Интервью с директором Российской государственной библиотеки Александром Ивановичем Вислым

Факт: Фонды Российской государственной библиотеки превышают 45,5 млн единиц хранения и включают самую представительную в мире коллекцию книг на русском языке, а также тексты на 367 языках планеты. Здесь несколько сот тысяч редких и уникальных памятников письменности, начиная с VI века нашей эры. Рукописи, первопечатные книги, образцы полиграфического искусства и редкие издания из отделов картографии, военной литературы, нотных, изоизданий, центра восточной литературы, русского зарубежья и др. составляют бесценную коллекцию одной из крупнейших библиотек мира. Музей книги РГБ (более 300 тыс. единиц хранения) обладает самым представительным в мире собранием книг кирилловской печати.

Корр.: Александр Иванович, в вашей библиотеке наряду с ценнейшими экземплярами можно найти всё, что выходило и по сей день выходит из печати на русском языке. Оправдан ли такой принцип комплектования сегодня?

А. И. Вислый: Когда-то нашу библиотеку именовали «библиотекой последней инстанции». Если издания нет нигде, то у нас должно быть. В соответствии с Федеральным законом «Об обязательном экземпляре документов» мы действительно до сих пор получаем все печатные издания, вплоть до рекламных буклетов. Скажете, зачем? А вы взгляните на листовку, выпущенную лет 150 назад. Она же за это время превратилась в документ эпохи. История собирается по крупицам, и каждая может оказаться бесценной. Недавно видел читательский запрос по документам московского Государева двора, относящимся к XIX веку. Хотя императоры и Двор, как известно, находились тогда в Санкт-Петербурге, в Москву они наведывались нередко. А что представлял собою, как управлялся тогда Кремль – практически неизвестно...

М. Ф. Хартанович, доктор исторических наук

Двести лет назад, в 1714 году Пётр I основал первый в России государственный общедоступный музей, Кунсткамеру императорской Академии наук.

Начало коллекции было положено Великим посольством 1697–1698 годов. По распоряжению царя в Россию из Амстердама начали отправлять научную литературу, приборы и инструменты, необычные предметы и препараты (9, с. 16–17). Приобретения Петра хранились поначалу в Главной московской аптеке под надзором лейбмедика Р. Арескина (2, с. 109). В течение 1711–1714 годов вместе с книгами и рукописями из царской библиотеки они были перевезены в новую столицу и размещены в Летнем дворце. Главным смотрителем собрания остался Арескин, «библиотекарем и надсмотрителем редкостей и натуралиев» был назначен Иоганн Даниэль Шумахер.

В 1714 году для Кунсткамеры было выделено место в кабинете Петра в Летнем Саду, через пять лет вместе с библиотекой она переехала в дом Кикина рядом c бывшим Смольным двором. И только в 1728 году музей и библиотека разместились в специально построенном здании на Стрелке Васильевского острова, заложенном ещё императором. Здесь же расположились другие подразделения Академии наук: Анатомический театр, Обсерватория, Физический кабинет. Ныне здесь размещается Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук.

Директор Государственного Эрмитажа, член-корреспондент Российской академии наук Михаил Борисович Пиотровский рассказал об истории создания музея и заветах Екатерины II, о подготовке к 250-летию и о том, как в ХХI веке музейщики сохраняют коллекции и территорию культуры.

Корр.: Почему именно 1764 год считается годом рождения Эрмитажа?

М. Б. Пиотровский: В истории очень много событий, которые невозможно привязать к точной дате. Я пишу историю Эрмитажа и часто использую обороты: «говорят», «считается», «есть легенды». Нет никакого указа Екатерины II о его основании. Она создавала его как некое явление придворной жизни и культуры – это было место неофициальных встреч среди произведений искусства. Собрание началось с приобретения коллекции берлинского коммерсанта И. Э. Гоцковского в конце Семилетней войны. Картины предназначались для прусского короля Фридриха II, но денег у него не было, и коллекцию купила Екатерина, сделав тем самым выразительный политический жест. Есть выражение: «Эрмитаж – это не только музей, это еще и барометр». В данном случае стрелка прибора указала, на чьей стороне сила.

История была занимательная. Гоцковский закупил в России много зерна для снабжения им армии в Германии, но Пётр III неожиданно прекратил войну, и коммерсант остался с зерном и с долгом русскому правительству. В счёт его он предложил свою коллекцию, и Екатерина её забрала. Так родился первый экономический завет Эрмитажа – расширяться и приобретать, но делать это умело.

Ю. З. Кантор, доктор исторических наук

Эрмитажную летопись Великой Отечественной открывает лаконичный документ – «Приказ по Государственному Эрмитажу» от 22 июня 1941 года, подписанный его директором И. А. Орбели. Сокровища музея отправлялись в эвакуацию.

Уже вечером 22 июня начался перенос сорока картин под своды Особой кладовой. Среди них были произведения Леонардо да Винчи, Рафаэля, Тициана, Рембрандта. Упаковка велась круглосуточно, с перерывом на два-три часа – белые ленинградские ночи давали такую возможность. Сотрудники спали по очереди на стульях или свернутых коврах. Поскольку часть научных сотрудников была мобилизована на оборонные работы, большую помощь оказали добровольцы – студенты и художники, пришедшие помочь Эрмитажу. Шесть суток – время неправдоподобно малое – ушло на подготовку к эвакуации экспонатов из экспозиции. Первым эшелоном отправили 500 000 единиц хранения.

На товарную станцию Московского вокзала 30 июня был подан литерный поезд, состоявший из 22 больших четырёхосных вагонов, одного бронированного и одного классного для сопровождающих, а также платформы с зенитными орудиями. От каждого подъезда Эрмитажа к Московскому вокзалу двинулись машины. В ночь на 1 июля эшелон отправился в путь. Его начальником и директором филиала Государственного Эрмитажа на месте прибытия был назначен профессор В. Левинсон-Лессинг. Только он знал, куда эшелон направляется. 9 июля состав благополучно прибыл в Свердловск, и ящики с коллекциями были размещены в картинной галерее, костёле и в подвалах особняка Ипатьева – того самого, где в 1918 году был расстрелян последний русский царь и его семья. В советское время там располагался Антирелигиозный музей. Этот уникальный памятник истории и архитектуры был снесён в 1977 году.

Интервью с Полом Родзянко

 «Я рад избранию г-на Родзянко председателем Фонда Государственного Эрмитажа. Его энергия, квалификация и энтузиазм должны помочь с новой силой взяться за работу по реализации целей, которые поставили себе Государственный Эрмитаж и фонд. Более того, г-н Родзянко – выходец из знаменитого и высокоуважаемого рода. В частности, его предки Строгановы были в числе самых крупных и преданных своему делу коллекционеров в Российской империи, и многое из их коллекции сегодня экспонируется здесь, в Санкт-Петербурге. Я с нетерпением жду нашего с ним сотрудничества».

Директор Государственного Эрмитажа М. Б. Пиотровский. 18 декабря 2007 года

Корр.: Пол, Вы являетесь представителем знаменитой русской фамилии, известной в основном благодаря Михаилу Васильевичу Родзянко, председателю III и IV Государственных Дум. Кем он доводится вам?

П. Родзянко: Он был родным братом моего прадеда Павла Владимировича. И оставил свой след в истории телеграммой, в которой просил Николая II отречься от престола. Признаюсь, я никогда не занимался подробным изучением генеалогического древа, и очень много забыто со временем. Знаю, что прямые предки – Строгановы и Новосильцевы – верно служили царю и Отечеству в течение столетий.