Главными летописными источниками, содержащими сведения о Федоре Ростиславиче, являются наиболее ранние — Лавреньевская, Суздальская и Троицкая летописи, а также более поздние — Ермолин­ская, Симеоновская, Никаноровская и Софийская летописи. Именно их сведения и будут использоваться для проверки достоверности све­дений из разных редакций жития ярославского святого.

Прежде всего обратимся к истории возникновения самостоятель­ного Ярославского княжества. Это даст возможность понять, почему оно оказалось под властью Федора Ростиславича, происходившего из династии смоленских князей. Хотя сам город был основан великим князем Ярославом Мудрым в самом начале XI в. или даже раньше, сто­лицей княжества он стал только в начале XIII в. Связано это было сра­зу с несколькими обстоятельствами.

Во-первых, к этому времени возросло могущество великого кня­жества Владимирского и его правителей, которые начали вести борьбу за подчинение себе Волжского торгового пути. Для русских купцов он стал приобретать важнейшее значение, поскольку торговать с Визан­тией, клонящейся к упадку, было уже невыгодно и больший интерес представляли страны Востока. Из них можно было привозить пряно­сти, шелка, драгоценности, изделия из золота и серебра. В новых усло­виях стоявший на Волге Ярославль приобретал важное значение, по­скольку эта река являлась главным водным торговым путем со странами Востока. В ее городах собирались с купцов торговые пошли­ны, приносящие их правителям большие доходы.

Во-вторых, князь Константин, старший сын великого князя Вла­димирского Всеволода Большое Гнездо, получивший в начале XIII в. ярославские земли в удел, решил окончательно закрепить их за одним из своих сыновей. По его замыслу старший княжич Василий, ро­дившийся 7 декабря 1209 г., должен был получить Ростов, сред­ний — Всеволод, родившийся 18 июня 1210 г., вероятно, семимесяч­ным, — Ярославль. Последнему — Владимиру, родившемуся в 1214 г., предназначался Углич⁴.

Заботясь о будущем сыновей, Константин Всеволодович поспе­шил объявить их дееспособными людьми в совсем еще юном возрасте. Для этого в 1212 г. в Ростове был организован обряд «посажения на коня» для Василька и Всеволода (последнему в это время было только 2 года)⁵. Он означал, что княжичи официально провозглашались взрос­лыми людьми. Затем Константин занялся обустройством княжеских резиденций для сыновей. В Ростове начался ремонт главного Успен­ского собора в 1213 г. В Ярославле в 1215 г. был построен княжеский двор и заложен свой каменный Успенский собор. Он являлся непре­менным атрибутом столицы самостоятельного княжества. В менее важных городах строили храмы в честь главных христианских празд­ников или каких-либо святых. Например, в Угличе главным стал Спасо-Преображенский собор. Это означало, что город занимал под­чиненное положение по отношению и к Ростову, и к Ярославлю. Меж­ду собой же эти города, по замыслу князя Константина, считались рав­ными.

Второй каменной постройкой Ярославля стал собор в Спасо-Преображенском монастыре, основанном князем неподалеку от рези­денции⁶. Все строительство велось согласно традициям, заложенным еще Владимиром I Крестителем. Можно вспомнить, что первым он построил Десятинный Успенский собор в Киеве. Вторым был Спасо-Преображенский собор в Василеве. Позднее около Киева, в Берестове, загородной княжеской резиденции, был основан Спасский мона­стырь, считающийся великокняжеским⁷. С этого времени, как можно заметить, основная часть княжеских монастырей основывалась в честь Спасо-Преображения.

Хотя Константин Всеволодович был старшим сыном Всеволода Юрьевича, великокняжеский престол он смог получить только в 1216 г. после нескольких сражений со средним братом Юрием. Переезжая во Владимир, он оставил совсем юных сыновей на самостоятельном кня­жении. Официально осенью 1217 г. Василий получил Ростов, Всево­лод — Ярославль, хотя ему в это время было только 7 лет. Так образова­лось самостоятельное Ярославское княжество⁸. Приблизительно через полгода Константин Всеволодович умер, через три года скончалась его жена. Их сыновья оказались на попечении дяди, Юрия Всеволодови­ча, нового великого князя Владимирского, который не решился со­гнать племянников с завещанных отцом престолов.

Хотя Всеволод был совсем юным правителем, Ярославль под его началом стал быстро расти и развиваться. Об этом говорят сведения о пожаре в городе в 1221 г. — в нем сгорело 17 церквей⁹.

Из летописей известно, что Всеволод начал принимать участие в военных походах, организованных великим князем, с 15 лет. В 1224 г., 6 августа, после возвращения князя в городе было устроено праздне­ство. К нему приурочили освящение Спасского собора в одноименном монастыре. Он был заложен еще Константином Всеволодовичем, но достраивать его пришлось Всеволоду, ставшему к этому времени со­всем взрослым и самостоятельным¹⁰.

Следует отметить, что Юрий Всеволодович отнюдь не спешил женить племянников, хотя в то время брачный возраст начинался с 16 лет, как правило. Возможно, он хотел, чтобы их владения стали вы­морочными и перешли к его сыновьям. В 1224 г. он даже отправил Ва­силька на юг, чтобы тот принял участие в битве с монголо-татарами на р. Калке. Но ростовский князь несколько запоздал и уже в Чернигове узнал о полном разгроме русских князей. Так ему удалось сохранить свою жизнь и вернуться домой без потерь. После этого в 1227 г. Юрий Всеволодович попытался избавиться от Всеволода и 15 сентября по­слал его на княжение в Переяславль-Южный. В летописи даже поме­чено, что князь поехал «на свой стол», хотя его наследственным владе­нием был Ярославль¹¹. Переяславль-Южный считался общим владением всех потомков Всеволода Ярославича, поэтому князья в нем менялись достаточно часто.

Но и этот коварный замысел Юрия Всеволодовича не осуществил­ся. На юге Всеволод пробыл, видимо, недолго. В январе 1229 г. он уже принимал участие вместе со старшим братом и дядей в сражениях с мордовцами¹².

Не слишком доброе отношение великого князя к племянникам привело к тому, что летом 1229 г. они объединились с другим дядей, Ярославом, и выступили против Юрия Всеволодовича. Тот не решился начать с ними открытую вооруженную борьбу и поспешил уладить конфликт мирным путем. Все князья были приглашены в Суздаль, там обсудили назревшие проблемы и вместе отметили праздник Рождества Богородицы в суздальском соборе¹³.

В летописях нет данных о том, когда женился Всеволод Констан­тинович. В Троицкой летописи под 1279 г. лишь зафиксирована кончи­на его жены и указано ее имя — Марина¹⁴. Исследователи полагают, что она была дочерью курского князя Олега Святославича¹⁵. Об этом князе известно, что в 1226 г. он враждовал с Михаилом Всеволодови­чем Черниговским — шурином Юрия Всеволодовича Владимирского. Великий князь вместе с племянниками пришел на помощь родствен­нику, и это привело к замирению конфликтующих князей. Успех, судя по всему, был закреплен свадьбой Василька и Марии, дочери Михаила Черниговского. По данным Лаврентьевской летописи, она состоялась 12 февраля 1227 г. В Троицкой летописи это событие помечено 1228 г.¹⁶

Можно предположить, что вскоре после свадьбы старшего брата женился и Всеволод, поскольку вступать в брак раньше старшего брата ему не полагалось. Отсутствие даты его свадьбы в Лаврентьевской ле­тописи, в основе которой, как полагают исследователи, лежит Ростов­ский летописец Марии Михайловны¹⁷, может быть связано с тем, что она состоялась в Переяславле-Южном, где в это время находился Все­волод.

Таким образом, вполне вероятно, что Всеволод Константинович женился в 1228 г. В этом браке родился один сын Василий, но дата его появления на свет не зафиксирована в летописях. О нем известно из данных об уцелевших князьях после битвы с ордами Батыя на р. Сити в 1238 г. Сам Всеволод Константинович, как и его старший брат Василько и великий князь Юрий Константинович, в этом сражении по­гиб¹⁸.

Можно предположить, что Василию Всеволодовичу пришлось стать самостоятельным ярославским князем в совсем юном возрасте, поскольку его старшему двоюродному брату Борису, а возможно, и второму сыну Василько Глебу, близнецу Бориса, было в 1238 г. только 7 лет. По данным Лаврентьевской летописи, Борис родился 24 июля 1231 г. в праздник святых Бориса и Глеба и поэтому получил это имя. Даты рождения Глеба в летописях нет, но его имя намекает на то, что он родился одновременно с Борисом¹⁹.

Опекунами маленьких мальчиков стали их матери: ростовская княгиня Марья Михайловна и ярославская — Марина Ольговна. Впол­не вероятно, что этим женщинам пришлось потратить много сил для отстаивания самостоятельных княжений сыновей, ведь претендентом на Ростовское княжество мог быть младший сын Константина Всево­лодовича Владимир, правивший в Угличе, а на Ярославль могли по­кушаться многочисленные достаточно взрослые сыновья Ярослава Всеволодовича, ставшего великим князем Владимирским. Именно в это время, очевидно по указанию Марии Михайловны, и начал состав­ляться Ростовский летописец, который должен был играть роль доку­ментального свидетельства прав ее сыновей, Бориса и Глеба, на отцо­вы владения. В нем были записаны сведения и об их ближайших родственниках, в частности и о Василии Всеволодовиче²⁰.

Поскольку после Батыева нашествия князьям приходилось полу­чать ярлыки на свои земли в ханской ставке, то все поездки в Орду четко фиксировались в этой летописи: и Ярослава с сыновьями, и его братьев, и всех племянников, т.е. внуков Константина Всеволодовича.

Под 1244 г. отмечено следующее: «Князь Володимер Костянтинович, Борис Василькович, Василий Всеволодович, и с своими мужи, поехаша в Татары к Батыеви про свою отчину; Батый же почтив я че­стью достойною, и отпустив я, расудив им, кождо в свою отчину, и приехаша с честью на свою землю»²¹. Таким образом, Василий Всево­лодович смог закрепить за собой Ярославское княжество. В летописи этот факт был четко зафиксирован.

В летописных источниках нет данных о том, когда женился Васи­лий Всеволодович и на ком. Можно лишь предположить, что это про­изошло после 1248 г., когда сочетался браком его старший двоюродный брат Борис Ростовский.

Некоторая неясность есть и в летописных данных о смерти князя Василия. В Лаврентьевской и Суздальской летописях она помечена 1249 г. «на память святого Феодора»²². Поскольку святых Феодоров в православном календаре много, то необходимо уточнение. Его можно сделать исходя из предыдущего текста этой же годовой статьи: «Toe же зимы Володимер князь Костянтинович преставися в Володимери, на память святаго первомученика Стефана»²³. Этот праздник отмечается 27 декабря. Значит, праздник святого Федора, во время которого умер Василий, был позднее — либо 26 января, либо 8 февраля. В Симеоновской летописи указано 8 февраля — «на память Федора Стратилата»²⁴.

Следует отметить, что и Владимир Константинович, и Василий Всеволодович умерли во Владимире, но хоронить их отвезли в их кня­жества. Можно предположить, что они прибыли в столицу, чтобы вме­сте с великим князем и родственниками отметить Рождество.

Характерно, что в тексте данной годовой статьи нет данных ни о матери Василия, ни о жене, ни о дочери. Но указано, что в последний путь Владимира и Василия провожали ростовские князья Борис и Глеб, их мать Мария Михайловна и ростовский епископ Кирилл²⁵. Случай­но ли это? Возможно, Мария Михайловна умышленно представила в своей летописи и Владимира Константиновича, и Василия Всеволодо­вича бессемейными и бездетными людьми, чтобы ее сыновья смогли получить их владения.

На это предположение наталкивает сообщение следующей годо­вой статьи о том, что Борис Ростовский снова поехал в Орду к Сартаку, хотя в 1246 г. он уже там был и имел ярлык на Ростовское княжество²⁶. Возможно, во время новой поездки ростовский князь хотел выпросить у хана ярлык еще и на княжества дяди и двоюродного брата. Но Сартак лишь подтвердил его права на прежние владения²⁷.

Таким образом, из летописей становится известно, что в самом на­чале 1249 г. (при сентябрьском летоисчислении) скончался последний ярославский князь Василий Всеволодович. На престоле этого княже­ства остались только женщины: вдова Всеволода Константиновича Марина Ольговна, вдова Василия Всеволодовича и ее маленькая дочь. В источниках нет точных данных о том, как им удалось сохранить за собой Ярославское княжество. Можно лишь предположить, что они попросили у хана прислать им в город своего наместника. Им, вероят­но, стал некий Зосима (Изосима), принявший магометанскую веру.

Об этом человеке известно, что в 1262 г. ярославцы настолько воз­мутились его деятельностью, что подняли восстание и убили его²⁸. Случившееся, очевидно, напугало княгинь, поэтому они решили сроч­но выдать замуж уже подросшую дочь Василия Всеволодовича. По их замыслу супруг княжны должен был стать новым ярославским князем и закрепить за общим потомством родовые земли.

Следует отметить, что в истории Руси это был, пожалуй, един­ственный случай, когда целое княжество стало приданым невесты, и это позволило ее мужу возвыситься и получить новый титул.

Характерно, что ни в Лаврентьевской, ни в Суздальской, ни в Тро­ицкой, т.е. в наиболее древнейших летописях, нет данных об обстоя­тельствах замужества дочери ярославского князя Василия Всеволодо­вича. Узнать о них можно только из Ермолинской летописи, которую исследователи относят ко второй половине XV в. В ней под 1277 г. по­мещены следующие данные о женихе ярославской княжны: «Федор Ярославски Ростиславич Мьстиславичь, правнук Давида Смоленскаго. Сице же глаголют о нем, яко братья его, Глеб и Михайло, изобидеша, даша ему един Можаеск; седящу же ему в нем, а в то время Ярославли бе княгини Васильева Всеволодича со дчерью; сей же женися у нея, и того ради достася ему Ярославль»²⁹.

Эти данные появились в Ермолинской летописи, видимо, после того, как в 1463 г. в Ярославле были открыты мощи Федора Ростиславича и его сыновей. Поскольку вскоре эти князья были провозглаше­ны святыми, книжники стали собирать о них сведения и выяснили обстоятельства получения Федором Ярославского княжества. В более ранних Лаврентьевской и Суздальской летописях этих пояснений не было, поскольку они, вероятно, были хорошо известны современни­кам. К тому же в Лаврентьевской летописи в этой части текста много пропусков: годовая статья 1263 г. без конца, за ней идет без начала ста­тья 1283 г., нет данных с 1286 по 1293 г., без начала статья 1294 г.³⁰ В Суздальской летописи вообще все записи очень краткие. Воспол­нить некоторые пробелы позволяет Троицкая летопись, подлинный текст которой утрачен и был восстановлен М. Д. Приселковым с опре­деленной степенью вероятности³¹.

Несмотря на все пробелы и утраты в летописных текстах, попыта­емся только на их основе реконструировать биографию Федора Ростиславича, которого ярославские князья считали не только родона­чальником, но и одним из наиболее ярких представителей в своем роду.

Прежде всего следует хотя бы приблизительно определить год рож­дения Федора Ростиславича. Об его отце, смоленском князе Ростисла­ве Мстиславиче, известно, что в 1238 г. он попытался стать великим князем Киевским. Это было незадолго до нападения на южную столи­цу Батыя, поэтому власть в городе была очень неустойчивой. В итоге на Киев напал Даниил Романович Галицкий и взял Ростислава Мстиславича в плен, там князь и погиб³².

Значит, Федор должен был появиться на свет до 1238 г., поскольку ни он сам, ни братья, ни мать в плену не были. Если предположить, что он родился в 1237 г. (среди братьев он был младшим), то в год предпо­лагаемой женитьбы на ярославской княжне ему могло быть приблизи­тельно 26 лет. Для жениха это был вполне подходящий возраст, по­скольку ему предстояло не только стать отцом наследников, но и самостоятельно править Ярославским княжеством. В это время его невесте могло быть лет 13‒14, если она родилась в год смерти отца, т.е. в 1249 г.

Хотя год свадьбы Федора и ярославской княжны — 1263 выбран только на основе предположений о том, что после смерти Василия Всеволодовича княжеством управлял Изосима, его можно уточнить по другим летописным сведениям. Это данные о браке дочери Федора Ростиславича и ярославской княжны с князем Михаилом Глебовичем. Он был заключен в 1278 г.³³ Характерно, что жениху, появившемуся на свет в 1263 г., было только 15 лет, значит, и невесте не могло быть на­много больше или существенно меньше. Получается, что княжна мог­ла появиться на свет в 1264‒1265 гг., т.е. вскоре после свадьбы родите­лей. Ее ранний брак был, видимо, необходим для того, чтобы продолжить династию ярославских князей, поскольку у Федора Ростиславича еще не было сыновей в это время.

Можно предположить, что вопрос о свадьбе Михаила Глебовича с ярославской княжной был решен во время совместного похода Глеба Васильковича с Федором Ростиславичем на осетинский город Дедяков. Он был организован в 1277 г. ордынским ханом Менгу-Темиром и оказался очень успешным. Победителям досталась богатая добыча. За это хан одарил и похвалил русских князей³⁴.

Хотя Глеб Василькович с Михаилом в это время правили в Ростове, свадьба с дочерью Федора Ростиславича была сыграна в Ярославле: «Того же лета (1278) князь Глеб Василькович, внук Константинов, оже­ни сына своего Михаила Федоровною Ростиславичя, князя ярославьскаго, и венчан бысть в церкви святей Богородици в Ярославле епи­скопом Игнатьем, месяца июля в 31, на память святыа мученици Улиты, на Госпожино заговеино; ту сущу и самому князю Глебу с сыновцем своим Костянтином, и князю Давыду Костянтиновичю галичьскому, и Давыду Явидовичю, и множество бояр, и мужей, и наро­да, и бысть радость велика в Ярославле»³⁵. Это известие, в подробном виде помещенное только в Троицкой летописи, свидетельствует о том, что молодым предстояло жить в Ярославле. В это время Федор Ростиславич, вероятно, уже думал о получении смоленского княжения, по­скольку его старший брат Глеб умер и на престоле был средний Михаил³⁶.

После свадебных торжеств, как сообщает Троицкая летопись, Ми­хаил Глебович вместе с тестем Федором Ростиславичем вновь отправи­лись в Орду, чтобы принять участие в очередном военном походе хана. Во время их отсутствия Глеб Василькович скончался в Ростове. Несмо­тря на то, что он был с почетом похоронен в местном Успенском со­боре, в следующем году его прах был выброшен и перезахоронен в Спасском монастыре. Сделано это было, видимо, по указанию нового ростовского князя Дмитрия Борисовича, полагавшего, что дядя не имел права захватывать ростовский престол после смерти его отца Бо­риса Васильковича. Более того, Дмитрий даже отнял некоторые родо­вые волости у двоюродного брата Михаила Глебовича, как бы наказы­вая его за самоуправство отца³⁷.

Федор Ростиславич, конечно, мог бы помочь зятю, но его уже в это время интересовали смоленские дела, поскольку в 1279 г. умер и сред­ний брат Михаил. В следующем 1280 г. он «сел на княжение в своей отчине в Смоленске»³⁸.

В Ярославле, очевидно, остались править Михаил Глебович с же­ной и вдова Василия Всеволодовича. К этому времени вдова Всеволода Константиновича Марина Ольговна уже умерла (в 1279 г.).

Однако из Суздальской летописи выясняется, что Михаил Глебо­вич с супругой в это время, скорее всего, были только опекунами юно­го сына Федора Ростиславича Александра, который и являлся ярос­лавским князем. В 1288 г. знаменитый князь — крамольник Андрей Александрович, все время боровшийся со старшим братом великим князем Владимирским Дмитрием, вывел его из Ярославля в Углич, а сам сел на его место³⁹.

Следует отметить, что сведения об Александре Федоровиче есть только в Суздальской летописи. В ней под 1294 г. сообщено, что этот князь умер⁴⁰. При этом никаких пояснений о том, где он жил и где был похоронен, нет. На год раньше в Орде скончался его прежний опекун Михаил Глебович. Там он находился вместе с другими князьями по случаю прихода к власти нового хана Тохтамыша⁴¹.

Чем же был занят в это время Федор Ростиславич? Прибыв в Смо­ленск в 1280 г., он, конечно, должен был заниматься своими новыми владениями. Однако уже в следующем году ему пришлось принять участие в междоусобице, возникшей между великим князем Влади­мирским Дмитрием Александровичем и его братом Андреем Алексан­дровичем. В Троицкой летописи сообщено, что князь Андрей пришел к Мурому с ордынскими отрядами «и посла по князя Федора Ростиславичя» вместе с другими князьями⁴². Со смоленским князем он мог сдружиться во время походов, организованных ханом Менгу-Темиром в 1277 г.

Целью похода князей стал Переславль-Залесский, где находилась резиденция Дмитрия Александровича. В страхе великий князь был вы­нужден покинуть свой город с небольшой дружиной. В итоге татары занялись грабежом Владимиро-Суздальской земли. После этого с бо­гатой добычей они вернулись в Орду. Андрей Александрович отпра­вился на княжение в Новгород Великий, а Федор Ростиславич решил взять Переславль. После осады 19 декабря 1281 г. ему удалось это сде­лать. В итоге на праздник Рождества Христова, как указано в Троицкой летописи, в церквях вместо пения были плач и рыдание, каждый опла­кивал погибших или попавших в плен родственников⁴³.

Можно предположить, что именно этот эпизод из биографии Фе­дора Ростиславича упоминал Иван Грозный в послании к А. Курбско­му, принадлежавшему к роду ярославских князей. Но при этом царь перепутал Переславль со Смоленском, а праздник Рождества Христо­ва с Пасхой, поскольку писал, очевидно, по памяти⁴⁴. Это было вполне возможным, так как царь вряд ли использовал какие-либо источники для своих писем и в пылу полемики мог кое-что забыть. К тому же в летописях нет данных о том, что Федор Ростиславич когда-либо на Пасху устраивал в Смоленске кровавое побоище.

В следующем 1282 г. междоусобица двух князей Александровичей продолжилась, поэтому Федор Ростиславич, видимо, снова принял в ней участие. Только в 1283 г. после поездки Дмитрия Александровича в Орду князья на время помирились. В это время Федор Ростиславич, очевидно, вернулся в Смоленск, где также было неспокойно. В 1285 г. на город напал Роман Брянский, но ему удалось только сжечь приго­роды. Основную битву, разгоревшуюся у городских стен, он проиграл. Хотя в Троицкой летописи не указано, что в этом сражении принимал участие именно Федор Ростиславич, но трудно предположить, что го­рожане в одиночку вышли бы на поле против дружины князя Романа и победили его. Сами они, вероятнее всего, сели бы в осаду⁴⁵.

Нападение брянского князя должно было заставить Федора Ростиславича более тщательно заняться обороной Смоленска. В это время он вряд ли мог принимать участие в продолжающихся усобицах во Владимиро-Суздальском княжестве, хотя в них оказались втянуты­ми даже ростовские князья, братья Дмитрий и Константин Борисови­чи. Младший Константин захватил Ростов, заставив старшего Дми­трия переехать в Углич, где после смерти Романа Владимировича в 1283 г. князя не было⁴⁶. Их ссорой, судя по всему, воспользовался Ан­дрей Александрович. Как уже отмечалось, в 1288 г. он сел на княжение в Ярославле, а Александру Федоровичу помог захватить Углич. В ответ Дмитрий Борисович с помощью татар вернул себе Ростов, а лишенно­му удела Константину пришлось ехать в Орду. Характерно, что все эти сведения есть только в Суздальской летописи⁴⁷.

Хотя Федор Ростиславич уже достаточно давно правил в Смолен­ске, вряд ли ему была безразлична ситуация, сложившаяся в Ярослав­ле, где должен был править его сын Александр. Поэтому в 1293 г. вме­сте с остальными князьями он отправился в Орду. Там его зять Михаил Глебович внезапно скончался. Андрею Александровичу, ростовским князьям и Федору Ростиславичу удалось настроить ордынского царе­вича Дуденя (Дюденя) против великого князя Дмитрия Александрови­ча и вместе с его войском все отправились во Владимиро-Суздальское княжество. В страхе великий князь был вынужден бежать в Псков к своему зятю Довмонту. Ордынцы же захватили Владимир, Переславль, Москву, Волок, всего — 14 городов. Федор Ростиславич вернул себе и сыну Ярославль, а в Углич отправился сын Константина Борисовича Александр⁴⁸.

В Троицкой летописи сообщаются подробности похода Андрея Александровича и Федора Ростиславича с ордынским войском. Имен­но они ограбили Суздаль, Владимир, Юрьев, обманом взяли Москву, долго осаждали Переславль, вынудив его жителей бежать в леса, и даже хотели идти на Тверь, но туда вовремя вернулся князь Михаил Ярославич. Воспользовавшись бегством великого князя, Федор Ростиславич сел на княжение в Переславле, оставив в Ярославле сына Александра. Андрей Александрович отправился в столь любимый им Новгород, ко­торый он ни разу не грабил с татарами⁴⁹.

Однако в следующем году Дмитрий Александрович решил вернуть себе великое княжение и отправился из Пскова к Переславлю. По до­роге на него напал Андрей Александрович, но смог захватить только казну и имущество. Об этом он, видимо, сообщил Федору Ростиславичу в Переславль. Тот, боясь поражения, покинул город, но предвари­тельно сжег его. Об этих событиях достаточно подробно сообщено в Лаврентьевской (с некоторыми утратами текста) и Троицкой летопи­сях⁵⁰.

Можно предположить, что из сожженного Переславля Федор Ро­стиславич вновь отправился в Смоленск, поскольку в Ярославле кня­жил его сын Александр. Но в следующем году он умер, как и великий князь Владимирский Дмитрий Александрович, и ростовский князь Дмитрий Борисович. Во Владимиро-Суздальской земле предстояли большие перемены, заставившие смоленского князя вновь отправить­ся в Ярославль и ждать возвращения из Орды нового великого князя Андрея Александровича. По сообщению Суздальской летописи, тот прибыл в 1296 г. и сразу же попытался со своими союзниками, в том числе и Федором Ростиславичем, вновь взять Переславль⁵¹. В Лаврен­тьевской летописи эти события отнесены к 1297 г.⁵² В Троицкой лето­писи они датированы этим же годом, но при этом указаны некоторые подробности: Андрей Александрович прибыл из Орды не один, а с та­тарским войском Неврюя; в борьбе за Переславль союзниками его ста­ли не только Федор Ростиславич Черный, но и Константин Ростов­ский, противниками — Даниил Московский и Михаил Тверской. Им удалось отстоять родовые владения переславского князя Ивана, сына Дмитрия Александровича, который в это время находился в Орде⁵³.

Несмотря на подробности, даты Троицкой летописи, видимо, не все верны. Например, в ней смерть Дмитрия Александровича отнесена к 1295 г., хотя официально считается, что тот скончался в 1294 г.

В Троицкой летописи нет данных о том, что в 1297 г., восполь­зовавшись отсутствием Федора Ростиславича, Александр Глебович, его племянник, захватил Смоленск. Эти сведения есть только в Суз­дальской летописи⁵⁴. Коварство младшего родственника заставило князя Федора собрать большое войско и попытаться вернуть свою от­чину. Но поход оказался неудачным. В Суздальской и Троицкой лето­писях этот поход датирован 1298 г., в Лаврентьевской — 1299 г., что представляется неверным, поскольку в ряде источников указано, что в этом году Федор Ростиславич скончался⁵⁵.

В Суздальской летописи смерть князя Федора отнесена к 1299 г., правда, запись об этом очень краткая: «Того же лета преставися князь Федор Ярославьскый». В Лаврентьевской она датирована 1300 г. и по­мечено, что князь умер в Ярославле, «в черньцех и скиме»; в Троиц­кой — запись аналогична⁵⁶. Только в Ермолинской летописи указано, что Федор Ростиславич Черный был внуком Мстислава Давидовича Смоленского, что его похоронили в Спасском монастыре Ярославля 9 (в некоторых списках 19) сентября 1299 г., «в чернецех и скиме», и что от его мощей совершаются бесчисленные чудеса и исцеления⁵⁷.

Думается, что все уточнения в Ермолинской летописи появились после открытия мощей князя в 1463 г. Точная дата смерти могла быть в монастырских книгах либо была выбита на надгробной плите. Поэто­му она стала известна книжникам.

В летописях не отмечено, кто стал править в Ярославле после све­дений о смерти Федора Ростиславича, но из сведений Суздальской ле­тописи о смерти в 1321 г. князя Давыда Ярославского можно сделать вывод о том, что именно этот сын Федора унаследовал Ярославское княжество⁵⁸.

Таким образом, несколько достаточно ранних летописей — Лав­рентьевская, Суздальская, Троицкая и Ермолинская — позволяют вос­становить биографию Федора Ростиславича Черного (происхождение этого прозвища неизвестно) — самого прославленного князя из дина­стии ярославских князей, провозглашенного Православной Церковью святым.

В 1237 г., предположительно, князь Федор родился.

В 1238 г. его отец, смоленский князь Ростислав Мстиславич, был пленен Даниилом Галицким в Киеве и через некоторое время умер в тюрьме. Мать с детьми остались в Смоленске. Там на престол сначала взошел старший княжич Глеб, а после его смерти в 1278 г. — Михаил. Федору братья выделили в качестве княжения только Можайск.

В 1249 г., предположительно, появилась на свет ярославская княж­на, будущая жена Федора. Она была дочерью ярославского князя Ва­силия Всеволодовича и воспитывалась на попечении бабки Марины Ольговны, курской княжны, и матери.

В 1250 г. умер ярославский князь Василий Всеволодович, и управ­лять княжеством стал ордынский наместник Изосима.

В 1262 г. ярославцы подняли восстание против Изосимы и убили его. После этого возник проект брака дочери Василия Всеволодовича и можайского князя.

В 1263 г., предположительно, состоялась свадьба в Ярославле Фе­дора Ростиславича и ярославской княжны.

В 1264 г., предположительно, появился первенец Федора — дочь.

В 1277 г. Федор принял участие вместе с другими князьями в по­ходе Менгу-Темира на Дедяков.

В 1278 г. состоялась свадьба дочери Федора с белозерским князем Михаилом Глебовичем. В этом же году Федор Ростиславич принял участие в новом походе хана.

В 1279 г. умерли вдова Всеволода Константиновича Мария Ольговна и смоленский князь, брат Федора, Михаил Ростиславич.

В 1279 г., предположительно, родился сын Федора Ростиславича Александр.

В 1280 г. состоялось вокняжение Федора в Смоленске.

В 1281 г. князь Федор участвовал в междоусобице против великого князя Дмитрия Александровича на стороне его брата Андрея Александ­ровича.

В 1282 г. участие в новом междоусобии.

В 1283 г. Федор Ростиславич становится смоленским князем и воз­вращается в Смоленск.

В 1285 г. защита Смоленска от Романа Брянского.

В 1288 г. в ходе нового междоусобия сын Федора Александр был вынужден отдать Ярославль Андрею Александровичу и переехать в Углич. В этом же году, предположительно, родился второй сын Федо­ра — Давыд.

В 1293 г. произошла поездка всех князей в Орду, в том числе и Фе­дора. Там умер его зять Михаил Глебович. Участие Федора в походе на русские города в составе Дюденевой рати. Возвращение Александра Федоровича в Ярославль, захват Федором Ростиславичем Переславля.

В 1294 г. Федор покинул Переславль и сжег его. В этом же году умер его старший сын Александр.

В 1295 г. Федор Ростиславич вернулся в Ярославль.

В 1296 г. князь Федор принял участие в новом междоусобии.

В 1297 г. Смоленск был захвачен Александром Глебовичем.

В 1298 г. Федор Ростиславич попытался вернуть Смоленск, но не смог.

В 1299 г. — смерть Федора Ростиславича в Ярославле.

Согласно этим данным, Федор Ростиславич был женат один раз, имел старшую дочь и двух сыновей, Александра и Давыда. Первый из княжичей правил в Ярославле и Угличе и умер раньше отца. Второй — стал наследником ярославского княжения и умер 1321 г.⁵⁹ В летописях не указано, как звали жену и дочь Федора Ростиславича.

После открытия мощей Федора в 1463 г. и объявления его святым, по мнению Б. М. Клосса, был написан краткий вид проложной редак­ции жития князя. В этом тексте описаны лишь пострижение и смерть Федора без каких-либо деталей и подробностей. Характерно, что все эти события точно датированы: 18 сентября 6807 г. и 19 сентября этого же года⁶⁰. В летописях же подробных дат нет. Все это говорит о том, что создатель проложной редакции не пользовался ранними летописями, точную дату смерти узнал из монастырских поминальных книг или даты на надгробной плите и достаточно схематично и стандартно опи­сал постриг князя и его кончину.

В начале 70-х гг. ХУ в., по мнению Б. М. Клосса, создается более пространный текст проложной редакции. Ее автор указывает, что Федор Ростиславич был великим князем, сыном великого князя Ростислава, десятым от Владимира Крестителя. При этом он якобы женился на дочери Всеволода Константиновича, и было это до нашест­вия Батыя⁶¹.

На самом деле Федор Ростиславич находился в девятом колене от Владимира I, великим князем никогда не был и женился не на дочке, а на внучке Всеволода Константиновича. Это было через много лет по­сле Батыева нашествия 1238 г. Все эти ошибки опять же указывают на то, что и у автора пространной проложной редакции не было летопис­ных текстов, и что историю он знал плохо.

Следующей Б. М. Клосс считает редакцию Андрея Юрьева и дати­рует ее 80-ми гг. ХV в. В ней также содержатся фактические ошибки. Так, женой Федора Ростиславича названа не внучка, а сестра Всеволо­да Константиновича⁶².

Третьей редакцией, по мнению Клосса, была Антониева, появив­шаяся на рубеже ХV и ХУ1 вв. По сравнению с предшествующими тек­стами жития в ней нет никаких новых данных о Федоре Ростиславиче. Нет их и в редакции Великих Четьих Миней⁶³.

Лишь в тексте жития, помещенном в Степенной книге, биография Федора Ростиславича включает много дополнительных деталей. Дати­руется эта редакция 1563 г., но само житие, по мнению Клосса, могло быть создано немного раньше.

Анализ текста данной редакции показывает, что ее автор, несо­мненно, пользовался летописями. Это, вероятнее всего, были либо Ермолинская конца ХV в., либо Воскресенская первой половины XVI в. летописи, сообщавшие об обстоятельствах женитьбы Федора на ярославской княжне. Там же содержались данные о ссоре князя с бра­тьями, которые выделили ему только Можайск.

Автор новой редакции правильно подсчитал, что Федор Ростиславич находился в девятом колене от Владимира I, назвал имена его предков, смоленских князей, и братьев, Глеба и Михаила. Описывая обстоятельства его женитьбы, он правильно отметил, что его жена яв­лялась дочерью Василия Всеволодовича, и даже сообщил ее имя — Ксения. Характерно, что этого имени нет ни в одной летописи, поэто­му напрашивается предположение, что автор жития взял его достаточно произвольно, возможно, из той же Воскресенской летопи­си, указывающей, что Ксенией звали жену великого князя Владимир­ского Ярослава Ярославича. Кроме того, автор жития почему-то на­звал зятя Федора Михаила Глебовича его сыном Михаилом, якобы захватившим ярославский престол во время поездки отца в Орду. Это заставило Федора Ростиславича вернуться к хану и там жениться на его дочери (к этому времени его жена, ярославская княжна, якобы уже умерла)⁶⁴.

На наш взгляд, все эти придуманные факты нужны были автору жития, чтобы придать своему повествованию занимательный характер и при этом существенно возвысить своего героя, сумевшего породнить­ся со своим сюзереном. В летописях есть данные о женитьбах русских князей на ханских дочерях. Первым из них был тесть Федора Ростиславича Глеб Василькович. Имея незначительный удел на Белоозере, он, видимо, захотел получить от хана прибавку и для этого несколько раз ездил не только в Золотую Орду, но и в столицу всех монгольских владе­ний Кара-Корум. Там в 1257 г. он смог жениться на дочери одного из ханов. По случаю его приезда с молодой женой в Ростове было устроено большое празднество⁶⁵. Породнились с ордынцами и два других род­ственника Федора Ростиславича — его внук Федор Михайлович, сын старшей дочери, и ростовский князь Константин Борисович, троюрод­ный брат его жены. Данные об этом содержатся в Суздальской летопи­си⁶⁶. Если бы и Федор Ростиславич вступил в такой брак, то сведения об этом, непременно, были бы зафиксированы в летописях. Ведь связи с Ордой в то время были очень важны для русских князей и существенно возвышали их среди остальных родственников.

Исследователи Степенной редакции «Жития Федора Ростислави­ча» почему-то поверили в данные о женитьбе князя на ханской дочери. Они заметили недостоверность только в перечне городов, которые хан якобы отдал в подчинение зятю. Чернигов в то время не находился под властью ордынцев, Казань еще не существовала, кумане — не явля­лись городом, а были племенем, Гормир и Баламаты — совершенно не­известные науке города⁶⁷.

Действительно, если бы Федору Ростиславичу подчинялись все эти огромные территории, включавшие Херсонес, Волжскую Булгарию, Туру и т.д., то зачем ему были бы нужны Ярославль и Смоленск, за которые он постоянно сражался, согласно летописным известиям.

Большое сомнение вызывает и описание в житии особых почестей, которые хан якобы оказывал Федору Ростиславичу: сажал на свой трон, надевал на него свои одежды и царский венец, заставлял служить ему всех русских князей и бояр, подарил ему половину своей столицы и построил для него дворец⁶⁸. После такого невероятного возвышения в Орде князю не имело смысла возвращаться не только в Ярославль, но и в Смоленск.

Все эти детали и подробности, называемые Н. М. Карамзиным баснословием, нужны были автору жития, чтобы представить ярослав­ского князя необычайно значимой для своего времени личностью. Ведь он был провозглашен святым.

Но на самом деле, как повествуют летописи, он был лишь союзни­ком князя Андрея Александровича, многократно с помощью татарских войск пытавшегося отнять великое княжение у старшего брата Дмит­рия. Самому Федору ордынцы, видимо, не особо помогали, поэтому он лишился родового Смоленского княжества и ничего не смог при­бавить к Ярославскому, хотя нацеливался и на Углич, и на Переславль. К тому же у жителей некоторых городов он пользовался дурной сла­вой, поскольку занимался грабежами и поджогами. Недаром даже Иван Грозный запомнил его именно с этой стороны.

Естественно, что такие летописные сведения не могли устроить ав­тора жития ярославского святого. Поэтому при включении его текста в Степенную книгу он существенно дополнил и изменил по своему усмотрению все данные о князе Федоре Ростиславиче.

Следует отметить, что в ХVII в. появились новые редакции жития с дополнительными деталями. В них, к примеру, первую жену Федора, ярославскую княжну, называли то Февронией, то Марией⁶⁹. Это опять же говорит о том, что реальное имя ярославской княжны до нас не до­шло.

Таким образом, реконструкция биографии ярославского и смолен­ского князя Федора Ростиславича на основе летописных данных по­казывает, что князь был женат всего один раз на дочери ярославского князя Василия Всеволодовича. От нее у него было трое детей. Старшая дочь вышла замуж за белозерского князя Михаила Глебовича, и от ее сыновей Федора и Романа пошла данная ветвь Рюриковичей. Первый сын Федора Александр какое-то время правил в Ярославле, возможно, под опекой матери и сестры. Во время пребывания отца в Смоленске он был переведен Андреем Александровичем в Углич. Но через неко­торое время Федор Ростиславич вновь вернул его в Ярославль, где тот вскоре скончался. Второму сыну Давыду отец, возможно, хотел оста­вить Смоленск, поэтому и назвал его в честь своего прадеда Давыда Ростиславича. Но племянник Александр Глебович не позволил ему это сделать. В итоге после смерти отца младший княжич получил только Ярославль. Но ему удалось закрепить это княжество за своим потом­ством до второй половины ХV в. После этого ярославские князья пол­ностью потеряли родовые владения и влились в ряды служилых князей при дворе московских государей.

Получается, что династия ярославских князей непрерывно шла от владимиро-суздальских правителей, хотя в какой-то момент только по женской линии. Способность ярославских княгинь отстоять свое кня­жество говорит об их определенном опыте в делах, касающихся внеш­ней и внутренней политики. Мастерски лавируя между ханами и рус­скими князьями, они смогли превратить Ярославское княжество в приданое своей дочери. После этого нашли ей достойного жениха и таким образом закрепили родовые владения за ее детьми. В условиях жесточайшей междоусобной борьбы между князьями, ведущейся си­лой оружия, это, конечно, было сделать очень сложно. Но Марина Ольговна с невесткой и внучкой сумели достичь своей цели.

В конце ХV в. ярославские князья вместе с местным духовенством добились того, что родоначальник их рода Федор Ростиславич с сыно­вьями были провозглашены святыми. Характерно, что книжники, со­ставлявшие их житие, почти полностью проигнорировали реальные сведения о данных князьях (например, Александра они назвали Кон­стантином, видимо, чтобы не путать с другим святым — Александром Невским) и включили в него легенду о женитьбе князя на ханской до­чери. Вполне вероятно, что это баснословие было создано по заказу потомков Федора Ростиславича, чтобы приписать себе царское проис­хождение хотя бы по женской линии (на Руси ордынские ханы называ­лись царями).

Примечания

¹ Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. IV. М., 1992. С. 67; Соло­вьев С. М. Сочинения. Книга II. М., 1988. С. 164; Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 171‒175; Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период. СПб., 1891. Т. II. С. 73‒83; Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития. М., 1915. С. 222‒234; Преображенский Г. Н. Святой и благонравный и великий князь Федор Ростиславич Ярославский и Смоленский. СПб., 1899; Дмитриева Л. А. Житие Федора Ярослав­ского // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 1. Л., 1987. С. 179‒181; Александров Д. Н. Феодальная раздробленность Руси. М., 2001. С. 267‒280.

² Клосс Б. М. Избранные труды. Т. II. Очерки по истории русской агиографии XIV—XVI веков. М., 2001. С. 249‒330.

³ Пчелов Е. В. Рюриковичи. История династии. М., 2001. С. 224‒240.

⁴ Лаврентьевская летопись. Рязань, 2001. С. 413‒414, 424.

⁵ Там же. С. 415‒416.

⁶ Там же. С. 416‒417.

⁷ Ипатьевская летопись. Рязань, 2001. С. 83‒84.

⁸ Там же. С. 420.

⁹ Там же. С. 423.

¹⁰ Там же. С. 425.

¹¹ Там же. С. 427.

¹² Там же. С. 428.

¹³ Там же. С. 429.

¹⁴ Приселков М. Д. Троицкая летопись. СПб., 2002. С. 336 (далее — Троицк).

¹⁵ Пчелов Е. В. Указ. соч. С. 224.

¹⁶ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 428; Троицк. С. 310.

¹⁷ Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 282‒286.

¹⁸ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 446.

¹⁹ Там же. С. 435.

²⁰ Лихачев Д. С. Указ. соч. С. 282.

²¹ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 447.

²² Там же. С. 449.

²³ Там же. С. 448‒449.

²⁴ ПСРЛ. Т. 18. М., 2007. С. 69.

²⁵ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 449.

²⁶ Там же. С. 448‒449.

²⁷ Там же. С. 449.

²⁸ Там же. С. 453.

²⁹ ПСРЛ. Т. 23. М., 2004. С. 90.

³⁰ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 457, 459.

³¹ Приселков М. Д. Троицкая летопись. Указ. изд. С. 5‒8.

³² Ипатьевская летопись. Рязань, 2001. С. 521.

³³ Троицк. С. 335.

³⁴ Там же. С. 334.

³⁵ Там же. С. 335.

³⁶ Там же.

³⁷ Там же. С. 335‒336.

³⁸ Там же. С. 337.

³⁹ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 494.

⁴⁰ Там же. С. 500.

⁴¹ Там же. С. 499.

⁴² Троицк. С. 339.

⁴³ Там же.

⁴⁴ Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979. С. 19.

⁴⁵ Троицк. С. 343.

⁴⁶ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 498.

⁴⁷ Там же. С. 494.

⁴⁸ Там же. С. 499‒500.

⁴⁹ Троицк. С. 346‒347.

⁵⁰ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 459‒460; Троицк. С. 347.

⁵¹ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 500.

⁵² Там же. С. 460.

⁵³ Троицк. С. 347‒348.

⁵⁴ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 500.

⁵⁵ Там же; Троицк. С. 348; Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 460‒461.

⁵⁶ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 500, 461; Троицк. С. 349.

⁵⁷ ПСРЛ. Т. 18. Указ. изд. С. 95.

⁵⁸ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 502.

⁵⁹ Там же.

⁶⁰ Клосс Б. М. Указ. соч. С. 258‒259.

⁶¹ Там же. С. 267, 272.

⁶² Там же. С. 279‒280.

⁶³ Там же. С. 294.

⁶⁴ Там же. С. 312‒313.

⁶⁵ Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 451‒452.

⁶⁶ Там же. С. 501.

⁶⁷ Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 409, 225, 238.

⁶⁸ Клосс Б. М. Указ. соч. С. 314.

⁶⁹  Там же. С. 321, 322.

---

^[1]Доктор исторических наук, Институт российской истории РАН.