Несмотря на перенесение столицы в Петербург, Москва по-прежнему продолжала оставаться важным экономическим и внутриполитическим центром государства. В Москву едут из Петербурга дворяне, недовольные новым правительством, а также опальные и обойденные вельможи прежней и новой формаций, у большинства которых под Москвой имелись вотчины.
К концу XVIII века Москва становится мощным по тому времени промышленным городом — в 1775 году в ней было 113 фабрик. С плодородных земель страны зерно сначала поступало в Москву, а затем, переработанное в муку, отправлялось на север и, в частности, в Петербург.
Москва становилась житницей новой столицы. Но для дворян хлебородных районов, тянущихся к Москве, она имела значение не только хозяйственного и сословного, но также и просветительного центра, так как в то время только в Москве имелся университет, где могли учиться дети помещиков.
Средоточие вельможных и богатых дворян в Москве привело к усиленному строительству, как в городе, так и вокруг него. Строятся дворцы, общественные здания, городские дома и интенсивно обстраиваются подмосковные.
В то время как царское правительство создает вокруг Петербурга ряд первоклассных загородных дворцов, каковы Стрельна, Петергоф, Царское село, а затем Павловск и Гатчина, московские вельможи и дворяне стараются не отставать от столицы и застраивают окрестности Москвы роскошными усадьбами.
Известное влияние на развитие усадебного строительства оказала крестьянская война, возглавленная Пугачевым. Перед правительством и дворянами со всей остротой встала крестьянская проблема. Помещичье-дворянское государство пыталось укрепить свои позиции путем административных реформ.
Были уменьшены размеры губернии за счет увеличения их числа до 50 и усилен аппарат дворянской власти на местах. При этом усадьба явилась как бы первичной ячейкой вновь сложившейся дворянской администрации. Екатерина II, называвшая себя «первой помещицей по праву», всячески поощряла и субсидировала строительство усадеб.
Под усадьбу всегда выбиралась живописная местность, расположенная на берегу пруда или реки. Усадебные здания увязывались в одно гармоничное целое с окружающим их пейзажем. Это искусство сочетать архитектуру с природой ярко сказалось уже в зодчестве допетровской Руси.
В состав каждой усадьбы, независимо от ее величины и характера хозяйства, обыкновенно входит комплекс жилых зданий, парадный двор, хозяйственные постройки и парк с рекой пли прудом. Часто при усадьбе имелась церковь, а иногда и театр.
Для усадеб первой половины и середины XVIII века характерна регулярная планировка с геометрически правильно разбитым приусадебным садом. В глубине парадного двора располагался дом, к которому с другой стороны примыкал регулярный сад с прудами, павильонами и целым рядом увеселительных устройств. Примером такой планировки является усадьба Кусково, о более раннем виде которой можно судить по гравюрам П. Лорана, исполненным по рисункам М. Махаева.
В 70-х годах XVIII века вырабатывается прием построения центральной части усадьбы, легший в основу планировки большинства подмосковных усадеб конца XVIII и начала XIX веков. Как правило, от шоссе пли проселочной дороги к усадьбе пролегает аллея, подводящая к воротам парадного двора, в глубине которого на оси въезда, ставился усадебный дом.
Главный вход в дом обычно отмечался портиком. За вестибюлем, по оси входа, располагался парадный зал. Связанный с анфиладой примыкающих к нему помещений парадный зал обыкновенно выходил в сторону парка, переход к которому от дома обрабатывался цветником или партером, в ряде случаев украшенным скульптурой, реже — фонтаном.
Иногда парку предшествовал пруд, на котором обычно устраивалась пристань.
Главная аллея парка, почти всегда совпадавшая с центральной осью усадьбы, нередко являлась как бы продолжением въездной аллеи, что еще больше подчеркивало осевой, а часто и симметричный, характер планировки ансамбля.
По такой, примерно, схеме строилось большинство подмосковных усадеб, в которых все было рассчитано не только на максимум удобств, но также и на показную парадность и представительность.
Если условия местности и характер хозяйства позволяли более или менее равномерно расположить по сторонам главной оси усадьбы службы, хозяйственные дворы и подсобные здания, то планировка усадьбы принимала вполне симметричный характер. Ярким примером подобного решения плана может служить усадьба Валуево. По типу осевой планировки построены центральные ядра таких усадеб, как Архангельское, Введенское, Ярополец, Никольское-Гагарино, Середниково, Обольяниново, Ольгово, Горки и многие другие.
Среди несимметричных планировок широкое распространение получил прием, при котором въездная аллея отделяет главный дом и парк с прудом от хозяйственного двора и служб. Все же и в этом случае жилой и хозяйственный комплексы часто ставились на одной оси, как в Петровском Голициных или Константинове.
Из ряда усадеб, живописность которых построена на свободном включении архитектуры в природу, следует отметить Кузьминки, Марфино и Суханово, почти заново перестроенные в первой трети XIX столетия. Однако и в этих примерах жилые комплексы двух первых усадеб лежат на их главных осях.
Встречаются также усадьбы с центрической планировкой основного ядра, окруженного парком, что мы видим в Петровском-Алабине и Волынщине.
Все же надо сказать, что, несмотря на сравнительно ограниченное количество планировочных схем, для усадеб характерно многообразие их композиционных решений.
Въезд на парадный двор усадьбы оформлялся воротами или в виде торжественной арки, как в Архангельском и Гребневе или виде двух башен, как в Яропольце, Воронцове и Михалкове.
В Останкине и Валуеве пилоны парадных ворот завершены скульптурой. В первой — прежде изваяниями лошадей, а позже — кентавров, во второй — оленей. В Кораллове и Ивановском пилоны ворот украшены фигурами львов.
В целом ряде усадеб по сторонам въезда стоят обелиски, как, например, в усадьбах Волынщина, Петровское-Алабино или Ольгово.
На Руси с давних пор вошло в обычай ставить дом с «красным» двором впереди, на середине участка. Позднее этот прием перешел и в планировку усадеб. В XVII веке у дома вотчинника по сторонам «красного» двора строились кладовые, амбары и «выездные сараи».
В XVIII веке парадные дворы рассчитывались на съезд большого числа карет, запряженных шестериком и цугом. Позже, когда громоздкие кареты были заменены небольшими экипажами, излишняя площадь парадных дворов использовалась под цветники, среди которых ставили обелиски, фонтаны, солнечные часы и т. д.
По размерам и форме парадный двор обыкновенно увязывался с масштабом главного дома. Чаще всего он представлял собой прямоугольник с соотношением стороны квадрата к диагонали. Встречаются также квадратные дворы. В Архангельском, Ольгове и Яропольце Гончаровых дворы завершены полукружием. Парадный двор в усадьбе Михалкове имеет вид полукруга, а в усадьбе Волынщина — целого круга, по периметру которого стоят четыре флигеля.
В редких случаях, обыкновенно в силу местных условий, парадные дворы отсутствуют, как, например, в Кускове, Суханове, Ершове, Знаменском (Садках) и в Константинове.
В середине XVIII века в усадьбах по сторонам главного дома начинают возводить флигели. Последние ставились или в одну линию с домом, или располагались впереди него, замыкая парадный двор с боков.
Во второй половине XVIII века, в пору расцвета усадебного строительства, боковые флигели стали объединять с главным домом открытыми переходами и закрытыми галереями. Особенно интересны композиции, в которых широко развернувшиеся колоннады охватывают парадный двор полукружием и ажурной преградой колонн отделяют его от парка. Парадные дворы в Архангельском и Середникове, окруженные колоннадами, напоминают огромные залы под открытым небом.
Усадебный дом обыкновенно возводился в два и, очень редко, в три этажа. Высокий и торжественный в центре, увенчанный куполом или бельведером, он ритмично снижался к флигелям. Со стороны подъезда дом часто обрабатывался монументальной классической колоннадой. Парковый фасад дома почти всегда был скромнее.
Дворянские административные и общественно-политические обязанности помещиков обусловили появление в усадебных домах больших залов, предназначавшихся для разного рода собраний и приемов.
Обыкновенно в первом этаже главного дома располагались анфилады художественно обработанных высоких залов с обильным дневным освещением, причем большой парадный зал почти всегда был обращен в сторону парка.
Второй этаж с невысокими комнатами и более скромной отделкой занимала семья помещика. В боковых флигелях размещались кухни, людские и комнаты для гостей.
В редких случаях встречаются парадные залы и во втором этаже, как, например, в Середникове, Гребневе, Горенках и Знаменском (Садках).
От удачного расположения главного дома на территории усадьбы зависела красота всего ансамбля. Обыкновенно дом господствовал над окружающей местностью и был заметен издалека.
Тип барского дома, обусловленный укладом жизни помещика и его положением в обществе, варьировался без конца, начиная от великолепных дворцов Кускова и Архангельского и кончая такими небольшими домами, как в Братцеве, Елизаветине, Ершове или Константинове.
Каждая усадьба включала более или менее сложное хозяйство. В усадьбах имелись скотный и конный дворы, птичники, склады, амбары, каретные сараи, подсобные мастерские и другие здания утилитарного назначения, так как всякий помещик стремился производить все необходимое для хозяйства в своей усадьбе руками своих крепостных, не обращаясь на рынок.
В связи с выгодным сбытом в конце XVIII и в начале XIX веков сельскохозяйственных продуктов за границу усадебное хозяйство нередко стало приобретать предпринимательский характер. У многих помещиков появились конные, винокуренные, кирпичные и мыловаренные заводы, а также текстильные и бумажные предприятия.
Даже у князя Юсупова, в его знаменитом Архангельском, одно время существовали прядильная и суконная фабрики, работавшие на рынок. Архангельский хрустальный и фарфоровый заводы обслуживали только потребности самого владельца.
В зависимости от местных условий, размеров и характера усадебного хозяйства хозяйственный двор с его службами располагали или в непосредственной близости к главному дому, как в Яропольце и Валуеве, либо, наоборот, поодаль, отделяя его от дома рощей иди поляной, как в Марфине, Знаменском или в Архангельском.
Нередко хозяйственный двор крепко входит в композицию плана усадьбы в виде прямоугольника, пересекаемого въездной дорогой, как, например, в Черемушках, либо располагаясь по обе стороны ее, как в усадьбе Середниково или в Обольянинове.
В Валуеве и в Яропольце Гончаровых здания конюшни и коровника отделяют парадные дворы от хозяйственной части усадеб. В Яропольце Чернышевых они в виде двух огромных каре замыкают парадный двор с боков. Почти при каждой богатой усадьбе имелся псарный двор. Необходимо отмстить, что здания хозяйственного назначения почти всегда проектировались крепостными архитекторами. Часто они крайне просты, но архитектура их всегда выразительна.
Усадебная церковь обыкновенно ставилась несколько в стороне от главного дома, на границе с примыкавшей к усадьбе деревней. В редких случаях она располагалась среди села, а еще реже — в парке усадьбы. Почти все усадебные церкви строились небольших размеров. Иногда рядом с холодной церковью ставилась и зимняя, теплая, как, например, в Гребневе или в Марфине.
Сады и парки в усадьбах обыкновенно занимают значительную площадь, объединяясь с прилежащими к ним рощами и лесами. В зависимости от местных условий парк или окружает усадьбу, или располагается с трех, с двух либо только с одной ее стороны.
Уже в XIV и в самом начале XV века в Москве и под Москвой имелись сады, представлявшие большую хозяйственную ценность. Так, в завещании князя Владимира Андреевича, дяди великого князя Василия I, от 1410 года читаем:
«А князю Ивану на Москве... Бутов сад... князю Семену за Неглимною Терехов сад... Ярославу, Ондрею, Василию дал семь им Чичаков сад на трое».
В XVII веке Москва славилась своими садами. Много садов было в городе, а еще больше за городом, в дворцовых селах и вотчинах бояр и духовенства. Надо сказать, что до XVIII века наши сады были только плодовыми.
Прекрасные сады, устраиваемые в XVIII веке в придворных резиденциях под Петербургом — Стрельне, Петергофе и Царском селе, а затем в Гатчине и Павловске, — вызвали подражание и в подмосковных богатых помещиков.
В первой половине и середине XVIII века в усадьбах разбивались регулярные сады и парки. Природа в этих геометрически распланированных садах была всецело подчинена искусству человека.
Деревьям стрижкой придавались несвойственные им формы. Нередко крона дерева получала причудливую форму птицы или животного. Строго прямолинейные газоны также тщательно подстригались. Из стриженых деревьев, цветников и газонов создавались сложные композиции, которые дополнялись скульптурой и вазами. Партер обрамляли шпалерами стриженой зелени.
Аллеи регулярного сада то расходились лучами из одного центра, отмеченного павильоном или статуей, то шли параллельными рядами, рассекая его на ряд прямоугольников. Примерно таковы были сады в богатых подмосковных усадьбах.
Регулярные сады были рассчитаны на празднества и приемы. В них все доступно для взора, все пронизано светом и воздухом.
Во второй половине XVIII века начинают ценить естественность и первобытную свежесть природы. В парках создают сырые и темные чащи, овраги, насыпные холмы, устраивают каскады и проводят свободно бегущие ручьи. Парк прорезается извилистыми дорожками, украшается беседками, в укромных уголках его ставят руины и гроты.
От регулярных садов к пейзажным паркам в усадьбах перешли в конце 70-х годов XVIII века. Крайняя искусственность первых не встретила особых симпатий в России. К тому же устройство и содержание регулярных садов стоило очень дорого.
Писатель и издатель сельскохозяйственных журналов XVIII века А. Т. Болотов, которого можно считать лучшим русским агрономом и садоводом своего времени, писал:
«И как до сего времени я был привержен к системе Ленотровой и любил сады регулярные, так, напротив того, в сие время их совсем разлюбил и получил вкус в садах новых, названных садами иррегулярными, натуральными, ибо английскими сады сего рода грешно было называть».
В подмосковных усадьбах садово-парковое искусство, обусловленное характером русской природы и национальной культуры, нередко объединяло регулярный сад с пейзажным парком. В таких случаях обыкновенно первый располагался в форме прямоугольника у главного дома и окружался пейзажным парком, что видно на примере Архангельского, Останкина, Покровского-Стрешнева и т. д.
Как общее правило, для регулярных садов характерна изысканная нарядность последних, а для пейзажных парков — естественная их простота.
В подмосковных усадебных парках чаще всего встречаются липа, береза и ель. Клен, дуб и сосну сажали несколько реже. В некоторых усадьбах культивировались и редкие для подмосковной природы деревья, как, например, пихта и лиственница.
Благодаря большому ассортименту и живописному контрасту, достигаемому подбором деревьев различных пород, регулярные парки в России были не такими чопорными, как на Западе. В Кускове, например, для регулярного сада были использованы как лиственные, так отчасти и хвойные породы деревьев. Аллеи обсаживали березами. Клены группировали в куртинах. Внутри боскетов сажали фруктовые деревья.
Сады и парки объединяют в живописный ансамбль группы усадебных зданий, связывают их с окружающей природой. Наличие в парках хвойных деревьев делает их приятными и зимой, а разнообразный ассортимент лиственных пород ярко сказывается на уборе парка, особенно осенью.
Некоторые парки, как, например, Нескучное П. А. Демидова, Горенки Разумовского или бывшая усадьба Найденовых (ныне «Высокие горы»), имели исключительно богатый подбор деревьев, обладали редкими видами разнообразных южных и в том числе лечебных растений.
В Нескучном было собрано около 4500 видов растений. Сад спускался от главного дома к реке в виде ряда террас. В Горенках количество разных видов растений достигало 9000 при общей протяженности оранжерей в полтора километра. Усадьба имела богатую естественноисторическую библиотеку и прекрасный гербарий.
Многие парки подмосковных усадеб были украшены разнообразными павильонами, статуями, вазами и т. д.
В некоторых из парков, как, например, в Пехре-Яковлевском, скульптурные украшения высекали крепостные мастера из местного камня-известняка.
Обелиски и мраморные колонны также встречаются в усадебных парках. Они эффектно выделяются на фоне зелени.
Особенно большое распространение в усадебных парках получили беседки с белокаменными колоннами, которые ставили в живописных местах. Уже А. Болотов, один из пионеров садово-паркового строительства в России, писал, что «сад, не имеющий в себе беседки, ...кажется равно как без души».
В большинстве усадеб имелись оранжереи. Обыкновенно это были длинные остекленные сооружения с прекрасно отделанным высоким залом посередине для пальм и померанцев, в центре которого нередко помещался фонтан.
Залы оранжереи, как, например, в Архангельском, украшались скульптурой. Такие зимние сады иногда служили для приема гостей. В подмосковных особенно известны были оранжереи в Горенках, Кускове, Нескучном, Покровском-Стрешневе, Пехре-Яковлевском, Архангельском и Люблине.
Говоря об архитектуре усадебных парков, необходимо упомянуть и о фонтанах, которые, правда, встречались довольно редко вследствие дороговизны водопроводных устройств. Однако в некоторых усадьбах XVIII века, как, например, в Кускове, их насчитывалось свыше двух десятков. Приводились они в действие только по праздничным дням при огромной затрате труда крепостных.
Своеобразным украшением усадебных парков являлись руины и гроты. Руины вошли в моду в конце XVIII века в связи с увлечением античными раскопками и древностями. В подмосковных усадьбах руины сохранились в Царицынском парке, руинная калитка имеется в Никольском-Урюпине, руинные ворота стояли в Архангельском.
В усадебных парках встречаются «летние» домики. Так, небольшой, двухэтажный, обработанный колоннадой коринфского ордера летний дом конца XVIII века в Нескучном эффектно поставлен у крутого спуск к Москве-реке.
С развитием чугунолитейной промышленности в усадебных парках нашли широкое применение художественные изделия, отлитые из чугуна: вазы, статуи, садовые скамьи, решетки, ограды и т. п.
Во многих случаях еще задолго до постройки главного дома на усадебной территории создавался искусственным путем пруд, который прежде имел значение водохранилища, необходимого в хозяйстве.
В оврагах сооружались плотины и запруды, преграждавшие течение речушки или ручья. Иногда такой пруд являлся композиционным центром усадьбы, например, в Кузьминках.
В больших благоустроенных усадьбах берега прудов украшали архитектурными сооружениями малых форм. Так, пристань на пруде в Ахтырке устроена в виде «египетского» павильона с двумя обелисками, а пристань в Кузьминках — в виде монументальной круглой площадки, окруженной круглыми лестницами, ведущими к воде. В Марфине пристань имеет вид широкой лестницы, спускающейся к воде, на парапетах которой стоят белокаменные изваяния огромных крылатых грифонов.
В строительстве парков большое значение придавалось выбору и соответствующему оформлению наиболее живописных его уголков. На берегу реки или пруда иногда ставили купальный павильон или ванный домик, служивший и пристанью, и чайным павильоном, и Миловидой, как, например, в Нескучном или в Быкове.
В Царицыне архитектор И. Еготов поставил Миловиду высоко над прудом, перекрыв сквозной проем павильона красиво расписанным под кессоны цилиндрическим сводом. Подобный павильон со сквозным проемом имеется и в Черемушках.
В парках усадеб Кусково и Вороново на берегу пруда стоят двухэтажные, так называемые Голландские домики, построенные и середине XVIII века. Особенно интересен Голландский домик в Воронове, трехъярусный щипец которого нарядно украшен волютами, фиалами и белокаменной резьбой.
Если не в каждой подмосковной усадьбе имелся домашний театр и давались спектакли, то зато почти в каждой из них существовал хотя бы маленький оркестр и хор песельников. Наличие хора и крепостного оркестра вызвало в парках некоторых усадеб постройку музыкальных павильонов, среди которых следует отметить Чайный домик в усадьбе Найденовых, Музыкальный павильон в Кузьминках и Эрмитаж в Быкове.
Своеобразным украшением усадебных парков были также мосты, перекинутые через ручьи, пруды и овраги. Среди них особенно выделяются два моста в Царицыне, затем мосты — белокаменный в Середникове, двухарочный в Марфине и однопролетный в Суханове. Заслуживают также внимания и небольшие мостики с перилами из покрытых корой стволов и сучьев березы и дуба, хорошо гармонирующие с сельской природой.
В садах и парках некоторых усадеб имелись «зеленые, или воздушные» театры, являвшиеся чрезвычайно интересными сооружениями садово-парковой архитектуры. В Кускове в такой «воздушный» театр по праздникам переносили спектакли из закрытого театра.
О «воздушном» театре в Петровском-Разумовском профессор Шредер писал:
«Между прочими сочетаниями деревьев в виде арок, ниш, колонн, стен и прочего находился летний театрf кулисы которого состояли из настоящих деревьев и изгороди, а сцена и амфитеатр из земляной насыпи. Между ними помещался оркестр в углублении».
В Нескучном у Орлова-Чесменского «воздушный» театр был построен в виде амфитеатра. «Воздушные» театры имелись в Отраде, Марфине и в других подмосковных.
В конце XVIII и в первой трети XIX веков садово-парковое искусство в усадьбах достигло своего высшего развития.
Огромный спрос на русский хлеб в Англии, имевший место в течение первых десятилетии после войны 1812 года, заставил помещиков столкнуться с невыгодностью барщины и заменить ее оброком.
Многие помещики были вынуждены отказаться от натурального хозяйства и перестроить его на капиталистический лад, превратив свои поместья в фабрики зерна, поставляемого на рынок.
В 20-х годах XIX века в Московской губернии уже работали сотни заводов и фабрик. Многие торгово-промышленные предприятия находились в руках бывших крепостных, успешно конкурировавших с купцами и помещиками. Это разрушало сословные перегородки. Крепостное хозяйство перерождалось. Сквозь толщу крепостничества все сильнее пробивались ростки капитализма. Нарождался новый класс — русская буржуазия.
К 30-м годам XIX века экономический базис дворянства был уже сильно расшатан — кончался его «золотой, век» и приближалась «пора оскудения». Усадьбы продавали или закладывали, иногда вместе с людьми.
Так, Горенки Разумовского, известные своим ботаническим садом не только в России, но и за границей, приспособляют под текстильную фабрику. В Глинках, бывшем дворце графа Брюса, устраивается склад хлопка для выстроенной рядом с усадьбой ткацкой фабрики. Дворец Демидовых в Петровском-Алабине кажется слишком большим и ненужным князьям Мещерским, последним его владельцам, невероятно запускается ими и доводится чуть ли не до разрушения. То же самое можно сказать и об усадьбе в Суханове. Парки и сады многих усадеб продаются на сруб и под застройку дачами.
Обедневшие дворяне, внуки и дети вельмож екатерининского времени, не в состоянии были даже поддерживать свои старые «родовые гнезда». Одна из современниц сказала по этому поводу:
«новому поколению не под силу было и поправить даже того, что дедушки могли построить и отделать».
А. И. Герцен, посетивший Архангельское в 1833 году, через два года после смерти его устроителя князя Юсупова, писал:
«Бывали ли Бы в Архангельском? Ежели нет, поезжайте, а то оно, пожалуй, превратится или в фильятурную фабрику, или не знаю во что, но превратится из прекрасного цветка в огородное растление».
Неприспособленные к жизни в новых условиях помещики быстро беднели, а их усадьбы приходили в упадок и разрушались.
Как мы видели, во второй половине XVIII и в первой трети XIX века и строительстве усадеб большое распространение получили колонны. Колоннами оформлялись не только дома, но также амбары, вольеры, беседки, псарни и даже конюшни. По этому поводу писалось:
«Колонны так слились с окружающими их березками и так кстати пришлись к линиям русских овражков, что постепенно превратились и несомненное русское достояние и даже в какую-то исключительно русскую принадлежность сельской природы».
В 30-х годах XIX века колонны становятся почти трафаретным архитектурным мотивом, а вместе с тем утрачивают и свои характерные свойства, нередко превращаясь просто в столбы, даже без баз и капителей.
Интересным памятником этого времени является небольшое, но характерное по своим массам и формам здание гауптвахты, построенное Е. Тюриным возле дворца в усадьбе Нескучное. Одноэтажное, оно оформлено четырехколонным дорическим портиком с высоким парапетом, увенчанным чугунным орлом и касками.
Архитектура гауптвахты проникнута пафосом военной парадности и холодной торжественности, столь свойственным «казенным» зданиям николаевского времени. Это одна из типичных усадебных построек эпохи.
Классическая архитектура 40-х годов приняла сугубо официальный, суровый характер. В конце царствования Николая I форма в искусстве и в частности в архитектуре становится сухой, холодной и маловыразительной. Классический стиль вырождается в некий шаблон, становясь трафаретным, казенным, официальным.
«...В мои года хорошим было тоном
Казарменному стилю подражать,
И четырем или шести колоннам
Вменялось в долг шеренгою стоять
Под неизбежным греческим фронтоном».
Так писал поэт Алексеи Толстой об архитекторе николаевского времени.
В 30-х и 40-х годах XIX века на почве официальной «народности» создается архитектурный стиль, состоящий из смешения древнерусских и византийских форм. Создателем этого стиля является придворный архитектор К. JI. Тон, автор храма Христа Спасителя и Кремлевского дворца в Москве, много строивший в плохо понятых им вышеназванных формах. К середине XIX века «тоновская» архитектура проникает в усадьбы, где возводятся церкви и колокольни в этом стиле.
Вслед за Тоном художник Ф. Г. Солнцев обстраивает усадьбу Лукино в поверхностно воспринятых им архитектурных формах XVII века. В то же время в подмосковных строятся перегруженные деталями здания в различных исторических стилях.
Классика уступает место эклектике.
Публикуется по изданию: Тихомиров Н. Я. Архитектура подмосковных усадеб. М., 1955.