П.И. Холодякова
(Участница XIII Всероссийского конкурса на лучшую работу по русской истории "Наследие предков - молодым")
Руси есть веселие пити. Не можем без того быти.
Владимир Святославович,
великий князь киевский
Введение
Именно эта фраза эпиграфа, ставшая хрестоматийной, используется одновременно и как доказательство древности питейных доблестей русского народа, повод гордиться застольными победами русича с глубокой древности, и как основа для создания представлений публицистов и историков, иноземных и отечественных, о глубинных истоках безудержного и мерзкого российского пьянства, не имеющего ничего общего с тем, как употребляют алкогольные напитки в культурных заграничных странах.
Либеральные историки ХІХ века, а позже революционные демократы охотно цитировали эту фразу князя (пока ещё язычника), чтобы утвердить представление о пьянстве как тяжком наследии «проклятого самодержавия». Но проблема «Россия и алкоголь» глубока и многопланова, существует давно и трактуется весьма разнообразно, часто совершенно в противоположных смыслах. Именно поэтому цель данной работы – исследовать взаимоотношения русского человека и алкоголя. Отсюда следуют задачи работы:
изучить истоки представления о русском человеке как человеке пьющем, причём пьющем много, регулярно и необузданно;
выяснить, каким видели русского человека во хмелю иностранцы;
исследовать, как относились к алкоголю в разные периоды долгой истории России;
изучить отношение русского человека к алкоголю и трезвости на примере Ярославской губернии.
В работе использованы как статьи и книги по данной проблематике, так и материалы, которые удалось найти в Государственном архиве Ярославской области (далее ГА ЯО).
Глава І. Легенды и правда о русском пьянстве
1. Легенды о русском пьянстве
Слова князя Владимира Святого ложились бальзамом на душу европейца и подтверждали железную логику повествований иностранцев о страшной, дикой, грязной и пьяной Московии, и эти характеристики русского народа охотно цитировались вплоть до наших дней как в зарубежных книгах о России, так и в отечественных либеральных изданиях, особенно в публицистике. Как здесь не вспомнить точные и едкие слова Марка Твена: «Любое племя перед тем, как напасть на соседей, убеждает всех, и прежде всего себя, что эти соседи – злодеи, живут в грехе, воруют, грабят, не знают Бога и, конечно же, безудержно пьянствуют» .
Причём именно пьянство, безрассудное и целеустремлённое, выделяется иностранцами, побывавшими в России и оставившими письменные воспоминания о жизни и обычаях россиян, как главная черта характера и образ жизни русского человека. Эти иностранцы в Московии, вечные искатели добычи, дезертировавшие из датской, шведской, польской, из десятка немецких армий, продававшие свою шпагу за русское серебро, так же охотно брали и чужое серебро, переходя на сторону врага, если это было выгодно. Именно так переметнулись к полякам, бросили воевод царя Василия Шуйского «немцы» при встрече с армией Лжедмитрия, бросили, а потом расписывали в мемуарах, записках, повестях «варварские» обычаи московитов – очевидно, чтобы доказать, что уж таких-то дикарей и предать не грех! И полились описания «скотской породы московитов»: «...неумеренное обжорство и пьянство, распутство и разврат», «...такого разврата и пьянства нет в мире подобного», – ужасался один наёмник . Ему вторит другой иноземец: «Когда наблюдаешь русских в отношении их душевных качеств, нрава и образа жизни, то их, без сомнения, нельзя не причислить к варварам» .
Иногда эти рассказы о мерзких чертах русских невероятно подробны: Олеарий убеждён, что русские – самая пьющая нация в Европе: «Порок пьянства так распространён у этого народа во всех сословиях, как у духовных, так и светских, у лиц высоких и низких, мужчин и женщин, что если видишь на улице там и сям валяющихся в грязи пьяных, то не обращаешь на них внимания, как на явление обыденное» . Сигизмунд фон Герберштейн, несколько раз бывавший в Москве с посольством, рассказывает о праздниках, отмечаемых в России, про которые «ему пояснили сведущие» люди: «Именитые мужи чтут праздничные дни тем, что по окончании богослужения устраивают пиршество и пьянство. Человеку простого звания запрещены напитки, пиво и мед, но все же им позволено пить в некоторые особо торжественные дни, как, например, Рождество Господне и другие дни, в которые они воздерживаются от работы, конечно, не из набожности, а скорее для пьянствования» . То есть все русские пьяницы, правда, им запрещено пить, если это простонародье, но они всё равно пьют, потому что чтят церковные праздники и потому, что они русские, а значит, все они пьяницы, что и требовалось доказать. Несколько витиевато, но итог один: пьяные скоты!
Правда, иногда появляются записи, которые идут вразрез с традиционным негодованием на варварскую природу русского человека: Михалон Литвин утверждает, что «... в Московии нет нигде шинков, а если у какого-нибудь домохозяина найдут каплю вина, то весь его дом разоряется, имения конфискуются, а сам (хозяин) навсегда сажается в тюрьму.
Так как московитяне воздерживаются от пьянства, то города их изобилуют прилежными разного рода мастерами...» Ему вторит итальянец Альберто Кампезе : «Мужчины вообще рослы, сильны и привычны ко всем трудам и переменам. Государь запретил употребление вина, пива и другого рода хмельных напитков, исключая одни только праздничные дни. Повеление сие, несмотря на всю тягость оного, исполняется москвичами, как и все прочие, с необычайной покорностью...»
И всё-таки доброжелательные высказывания о русских для иностранца редкость.
Ричард Ченслер подтверждает: «Нигде нет такого разврата и пьянства,
а также и по насилиям своим это самый отвратительный народ в миpе» .
Джильс Флетчер категоричен: «Напиваться допьяна каждый день в неделю у них дело весьма обыкновенное» .
Английский писатель, политик и общественный деятель Джон Мильтон не был в России, но на основании всех изученных книг, мемуаров и записок сделал вывод: ««Они невежественны и не допускают учения среди себя;
величайшая приязнь основана на пьянстве;
они величайшие болтуны, лгуны, льстецы и лицемеры,
чрезвычайно любят грубую пищу и вонючую рыбу» .
И, наконец, последнее высказывание англичанина Джорджа Турбервилля , секретаря английского посольства в Москву, которое, скорее всего, раскрывает истинный смысл обличения как русского варварства, так и устремлений европейских «исследователей» в далёкую неприятную страну: «И в незнакомой мне земле вращался среди московитян - людей чрезмерно грубых, к порокам низким склонных. Народа, способного быть в свите Бахуса, поскольку пьянство в их природе. Пьянство — все их наслажденье, баклага —
все, за что они держатся, а если однажды имеют трезвую голову, то и тогда нуждаются в советчике» . Вывод из этого опуса сам напрашивается: русские – это пьяницы, которые склонны ко всем известным порокам, но даже если они протрезвеют, то и тогда им нужен будет советчик, а ещё лучше – руководитель, начальник! Желательно англичанин!
Правда, в это же время Мартин Лютер, отец Реформации, с прискорбием замечал: «Вся Германия зачумлена пьянством, мы проповедуем и кричим против него, но это не помогает... Наш немецкий дьявол – бочка вина, а имя ему – пьянство! »
Соседи русских, поляки, «преданы пьянству больше, нежели русские », – утверждал англичанин, посетивший и Германию, и польские земли, и Россию.
Да и «старая добрая Англия» не была эталоном трезвости: «Пьянствовали стар и млад, причём чем выше был сан, тем более человек пил. Без меры пили все члены королевской семьи за исключением самого короля. Считалось дурным тоном не напиться во время пиршества» . Но это милые, простительные слабости европейцев, которые среди диких московитов становятся невероятными и непростительными пороками.
Причём важно, что все эти отвратительные черты переносятся на правителей «варварской России». Так, князь-беглец Андрей Курбский опубликовал слова Ивана Грозного, а европейские сочинители подхватили: «Горе мне, окаянному! Ох мне, скверному! Я, пёс смердящий, вечно в пьянстве, блуде, прелюбодеянии, скверне, убийствах, грабежах, хищениях и ненависти, во всяком злодействе...» Покаяние царя сделали приговором! И Европа подхватила!
Но это иностранцы! А вот императора Александра ІІІ оклеветали его же подданные, правда, на идейных основаниях. «Согласно широко известному мифу, государь регулярно употреблял спиртное в компании начальника дворцовой охраны генерал-адъютанта П.А. Черевина» , и именно этот придворный поведал русскому учёному П.Н. Лебедеву, что они с императором завели плоские фляжки с коньяком, которые прятали в сапоги. «Но что интересно, сам генерал Черевин, действительно имевший склонность «заложить за галстук», никаких мемуаров после себя не оставил. Лебедев тоже не оставил никаких записок или воспоминаний, а, согласно легенде, в 1911 году рассказал «правду о пьянстве императора» русскому революционеру-эмигранту В.П. Бурцеву, который и обнародовал их в 1912 году в эмигрантском издании «Будущность» уже после смерти Лебедева. Если учесть, что русские революционеры искренне считали, что в борьбе с «ненавистным самодержавием» все средства хороши, то выдумка Бурцева была средством дискредитации власти, а затем утвердилась она и на страницах советских изданий, ведь любой царь должен быть отвратительным!
Таким образом, можно сделать вывод: многочисленные записки иностранцев о «пьяных, грязных, диких московских варварах» и даже об их не менее пьяных и диких царях предназначались для создания отрицательного образа России, но при этом были некритично восприняты российскими историками, а затем охотно тиражировались либеральной общественностью и революционной пропагандой.
2. Правда о русском пьянстве
Вновь обратимся к словам князя Владимира, ставшим эпиграфом работы, и отметим, что князь говорит не о разгуле, а о веселье. Совместный пир князя и дружины – древний языческий обряд, идущий от времён родового строя, символизирующий единство вождя и воинов, а общая чара (и не случайно она именовалась братиной!) скрепляла это единство: преломивший твой хлеб и испивший твоего вина не мог предать! Пир был ритуалом – это некий очень важный общественный акт, утверждающий тесную связь всех присутствующих на этом пиру, и такие пиры знала не только верхушка общества – крестьянский мир, вервь, община, соседи несколько раз в году пировали на особых братчинах, к которым «готовились заранее, варили пиво, ставили мёд, готовили снедь, причём всё это делалось всем миром, сообща, посильно для каждой семьи» .
Выдающийся литературовед и философ М.М. Бахтин дает наиболее емкое понятие праздника: «Празднество (всякое) – это очень важная первичная форма человеческой культуры. Ее нельзя вывести и объяснить из практических условий и целей общественного труда или еще более вульгарная форма объяснения – из биологической (физиологической) потребности в периодическом отдыхе. Празднество всегда имело существенное и глубокое смысловое миросозерцательное содержание» . Именно во время праздника производилось ритуальное употребление напитков, содержащих алкоголь. «Совместное употребление опьяняющего напитка по общему для всех членов племени поводу, сходство возникающих при этом эмоциональных переживаний, по-видимому, явилось причиной того, что в дальнейшем алкоголь становится символом психического родства, «единства крови». Обряд побратимства, совершавшийся путем непосредственного смешения или питья крови, сменяется обрядом добавления крови каждого в общую чашу вина (у скифов) или приобретает форму совместного приема вина, например, обряд причастия у христиан. Ритуальные формы употребления алкоголя сохранились до наших дней: прием спиртных напитков по праздникам, печальным, радостным и торжественным дням» .
Естественно, что такое ритуальное принятие алкоголя отличается от пьянства – «постоянное и невоздержанное потребление спиртных напитков, социально осуждаемая форма потребления алкоголя» .
Сам уклад жизни Древней Руси, ориентированный на патриархальные социальные и нравственные ценности, сдерживал распространение пьянства, несмотря на известное обилие спиртных напитков: квас твореный, пиво, мед, привозное вино виноградное, а с ХІV в. – водка, больше известная на Руси как «зелено вино».
«Несмотря на природную тягу человека к изменению сознания, употребление алкоголя носило столь мизерный характер, что никоим образом не влияло на демографию, преступность и прочие социальные аспекты жизни человека. Несколько раз в год, небольшой социальный слой (только взрослые мужчины) размягчил мозг чаркой вина или медовухи, эффект достигнут, развиваемся дальше. Даже от столь ничтожных употреблений алкоголя были ограждены женщины, подростки, разумеется, дети» .
Протопоп Сильвестр, автор известного «Домостроя», предупреждал, говоря о традициях русской жизни: «Не говорю: не следует пить, такого не надо; но говорю: не упивайтесь допьяна пьяными. Пейте мало вина веселия ради, а не для пьянства: пьяницы царства божия не наследуют» .
Владимир Мономах в своём «Поучении» обращался к детям: «Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело» .
Андрей Боголюбский заслужил эпитафию: «Не омрачил ума своего пьянством, в благочестии воспитал своих сыновей и сам жил в благочестии и любви к Богу» .
Само русское общество свято соблюдало наказ: «И делу время, и потехе час». Очень важны здесь повторяющиеся союзы И, обычно эти союзы разрывают, и появляется фальшивый смысл: делу, то есть деятельности, время, то есть значительный период, а потехе – всего лишь чуть-чуть, как чему-то несерьёзному. А ведь пословица глубже: и делу... и потехе... всему свой черёд и своя пора! Именно поэтому важны были общие праздники, которые из языческих под влиянием Православия плавно перетекли в церковные. «Каждый большой церковный праздник, такой как Рождество, Пасха, Троица и Преображение Господне отмечался не только специальными церковными службами, но и общественными собраниями, песнями, танцами и особым угощением. В дополнение к княжеским пирам устраивались и более узкие встречи различных сообществ и братств, члены которых обычно принадлежали к одной и той же социальной или профессиональной группе. Такие братства играли важную роль в общественной жизни и деревень, и больших городов» . Причём мудрые предки даже посреди напряжённейших работ летом, когда «день год кормит», вдруг прерывали сенокос и гуляли – Ильин день! Деды знали, что высочайшему напряжению всех сил нужен перерыв, иначе не выдержит и тело, и психика, и в деревнях «играли престолы»: накрывались столы, мужики и бабы пировали, парни и девки водили хороводы, жгли костры, гуляли всю ночь, а дальше с новыми силами брались за работу. И опять повторим: «Празднество всегда имело существенное и глубокое смысловое миросозерцательное содержание» . Это не только необходимый телу отдых среди напряжённой работы, но это ещё и было своеобразное подтверждение единства духовного, нравственного, даже физического.
Центром праздника был пир. Хороший хозяин готовился к пиру заранее, припасая снедь и хмельное, и средневековая литература Руси-России знает массу поучений о том, как себя вести на пиру. «Слово о хмеле Кирилла, философа Словенского» учит: «От пьянства ноги болят, а руки дрожат, зрение очей меркнет... пьянство красоту лица уничтожает, пьянство людей добрых и равных, и мастеров в рабство ввергает», «брата с братом ссорит, а мужа отлучает от своей жены» . Сборник кратких изречений, приписываемых греческому философу Менандру (список известен на Руси с ХІІІ – ХІV веков) предостерегает: «Если спознается с хмелем жена, какова бы ни была, а станет упиваться, учиню ее безумной, и будет ей всех людей горше. И воздвигну в ней похоти телесные, и будет посмешищем меж людьми, а от Бога отлучена и от церкви Божьей, так что лучше бы ей и не родиться... Да всегда беречься жене хмельного: пьяный муж - дурно, а жена пьяна и в миру не пригожа» .
Да и сами православные ценности в своей системе нравственных сдержек на первое место выдвигали воздержание. А история давала многочисленные примеры, и летописи говорят о том, что пьянство – непременный атрибут злодейства или беды: убивая князя Андрея Боголюбского, его недруги сначала забираются в винные погреба, чтобы вином заглушить естественный страх перед убийством человека, дружина русская, пойдя на татар, напивается и погибает на реке Пьяне, а москвичи, разбив боярские погреба с мёдом и пивом, «пьяни и неразумни», открывают ворота Тохтамышу, а затем губят и себя, и город.
А вот Западная Европа, вступая в эпоху, определяемую как Предвозрождение, видит в вине возможность раскрепоститься, отринуть все
каноны, сковывающие душу и тело. Вот бродячие студенты-ваганты славят вино:
Пьют монахиня и шлюха,
Пьет столетняя старуха,
Пьет столетний старый дед, -
Словом, пьет весь белый свет!
Все пропьем мы без остатка.
Горек хмель, а пьется сладко.
Сладко горькое питье!
Горько постное житье...
А это Бокаччо, Рабле и Чосер ласково улыбались, повествуя о пьяных похождениях своих героев. Дворяне кутежами хвастались, способность пропить состояние, поместье восхищала (всё это придёт в Россию гораздо позже, вместе с Просвещением).
Более того, после одного из пиров, закончившегося на следующий день поражением в битве, Василий ІІ Тёмный всерьёз начал бороться с мёдом и пивом, а также с их любителями, а «его сын Иван ІІІ вообще запретил спиртное: если готовилась свадьба, крестины, поминки, глава семьи обращался в канцелярию наместника или воеводы, платил определенную пошлину, и ему дозволялось наварить пива или меда. В иных случаях употребление спиртного возбранялось. Человека, появившегося в общественном месте пьяным, протрезвляли батогами. А подпольное изготовление и продажа спиртного влекли конфискацию имущества и тюремное заключение» .
Этот закон, насильственно вводящий трезвость в целой стране, существовал более ста пятидесяти лет и отменён был только Борисом Годуновым. «Он был «западником», перенимал зарубежные порядки. Закрепостил крестьян, взвинтил налоги. Но придумал для народа и отдушину – открыл «царевы кабаки». Это позволяло спустить пар недовольства, но и выжать дополнительные прибыли, вино получило статус казенной монополии. Кроме того, в кабаках отирались сыщики, если кто-то неосторожно болтал по пьяни, его тащили в темницу» .
Смутное время, череда «лжедмитриев», разорение государства после нашествия иноземцев, необходимость восстановления привели к тому, что отказаться от монополии на торговлю вином и закрыть кабаки оказалось невозможно. Долгое время пьянство существовало, но было оттеснено на окраины городов – «существующие кабаки Алексей Михайлович вынес за пределы городов, «в поле». Просто так, проходя мимо, не в заведение не заглянешь. Ночью городские ворота закрыты, в кабак не пойдешь» . Изменения в восприятии «хмельного зелья» начинаются с Петра І. Нет, он вовсе не призывал к всеобщему пьянству, но «Бахусовы потехи» начали восприниматься как достойное и солидное времяпрепровождение. На застолья с обильными возлияниями – ассамблеи – было велено привлекать женщин. Начали строиться винокуренные заводы, резко расширялась сеть кабаков, аустерий и прочих питейных заведений. Только стоит учитывать, что традиция эта была отнюдь не русской, а «кукуйской». Западной, принесенной в нашу страну вместе с бритьем бород, переодеванием в кургузые немецкие кафтанчики и парики» .
И всё-таки даже тогда, когда спиртное стало доступно, Россия пила более умеренно, чем западные соседи. Существовал могучий сдерживающий фактор: отношение к пьянству общества. Крестьянский мир, община в ХVІІ – ХІХ вв. не позволяли окончательно опуститься, купеческая среда осуждала безоглядную гульбу. «Общинные ценности оказывали решающее воздействие на все стороны жизни великорусского крестьянства в рассматриваемый период, в том числе в такой сфере, как потребление алкоголя, которое на рубеже XIX–XX вв., было спорадическим, нерегулярным, меньшим по сравнению с потреблением городского населения страны» , – считает историк И.А. Шевченко. Не будем идеализировать жизнь русской деревни: да, были пьяницы, были семьи, где алкоголизм становился потомственным, но это с точки зрения деревенского мира было «дном жизни», это вызывало отторжение и уж никак не становилось традицией.
И.А. Шевченко утверждает, что Россия, вопреки распространённому мнению, была практически самой трезвой страной в Европе: если Франция потребляла в год 18 л алкоголя (в пересчёте на чистый спирт), Германия – 9 л, то Россия – менее 3 литров .
Это прекрасно сознавали русские социологи начала ХХ века. Газета «Русское слово» поместила иллюстрацию, наглядно отражающую уровень потребления алкоголя в Европе :
1 штоф = 1/10 ведра = 10 чаркам = 1,2299 литра
Но тем не менее именно Россия известна как страна чрезмерного употребления спиртного, и связано это прежде всего с «северным типом алкоголизации», т.е. потребление алкоголя преимущественно в виде крепких напитков (водка, самогон) единовременными большими дозами ("залпом", "единым духом") с минимальным количеством закуски. Как определил исследователь, «для южного типа потребления алкоголя важен процесс, для северного – результат» .
Настоящей катастрофой для населения была установленная Екатериной ІІ система так называемых откупов вместо государственной торговой монополии на алкоголь. «Для увеличения сборов в казну от торговли алкоголем, причём деньгами, выплаченными заранее, а не собранными постепенно в результате розничной торговли водкой, правительство отдавало его продажу на откуп частным лицам. Откупа давались наиболее энергичным, богатым и жестоким людям, исходя из того, что они сами найдут способ собрать с народа деньги, но до этого дадут государству установленную заранее сумму» . Естественно, откупщик стремился получить максимальную прибыль с территории, данной ему в откуп, а для этого необходимо было подавить конкурентов – тех, кто торговал иными видами алкогольной продукции, и вскоре государство (с подачи тех же откупщиков) повысило налоги на производство пива. «Пивоваренные заводы стали закрываться. С 1845 г. распивочные пивные лавки везде, кроме Петербурга и Москвы, были запрещены. В 1848 г. в 19 губерниях страны не осталось ни одного пивоваренного завода. Мёд и пивоварение были подавлены экономически. Структура потребления алкогольных напитков непоправимым образом ухудшилась» .
Почти столетний срок действия откупов негативно подействовал на значительную часть населения и вызвал серьёзные протесты в обществе, что привело к восстановлению указом Александра ІІІ в 1894 г. государственной монополии на продажу алкоголя, прежде всего водки. Результат был удручающим. «Место кабака заняла казённая лавка, в которой продавалась водка в закупоренной таре и только на вынос. Эта питейная реформа стимулировала развитие худших традиций потребления алкоголя. Спиртные напитки стали потребляться на улице» . Известный адвокат А.Ф. Кони определил: «Кабак не погиб, а прополз в семью и во многих случаях... внёс в неё развращение и приучение жён и даже детей пить водку. Кабак... как ядовитый цветок распустился на улице» . Именно в это время сформировался грубый и небезопасный вид потребления алкоголя, поражающий иностранцев, который определён как распитие водки стаканом «на троих». Широко известный в России и в Европе доктор В.М. Бехтерев предупреждал: «Русский народ, имея несчастную привилегию потреблять сорокоградусную водку, находится в гораздо менее благоприятных условиях, чем народы запада, которые главным образом потребляют виноградное вино и пиво. Дело в том, что крепкие растворы алкоголя... действуют особенно разрушительно, а при слабых растворах алкоголь не имеет такого вредного действия. ...сплошь и рядом у нас практикуется питьё водки целым стаканом, часто без закусывания и даже на голодный желудок. А в этом случае алкоголь действует много более вредно, нежели при потреблении такого же количества при других условиях» . Если учесть, что в 1911 г. «в структуре винопотребления водка занимала 89,3%» , становится ясно, что надвигается катастрофа.
Историк И.А. Шевченко убеждён, что «пьянство приходит в Россию с вытеснением корчмы кабаком, с запретом простым людям самим варить пиво и брагу, с потерей народом самостоятельности - закрепощением. Оно приходит в Россию, когда продажа алкоголя сделалась важной статьёй государственного дохода» .
Таким образом, бурный переход от умеренного потребления алкоголя в виде медовых напитков, пива, брожёного кваса к крепким напиткам происходит в ХVІІІ – начале ХХ века и связан как с неразумной политикой государства в области производства и продажи водки, так и с массовым переселением разорившихся крестьянских семей в город, что вело к маргинализации значительной части населения, оторвавшегося от традиционных общинных религиозных и нравственных ценностей и в силу неграмотности не способного осмыслить и принять ценности иные.
Следующий этап маргинализации начался в конце ХХ – начале ХХІ вв., когда рухнули советские идейно-нравственные основы общества. Началось стремительное скатывание России в массовое пьянство.
Глава ІІ. Борьба за трезвость в России и Ярославской губернии
1. Борьба за трезвость в России до 1917 г.
Весьма показательно, что против усиливающейся алкоголизации страны первыми выступили русские писатели и русские священники. Ф.М. Достоевский с горечью писал: «Чуть не половину теперешнего бюджета нашего оплачивает водка, то есть по-теперешнему народное пьянство и народный разврат, стало быть, вся народная будущность. Мы, так сказать, будущностью нашей платим за наш величавый бюджет великой европейской державы. Мы подсекаем дерево в самом корне, чтобы достать поскорее плод» .
Л.Н. Толстой убеждал, что «спирт так же консервирует душу и ум пьяницы, как он консервирует анатомические препараты. Трезвому человеку совестно то, что не совестно пьяному. Пьянство заглушает голос совести. В этом главная причина самоодурманивания людей» . Под его пером появляются антиалкогольные статьи: «Для чего люди одурманиваются?», «К молодым людям», «Обращение к людям-братьям», «Богу или Мамоне», а затем народная пьеса «Первый винокур». Толстой предполагал, что эту пьесу будут ставить в Святочных балаганах, сам был режиссёром одного из спектаклей, но после первого же представления цензура запретила пьесу!
Эту позицию выдающихся писателей поддержали высшие церковные иерархи. Святитель Тихон Задонский утверждал: «Пьяный человек способен на всякое зло, идет на всякие соблазны. Тот же, кто так его угостил, становится участником и всех его беззаконий» .
Св. Иоанн Кронштадтский обращался с призывом: «Восстань же, русский человек! Перестать безумствовать! Довольно пить горькую, полную яда чашу...»
Выдающимся борцом за трезвую жизнь был М.Д. Челышев , депутат Государственной Думы, где он неустанно призывал: «Одумайтесь, люди! Россия гибнет от пьянства! Если в России не покончить с водкой, то водка навсегда покончит с Россией» . Михаил Дмитриевич активно пропагандировал здоровый, трезвый образ жизни, выступал в газетах, издавал на свои деньги брошюры о вреде пьянства, причём привлекало его читателей и слушателей то, что этот бывший крестьянин Владимирской губернии не просто выбился из деревенской нищеты – Челышев весьма успешно вёл дела, стал подрядчиком на строительстве и ремонте зданий, открывал бани и магазины, стремительно разбогател, был избран городским головой Самары, но главным стало то, что именно он сумел противопоставить пьянству другой, привлекательный досуг. За основу Челышев взял опыт, появившийся в деятельности Петербургского общества трезвости. Так были сформулированы три основных принципа борьбы с алкоголизмом: употребление спиртных напитков не может быть явлением привлекательным, престижным; пьяниц необходимо лечить за счёт тех доходов, которые получают производители спиртного и торговцы этим товаром, а для этого нужны лечебницы, создаваемые опять же за счёт торговцев
водкой; но самое главное – нужно найти для народа привлекательную замену винопитию.
Призыв М.Д. Челышева был услышан, и к 1911 г. в России существовали 1818 обществ трезвости, причём они были весьма действенны: если к 1866 г. чистого спирта потреблялось в России 4,55 литра, то в 1893 г. – 2, 46 л . Успех потрясающий!
Поразительно, но борцы за трезвость использовали в своей деятельности самые последние достижения техники: А.А. Ханжонков, владелец крупного кинопредприятия, выпустил документальный фильм «Пьянство и его последствия», а его конкурент, чтобы не отстать в борьбе за зрителя, снял игровой фильм по пьесе Л.Н. Толстого «Первый винокур», причём режиссёром был сам известнейший в начале века Я. Протазанов. Российское общество сочувственно отнеслось к борьбе за народную трезвость, жертвуются значительные средства на издание журналов, бюллетеней, брошюр, таких, как «Трезвые всходы», «Вестник трезвости», «Сеятель трезвости», «Трезвая жизнь», «Трезвость», «В борьбе за трезвость», причём в этих изданиях участвуют серьёзные учёные, общественные деятели, писатели, например, невропатолог и психиатр В.М. Бехтерев, юрист А.Ф. Кони, писатель В.Г. Короленко.
Выдающимся практическим борцом за народную трезвость стал священник отец Александр (Рождественский) , основатель Александро-Невского общества трезвости. Именно он первым понял, что если забрать у человека бутылку, то необходимо дать ему что-то взамен. И отец Александр открывает воскресные школы, учит общаться без алкоголя, привлекает прихожан в чайную. Именно отец Александр начинает создавать то, что потом было названо Домом культуры (он называет своё детище Народным домом). Здесь учат грамоте, берут в библиотеке книги, играют в шашки и шахматы, здесь открыты кружки по интересам для взрослых и для детей, которые воспринимают как естественное состояние досуг без водки. Поразительно, этот батюшка умер в 33 года, не исполнив и малой доли намеченного, но в год его смерти в Александро-Невском обществе трезвости состояло 70 тысяч человек!
Важно отметить, что правительство тоже озаботилось этой проблемой – была введена винная монополия: государство получало исключительное право на производство, приобретение и продажу спиртных напитков. Конечно, всё это подавалось как забота о качестве спиртного, о здоровье потребителей, но цифры говорят сами за себя: «...к началу 1900-х годов доля питейного дохода составила 28% всех обыкновенных бюджетных поступлений. При Витте винная монополия давала около миллиона рублей поступлений в день и именно при нем бюджет страны окончательно стал строится на спаивании населения» . С.Ю. Витте оказался в ситуации, из которой не было выхода: водочная монополия давала в бюджет огромные средства, но именно водка разрушала общество!
Так как правительство подвергается жёсткой критике за то, что выступает как главный спаиватель населения, по решению Комитета министров учреждаются в губерниях и уездах государственные комитеты «Попечительства о народной трезвости», которым предписано начать борьбу с пьянством. Складывается парадоксальная ситуация: правительство от четверти до трети бюджета наполняет «пьяными» деньгами, но при этом начинает бороться за трезвость. Естественно, что эта борьба выродилась в помпезные массовые мероприятия или в глубокомысленные заседания чиновников, причём самое удивительное – государственные комитеты существуют на казённые деньги, правительственные чиновники получают за свою борьбу с «зелёным змием» жалование, но результаты мизерны. А добровольцы в воскресных школах, в народных чайных, в кружках и обществах занимаются безвозмездно, на одном энтузиазме – и результаты поражают.
Такая борьба за трезвость дала результаты, которых Россия потом никогда не смогла хотя бы повторить. Усилия интеллигенции, священников, писателей, учителей и врачей привели к тому, что к 1898 году в России было открыто «более 1700 чайных, своеобразных клубов, где посетителям, помимо дешевого чая и закуски, предлагались к чтению периодические издания и книги. Для развлечения служили настольные игры, наибольшей популярностью из которых пользовались шашки» . Можно сказать, что более успешной, результативной, а главное, комплексной программы борьбы за трезвость страна не могла выработать и в ХХ веке, причём эта программа пользовалась полным доверием и поддержкой населения.
На очень интересные размышления наводят данные, приведённые А. Мендельсоном, который проанализировал итоги первого года жизни России после введения сухого закона в связи с началом І мировой войны: «За период с 1 августа 1914 года по 31 марта 1915 года прирост вкладов в сберегательные кассы выразился суммой в 261,7 миллиона рублей, а за тот же период 1913 — 1914 гг. такой прирост составил лишь 6,5 миллионов рублей... резко сократилось число преступлений, хулиганств, нарушений общественного порядка» . Интересно, что потребление алкоголя в пересчёте на спирт в 1925 г. составило 0,88 л на душу населения, но как только в 1925 г. сухой закон был отменён, потребление водки начинает расти.
Сделаем выводы: в начале ХХ века в России ищут и успешно находят пути формирования здорового образа жизни населения без алкоголя, причём инициатива идёт именно из самого общества, от наиболее активных, социально ответственных его представителей, и что особенно важно, писатели, врачи, учителя, учёные, юристы, священники действуют совместно – это настоящие подвижники, бессребреники, сознающие, что делают огромное, общественно значимое дело, и это даёт им чувство собственной важности. Жизнь получила высокий смысл, и рядовой врач, учитель, священник из захолустного села в Пошехонье мог с гордостью сказать: «Я живу не зря!»
2. Борьба с пьянством в Ярославской губернии
Ярославская губерния расположена в центре Нечерноземья, почва скудная, отсюда малая урожайность зерновых, обусловленная также примитивной агротехникой и архаическим сельскохозяйственным инвентарём, «в основном пахота шла с применением косули и сохи – инструментов, имеющих тысячелетнюю историю» (поэтому собственного хлеба в крестьянских хозяйствах до нового урожая практически всегда не хватало). Именно поэтому до 25% мужчин уходили в Москву и Санкт-Петербург на заработки, возвращаясь только на уборку урожая или не возвращаясь по несколько лет, если дела шли хорошо. Возвращаясь, отходники приносили определённые элементы городской культуры, причём не самые лучшие, поскольку вернувшийся должен был показать, что он успешен, живёт в достатке, а это требовало угощения и водки.
В целом сельское население в конце ХІХ в. вело преимущественно трезвый образ жизни. Доля лиц среди крестьян, имевших пагубное пристрастие к вину, была незначительной. «Такие пьяницы, которых встречаем между фабричными, дворовыми, отставными солдатами, писарями, чиновниками, помещиками, спившимися и опустившимися до последней степени, между крестьянами — людьми, находящимися в работе и движении на воздухе, — весьма редки, и я еще ни одного здесь такого не видал, хотя, не отрицаю, при случае крестьяне пьют», – утверждал смоленский и ярославский помещик, агроном, почвовед А.Н. Энгельгардт .
Исследователи отмечают, что всплеск сельского пьянства приходится на конец ХІХ века, что связано с тревожной, гнетущей общественной атмосферой, малоземельем крестьянства и как следствие этого – частым голодом и регулярным недоеданием в крестьянских семьях, неуверенностью в завтрашнем дне. Кроме того, историк Б.Н. Миронов отметил «ценную социальную функцию алкоголя в крестьянской среде в этот период — укрепление солидарности, снятие либо ослабление межличностных противоречий, — функцию, во многом определившую массовые масштабы употребления спиртных напитков среди взрослых крестьян-мужчин» .
Все исследователи, до революции занимавшиеся изучением крестьянского пьянства, отмечали, что употребление вина и особенно водки носит в деревне обрядовый характер. Праздник в глазах мужика был накрепко связан с алкоголем: «Кто празднику рад, тот до свету пьян», - утверждает пословица. Причём один из ярославских земских врачей даёт этому реалистическое объяснение: «Наш мужик видит водку не чаще, чем мясо на своём столе. Именно потому он бросается на неё так жадно. И пьёт мужик, может, десять раз в году, но уж тогда пьёт допьяна, не только вволю, но и через силу, пропивая всё» .
Каким же путём пришла водка в ярославскую деревню?
До того, как в России в 1894 г. была введена государственная монополия на очистку спирта и продажу водки, существовала система откупов. В соответствии с монополией государства на торговлю спиртными напитками, продажа "питей" должна была производиться из казенных кабаков специально поставленными для этого людьми, которые создавали сеть кабаков.
И откупа вели к тому, что водка всё активнее шла в массы, прежде всего городские.
Проблема чрезмерного потребления рабочими алкогольных напитков является одной из основных при рассмотрении бытовых условий российского пролетариата второй половины XIX - начала XX вв. В определённой степени развитию пьянства в среде пролетариата способствовала политика государства. Через откупа, а затем винную монополию оно получало огромные прибыли. Государст¬венный бюджет определялся современниками как «пьяный». К тому же пьяным народом было легче управлять: «Лучше кутежи, чем мятежи».
В этом отношении г. Ярославль являлся типичным для Цент¬рально-Промышленного района примером проведения данной политики в жизнь. В рассматриваемый период число питейных домов увеличивалось здесь год от году. Параллельно росло и пьянство. Кабаки появлялись не только в Ярославле, но и в уездных городах, деревнях. По данным ярославских санитарных врачей в 1861 г. в Ярославской губернии было 430 питейных заведений, в 1864 их количество возросло до 3407, то есть по одному на каждые 38 семей . Кроме специализированных заведений - кабаков или как их ещё называли питейных домов - алкогольные напитки продавали и в чайных. Современники, характеризуя кулинарные пристрастия ярославцев, называли первым угощением в городе чай и водку, которые «подаются вместе и пьются вперемешку: рюмка водки, чашка чаю» . Таким образом, пьянство среди рабочих стало неотъемлемой частью их образа жизни. Что же послужило поводом развития данного явления и чем привлекал рабочих алкоголь? Вероятно, одну из причин следует искать в повседневном бытовом укладе бывших крестьян, ставших в поисках заработка пролетариями в городе. Можно предположить, объяснение этому кроется в социальном происхождении рабочих. В основном это были выходцы из деревень, то есть носители традиционной культуры, где алкоголь являлся постоянной составляющей частью обрядности, сопровождавшей человека на протяжении всей жизни.
Неотъемлемым компонентом производственного и домашнего быта фабрично-заводских рабочих был обычай так называемых «спрысок». Традиционные «спрыски», то есть угощение с выпивкой после завершения какого-либо дела, получения или приобретения чего-либо, в рабочей среде превратились в выпивку по самым различным поводам. На фабриках Ярославля они назывались «литки» .
Действия в цеху нетрезвого рабочего нередко приводили к сбою производства, к ссорам и дракам. Хулиганство и даже правонарушения рабочих в нетрезвом виде не ограничивались территорией фабрики. Часто «спрыски» заканчи¬вались порчей рабочими городского имущества на близ лежащих к кабакам улицах . В этом отношении настоящим бедствием для городских властей стало содержание фонарей уличного освещения в районе мануфактуры.
Ведение нетрезвого образа жизни лишало рабочих и их семьи всевозможных дотаций и пособий: по состоянию здоровья, по уходу на пенсию, выплаты на содержание детей, немощных родителей и т.д. Одним из серьёзных наказаний за злоупотребление алкоголем был отказ администрации мануфактуры в выделении рабочему комнаты в казарме и выдаче ссуды на строительство или ремонт отдельного дома. Пьянство могло стать в конечном итоге причиной увольнения рабочего8.
Выходя за рамки обозначенной нами темы, отметим, что пьянство было обычным явлением среди рабочих большинства предприятий города. Район фабрики был местом наибольшей концентрации рабочих в городе. Поэтому многие социальные проблемы, в том числе и пьянство, выразились здесь наиболее ярко и показательно. Истоки же злоупотребления спиртными напитками были, в общем, едины для всех рабочих. С одной стороны, сказывалась преемственность рабочими народной традиции, которая рассматривала алкоголь как неотъемлемый компонент повседневности, где абсолютно трезвеннический образ жизни считался аномальным явлением. С другой стороны, повлиял новый, отличный от деревенского, городской уклад жизни, зависящий, прежде всего, от работодателя, характера труда на предприятии, жилищных особенностей и т.д. Кроме того, в определён¬ной степени, распространению пьянства содействовала политика государства. Большое число открывающихся питейных заведений являлись соблазном для рабочего люда. Доступность алкоголя в определённом смысле способствовала вырождению народного ритуала приёма алкогольных напитков в регулярное и массовое спаивание пролетариев. Это, в свою очередь, отрицательно сказыва-лось как на производительности труда, так и на морально-нравственном облике представителей рабочего класса. От предупреждения до увольнения рабочего протягивалась целая цепочка наказаний, штрафов, взысканий с запившего со стороны дирекции фабрики. На каждом из этих этапов рабочий, дороживший местом на мануфактуре и благополучием своей семьи, мог остановиться и бросить пить. Тем более причины и возможности для этого были. На Ярославской Большой мануфактуре в начале XX в. были созданы условия и для карьерного роста, и для повышения квалификации рабочего, развития его в интеллектуальном плане, улучшения положения с жильём путём предоставления беспроцентных ссуд на строительство собственных домов . Рабочему была предоставлена свобода выбора: вложить свой труд и заработанные деньги в собственное образование, в учёбу детей, недвижимость или «спустить» их в соседнем кабаке. Именно в это время появляется спирт, изготовленный из картофеля, что приводит к резкому удешевлению водки и появлению массы поддельных вин, носящих громкие названия: «Мадера», «Портвейн», «Херес», но не имеющих ничего общего с подлинными виноградными напитками. Всероссийскую известность получают «виноградные вина ярославского разлива», как называет их герой пьесы А.И. Островского Паратов. Изготавливаются они так, утверждал М.Е. Салтыков-Щедрин: «Виноградников в Ярославле нет, а между тем виноградное вино выделывается во множестве самых разнообразных сортов».
Архив сохранил записку санитарного инспектора: «Главным материалом для вина служил разбавленный чихирь, т.е. плохо выбродившее вино, которое привозили из Астрахани. К нему добавляли разные специи и, таким образом, получались вина лучших «иностранных» марок. Приготовляли подморенный херес, разлиссабонивали портвейн, фабриковали го-сотерны и го-марго мадеры, бордо tres viecux, изготавливалась даже ост-индская мадера. Последняя была особо ценима за то, что обжигала полость рта, т.к. в нее добавляли большую дозу азотной кислоты «для крепости», уповая вполне основательно на выносливость русских желудков» . Стоили эти поддельные вина гораздо дешевле настоящих и широко расходились по России.
Таким образом, пить или не пить, решал сам рабочий, но соблазнов было очень много, а работа над собой, отказ от водки требовали значительных нравственных усилий и были не каждому по плечу. Вот именно здесь начиналась деятельность общественных организаций, борющихся за трезвость.
В Ярославле в 1891 году открылось «Предтеченское общество трезвости». Возглавил это общество настоятель Предтеченского храма отец Федор (Успенский). За пять лет работы общество собрало более тысячи последователей, это были прихожане и их родственники. Отец Федор создал кассу взаимопомощи из добровольных (по силам) и обязательных (минимальных) взносов. Собранные средства шли на организацию библиотеки-читальни, подписку на газеты, покупку и распространение брошюр о пьянстве и его последствиях, а часть денег шла на помощь неимущим .
«Кроме Ярославля, в начале 90х годов Х1Х века общества трезвости были открыты в таких городах Ярославской губернии, как Рыбинск, Углич, а также в Угличском уезде (в селах Никольском и Ильинском), Любимском уезде (в селе Корчкодом) и Пошехонском уезде (при Тарасовском волостном правлении)» .
Формы отвлечения людей от алкоголя были разнообразны, и почти всегда начинания энтузиастов поддерживались как меценатами, так и предприятиями в лице хозяев фабрик и заводов. Например, члены ярославской общественной организации «Молодая жизнь» в соответствии со своим уставом «привлекают молодых людей к участию в организации развлечений, как-то физическим играм и занятиям, экскурсиям, прогулкам, садовым, огородным, кустарным работам и ручному труду, составлению коллекций, выставок, а также описаний, наблюдений, чертежей, рисунков, фотографических снимков; к устройству спектаклей, вечеров, гуляний, разнаго рода спортов, конкурсов и вообще ко всем занятиям и удовольствиям, могущим оказать благотворное влияние на физическое, нравственное и умственное развитие молодёжи» (орфография оригинала – П.Х.). Правление общества «Молодая жизнь» обращается в контору Ярославской Большой Мануфактуры, крупнейшего предприятия города, «с покорной просьбою отвести участок Петропавловского сада с целью устройства детских площадок для подвижных игр и разумных развлечений под присмотром взрослых. Петропавловский парк – красивейшее место Ярославля, он принадлежал хозяевам ЯБМ, посторонние в парк допускались только один раз в году – на Пасху. Замысел Общества был самый благородный: «Заведующие отделами привлекают молодых людей... к занятиям и удовольствиям, могущим оказать благотворное влияние на физическое, нравственное и умственное развитие молодёжи», - заявляет правление Общества в обращении в Контору ЯБМ и получает разрешение. В течение 1912 – 1913 годов эти занятия в парке продолжались и прекратились только с началом войны в 1914 г.
На территории Ярославской губернии действовали и иные общественные организации, ставившие задачей помощь пьющим преодолеть свой недуг. К чести ярославских врачей, нужно отметить, что уже в начале ХХ в. они считали алкоголизм не распущенностью, не вредной привычкой, а болезнью. Именно ярославские врачи организовали «Общество трудовой помощи», «которое находилось в ведении Попечительства о домах трудолюбия и рабочих домах, состоявшего под покровительством императрицы Александры Федоровны. При его участии в Ярославле в 1903 году было открыто «убежище» для алкоголиков, а позднее лечебница для них» .
Весьма примечательно, что наиболее последовательно, целенаправленно и длительно действовали общества трезвости, которые возглавляли священнослужители, а вот подобные общества, созданные земскими врачами или энтузиастами-учителями, после нескольких мероприятий прекращали свою деятельность. На это указывает справка, составленная ярославским врачебным инспектором И.Н. Быховцевым: «Все созданные под эгидой лечащих врачей общества трезвости в Ильинском, Урусове, в Пречистенской лечебнице для страдающих прилипчивыми болезнями после перевода указанных врачей в иные места службы деятельность свою прекратили» .
Для Ярославской губернии характерно то, что именно духовенство создавало наиболее массовые организации, борющиеся против пьянства, и находило наиболее популярные и жизненные формы борьбы за трезвость. Например, в 1911 г. в Ярославской губернии возник Трудовой союз христиан-трезвенников, его целью было объединение отдельных обществ в единую организацию под покровительством Ярославской епархии. «Постепенно в него вошло большое количество церковноприходских обществ трезвости, в том числе ярославских. Объединенными усилиями устраивались Всероссийские праздники трезвости. В 1913 – 1914 годах «антиалкогольные дни» прошли в Ярославле. В течение «дней трезвости» собирались пожертвования, продавались брошюры, служились молебны и устраивались крестные ходы во всех отделениях ВТСХ – Т» .
К сожалению, государственные органы практически устранились от борьбы за трезвую жизнь общества. Как ни странно, мощный удар по движению за трезвость нанесла І мировая война и введение в России «сухого» закона. Во-первых, война отвлекла силы общества на новые цели: организацию быта эвакуированных, создание госпиталей, уход за ранеными. Но был ещё один фактор, разрушавший все усилия в борьбе за трезвость: производство самогона в условиях «сухого» закона было настолько выгодно, что борцам за трезвость нечего было противопоставить!
Заключение
Можно сделать вывод: многочисленные записки иностранцев о «пьяных, грязных, диких московских варварах» и об их не менее пьяных и диких царях предназначались для создания отрицательного образа России, но при этом были некритично восприняты в ХІХ в. российскими историками, а затем охотно тиражировались либеральной общественностью и революционной пропагандой.
Бурный переход от умеренного потребления алкоголя в виде медовых напитков, пива, брожёного кваса к крепким напиткам происходит в ХVІІІ – начале ХХ века и связан как с неразумной политикой государства в области производства и продажи водки, так и с массовым переселением разорившихся крестьянских семей в город, что вело к маргинализации значительной части населения, оторвавшегося от традиционных общинных религиозных и нравственных ценностей и в силу неграмотности не способного осмыслить и принять ценности иные.
В начале ХХ века в России и в Ярославской губернии ищут и успешно находят пути формирования здорового образа жизни населения без алкоголя, причём инициатива идёт именно из самого общества, от наиболее активных, социально ответственных его представителей, и что особенно важно, светское и религиозное общества действуют совместно – это настоящие подвижники, бессребреники, сознающие, что делают огромное, общественно значимое дело, и это даёт им чувство собственной нужности.
Государственная власть не поддержала эти усилия, а начавшаяся война и затем революция прервали это важное общественное движение за народную трезвость.
В современной России проблема алкоголизации населения остается одной из самых актуальных. Поиск путей ее решения, безусловно, возможен и с помощью исторического опыта – именно в этом ценность данной работы.
Использованная литература
Источники
Александров А. Ярославская губерния на пороге ХХ века. Ярославль. 2002.
Английские путешественники о Московском государстве в XVI века. Л., 1938.
Балашов Д.М. Русская свадьба. М., 1985.
Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М. 1979.
Боханов А.Н. Император Александр III. М. 2004.
Буссов К. Московская хроника, 1584-1613. М.-Л. 1961.
Вернадский В.Г. Россия в средние века. Тверь - М. 1997.
Влассак Р. Алкоголизм как научная и бытовая проблема, Л. 1978.
Герберштейн С. фон. Записки о Московии. (XV – XVI века). – Москва, 1988 г.
Герман М.Г. Уильям Хоггарт и его время. М. 1977.
Забелин И.Е. История и древности Москвы. / Цит. по сб. Московский старожил. М. 2009.
Записки де ла Невилля о Московии 1689 года. Пер. А.И. Браудо// Русская старина, тт. 71-72, 1891.
Кесарев В.А. История формирования северного стиля потребления алкоголя в России. Журнал "Алкогольная болезнь", N 6.
Коллинс С. Нынешнее состояние России. Пер. И. Киреевского. М., 1846.
Лисицын Ю.П., Сидоров П.И. Алкоголизм. М.,1990.
Лозинский Б.Р. Ярославская губернская земская больница. Ярославль. 2005.
Миронов Б.Н. Благосостояние населения и революции в имперской России: XVIII — начало XX века. М. 2012.
Олеарий Адам. Описание путешествия в Московию. М. 1996.
Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М. 1993.
«Пора бы остановится!» Ярославль. Типография Губернского правления. 1911.
Турбервилль Дж. Памфлеты// Горсей Дж. Записки о России XVI – начала XVII вв. Пер. А.А.Севастьяновой. М. 1990.
Флетчер Джильс. О государстве русском // Проезжая по Московии (Россия XVI-XVII веков глазами дипломатов) / М. 1991.
Фроянов И. Я. Драма русской истории: на путях к Опричнине. М. 2007.
Ченслор Р. Новое плаванье и открытие царства Московии. Пер. Ю.В. Готье//
Шебанов Павел. Как пройти в библиотеку Ивана Грозного. М. 2008.
Ячменев Г.Г. История винной монополии в России (финансово-правовой аспект). Исполнительное право. № 2, 2010.
Электронные ресурсы
Владимир Мономах. Поучение детям. Электронный ресурс: http://www.rulit.me/books/pouchenie-detyam-read-403325-1.html
Житие святого благоверного князя Андрея Боголюбского. Электронный ресурс: http://pravoslavnyi.ru/new_site/mol-i-o-molitvah/368-andrej-bogolyubskij-blagovernyj-velikij-knyaz.
Кампензе Альберто. Lettera d'Alberto Campense. Электронный источник: http://www.sotnia.ru/ch_sotnia/t1995/t2703.htm
Литвин Михалон. О нравах татар, литовцев и москвитян. Электронный ресурс: https://experov.d3.ru/mikhalon-litvin-o-nravakh-tatar-litovtsev-i-moskvitian-1550-g-1149335/?sorting=rating
Мендельсон А. Итоги принудительной трезвости и новые формы пьянства. Цит. по электронный ресурс: https://studwood.ru/509722/istoriya/reformy_syuvitte
Мудрость мудрого Менандра. Электронный ресурс: http://biofile.ru/his/31262.html.
"Слово о хмеле Кирилла, философа Словенского". Электронный ресурс: http://biofile.ru/his/31262.html.
Турбервилль Джордж. Послания из России. Электронный источник: http://www.vostlit.info/Texts/rus5/Tubervill/framepred.htm
Углов Федор. Правда и ложь о разрешённых наркотиках: алкоголе и табаке. Электронный ресурс: http://maxpark.com/community/6437/content/4972084
Ченслер Р. Книга о великом и могущественном государе Московии. Электронный источник: http://www.vforum.org/forum/t143.html
Шамбаров В. Трезвая Россия. http://zavtra.ru/blogs/trezvaya-rossiya
Энгельгардт А.Н. 12 писем из деревни. Электронный ресурс: http://www.kara-murza.ru/books/engelgardt/engelgar4.htm
Архивные документы
Государственный архив Ярославской области (далее ГАЯО). Ф. 674. Оп. -К Д. 23153. Л. 25.
ГАЯО. Ф. 674. Оп. 1. Д. 4040. Л. 45.
ГАЯО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3589. Л. 1, 1а, 1б, 1б об., 2, 2 об., 3, 4, 4
ГАЯО. Ф. 73. Оп.1. Д. 6977. Л. 6.
ГА ЯО. Ф. 485. Оп.1. Д.830. Л. 64 – 67. Отчет о деятельности Ярославского Попечительства о народной трезвости за 1904 год. Ярославль, 1906.
ГА ЯО О. Д. Ф. Фонд № 674 Опись № 1 Арх. № 7679 Листы 4-5
ГА ЯО О. Д. Ф. Фонд № 674 Опись № 1 Арх. № 7679 Лист 2
ГАЯО. Ф.73. Оп.1. Д. 7034. Л. 5.
ГА ЯО. Ф.73. Оп.1. Д. 7034. Л. 2
ГА ЯО. Ф. 230. Оп.3. Д. 3222. Л.5-13.
