В исторической науке не действуют такие же законы, как в физике и химии. Есть закономерности, есть традиции, есть коридор возможностей, но есть воля и действия человека. Нет никакой закономерности в победе группировки Ленина–Троцкого в 1917 году. Просто они оказались умнее, удачливее, сильнее, а их противники были полностью не готовы. Говорят, что история не имеет сослагательного наклонения, а я утверждаю, что история только и имеет сослагательное наклонение. Возможные варианты, которые не реализовались, надо изучать, так как они тоже формировались в ходе истории. И то, что не победило, например, в 1917 году, может «прорасти» в 2017 году. Надо изучать кризисные ситуации и в других странах, чтобы учиться на чужом опыте. Как германист я все время возвращаюсь к вопросу о том, как случилось, что немцы – культурный, грамотный народ проголосовали на парламентских выборах за нацистов?
Конечно, в школьных и университетских учебниках должны быть представлены общепринятые современные взгляды на важнейшие исторические события. В среде политической и научной элиты необходим консенсус, несмотря на все разнообразие мнений. Жак Ширак, человек консервативных убеждений, однажды сказал: «Наше государство родилось не во времена Жанны, а во время Великой революции». Разумеется, французская культура и история родились раньше, но современное французское государство, аппарат власти, его тип и структура берут свое начало в эпоху революции. Именно так договорился политический класс Франции, который черпает свою политическую традицию и легитимность не в Бурбонах и Валуа, а в Великой революции.
Наша политическая и научная элита должна достичь консенсуса в вопросе о том, наследниками какой России мы являемся. Наследники ли мы СССР, т.е. родились в 1917 году? Или Российская Федерация уходит своими корнями в дореволюционный период? Или еще раньше? Президент В. В. Путин, председатель Правительства Д. А. Медведев говорят, что русская история едина, мы праздновали 1150 лет российской государственности. Означает ли это признание того, что наше государство – исторический, правовой, фактический преемник и Киевской Руси и Новгородско-Псковской, Московского царства, Петербургской и Советской империй? Надо определиться, потому что за этим стоит фундаментальный выбор.
Есть два основных подхода к изучению истории. В советское время мы учили историю, руководствуясь формационной, марксисткой теорией. Но есть цивилизационный подход, который был разработан русским философом истории Н. Я. Данилевским во второй половине 60-х годов XIX века, а стал известен в науке благодаря О. Шпенглеру и А. Тойнби. Они учили, что всемирная история – это история не формаций, а культур и цивилизаций: европейской, славянской китайской, индийской и т.д. Они не синхронны, они возникают и исчезают. Эти два подхода конкурировали. В драматичном и кровавом XX веке они утратили свою универсальную способность объяснить исторический процесс. Стало понятно, что история – это, в первую очередь, не история государств, экономик, войн, а история человека. На повестке дня – персоналистский подход, в центре внимания которого – судьба человека. Разумеется, это не означает, что всё следует свести к истории повседневности.
Карл Ясперс, великий немецкий философ-экзистенциалист говорил, что «тайна истории» скрыта от нас. Последнего знания мы не получим, есть вещи, которые непонятны, необъяснимы. Например, мы не можем до конца объяснить русскую революцию 1917 года. Возможности науки ограничены. Это только один из способов самопознания человека и познания общества. Есть и другие – религия, литература, живопись. Лев Толстой написал роман «Война и мир». Это миф об эпохе и войне 1812 года, но на нём построена вся русская культура, и мы открываем для себя 1812 год через Толстого, а не через выдающихся историков. М. И. Кутузов по своему характеру не был таким, как он описан у Толстого, но нас реальный Кутузов не интересует, для нас он такой, каким описал его Толстой. Историки на Западе считают, что битву под Москвой, как они называют Бородино, выиграл Наполеон. С военной точки зрения мы потеряли больше и отступили. Значит, проиграли? Французы заняли Москву, но подорвали себя и проиграли войну... И для русского сознания Бородино останется величайшей нашей победой, даже если все историки мира напишут иное.
Корр.: В обществе нет единства в восприятии ключевых моментов отечественной истории. Как к этому относиться? Это болезнь роста, которая будет преодолена, или выражение свободы мнений?
Ю. С. Пивоваров: Разные точки зрения на историю – это хорошо, это свобода. Но наше общество попросту расколото в понимании истории. И это опасно для социального мира в стране. На протяжении последних 20 лет опросы общественного мнения подтверждают одну и ту же тенденцию. 20 процентов нашего общества хотят жить в правовом государстве, где правит закон, Конституция, а не бюрократия. Их идеал – социальное, правовое государство и социальная, рыночная экономика. Но большая часть наших граждан предпочли бы брежневский режим и испытывают ностальгию по тому лучшему, что было в этот период – некоторый подъем уровня жизни, появление новых возможностей и новых гарантий. Сегодня сталинизм помнят только те, кто родился в 1930-х годах. Таких людей уже немного осталось. Удивительно, что ко второй группе относится много состоятельных вполне успешных людей. Я знаю банкиров, у которых на столах бюстики Сталина…
Расслоение нашего общества психологическое, интеллектуальное, имущественное приводит к принципиальному расколу во взглядах на историю. Споры об истории крайне политизированы и очень эмоциональны. Я участвовал во многих телевизионных ток-шоу на стороне Н. К. Сванидзе против С. Е. Кургиняна. И все мы, участники этих дискуссий, как заведенные горячились, кричали, нервничали. Это не случайно. История – это нечто горячее и опасное, поскольку споры об истории, это не о том, кто победил, Дмитрий Донской или Мамай. В исторических спорах сегодняшняя Россия выбирает себе будущее и выбирает себе способ познания настоящего. Если мы прочтём историю глазами С. Е. Кургиняна, то у нас будет одно будущее, если глазами Н. К. Сванидзе – то другое. Сталин, если интерпретировать его деятельность как С. Е. Кургинян, то это великий полководец, победа, космос, Россия–сверхдержава. У нас будет одно будущее. Если, как Н. К. Сванидзе – то это трагедия народов Российской империи и Советского Союза, гибель крестьянства, священства, дворянства, гибель культуры, то у нас будет другое будущее. Вот если бы западные немцы после проигранной ими Второй мировой войны оценили свою историю таким образом, что Гитлер несмотря на некоторые просчеты много сделал для Германии, для выхода её из кризиса, правда, ошибся в еврейском вопросе и зря атаковал Советский Союз, то у них была бы одна история. Но немцы интерпретировали свою историю иначе, так, как это было в реальности, и именно поэтому выбрали себе другое будущее.
История ещё и актуальна, поскольку в России практически нет публичной политики, которая означает столкновения, конкуренцию и сотрудничество различных официальных политических сил. У нас есть монолог и где-то какая-то внесистемная оппозиция. Однажды Б. В. Грызлов сказал: «Дума – это не место для дискуссии». Но парламент в переводе на русский и означает «говорильня». У нас нет парламента, говорильни. Поэтому в спорах о советском периоде мы выясняем сегодняшние вопросы, и именно поэтому власть обращает на историю такое внимание.
Корр.: Вы выдвинули тезис о том, что мы не на Западе и не на Востоке. Значит ли это, что Россия должна идти своим неповторимым путем?
Ю. С. Пивоваров: Мы – не Запад и не Восток. Мы – Север, первая в истории человечества культура и цивилизация, которая пытается построиться в северных широтах. Мы строим государство в таких природно-климатических условиях, в которых человечество до нас, до наших восточно-славянских предков, которые пришли на великую восточноевропейскую равнину, от Белого моря до Черного, от Буга до Урала, этого не делало. До нас здесь были малочисленные угро-финские племена, которые занимались охотой и рыболовством, но культуры, которая начинается с сельского хозяйства, у них не было. В декабре в Стокгольме может быть плюс 14, там Гольфстрим, а в Петербурге в декабре этого не может быть. В Канаде подавляющее большинство населения проживет на юге. Нью-Йорк находится на одной широте с Баку. Наши географические условия привели к нашему особому типу хозяйства и власти. В Европе мало земли и много народу. У нас много земли и мало народу, поэтому частная собственность на землю у них рождается, а у нас нет. В отличие от европейских народов, мы не являемся наследниками античной цивилизации ни в хозяйственном плане, ни в интеллектуальном. Германские племена, которые начали историю средневековой и феодальной Европы, пришли на разработанные плодородные земли. У них были дороги и водопроводы, как писал В. В. Маяковский, «сработанные рабами Рима». Западная история – это история городов, а у нас – деревня, хотя Киевская Русь была городской цивилизацией, но мы ее потеряли.
Мы приняли христианство не по западному варианту, а по восточному. Общеевропейским языком культурных людей была латынь. Мы взяли христианство на болгарском языке (ныне – церковнославянский), то есть византийско-греческий вариант в его провинциальном виде. Ни латынь, ни греческий язык мы не взяли. И все-таки с Западом нас объединяет именно христианство. Я убежден, что у России в её современном состоянии надлома и усталости после этого страшного века нет выбора. Мы должны войти в большую семью христианских народов, даже если они этого не хотят. Игры в восточничество пора заканчивать, надо брать курс на интеграцию в евроатлантический мир. Несмотря на то, что они нас не хотят, не понимают, хотя и изучают, нередко презирают и обманывают.
Корр.: Поможет ли формулировка национальной идеи преодолеть кризис в России и, наоборот, преодоление кризиса – это движение к национальному проекту?
Ю. С. Пивоваров: Я думаю, что нельзя многообразие русской культуры свести к одной идее. Это будет опять что-то тоталитарное, а это очень опасно. Что такое национальная идея? Попытки самоидентификации, кто мы. Известны формулы графа С. С. Уварова: «самодержавие, православие, народность» или Филофея: «Москва – третий мир, а четвертому не бывать», или коммунистическая идея.
Политическая наука говорит: в истории есть два способа самоидентификации и легитимизации власти – сакральная или демократическая. В XX веке были попытки идеократической легитимизации. Все мы помним выражение «Учение Маркса верно, поэтому оно всесильно». Россия сегодня – демократическая страна. Наша русская национальная идея сегодня – конституция, которая есть «библия» гражданского общества. Попытка вместо нее выбрать идею, опять загонит нас в тупик.
Корр.: Прокомментируйте, пожалуйста, Ваше высказывание: «Русская мысль начинается как становление русского гражданского общества»
Ю. С. Пивоваров: Я стою на сугубо идеалистических позициях и утверждаю, что русская литература – это не только беллетристика, а основной способ самопознания России. До Петра I была икона, и в иконе было все: и живопись, и русское понимание мира, красоты, философии. Тысячи людей об этом писали. Со времён Карамзина и Пушкина и по сей день в русскую литературу входит и русская философия, и русская история, и русская социология, и русская политология.
Рождение русской литературы есть становление гражданского общества и создание альтернативной России по отношению к царской России, к советской и даже сегодняшней. Русская литература обладает креативным характером. Когда Н. В. Гоголь описал своих коробочек и ноздрёвых, он их создал. Они, может быть, и были, но никто не знал об их существовании. В других странах для познания общества была социология, политология, история. А у нас они рождались позже, чем на Западе, они пришли тогда, когда русская литература уже описала различные социальные типы.
Корр.: Ваше напутствие молодым историкам.
Ю. С. Пивоваров: Во-первых, как говорил некий исторический персонаж: «Учится, учиться и учиться». Н. Г. Чернышевский писал, что можно быть образованным человеком, не зная сотни наук, но нельзя быть образованным человеком, не зная истории. Прав и А. С. Пушкин, когда писал, что человека делает человеком «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Необходимо учить иностранные языки, побольше читать и изучать историю других стран. Надо все время пытаться нестандартно мыслить, не ограничивать себя рамками общепринятого. В общем, дерзать и помнить: история есть способ самопознания человека.
Беседовала к.и.н. Л.А. Антонова
