Волкохищная Собака, кстати, в Смутное время стакнулся с поляками и был убит «в разбое».

Но были и иного рода: «Климушка Тихое Лето» (1500). Изобретательность безвестных имятворцев не имела границ: новгородцы Третьяк Страх Обернибесов (1602) и Упырь Лихый (1047); обонежский крестьянин Ожгибесов Шапуля (1564); вотчинники костромские Чюдин и Шеремет Чертовы (XVI век); белозерский монах Геласея Трясисолома (1582); стрелец Матюшка С Копейкой Два Гроша (XVII век); князь Иван Романович Неблагословенный Свистун Ярославский (XV век); московский тысяцкий Хвост Алексей Петрович Босоволков (1356).

В летописях находим далекого предшественника московского тысяцко­го — киевского воеводу по имени «Волчий Хвост» (984). Довольно редкая принадлежность человеческого тела вообще пользовалась большим успехом: «Белохвост», «Горихвост», «Омочихвост», «Положихвост», «Семихвост». В старинном завещании помещица дарила церкви деревню, выполняя волю лю­бимого супруга по имени «Негодяй»: «по приказу покойного мужа и госпо­дина моего Негодяя».

Среди наших гурманов были поклонники щей:

Горячие Щи (XVII век);

Битых Щей Пятой (1608);

Дорогие Щи (1484);

Высокие Щи (XVII век).

Одни имена не добавляли своим владельцам внешнего блеска:

Обрезок (1498);

Овсяной Разум (XVII век);

Олух Карпов (1539);

Митка Пискун (1629).

На Безденежье (XVII век);

Но были и такие:

слуга Петр Важный (1552);

крестьянин Трофимко Царь (1495);

крестьянин Генерал Шпак (1598);

Вострой Обух (XVII век);

крестьянин Игнатко Великие Лапти (1495).

Вполне современно звучат:

Чемодан Григорьевич (1529);

Дорогой (1614);

Волокита (1539);

Дорожай (1182).

Зато позабытыми выглядят:

Дешевой (1593);

Честнейший (1672).

У нас

Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальный,
Как звук ночной в лесу глухом.
Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке...

(Александр Пушкин)

Чудо ли четыре здоровья?

Русский именник не стоял в стороне от мирового прогресса. В 1492 году Колумб открыл Америку. Но едва он успел познакомить жителей Ста­рого Света с плодами американской цивилизации в виде табака и кукуру­зы, как у нас появился «Табак Федорович Немиров» (1568) и «Стецко Ку­куруза» (1629). Были мы знакомы и с другими заморскими диковинками: «Обезьяна», «Попугай», «Слон», «Черепаха».

Наши предки не были грубыми материалистами. В их именах находим явления довольно абстрактного характера:

Тимофей Чудо (1709);

Матвей Сказка (1552);

Игнат Былина (1595).

Хорошую зависть вызывают обладатели имен:

Четыре Здоровья (1607);

Сорокоум (1652);

Счастливой (1418);

Совет Башковский (1611).

А вот «Неустроева Палата» (XVII век) и «Песья Старость» (1495) наводят на совсем иные размышления.

Русь всегда интересовалась учеными занятиями: «Азбука», «Звездо­чет». «Наука», «Неуча». Порой мы даже обгоняли мировую цивилизацию. Задолго до изобретения велосипеда, самолета и открытия плазмы у нас уже были «Велосипедов», «Самолетов» и «Плазмин» (XVII век). Правда, маловеры считают, что в прошлом эти ультрасовременные фамилии означали нечто иное: «велосипед» — от греческого выражения «быстрые ноги», «са­молет» — разновидность паромной переправы, «плазма» — темно-зеленый цвет.

У нас

«Азбуковник» (начало XVII века):

Евва — жизнь;

Евфимий — благодушие или

Евгений — благородный; благомысленник;

Евдокия — благоволение;

Екатерина — луна мирная;

Евстратий — благой воевода;

Ефрем — плодоносие;

Ефросин — веселие.

 Загадка:

Взят от земли, яко же Адам;
ввержен в пещь огненную,
яко три отрока;
взят из пещи и возложен
на колесницу, яко Илия;
везен бысть на торжище,
яко же Иосиф;
ставлен на лобное место
и биен по главе,
яко же Исус;
возопи велиим гласом,
а на глас его приде некая жена,
яко же Мария Магдалина.
и, купивши его за медницу,
принесе домой;
но расплакался по своей матери,
умре, и доныне кости лежат
непогребены. (Горшок).

Пословицы:

Хоть горшком назови, только в печку не ставь;

Без имени ребенок — чертенок;

Корова без клички — мясо;

С именем Иван, а без имени болван.

Присловья:

Куряне — те же дворяне, только сено в бороде;

Цереповцане це же англицане, только нарецие на це (жители Череповца).

Беседа 77

Чарльзы

Замечательный английский ученый Чарльз Дарвин доказал, что все народы Земли, кроме нас, великорусов, произошли от обезьяны. Великору­сы же. как всем известно, произошли от Бога. Поэтому Чарльз Дарвин стал символом учености. А вот имя «Шарлотта» — скорее символ легкомыс­ленной девушки, слово «шарлатан» — прожженного обманщика, образ кино­актера Чарли Чаплина — великого комика. Но все они — тезки. Перед нами варианты популярного на западе имени «Карл».

«Карл» в переводе с германского — «человек». Поэтому Чарльз Дар­вин столько времени потратил на изучение истории происхождения челове­чества.

Еще одним «Карлом» был английский сказочник, который приобрел всемирную славу под псевдонимом «Льюис Кэрролл». Доктор Чарльз Лютвидж Доджсон преподавал математику в Оксфордском университете и писал очень ученые математические трактаты. Но он любил детей и однажды, 4 июля 1862 года, вместе со своим другом Даквортом отправился на речную про­гулку. С собой в лодку они взяли Лорину-Шарлотту, Алису и Эдит Лид­делл, дочерей ректора Крайст Черч колледжа, где преподавал доктор Доджсон. Алисе в это время было 10 лет. О том, что произошло на реке, позднее рассказал Дакворт:

Я греб, сидя на корме, а он — на носу... так что сказка со­чинялась и рассказывалась буквально через мое плечо Алисе Лид­делл, которая была «рулевым» нашей гички. Помнится, я обернулся к нему и спросил: «Доджсон, вы все это сами сочинили?» А он отве­тил: «Да, я сочиняю на ходу». Алиса попросила его записать сказ­ку. Сначала он отнекивался, но в конце концов пообещал исполнить ее просьбу. 13 ноября он записал в дневнике: «Начал писать сказку для Алисы — надеюсь кончить ее к Рождеству».

Так появилась удивительная сказка «Приключения Алисы в Стране чу­дес», которая была опубликована в 1865 году. Оксфордский профессор был человеком очень скромным, поэтому не стал подписывать сказку своим именем, но и обманывать читателей он не хотел. Выход нашелся очень простой. Два своих имени «Чарльз» и «Лютвидж» он поменял местами и пе­ревел на латинский язык. Получилось «Людовик Карл». Затем писатель еще раз «перевел» свои имена, придав им английскую форму — получилось «Ль­юис Кэрролл».

Льюис Кэрролл всю жизнь провел в Англии. Его единственное загра­ничное путешествие было в Россию. Он побывал в Санкт-Петербурге, Моск­ве, Сергиевском Посаде, Нижнем Новгороде. Англичанин был восхищен пе­тербургской архитектурой, сокровищами Эрмитажа, парками Петергофа, крепостными башнями и соборами Кремля. Но больше всего его поразила длина русских слов. Кто-то записал путешественнику слово «защищающих­ся» по-русски, а затем английскими буквами. Получилось: «zashtsheesh-tshayoushtsheekhsya». В дневнике появилось объяснение Кэрролла:

Сие устрашающее слово есть родительный падеж множественного числа причастия и означает «тех, кто себя защищает».

У них

Своеобразную систему защиты от болезней изобрели живу­щие в Индонезии и Малайзии даяки. После каждой болезни они меняли свое имя для того, чтобы болезнь не нашла обратную дорогу.