И. А. Христофоров, кандидат исторических наук

Сказать, что к началу эпохи Великих реформ экономика России подошла в состоянии кризиса, – значило бы сильно упростить реальность. Кризис предполагает сбой, в крайнем случае отказ в работе налаженного механизма. Россия же в результате поражения в Крымской войне оказалась в ситуации, когда под сомнение были поставлены самые основы привычного уклада. Он мог бы воспроизводиться и дальше, но вдруг оказался никуда не годен. Ни громоздкая система управления, ни подконтрольное правительству народное хозяйство, ни самая большая в Европе армия просто не соответствовали требованиям времени и оказались совершенно не способны обеспечить проведение отнюдь не самой масштабной военной кампании.

Сорок лет со времён триумфа в Наполеоновских войнах большинство русских было уверено (и всячески укреплялось в этой уверенности властью), что их страна – могущественнейшая из держав Европы, несмотря на отдельные недостатки, она крепка и стабильна и этого запаса прочности хватит надолго. И хотя в середине 1850-х годов ничто в одночасье не рухнуло, да и военное фиаско не было таким уж ужасающим по масштабам и последствиям, произошло самое важное – «революция в сознании». Российская элита (под элитой я имею в виду не узкий слой представителей власти, а образованное общество) пришла к убеждению, что «всё нужно менять». Как записал в 1855 году в дневнике чиновник и литератор академик А. В. Никитенко, «теперь только открывается, как ужасны были для России прошедшие 29 лет».