С. Семанова.

Настоящая программа русофилов появилась в 1968 году в «Молодой гвардии» в статье М. П. Лобанова «Просвещенное мещанство». Этими словами автор назвал либеральную интеллигенцию, оторванную от национальной почвы, то есть внутренних врагов России. Михаил Лобанов обратил внимание на возникновение социального слоя, даже субэтноса, который был ближе к Нью-Йорку, Парижу или Лондону, чем к своей стране. Его статья была воспринята «просвещённым мещанством» очень болезненно.

В 1969 году в издательстве «Молодая гвардия» С. Семанов возглавил отдел «Жизнь замечательных людей» (ЖЗЛ). Эта серия заговорила о коренных устоях русской нации и стала спасением для изголодавшихся по духовной пище людей.

На исходе 1970-го последовал осудительный приговор высшего идеологического начальства. Линию «Молодой гвардии» осудили, но очень мягко, всего лишь за увлечение «стариной».

Ещё одним центром формирования и развития русского национального сознания стал журнал «Наш современник» во главе с русским поэтом С. В. Викуловым. В журнал потянулись писатели В. Белов, В. Распутин, Е. Носов, Ф. Абрамов, В. Лихоносов, О. Фокина, В. Астафьев, А. Знаменский, В. Шукшин. Национальное патриотическое направление сделало журнал самым популярным русским журналом в стране. Только за первые годы под руководством Викулова его тираж вырос более чем в 5 раз – с 20 до 103 тысяч экземпляров. Это период сопровождался длительным этапом идеологической журнальной войны, и патриоты тогда одержали победу.

Русская партия – и организационно, и идеологически – не была монолитна. Внутри национально-патриотического движения существовали самые различные идеологические течения – от ортодоксально-православного до языческого, от монархического до национал-большевистского.

О течении монархистов писал Байгушев: «Мы хотели, если говорить об идеале, восстановления монархии... Среди тактических установок было противодействие разлагающему влиянию западного мира, сохранение и восстановление Церкви, освобождение России от случайных регионов – стран Балтии, некоторых среднеазиатских республик. Мы тогда считали, что империю должны составить коренные народы: русские, украинцы, белорусы, а также молдаване, армяне, грузины, казахи. С некоторыми оговорками речь могла идти и о латышах. Смысл таких преобразований – воссоздание православной Империи».

Значительная часть течения и в первую очередь бывшие фронтовики являлись «сталинистами».

Было и радикальное обособленное направление патриотизма – языческо-фашистское, для которого понятие «русской крови» было важнее русского духа. Православия они не знали и считали христианство еврейской провокацией, ослабившей русский дух. Политически они были ближе к сталинистам, чем к монархистам.

М. Назаров выделяет группу православных диссидентов, которые принципиально не взаимодействовали с советским режимом. Эти патриоты объединились вокруг журналов «Вече» (1971–1974) и «Земля» (1974–1975). Их издавал В. Н. Осипов, ранее отсидевший 7 лет за участие в молодёжных собраниях у памятника Маяковскому. За издание этих журналов Осипов был в 1974 году вновь арестован и осужден на 7 лет лагерей и 5 лет ссылки.

Некоторые патриоты пытались соединить несоединимое. М. Антонов считал, что истинное мировоззрение русского народа – это синтез православия и ленинизма. Вообще, ленинское наследие использовалось в то время в качестве «универсальной отмычки» не только Русской партией, но и либералами.

Вопрос о лояльности советской власти расколол патриотическое движение. Собственно, диссидентство не было представлено исключительно либералами, некоторую его часть составляли и православные христиане, и в частности, такие крупные фигуры, как математик И. Шафаревич, писатель А. Солженицин. «Мы были уверены, что преобразования надо провести в рамках системы, изменив её, насытив народной нравственностью, справедливостью, порядком. Мы хотели отмести интернациональное лицемерие и ханжество. Мы всё больше понимали, что православие должно быть главной, основной частью русского мировоззрения. Россию ещё ожидала православная революция, а если вернее, Православное Возрождение» – писал В. Ганичев. Однако дряхлеющий в прямом и переносном смысле режим вскоре рухнул, так и не захотев опереться на русско-православные силы.

Грядущую опасность тогда понимали даже в русской эмиграции за рубежом, которая отличалась наиболее резким неприятием коммунизма и советского строя. В отличие от либералов-западников, русские патриоты, от национал-большевиков до православных монархистов, не могли желать разрушения советского строя ради разрушения. Деятели Русской партии видели, что государственная власть поражена болезнью атеизма и интернационализма, и поэтому старались вылечить ее.

Высшей ценностью для Русской партии являлся русский народ, его тысячелетняя история и традиции, его великая культура и православная религия; а также ставший правопреемником Российской империи Советский Союз, превратившийся после Войны и Победы в геополитическую сверхдержаву, с передовой промышленностью, наукой и культурой.

Несколько слов непосредственно о «национализме» Русской партии и самом «русском вопросе». Хорошую аналогию привел А. Самоваров: «Национализм Достоевского и многих русских писателей, литераторов и философов в конце XIX и в начале XX века выражался в защите православия и монархии. А националисты Русской партии были сторонниками социализма. Достоевский, защищая православие и самодержавие, защищал русский мир от распада и разрушения. И Русская партия, защищая социализм, защищала русскую нацию. Ибо ясно было уже тогда, что для их противников из либерального лагеря – западников – Россия ценностью сама по себе не обладала».

Глупо объяснять обостренное переживание Русской партией проблем русского этноса в СССР беспочвенным этнонационализмом и бытовой ксенофобией, как это отчасти делает Митрохин. «Русский вопрос» стал одним факторов возникновения самого национально-патриотического движения в 1960-е годы. «Русские единственно, что хотели, – пишет А. Байгушев, – уравнения в правах, потому что собственный ЦК, и своя компартия, и своя столица были во всех союзных республиках, у всех националов, которые таким образом защищали свои интересы». «Компартия РФ была создана, но уже во время агонии партии. А появись она хотя бы на два года раньше, судьба страны не была бы так трагична», – считает А. Самоваров.

В конце 70-х годов глава КГБ Ю. А. Андропов возродил СПО – Секретный политический отдел, который занимался политической оппозицией, и создал «Пятку» – Пятое управление по борьбе с идеологической диверсией. А 28 марта 1981 года он направил в Политбюро свою знаменитую записку, в которой говорилось: «В последнее время в Москве и ряде других городов страны появилась новая тенденция в настроениях некоторой части научной и творческой интеллигенции, именующей себя "русистами". Под лозунгом защиты русских национальных традиций они, по существу, занимаются активной антисоветской деятельностью. Изучение обстановки среди "русистов" показывает, что круг их сторонников расширяется и, несмотря на неоднородность, обретает организационную форму. Опасность прежде всего состоит в том, что "русизмом", то есть демагогией о необходимости борьбы за сохранение культуры, памятников старины, за "спасение русской нации", прикрывают свою подрывную деятельность откровенные враги советского строя».

Ещё в 1979 году усилилось преследование русского издательства «Современник». В декабре 1980 году без всяких объяснений с поста главного редактора «Комсомольской правды» был снят В. Ганичев. В апреле 1982 года освободили с поста главного редактора журнала «Человек и закон» С. Семанова. Сняли с должностей директора и главного редактора издательства «Современник» Ю. Прокушева и В. Сорокина. Дважды произошло избиение писателя Валентина Распутина. В 1982 году журнал «Коммунист» начал кампанию против журнала «Наш современник», обвиняя его в пропаганде «мистически-религиозных взглядов члена КПСС Солоухина». Умножились увольнения, аресты, осуждения русских патриотов и чистка от них силовых и всех государственных и общественных структур, в том числе по критерию отношения к религии.

Нет нужды перечислять далее. Приход Андропова на второй, а затем на первый пост в государстве сопровождался усиленным преследованием и окончательным разгромом к 1983 году Русской партии. Усилились гонения и на церковь, проводились масштабные пропагандистские кампании по атеистическому воспитанию трудящихся. Близилось время перестройки. Либеральная партия успела перегруппироваться и встретила конец 1980-х во всеоружии, приветствуя Горбачёва и подготавливая великую демократическую революцию, противостоять которой не мог уже никто.

Объяснить причины поражения Русской партии происками зарубежных противников было бы примитивно. Нельзя также считать исход этого противоборства окончательным. До сих пор наши западники трактуют итоги этой борьбы как закономерность, потому как мы идём в фарватере мировой истории, а потому объективно должны были рано или поздно приобщиться общечеловеческим ценностям. Русская партия потерпела поражение потому, в частности, что её идеология и практика строилась не столько на утверждении своих ценностей, сколько на отрицании чужых.

Проблема Русской партии была в том, что её представители, надеясь лишь переродить власть в русском духе, не стремились завладеть непосредственно политическими рычагами влияния на общество. Предшественники либералов в начале XX века получали мощный отпор со стороны многочисленных общественных организаций и союзов русского народа, зачастую самостоятельно боровшихся с революционерами. И царская власть, в отличие от советской, опиралась на свой народ и поддерживала эти начинания, по крайней мере, в период первой русской революции. Так и сегодня преодоление надвигающегося экономического кризиса и всяческих внешних и внутренних угроз может стать лишь опора государственной власти на подлинные национально-патриотические силы и народ.

Список использованной литературы:

1. Байгушев А. Русская партия внутри КПСС. М., 2005.

2. Ганичев В. Русский орден в ЦК партии: мифы или реальность // Завтра. № 23 (446). 2002.

3. Лебедев С. Русские идеи и русское дело. СПб., 2007.

4. Леонов Н. Крестный путь России. М., 2003.

5. Митрополит Иоанн (Снычев). Самодержавие духа. М., 2007.

6. Митрохин Н. Русская партия. Движение русских националистов 1953–1985 годы. М., 2003.

7. Назаров М. Вождю Третьего Рима. М., 2004.

8. Платонов О. Святая Русь. Большая энциклопедия русской цивилизации. Русский патриотизм. М., 2003.

9. Самоваров А. Останутся ли в России русские? Русское национальное самосознание: триумф или катастрофа. М., 2007.

10. Семанов С. Андропов. 7 тайн генсека с Лубянки. М., 2001.

11. Солженицын А. Россия в обвале. М., 2009.

14. Чеботарёв А. Движение русской националистической оппозиции в СССР в 1960-1970-е гг. Дисс. к. ист. н. 2003.