стихи Тимона на этот счет:

Эх, Платон… И тебя к учению страсть охватила!

Деньги большие ты дал в обмен на малую книжку:

Сливки снимая с нее, «Тимеи» строчить научился». (8,434)

Тимон из Флиунта (320-230) жил во времена, отстоящие от эпохи Платона всего на несколько десятилетий. Тимон знал, что содержание «Тимея» заимствовано из книг пифагорейцев, последователей Пифагора – философа конца VI – начала V века до нашей эры. Согласно преданиям, Пифагор долго странствовал с целью обучения. В зрелом возрасте он поселился в южноитальянском городе Кротоне, где основал философскую школу. В Южной Италии он и закончил свои дни.

Каждый школьник знает теорему Пифагора. Пожалуй, нет такого лентяя, не зазубрившего, что «Пифагоровы штаны на все стороны равны». Но не каждый знает, что во времена Пифагора греки штанов не носили. Носить  штаны их позднее научили северные варвары - кочевники, жившие в российских степях. У Пифагора было много учеников. Одним из них был гиперборей Абарис. Гипербореи жили рядом с  воинственными кочевниками и хорошо знали их обычаи. Скорее всего, в штаны теорему Пифагора одел наш соотечественник. Но Платон обокрал не гиперборея, а другого его товарища.

Историк античной философии Диоген Лаэртский (конец II – начало III века) сообщает: 

 «О том, что он (Эмпедокл) слушал Пифагора, сообщает в девятой книге («Историй») Тимей, говоря, что его изобличили в плагиате  и, как и Платону, (в свое время), запретили  посещать лекции».  (8,331)

Тимей считал Платона плагиатором. Чьим наследием столь беззастенчиво попользовался Платон, узнаем от того же Диогена:

 «Гермипп говорит, что, по словам одного писателя, философ Платон, приехав в Сицилию к Дионисию, купил ее (книгу Филолая – В. Т.) у родственников Филолая за сорок александрийских мин серебра и списал оттуда «Тимей». (8,432)

40 мин  весили более 20 килограмм серебра и были в те времена большими деньгами. За 1 мину можно было купить раба, а на 2 мины семья среднего достатка жила целый год. Далее Диоген приводит более благоприятную для Платона, но явно недостоверную версию событий. Книги Филолая были получены Платоном якобы в подарок за заступничество за юного ученика Филолая.

Обстоятельства приобретения сочинения становятся понятными из биографии Аристиппа Киренского. Диоген Лаэртский:

«Дионисий дал ему (Аристиппу. – В. Т.) денег, а Платону – книгу. В ответ на упреки Аристипп сказал: «Значит, мне нужнее деньги, а Платону – книга». (2,129)

Щедрым тираном этого сообщения был Дионисий Младший, правивший Сиракузами с перерывами с 368 по 343 годы. Платон гостил у него дважды – в 367 - 366 годы и в 360 году. Особой щедростью Дионисий Младший отличался в первый приезд к нему философа. Тогда-то и была приобретена книга Филолая. У самого Платона таких огромных денег никогда не было.

Дионисий прознал о заветном желании Платона завладеть рукописями Филолая и решил воспользоваться этим. Потомки пифагорейца не смогли устоять перед просьбой могущественного тирана, сопровождавшейся звонкой монетой, и передали ему родовую реликвию. Дионисий подарил ценнейшие записи Платону, и тот перешел в услужение тирану, выполняя в тайне от окружающих его самые щекотливые поручения.

Рассказ Диогена повышает доверие к словам Тимона. Дело в том, что родом из Флиунта было несколько последователей Филолая. Среди них был Эхекрат, которого Марк Туллий Цицерон (106-43) помещал в число учителей Платона.  Так что флиунтец Тимон был осведомленным писателем.  

За рукописями Филолая Платон охотился и позднее. Диоген Лаэртский:

«Некоторые, в том числе Сатир, говорят, что Платон написал к Диону в Сицилию с просьбой купить у Филолая за сто мин три пифагорейские книги». (8,434)

Подобный рассказ находим у Порфирия (232-305). Оказывается, книг было несколько. По названиям из сочинений Филолая известны -  «О природе», «Вакханки», «О душе», «О ритмах и мерах». Перу итальянского философа принадлежало не менее  четырех философских трактатов. Дион изгнал Дионисия Младшего из Сиракуз в 356 году и правил городом с перерывами до 354 года. В это время он и приобрел для Платона еще три рукописи пифагорейца.

Мысли Филолая были пущены в дело не только в «Тимее». Приведем свидетельство византийского писателя Иоанна Стобея (начало VI века нашей эры):

«Сущее состоит из границы и безграничного, как говорит Платон в «Филебе» и Филолай в книгах «О природе». (8,441)

В «Тимее» имя Филолая, труды которого были использованы, не называется. Главным участником дискуссии здесь изображен пифагореец Тимей из южноитальянского города Локры, чье имя дало название всему сочинению. Платон мимоходом упоминает Филолая в диалоге «Федон», обнародовав одно из его второстепенных рассуждений.

Не один Филолай вызывал интерес Платона. Архит из Тарента (Южная Италия) выслал любознательному афинянину сочинения пифагорейца Оккела из Лукании (Южная Италия). Вот выдержка из письма Архита:

«Архит Платону желает здравствовать. Хорошо, что оправился от болезни: об этом ты писал сам, и сообщили люди из окружения Ламиска. Относительно записок мы позаботились, и ездили в Луканию, и встречались с потомками Оккела. Достали и посылаем тебе «О законе», «О царской власти», «О благочестии» и «О происхождении Вселенной», а остальные пока найти не удалось. Если найдем, пришлем тебе». (8,459)

Примечателен ответ Платона:

«Платон Архиту желает благополучия. Посланные тобой записки получили с огромной радостью, а сочинитель их привел нас в неописуемый восторг». (8,459)

Несмотря на неописуемый восторг от сочинений Оккела, Платон в своих диалогах о его  заслугах в развитии философии не вспоминает. Тимей был продолжателем трудов Оккела и Филолая, но, судя по сохранившимся свидетельствам, был не столь глубоким ученым. Посредством литературного Тимея было удобно оглашать чужие идеи.

Ученики Платона были знакомы со многими иными сочинениями живших до них пифагорейцев. Большей частью этих познаний они обязаны Платону, который был удачливым собирателем работ своих предшественников.

Составляя диалоги, Платон вкладывал мысли одного писателя в уста другого. При этом озвучивавший чужое мнение персонаж, как правило, был менее значительным философом. Либо это был литературный герой по имени «Сократ», которого многие читатели вполне справедливо считали маской, скрывавшей лицо автора – стыдливой сверхскромницы Платона. Филолай, которого так основательно обобрал Платон, упоминается в «Федоне» в следующем контексте:

«Кебет спросил его:

- Как это ты говоришь Сократ: налагать на себя руки не дозволено, и все-таки философ соглашается отправиться следом за умирающим?

- Ну и что Кебет? Неужели вы – ты и Симмий – не слышали обо всем этом от Филолая?

- Нет. По крайней мере, ничего ясного, Сократ.

- Правда я и сам говорю с чужих слов, однако же, охотно повторю то, что мне случалось слышать». (6,11)

Филолай, ученик Пифагора, к моменту рождения Сократа был глубоким старцем. После разгрома пифагорейских сект в Южной Италии он одно время жил в Фивах, что дало повод причислять к его ученикам Симмия,  Кебета и иных философов Греции. Большая их часть на самом деле училась у учеников давно усопшего к тому времени итальянца. Но это не суть важно.

Симмий и Кебет ничего путнего от заезжего пифагорейца не услышали. Уничижительная характеристика Филолая лишает вроде бы всякого вероятия его авторство изложенных в диалоге философских мыслей. На самом же деле философский стержень диалога – пифагорейское учение о загробном существовании души – был  заимствован как раз из сочинений Филолая «О душе».

«Федон» справедливо считается самой лучшей работой Платона. Поэтому на случаи возможного разоблачения был подготовлено несколько рубежей обороны. Идеи Филолая могли стать достоянием Платона от Симмия и Кебета. Платон мог почерпнуть их от Федона, общавшегося с Эхекратом, еще одним участником диалога и последователем Филолая, или напрямую от Эхекрата, у которого некогда учился.  Сократ хоть и не называл автора идей, но категорически отказывался от собственного авторства.  Какой же плагиат? Все было озвучено Сократом, повторявшим чужие слова. А чьи они на самом деле – Платона, Сократа, Филолая, учеников Филолая или совсем другого человека, пусть уж догадывается сам читатель. Естественно, читатель, не знакомый со всей  подноготной ситуации, приписывал идеи Платону, практически помимо воли этого святого человека. 

В ученых кругах того времени знали, что ни Сократ, ни Тимей не могли быть авторами большинства глубоких философских мыслей, заполнявших диалоги. Часть крупных философов, вроде бы, напрямую участвовала в диалогах. Но эти литературные персонажи создавались лишь для их осмеяния. Они несли маловразумительный вздор и получали словесные оплеухи от бойкого Сократа. Наиболее значимые их мысли всплывали в иных местах диалогов и влагались в уста иных людей. 

В результате подмен создавалось впечатление, что все или почти все сказанное в диалогах - прозрения самого Платона.  По мере утраты сведений о творчестве древних ученых это впечатление крепло, перейдя, в конце концов, в твердую уверенность. Мечта Платона прослыть великим мудрецом  сбылась.