В. Б. Перхавко, к. и. н., ст. н. с. Института российской истории РАН

После кончины Кузьмы Минина его имя не раз вспоминали и благодарные россияне, и иностранцы, в том числе поляки. Двадцать второго октября (4 ноября по новому стилю), когда во время праздника Казанской иконы Божией Матери, с особым торжеством отмечавшегося при первых Романовых — Михаиле Фёдоровиче и Алексее Михайловиче, — звучало имя князя Дмитрия Михайловича Пожарского, упоминался, очевидно, и Кузьма Минин, хотя документальных свидетельств на сей счёт в нашем распоряжении нет.

На протяжении столетий бережно сохранялись боевые реликвии руководителей второ­го ополчения, в том числе сабли Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина, экспонируемые в Государственной Оружейной пала­те Московского Кремля. Сабля Минина и её ножны отличаются простотой, отсутствием бога­того декора. У рукояти резное клеймо с арабской надписью: «Изделие Ахмеда, мастера из Каира».

Даже заезжие иностранцы не могли не признавать граждан­ский подвиг Минина. Голландец Элиас Юркман, посетивший Мо­скву при царе Михаиле Фёдоро­виче, писал: «Если бы это случи­лось в какой-либо другой стране или в наших Нидерландах, то я убежден, что Кузьма Минин слы­шал бы, как поют эти стихи поэ­та Еврипида: “Гражданин может стяжать высшую похвалу и честь тем, что, не щадя ни имущества, ни крови ради своего Отечества, был готов умереть за него”».

Воспоминания о действи­ях ополчения под руководством К. Минина и Д. Пожарского нашли отражение и в русском народном эпосе. В XIX веке фольклорист П. В. Киреевский записал в Боровском уезде Ка­лужской губернии песню о Ми­нине и Пожарском, в которой инициатор создания второго ополчения предстает как «бо­гатый мещанин» из Нижнего Новгорода, собирающий вой­ско только из удалых молодцев — из купцов. Воевода князь Дми­трий Пожарский обращается в ней к ополченцам: «Храбрые солдатушки, нижегородские купцы...». Песня эта, преуве­личивающая роль купечества, хотя в действительности ядро ополчения составляли дворя­не и прочие служилые люди — стрельцы, пушкари, — возникла, очевидно, в городской торгово-предпринимательской среде XVIII столетия.