В отличие от ведущих европейских стран демографический пере­ход в России осуществился позднее — во второй половине XX в. и во многом сохранял консервативные черты, непосредственно связанные с Первой и Второй мировыми и Гражданской войнами, локальными военными конфликтами, социальными катаклизмами и политически­ми репрессиями. Демографическими последствиями таких событий были значительное повышение смертности и понижение рождаемо­сти, ослабление здоровья населения и т.д. Особую роль в развитии не­гативных явлений и процессов играл демографический кризис, раз­вернувшийся в России в конце XX в.²

Данные статистики свидетельствовали о долговременном и устой­чивом превышении числа смертей над рождениями. Значительно усу­губляло демографическую ситуацию в 1990-е гг. нарастание кризисных явлений практически во всех сферах российского общества.

Возникшие изменения были обусловлены главным образом рез­ким ухудшением социальных условий жизни большинства россиян. В эти годы наблюдалась быстрая социальная дифференциация населе­ния. Данные статистики свидетельствовали об увеличении численно­сти населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума. Анализ статистических данных показал, что в 1996 г. сред­недушевой денежный доход 22% россиян был ниже прожиточного ми­нимума. Острое социальное расслоение ярко проявлялось в столичных городах. В Москве удельный вес малообеспеченных групп в общей численности населения города в 1994 г. составлял 13,7%, а в 1998 г. по­высился до 17,6%. В Санкт-Петербурге их доля была намного выше — соответственно 23,0 и 27,2%. Изменялся характер потребления насе­ления. Ежегодно падало потребление продуктов питания на душу населения, кг: потребление в Москве мяса и мясных продуктов в 1985 г. составляло 102, в 1995 г. — 72, 1998 г. — 68; молока и молочных продук­тов — 424, 256, 245; овощей — 131, 66, 69. В Санкт-Петербурге — соот­ветственно 89, 57, 48; 438, 228, 201; 101, 52, 50.

В новых социально-экономических условиях сокращалось число работающих женщин. В общей численности работающих доля жен­щин за период с 1985 по 1995 гг. снизилась в промышленности с 48 до 44%, сельском хозяйстве — с 41 до 38%, строительстве с 28 до 25%, связи — с 71 до 67%, торговле — с 79 до 75%, жилищно-коммунальном хозяйстве — с 54 до 44%, кредитовании — с 89 до 75%, государствен­ном аппарате — с 71 до 62% и т.д.

Негативную роль играла безработица. Численный пик безра­ботных фиксировался в 1995 г. в Архангельске (безработных — 12 679) и Ижевске (соответственно — 19 612), в 1998 г. — в Уфе (19 195) и Улан-Уде (4283).

Из данных статистики видно снижение в России численности эко­номически активного населения: в 1995 г. по отношению к 1993 г. оно составило 97,1%. Сокращался также процент (от экономически актив­ного населения России) занятых (всего) в экономике (в %): в 1993 г. — 94,5, а в 1995 г. — 91,2; мужчин — соответственно 94,4 и 91,0; жен­щин — 94,5 и 91,3. Вместе с тем удельный вес безработных (всего) повысился (в % от экономически активного населения): 1993 г. — 5,5; 1995 г. — 8,8; мужчин — соответственно 5,6 и 9,0; женщин — 5,5 и 8,7.

Неблагополучной в России оставалась экологическая ситуация. Проведенные исследования показали, что в середине 1990-х гг. 17% случаев смерти были связаны с вредным воздействием окружающей среды на организм человека. Неблагоприятные экологические усло­вия жизни во многом определяли состояние здоровья российского на­селения, отрицательное воздействие на систему кровообращения, рас­пространение онкологических заболеваний и т.д.

Заметно ухудшился характер питания большинства россиян. В пи­тании населения, особенно в малообеспеченных группах, в 1990-е гг. доминировал хлеб, картофель, животный жир, сахар. Специалисты выявили в питании россиян дефицит белков и витаминов. Большин­ство населения испытывало недостаток йода, железа, кальция, селена. Снизилось, как отмечалось, необходимое для полноценного функцио­нирования организма количество потребляемых продуктов. Пони­жение количественных показателей, а также дефицит важнейших элементов питания населения провоцировали появление эндокрин­ных и кардиологических болезней, а также нарушения формирования скелета у детей и поражения опорно-двигательного аппарата у взрос­лых, анемии у детей и беременных женщин.

Разрушалась старая система здравоохранения. Это явление прежде всего выражалось в сокращении количества больничных учреждений даже в крупнейших городских центрах. В Москве численность боль­ничных учреждений снизилась с 235 в 1985 г. до 217 в 1998 г., в Санкт-Петербурге — с 138 до 118. Уменьшалось количество больничных коек — на 10 000 населения приходилось больничных коек в Москве: 1985 г. — 138, 1995 — 124, 1998 г. — 123; в Санкт-Петербурге — 58, 50, 47; в Архангельске — 188, 205, 182; в Уфе — 170, 170, 164; в Ижевске — 145, 154, 146; в Улан-Уде — 143, 155, 122. В 1990-е гг. ощущалась острая нехватка врачей — на 10 000 населения в Москве было врачей в 1985 г. — 102,2, в 1995 — 77,5, в 1998 г. — 83,9; в Санкт-Петербурге — 84,6; 71,8; 73,9. Сокращалась численность среднего медицинского персонала — соответственно 174, 122, 126 и 147, 113, 111. Вместе с тем профессио­нальный уровень медицинских кадров снижался. Заметно понизилась в эти годы, даже по сравнению с прошлыми десятилетиями, эффек­тивность медицинской помощи. Сокращался объем предлагаемых на­селению бесплатных медицинских услуг. Существенно понижался уровень и медикаментозного обслуживания населения: заметно увели­чились цены на лекарственные препараты, в том числе самые востре­бованные, появлялись фальсифицированные лекарства³.

Кроме того, в России усложнялась криминальная обстановка. Уро­вень преступности в стране значительно вырос, в том числе из-за по­явления новых видов преступлений, не наблюдавшихся в прошлые десятилетия. Усилилась террористическая опасность. Все это способ­ствовало возрастанию стрессовых ситуаций в российском обществе.

Значительное ухудшение социальных условий жизни в стране, а также глубочайшие морально-психологические потрясения привели к понижению уровня рождаемости и увеличению заболеваемости и смертности населения России в большинстве регионов⁴. Сложность ситуации заключалась в том, что демографический кризис в России развивался в условиях современного типа воспроизводства населения и заметного доминирования малодетных семей.

В России показатели рождаемости понизились с 13,4% в 1990 г. до 8,7% в 2000 г. Небольшое увеличение рождаемости особенно в 1994 г. (9,6%) не могло изменить неблагоприятную демографическую ситуа­цию в стране.

Значительное понижение рождаемости в эти годы непосредствен­но было связано с тем, что молодые семьи в таких социальных услови­ях отказывались иметь детей из-за невозможности содержать ребенка и его неработающую мать. Исследования 1999‒2001 гг. свидетельст­вовали о том, что с ростом уровня совокупного месячного дохода се­мьи уменьшалась доля лиц, желающих увеличения числа своих детей. В группе с самым низким совокупным месячным доходом семьи менее 3000 руб. удельный вес таких лиц оказался наиболее высоким — 43,3%, а с высоким совокупным месячным доходом семьи свыше 20 000 руб. он снижался до 37,8%⁵.

Данная зависимость определялась дальнейшей трансформацией репродуктивных ценностей населения России, особенно городских жителей. Их изучение показало, что в репродуктивных установках на­селения доминирующая роль в 1990-е гг. сохранялась за психологиче­ской мотивацией. Распространение психологических ценностей в ре­продуктивных установках населения стимулировало развитие норм двудетности. Эта репродуктивная норма была характерна для населе­ния практически всех регионов России. Однако в условиях быстрого и продолжительного ухудшения социальных условий жизни большин­ства россиян широкое распространение получили нормы однодетности, а нормы многодетности заметно снизились. Из данных исследо­вания 1999‒2001 гг. видно, что 87,7% респондентов связывали семейный образ жизни с наличием одного ребенка; 66,8% — двоих де­тей; 24,6% — трех и более детей. Среди бездетных респондентов в воз­расте до 30 лет не хотели иметь детей 18,8%. Многие семейные респон­денты, уже имеющие детей, не хотели увеличения семьи. Доля таких семей среди однодетных была 18,3%; двухдетных — 55,7%; трехдет­ных — 64,7%; многодетных — 48,4%. В Москве фиксировался наибо­лее высокий удельный вес жителей, не желающих увеличения числа детей в семье (52,1%). В России в целом ожидаемое число детей сокра­тилось с 1,8 ребенка в среднем на семью в 1991 г. до 1,08 в 1994 г., т.е. почти на 40% за три года.

Вместе с тем исследование репродуктивного поведения населения в регионах России, проведенное в 1999‒2001 гг., показало, что в таких регионах России, как Урал, Сибирь, Дальний Восток, отмечалась вы­сокая доля населения, желающего увеличения числа детей в семье (бо­лее 53%). В Северо-Западном регионе эта доля составляла 46,7%.

Важным фактором изменения репродуктивных установок населе­ния было увеличение индивидуальных внесемейных ценностей: про­фессиональной карьеры, материального благополучия, личных инте­ресов и т.д. Повышение таких потребностей личности в целом снижало ценность детей в семье, а также становилось препятствием для реализа­ции сформировавшейся потребности в детях. Тем более, что амбиции молодых людей в 1990-е гг. заметно повысились. Однако их достижения были сопряжены с огромными нагрузками, требующими временных за­трат, а также физических и морально-психологических сил.

К тому же репродуктивное поведение населения формировалось в условиях либерализации половой морали, что проявлялось в призна­нии большинством населения допустимости сексуальных отношений до вступления в брак, между не состоящими в браке людьми и т.д.⁶

Проявление кризиса прежде всего в социально-экономической об­ласти обусловило снижение уровня рождаемости в странах СНГ, в том числе с традиционно высокой рождаемостью — на 1000 населения ро­дилось: Белоруссия — 1995 г. — 9,8; 1996 — 9,3; 1997 — 8,8; 1999 — 9,3; 2000 г. — 9,4; Украина — соответственно 9,6; 9,1; 8,7; 7,8; 7,8; Гру­зия — 11,6; 9,9; 10,7; 8,9; 8,9; Молдавия (без данных по территории ле­вобережья) — 13,0; 12,0; 12,5; 10,6; 10,2; Азербайджан — 19,1; 17,1; 17,4; 14,9; 14,8; Казахстан — 16,7; 15,9; 14,7; 14,2; 14,6; Узбекистан — 29,8; 27,3; 25,5; 22,3; 21,3. Наиболее высокий уровень рождаемости сохра­нялся в Таджикистане — 28,6; 22,0; 25,0; 29,8; 27,0.

Низкие показатели рождаемости с естественным их отклонением в сторону небольшого увеличения и уменьшения отмечались в бывших республиках СССР (в %): Латвия — 1995 г. — 8,5; 1996 — 7,9; 1999 — 8,0; 2000 г. — 8,5; Литва — 1995 г. — 11,1; 1996 — 10,6; 1997 — 10,4; 1999 — 9,7; 2000 г. — 9,3; Эстония — соответственно 9,1; 9,0; 8,6; 8,7; 9,3.

Уровень рождаемости, за исключением Западной Африки, пре­имущественно под влиянием индустриализации и урбанизации сни­жался после окончания Второй мировой войны во всем мире и осо­бенно в развитых странах (в %): 1950‒1954 гг. — 37,3; 1985‒1989 гг. — 26,0. Это явление было связано с изменением ценностных установок пре­жде всего населения Европы.

Исследователи отмечали распространение во второй половине XX в. в европейских странах индивидуальных ценностей, доминиро­вание личных интересов над общественными и корпоративными, ро­довыми и семейными. Ведущая роль в жизни европейцев, особенно западноевропейских стран, принадлежала профессионализму, прагма­тизму и рационализму. Такие ценности в условиях научно-технической революции ограничивали демографический рост в силу потребности в качестве (здоровье, длительная и активная жизнь, высокий уровень образования и профессионализма, мобильности и т.д.), а не в количе­стве рабочей силы. Вместе с тем повышалась психологическая потреб­ность не только в профессиональной и карьерной, но и в личной само­реализации. Изменялись потребности населения в семье, детях и т.д. Закономерным в таких условиях было тяготение к простой семье — малочисленной и малодетной⁷.

Понижение рождаемости отмечалось в таких европейских странах, как Великобритания и Германия, Италия и Швеция. Небольшое уве­личение рождаемости было характерно для Франции (в %): Велико­британия — 1995 г. — 12,5; 1996 — 12,5; 1999 — 11,9; 2000 г. — 11,4; Франция — соответственно 12,5; 12,6; 12,6; 13,2; Германия — 1995 г. — 9,3; 1996 — 9,4; 1997 — 9,9; 1999 — 9,5; 2000 г. — 9,2; Италия — соот­ветственно 9,2; 9,2; 9,4; 9,1; 9,4; Швеция — 11,7; 10,8; 10,1; 10,0; 10,2.

Рождаемость понижалась в Канаде и США (в %): Канада — 1996 г. — 12,5; 2000 г. — 10,8; США — 1994 г. — 14,8; 1996 — 14,7; 1999. — 14,4; 2000 г. — 14,0.

Уровень рождаемости не был высоким в странах, входивших в быв­ший социалистический лагерь, но его устойчивый характер (Румыния и Чехия) в целом сохранялся (в %): Венгрия 1995 г. — 11,0; 1996 — 10,4;

1997 — 9,9; 1999 — 9,4; 2000 г. — 9,7; Румыния — соответственно 10,4; 10,4; 10,5; 10,4; 10,4; Чехия — 9,3; 8,8; 8,8; 8,7; 8,8.

Аналогичный процесс сохранялся в странах Азии (в %): Вьетнам — 1995 г. — 29,0; 1996 — 26,1; 1999 г. — 21,5; Индия — 1995 г. — 28,3; 1996 — 27,4; 1999 — 24,6; 2000 г. — 25,8; Китай — соответственно — 17,1; 17,0; 15,2; 16,1. Однако в азиатских странах уровень рождаемости все-таки оставался высоким. Исключением была Япония, отличавшаяся от этих стран высоким уровнем экономического развития: 1995 г. — 9,5; 1996 — 9,6; 1997 — 9,5; 1999 — 9,3; 2000 г. — 9,4.⁸

Низкий уровень рождаемости в России обусловил понижение в 1990-е гг. суммарного коэффициента рождаемости (число детей при­ходящихся в среднем на одну женщину). Данные статистики показали, что в 1959 г. женщины в среднем рожали двух-трех детей, в 1980 — одного-двух, а в 2001 г. — одного ребенка. Устойчивое снижение во второй половине XX в. суммарного коэффициента рождаемости вы­зывало в России острую проблему замещения поколений родителей поколениями детей, заметно обострившуюся в 1990-е гг.

Суммарный коэффициент рождаемости в 1996 г. был низким в Лат­вии (1995 г. — 1,25), Украине (1,31) и Белоруссии (1,32), в Азербайджа­не — выше (2,1); в 1997 г. в Казахстане (1,86). Высокие показатели со­хранялись в Узбекистане (1990 г. — 4,07) и Таджикистане (1995 г. — 3,7). Однако в дальнейшем суммарный коэффициент рождаемости продол­жал понижаться: 1998 г. (Узбекистан — 2,82), 2000 г. (Украина — 1,10), Азербайджан (1,70), Казахстан (1,80).

Снижение суммарного коэффициента рождаемости было харак­терно для всех стран мира. Его показатели во всем мире сократились (в %) с 4,94 в 1950‒1954 гг. до 3,28 в 1985‒1989 гг. Из данных ООН вид­но его дальнейшее понижение в 1990-е гг. (в %): 1990‒1994 гг. — 3,10; 1995-1999 гг. — 2,96.

Европейские страны, в том числе ведущие, имели в целом низкий суммарный коэффициент рождаемости: наиболее низким он был в Ита­лии (1994 г. — 1,22), Испании (1995 г. — 1,17), Болгарии (1995 г. — 1,24), Германии (1995 г. — 1,25); в Великобритании — выше (1994 г. — 1,74); во Франции отмечалось его повышение (1995 г. — 1,70; 1999 г. — 1,77).

В Канаде число детей, приходящихся в среднем на одну женщину, уменьшалось (1994 г. — 1,66; 1997 г. — 1,55). Суммарный коэффици­ент рождаемости в США оставался в целом стабильным (1994 г. — 2,04; 1995 г. — 2,02).

Понижение суммарного коэффициента рождаемости фиксирова­лось и в странах Азии, где традиционно он был выше, чем в Европе: Вьетнам (1990‒1995 гг. — 3,40; 1995‒2000 гг. — 2,60); Индия (1990‒1995 гг. — 3,39; 1997 г. — 3,30), Турция (1996 г. — 2,55; 1998 г. — 2,38). Значительное его снижение отмечалось в Китае (1990‒1995 гг. — 1,92; 1997 г. — 1,80) и Японии (1995 г. — 1,42; 1997 г. — 1,39)⁹.

Таким образом, снижение суммарного коэффициента рождаемо­сти отмечалось во многих странах мира. Самые низкие его показатели в 1990-е гг. были (по мере увеличения) в Испании, Италии, России, Болгарии, Латвии, Германии, Украине, Белоруссии. Однако в России темпы снижения общего показателя рождаемости, суммарного коэф­фициента рождаемости были в 1990-е гг. наиболее высокими. Сниже­ние уровня рождаемости свидетельствовало о значительной трансфор­мации репродуктивных ценностей и репродуктивного поведения и в России, и в зарубежных странах.

Однако снижение рождаемости в России в 1990-е гг., как и во мно­гих бывших республиках СССР, было в значительной степени обуслов­лено нарастанием социального неблагополучия. Кроме того, демогра­фическая ситуация в России заметно усложнялась повышением уровня смертности населения.

Устойчивое превышение уровня смертности населения над рож­даемостью наблюдалось в России с 1992 г. После пика смертности в 1994 г. отмечалось ее понижение. Однако в конце 1990-х гг. коэффици­ент смертности населения стал расти (в %): 1970 г. — 8,7; 1979 — 10,8; 1985 — 11,3; 1990 — 11,2; 1992 — 12,2; 1994 — 15,7; 1996 — 14,2; 1998 г. — 13,6; 1999 — 14,7; 2000 г. — 15,4. В городах России показатель смерт­ности в 1994 г. был ниже общероссийского показателя — 15,0%. Одна­ко в Москве он поднялся до 17,6%, а в Санкт-Петербурге — до 17,2%. В селах уровень смертности был выше, чем в городах, — 17,5%¹⁰.

Превышение в 1990-е гг. смертности над рождаемостью было так­же характерно для Белоруссии и Украины — на 1000 населения смерт­ность составляла в Белоруссии в 1995 г. — 13,0; 1996 — 13,0; 1997 — 13,4; 1999 ‒14,2; 2000 г. — 13,5; в Украине — соответственно 15,4; 15,2; 14,9; 14,8; 15,3. Это явление в Грузии фиксировалось в 2000 г. (9,1), Молдавии в 1999 г. — 11,3 и 2000 г. — 11,3. Аналогичное явление на­блюдалось в Латвии, Литве и Эстонии.

Вместе с тем во многих странах СНГ показатели смертности насе­ления имели тенденцию к понижению и не превышали уровень рож­даемости — на 1000 населения в Азербайджане смертность составляла в 1995 г. — 6,8; 1996 — 6,4; 1997 — 6,2; 1999 — 5,9; 2000 г. — 5,9; в Казах­стане — соответственно 10,2; 10,4; 10,2; 9,8; 10,0. Уровень смертности был ниже в Узбекистане (6,4; 6,2; 5,8; 5,3; 5,8) и особенно Таджикиста­не (5,9; 5,1; 5,8; 4,2; 4,7).

Смертность превышала рождаемость в Венгрии, Болгарии, Румы­нии, Чехии, Италии. В отличие от этих стран аналогичное явление на­блюдалось в Швеции с 1997 г.

Стабильными были показатели смертности в ведущих европейских странах (в %): Великобритания — 1995 г. — 10,9; 1996 — 10,9; 1999 — 10,6; 2000 г. — 10,3; Франция — соответственно 9,1; 9,2; 9,2; 9,1. В Гер­мании в отличие от Великобритании и Франции уровень смертности был выше рождаемости. Однако это превышение небольшое. К тому же показатели смертности имели явную тенденцию к снижению: 1995 г. — 10,8; 1996 — 10,8; 1997 — 10,4; 1999 — 10,4; 2000 г. — 10,1.

Увеличение смертности отмечалось в Канаде (в %): 1996 г. — 7,2; 2000 г. — 7,5. Вместе с тем смертность не превышала рождаемость, несмотря на ее снижение в 1990-е гг. В отличие от Канады уровень смертности в США снижался (в %): 1994 г. — 8,8; 1996 — 8,7; 1999 — 8,6; 2000 г. — 8,5.

Понижение уровня смертности фиксировалось в странах Азии (в %): Вьетнам — 1995 г. — 8,0; 1996 — 7,0; 1999 гг. — 6,7; Индия — 1995 г. — 9,0; 1996 — 9,2; 1999 — 8,7; 2000 г. — 8,5. В Китае показатели смертности имели устойчивый характер — соответственно 6,6; 6,6; 6,4; 6,7. Небольшое повышение смертности в конце 1990-х гг. наблюдалось в Японии: 1995 г. ‒7,4; 1996 — 7,1; 1997 — 7,4; 1999 — 7,8; 2000 г. — 7,6¹¹.

Данные статистики свидетельствовали о том, что в конце XX в. продолжительность жизни населения России сокращалась. В первой половине 1980-х гг. продолжительность жизни населения в среднем была 68 лет. В 1986‒1987 гг. она повысилась до 70 лет (у мужчин — до 65 лет, женщин — до 75 лет). С конца 1980-х гг. отмечалось сокращение продолжительности жизни российского населения. В 1990 г. она со­ставляла в среднем 69 лет, а в 1994 г. — 64 года. Особенно сильное по­нижение было у мужчин — соответственно 64 года и 57 лет. Жизнь женщин была намного продолжительнее — 74 года и 71 год. Продол­жительность жизни в городах в 1990 г. составляла 70 лет, у мужчин — 64 года, женщин — 74 года, а в 1994 г. — 64 года, 58 лет, 71 год. Таким образом, она с 1990 по 1994 г. сократилась на пять лет, у мужчин — на семь лет, женщин — на три года. В городах — соответственно на шесть лет, шесть лет, три года. В последующие годы снижение продолжитель­ности жизни в России продолжалось. Особенно заметно она понизи­лась у мужчин в конце 1990-х гг.: 1997 г. — 61 год, 2001 г. — 59 лет. Ее показатели у женщин отличались в эти годы стабильностью — 73 и 72 года. За период с 1990 по 2001 г. продолжительность жизни у мужчин снизилась на пять лет, у женщин — на два года.

В странах СНГ самая низкая продолжительность жизни у мужчин в конце 1990-х гг. была в Казахстане (1997 г. — 59 лет, 2000 г. — 60 лет) и на Украине (1996 г. — 62 года, 2000 г. — 62 года). Низкая продолжитель­ность жизни у женщин отмечалась в Туркмении (1991 г. — 69 лет), Ка­захстане (1997 г. — 70 лет, 2000 г. — 71 год), Молдавии (1997 г. — 70 лет), Таджикистане (1995 г. — 71 год, 1997 г. — 71 год).

В европейских странах продолжительность жизни у мужчин и жен­щин была выше, чем в России и в странах СНГ. Однако мужчины име­ли менее продолжительную жизнь, чем женщины. Самая низкая про­должительность жизни была у мужчин в Латвии (1995 г. — 61 год). Для сопоставления отметим, что средняя продолжительность жизни у лат­вийских мужчин в 1969‒1970 гг. была 66 лет, 1986‒1987 гг. — 66 лет; у женщин — соответственно 74 года и 75 лет. Продолжительность жиз­ни в Великобритании в 1995 г. у мужчин — 74 года, женщин — 79 лет (1950‒1954 гг. — соответственно 67 лет и 72 года, 1983‒1985 гг. — 72 года и 77 лет); в Германии — соответственно 73 года и 79 лет (ГДР — 65 лет и 69 лет, в 1984 г. — 70 лет и 75 лет); во Франции — 74 года и 82 года (64 года и 70 лет, 72 года и 80 лет). Высокая продолжительность жизни сохранялась в Канаде — 76 лет и 82 года; США — 74 года и 80 лет. В странах Азии показатели продолжительность жизни населе­ния и особенно мужчин — ниже, чем в Европе, Канаде и США, но выше (у мужчин), чем в России: Вьетнам (1996 г. — мужчины — 66 лет, женщины — 69 лет, 1999 г. — 66 лет и 70 лет); Индия (соответственно 62 года и 62 года, 62 года и 63 года); Турция (66 лет и 71 год, 67 лет и 72 года); Китай (68 лет и 71 год, 68 лет, 73 года). Исключение составля­ла Япония, где продолжительность жизни мужчин и женщин была выше, чем во многих странах Европы и Азии (77 лет и 83 года, 77 лет и 84 года). Таким образом, в России продолжительность жизни у мужчин в конце 1990-х гг. была одной из самых низких в мире.

Общие показатели мужской и женской смертности в России повы­шались. Однако уровень мужской смертности был выше женской. Ко­эффициенты смертности мужчин с 1990 по 1994 г. ежегодно повыша­лись. В 1994 г. был зафиксирован максимальный показатель — 17,8%. В последующие годы он снижался (в %): 1995 г. — 16,9; 1996 — 15,8; 1997 — 15,0; 1998 г. — 14,8. Однако в 1999 г. смертность мужчин снова повысилась до 16,3%, а в 2000 г. — до 17,4%. У женщин показатели смертности увеличивались с 1990 по 1994 г. (в %): 1990 г. — 10,9; 1991 — 11,0; 1992 — 11,4; 1993 — 13,0; 1994 г. — 13,8. С 1995 по 1998 г. они не­много понизились с 13,3% до 12,6%, а в конце 1990-х гг. отмечалось их новое увеличение: 1999 г. — 13,4%; 2000 г. — 13,6%¹².

Мужская смертность была выше женской практически в большин­стве возрастных групп. Значительное превышение смертности мужчин над смертностью женщин в большинстве возрастных групп, в том чис­ле в молодых и трудоспособных, в демографии получило название «сверхсмертность мужчин». Это явление отражалось на брачном и ре­продуктивном поведении населения, повышало численность неполных семей, а также одиноких женщин в среднем и пожилом возрасте.

Классы причин смерти населения России во второй половине XX в. определялись возрастающим влиянием на организм человека эн­догенных факторов, т.е. порождаемых его внутренним развитием. За­кономерно, что в России повышался уровень смертности населения от новых патологий: болезней системы кровообращения, новообразова­ний в большинстве случаев онкологического происхождения¹³.

Однако в России в отличие от западных стран значительное влия­ние на классы причин смерти сохранял в конце XX в. экзогенный фак­тор, непосредственно связанный с влиянием внешней среды на орга­низм человека. К тому же в 1990-е гг. негативно сказывалось резкое ухудшение условий жизни большинства россиян и значительно воз­росли стрессовые ситуации.

Данные статистики свидетельствовали о значительном повыше­нии числа смертей от несчастных случаев, отравлений и травм. Пока­затель смертности населения от этого класса причин смерти заметно вырос в особенности в 1994 г. и после небольшого снижения в 2000 г. — на 100 000 населения умерло в 1990 г. — 134, в 1994 — 251, в 1999 — 206, в 2000 г. — 220. С 1993 по 1996 г. коэффициент смертности от несчаст­ных случаев, отравлений и травм был выше, чем от новообразований. В городах аналогичное явление отмечалось в первой половине 1990-х гг., в 2000 и в 2001 гг.

Важно отметить, что в этом классе причин смерти доминировали суициды (самоубийства)¹⁴. По критериям Всемирной организации здравоохранения показатель самоубийств считается высоким, если он ежегодно превышает 20 случаев на 100 000 населения. В России высо­кий уровень самоубийств отмечался еще в прошлые десятилетия. Од­нако в 1990-е гг. он заметно повысился — на 100 000 населения в 1970 г. самоубийств было — 30, случайных отравлений алкоголем — 14, убийств — 7; в 1980 — соответственно 35, 23, 13; в 1994 г. — 42, 38, 33¹⁵.

Россия по количеству суицидов обогнала в 1990-е гг. многие евро­пейские страны — на 100 000 населения от самоубийств погибло в Авст­рии — 21 (1992 г.); в Дании — 22 (1993 г.); в Финляндии (1994 г.) — 27; в Венгрии (1994 г.) — 35. В современных условиях по количеству суици­дов Россия заняла второе место в мире и уступила только Литве¹⁶.

В отличие от прошлых десятилетий в 1990-е гг. в России повысилась смертность от традиционных заболеваний: от болезней органов ды­хания, пищеварения, а также от инфекционных и паразитарных бо­лезней.

В структуре инфекционной заболеваемости населения России в конце XX в. доминировали острые респираторно-вирусные инфекции (90%). Кишечные инфекции, дифтерит, коклюш, корь, краснуха, ви­русный гепатит В, эпидемический паротит давали от 1,5 до 3%. Среди заболевших этими болезнями были дети в возрасте до 14 лет. Неболь­шой процент приходился на такие заболевания, как вирусный гепатит и др.

Инфекционной болезнью с наиболее высоким уровнем смертно­сти у взрослых был туберкулез. Смертность от туберкулеза в России после длительного периода снижения вновь повысилась с конца 1980-х гг. В России на 100 000 населения умерло от туберкулеза в 1989‒1991 гг. — 9,1; в 1992‒1994 — 14,7; в 1995‒1997 — 16,5; в 1998‒­2000 гг. — 19,9. Это явление объяснялось существенным снижением качества жизни россиян в 1990-е гг. Вместе с тем в эти годы появились возбудители туберкулеза, устойчивые к традиционным лекарствам. Важную роль также играло позднее выявление туберкулеза. Мощная, в том числе незаконная, миграция в Россию в 1990-е гг. оказала значи­тельное влияние на рост заболеваемости всеми формами активного туберкулеза. Доля туберкулеза в числе смертей от инфекционных бо­лезней в возрасте до 70 лет у мужчин составляла в 2000 г. — 85%, у жен­щин — 55% (в 1985 г. — у мужчин 69%, у женщин — 25%; в 1995 г. — у мужчин 79%, у женщин — 40%).

Среди болезней органов пищеварения неинфекционного и неон­кологического характера высокие показатели смертности были от яз­венной болезни и цирроза печени. Эти заболевания из-за повышенно­го потребления алкоголя, зачастую низкого качества, широко были распространены у мужчин¹⁷.

Таким образом, в конце XX в. в России повысилось влияние экзо­генных факторов на заболеваемость и смертность населения. В наи­более развитых западных странах влияние этого фактора снижалось.

Лидирование среди классов причин смерти от сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний отмечалось практически во всех стра­нах мира, фиксирующих такие данные (в Азии и Африке аналогичные сведения были в странах с высоким уровнем экономического разви­тии). Вместе с тем высокий уровень смертности отмечался от несчаст­ных случаев. Из данных статистики также видно заметное снижение, в том числе и в развивающихся странах, показателей смертности от инфекционных болезней.

Экологически неблагоприятные условия жизни населения нега­тивно влияли на организм мужчин и женщин репродуктивного возрас­та. Такие изменения особенно проявлялись в классах причин смерти младенцев. Самые высокие показатели смертности младенцев в Рос­сии фиксировались от заболеваний, возникающих в перинатальном периоде, и от врожденных аномалий. Уровень младенческой смертно­сти в России от несчастных случаев, инфекционных и паразитарных болезней, отклонений от нормы и заболеваний нервной системы был намного выше, чем в США, Франции и Японии. Высокие показатели смерти в России были у детей от заболеваний органов дыхания и пи­щеварения. Это явление сохранялось и во многих странах мира¹⁸.

В отличие от ведущих стран мира в России наблюдалось в конце XX в. омоложение возрастных показателей смертности россиян. В частности, от ишемической болезни и от нарушения мозгового кро­вообращения мужчины и женщины умирали в возрастных группах от 30 до 70 лет. Онкологические заболевания фиксировались не только у взрослых, но также у детей и подростков. Рак желудка был и в пожи­лом, и в молодом, трудоспособном возрасте. Омолаживался также средний возраст смерти у мужчин и женщин от болезней органов ды­хания и пищеварения, а также инфекционных и ряда других заболева­ний. От этих классов причин смерти население западных стран в сред­нем умирало в пожилом возрасте. За 10 лет с 1985 по 1995 г. существенно повысился уровень суицидов у мужчин в рабочем возрас­те 30‒59 лет и снизился в возрастной группе 70 лет и старше. У жен­щин также увеличилось число самоубийств в молодых и трудоспособ­ных возрастных группах до 20 лет и 20‒39 лет. Однако в отличие от мужчин наиболее высокие показатели самоубийств фиксировались у женщин все-таки в пожилом возрасте¹⁹.

Значительное превышение в России уровня смертности над рож­даемостью обусловило отрицательный естественный прирост с 1992 г. Самый высокий показатель фиксировался в 2000 г. — на 1000 населе­ния естественный прирост составлял: 1989 г. — 3,9; 1990 — 2,2; 1992 — ‒1,5; 1993 — ‒5,1; 1994 — ‒6,1; 1995 — ‒5,7; 1996 — ‒5,3; 1997 — ‒5,2; 1998 — ‒4,8; 1999 — ‒6,4; 2000 г. — ‒6,7.

Отрицательный естественный прирост был характерен для быв­ших советских союзных республик. Повышался он в Белоруссии (за исключением 2000 г.) — на 1000 населения в 1995 г. ‒3,2; 1996 — 3,7; 1997 — 4,6; 1999 — 4,9; 2000 г. — 4,1 и Украине — соответственно ‒5,8; ‒6,1; ‒6,2; ‒7,5; ‒7,6. Естественный прирост в 2000 г. был отри­цательным в Грузии (‒0,2), Молдавии (‒1,1); однако его показатели в этих странах — низкие. Это явление сохранялось в Литве (1999 г. — ‒1,1; 2000 г. 1,2). Отрицательный естественный прирост намного выше был в Латвии (1999 г. 5,5; 2000 г. 5,2) и Эстонии (соответ­ственно ‒4,1; ‒3,9).

Естественный прирост снижался в странах бывшего социалисти­ческого лагеря: Венгрия (1999 г. — 4,8; 2000 г. — 3,8), Чехия (соот­ветственно 2,0; ‒1,8), Румыния (‒1,4; ‒1,0).

Однако понижение естественного прироста до отрицательных по­казателей наблюдалось в Германии (1999 г. 0,9; 2000 г. 0,9), Италии (соответственно 0,8; ‒0,3), Швеции (-0,7; ‒0,3). Это явле­ние было связано с процессом старения населения.

Прирост общей численности населения в развивающихся странах был выше, чем в развитых. Из данных ООН видно, что в развитых странах прирост общей численности населения был (млн человек): 1995‒2000 гг. — 3,2 (0,3%); 2000‒2005 гг. — 2,4 (0,2%); развивающих­ся — соответственно 74,3 (1,6%) и 72,5 (1,4%).

Наиболее высокий естественный прирост за период с 1995 по 2000 г. отмечался в Индии и Китае. Из данных статистики также видно, что в этих странах годовой прирост населения в рассматриваемый период составлял 27,4 млн человек (в Индии годовой прирост населе­ния — 16 млн человек, Китае — соответственно 11,4 млн человек), или 35,3% мирового прироста населения (соответственно — 20,6 и 14,7% мирового прироста). Это явление обусловлено неравномерным демо­графическим развитием стран мира: ведущие завершили демографи­ческий переход, а развивающиеся страны находятся на его начальной стадии. Вместе с тем заметное влияние оказывал, как отмечалось, про­цесс старения населения.

Изучение этого процесса свидетельствовало о сокращении в стра­нах мира за период с 1970 по 1985 г. доли возраста 0‒14 лет и увеличе­нии доли возраста 15 лет — 64 года и 65 лет и старше. Исключением было население Африки, где фиксировалось увеличение удельного веса возрастных групп 0‒14 лет, 65 лет и старше, а также сокращение трудоспособного возраста 15 лет — 64 года. В мире наиболее старым считается население зарубежной и особенно Западной и Северной Ев­ропы. Оценки ООН показали, что в 1970 г. в странах мира возраста 0‒14 лет составляли (%) 36,6; 15 лет — 64 года — 57,9; 65 лет и стар­ше — 5,5; зарубежной Европе — 24,9; 63,7; 11,4; зарубежной Азии — 38,9; 57,0; 4,1; Африки — 44,1; 53,0; 2,9; Америки — 36,4; 57,2; 6,4. В 1985 г. — соответственно 33,7; 60,6; 5,7; 20,9; 66,7; 12,4; 35,0; 60,6; 4,4; 45,4; 51,5; 7,2; 31,6; 61,2; 8,1.

Доля населения в возрасте 60 лет и старше самой высокой была в Швеции — 23,6% (1986 г.), Норвегии — 21,2% (1984 г.), Великобрита­нии — 20,9% (1985 г.), ФРГ — 20,4% (1985 г.), Дании — 20,3% (1986 г.), Австрии — 20,1% (1986 г.). Наиболее низкий процент этой возрастной группы отмечался в странах Юго-Западной Азии: Кувейт — 2,2% (1985 г.), Катар — 2,4% (1981 г.). Близкий показатель зафиксирован в Центральной Африке: Чад — 2,6% (1978 г.).

В конце XX в. сохранялось преобладание удельного веса возраст­ных групп 60 лет и старше по сравнению с детским и подростковым возрастом 0‒14 лет. Однако сопоставление с показателями 1980-х и 1990-х гг. свидетельствовало о снижении процента пожилого насе­ления, например, в Швеции и Великобритании. В 1998 г. возраста 0‒14 лет составлял в Швеции — 18,6%, Великобритании — 19,2%, 60 лет и старше — соответственно 22,1 и 20,4%.

Старение населения сказывалось на численности населения Ев­ропы (млн человек): 1950 г. — 445, 1999 г. — 582. Население стран Азии — молодое, с низким коэффициентом пожилого и старого воз­раста. Численность населения этих стран составляла — соответствен­но 1402 и 3637.

Из данных статистики видно, что в СССР и Российской Федера­ции наблюдались аналогичные процессы: сокращение доли возраста 0‒14 лет и увеличение доли возраста 15 лет — 64 года и 65 лет и старше. В СССР в 1970 г. удельный вес возраста 0‒14 лет составлял 28,6%; 15 лет — 64 года — 63,6%; 65 лет и старше — 7,8%; в 1985 г. — соответ­ственно 24,7; 66,0; 9,3%. Однако население СССР и Российской Феде­рации — моложе, чем зарубежной Европы. В 1987 г. процент населения в возрасте 60 лет и старше в СССР был 13,6; в России в 1999 г. — 18,5. Таким образом, коэффициент старения населения в СССР и России значительно ниже, чем во многих европейских странах. Тем не менее демографическая ситуация в России в 1990-е гг. складывалась заметно хуже, чем во многих странах мира²⁰.

Рост смертности и снижение рождаемости в России, отрицатель­ный естественный прирост вызывались не процессом старения насе­ления, а социальным неблагополучием. Этот социальный фактор не­гативно сказывался на воспроизводстве населения. Естественная убыль вызвала понижение численности населения России с 148 млн в 1992 г. до 145 млн в 2001 г., т.е. на 3 млн человек²¹.

Таким образом, продолжительное превышение в России смертно­сти над рождаемостью, вызванное значительным ухудшением условий жизни большинства населения, обусловило в 1990-е гг. систематиче­ское сокращение абсолютной численности населения, т.е. депопуля­цию. Аналогичная демографическая ситуация сохранялась во многих бывших республиках СССР и странах социалистического лагеря. Сни­жение рождаемости и увеличение смертности в основном из-за старе­ния населения в развитых западных странах депопуляцию не вызвали. Преодоление демографического кризиса в России, увеличение рож­даемости, снижение смертности и повышение продолжительности жизни связаны с повышением прежде всего качества жизни и стабиль­ностью в обществе.

Примечания

¹ Население и глобализация. М., 2004. С. 174‒188.

² Население России в XX в.: Ист. очерки. М., 2005. Т. 3. Кн. 1. С. 75, 269; Наро­донаселение: Энциклопед. словарь. М., 1985. С. 30‒32.

³ Регионы России: Стат. сб. М., 1999. Т. 1. С. 29, 311, 319, 413; Т. 2. С. 50, 51, 100‒101; Семья в России: Стат. сб. М., 1996. С. 83, 85; Акопян А. С., Харченко В. И., Мишиев В. Г. Состояние здоровья и смертность детей и взрослых репродуктивного возраста в современной России. М., 1999. С. 63, 76, 78, 90‒91.

⁴ Народонаселение. С. 124, 448‒449; Захарова О. Д. Демографические процес­сы в Российской Федерации и странах нового зарубежья // Социологические ис­следования. 1997. № 7. С. 62.

⁵ См.: Акопян А. С., Харченко В. И., Мишиев В. Г. Указ. соч. С. 64; Антонов А. И., Сорокин С. А. Судьба семьи России XXI века: Размышления о семейной политике, о возможности противодействия упадку семьи и депопуляции. М., 2004. С. 78.

⁶ Антонов А. И., Сорокин С. А. Судьба семьи России XXI века: Размышления о семейной политике, о возможности противодействия упадку семьи и депопуляции. М., 2004. С. 43, 76, 77, 83‒84, 106, 112, 322; О положении семей в Российской Фе­дерации. М., 1994. С. 19; Население мира: Демогр. справочник. М., 1989. С. 28, 30‒31.

⁷ Население и глобализация. С. 188‒189, 197, 198.

⁸ Российский статистический ежегодник, 2001: Стат. сб. М., 2001. С. 105; Демо­графический ежегодник России, 1998: Стат. сб. М., 1998. С. 386‒391; Демографи­ческий ежегодник России, 2002: Стат. сб. М., 2002. С. 384‒388; Население мира. С. 28, 30‒31.

⁹ Демографический ежегодник России, 1998. С. 394‒395; 2002. С. 389‒390.

¹⁰ РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 27. Д. 999. Л. 4; Д. 1017. Л. 76‒76 об., 84‒84 об.; Демогра­фический ежегодник Российской Федерации, 1993: Стат. сб. М., 1994. С. 65; Рос­сийский статистический ежегодник, 2001. С. 81, 105, 107, 108, 110, 111, 115, 116, 117, 121.

¹¹ Российский статистический ежегодник, 2001. С. 81; Демографический еже­годник России, 1998. С. 386‒391; 2002. С. 384‒388.

¹² Российский статистический ежегодник, 2001. С. 125; Население России, 1996. М., 1997. С. 166; Демографический ежегодник России, 1998. С. 392‒393; 2002. С. 391‒392. Население мира. С. 211‒213.

¹³ РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 27. Д. 984. Л. 10. Д. 999. Л. 11 (подсчеты автора); Россий­ский статистический ежегодник, 2001. С. 126; Демографический ежегодник Рос­сии, 2002. С. 222‒225; Население России в XX веке: Ист. очерки. М., 2005. Т. 3. Кн. 1. С. 32‒33; Демографическая модернизация России, 1900‒2000. М., 2006. С. 357‒360; Население России, 2002. М., 2004. С. 80‒81, 83; Народонаселение. С. 421, 562, 568.

¹⁴ Орлова И. Б. Самоубийство — явление социальное // СОЦИС: Социологиче­ские исследования. 1998. № 8. С. 71 (табл. 4), 72, 73 (табл. 5); Бойко И. Б. Введение в суицидологию: пенитенциарный аспект. Рязань, 1995. С. 38, 41‒42, 68‒71; Давы­дов А. А. Самоубийства, пол и золотое сечение // СОЦИС: Социологические ис­следования. 1991. № 5. С. 99‒102.

¹⁵ Население России, 2002. С. 80‒81; Российский статистический ежегодник, 2001. С. 126; Демографический ежегодник России, 2002. С. 214, 216, 218, 222‒223.

¹⁶ Орлова И. Б. Указ. соч. С. 70 (табл. 1); Гилинский Я., Румянцева Г. Основные тенденции динамики самоубийств в России // NarCom.ru.

¹⁷ Российский статистический ежегодник, 2001. С. 126; Демографическая мо­дернизация России, 1900‒2000. С. 328, 333, 363‒364; Демографический ежегодник России, 2002. С. 222‒225; Население мира. С. 196.

¹⁸ Российский статистический ежегодник, 2001. С. 252; Демографическая мо­дернизация России, 1900‒2000. С. 377; Население мира. С.196.

¹⁹ Российский статистический ежегодник, 2001. С. 126; Демографический еже­годник России, 1998. С. 268‒271; Демографическая модернизация России, 1900‒2000. С. 331, 338, 361, 363‒364, 365, 366, 368, 370, 371, 374; Орлова И. Б. Указ. соч. С. 71‒73; Бойко И. Б. Указ. соч. С. 38, 41; Давыдов А. А. Указ. соч. С. 99‒102; Регио­ны России: Стат. сб. М., 1999. Т. 2. С. 90‒91; Население России в XX веке. Т. 3. Ч. 1. С. 195.

²⁰ Население мира. С. 196, С. 292, 309‒310; Население и глобализация. С. 205­206; Российский статистический ежегодник, 2000: Стат. сб. М., 2000. С. 600 (под­счеты автора).

²¹ Российский статистический ежегодник, 2001. С. 81; Демографический еже­годник России, 1998 С. 384‒391; 2002. С. 382‒388.