Архитектурно-градостроительная достопримечательность Богородицка — пятилучевая планировочная схема. Пять прямых улиц веером сходятся в одной точке — в центре парадного зала дворца, вчерне построенного Старовым уже в 1775 году. Кто создатель этой планировки, точно неизвестно. Возможно, идея принадлежит и самому Старову, но, скорее всего, её автор — архитектор-самоучка Яков Ананьевич Ананьев. В юности он работал в строящей Зимний дворец команде В. В. Растрелли, затем состоял в Конторе от строения царских домов и садов, а в 1773 году личным приказом Екатерины II был откомандирован в Тульское наместничество главным архитектором строительства в Богородицке и Бобриках.
Богородицкий дворец — доминирующее сооружение всего ансамбля — покоится на высоком просторном стилобате (верхняя часть ступенчатого цоколя здания. — Прим. ред.). Западный фасад с его выразительной полуротондой, широкой полукруглой наружной лестницей и дёрновыми террасами, спускающимися к воде, словно зовёт в парк. Хотя этот фасад производит впечатление монументальности и приподнятости над всеми остальными усадебными сооружениями и городом, он смотрится мягче и лиричнее дворового фасада.
Дворовый, главный по въезду фасад, решённый более строго и официально, но одновременно интимно и просто, обращён в сторону въездной башни и главной подъездной аллеи.
Для того чтобы ещё больше подчеркнуть величественность здания, над центральной частью дворца был водружён бельведер — овальное в плане сооружение с пятью квадратными окнами. С его террасы открывался изумительный вид на парк и весь Богородицк с его чёткой веерной планировкой. Во время ремонта и переделок дворца в 1875 году бельведер и круглая терраса были утрачены.
Белое здание дворца — основное ядро композиции комплекса. Его геометрически чёткие объёмы рельефно оттеняются мягкими очертаниями деревьев. Оно возвышается над всем комплексом и как архитектурная доминанта вписывается в панораму парка. Строгость форм и тонкая прорисовка деталей придают этому сравнительно небольшому сооружению особую торжественность.
По традиции парадный этаж в доме — второй. Назначение комнат первого этажа в старовском проекте не указано. Возможно, это объясняется тем, что строился он для кратковременного пребывания Екатерины, и первый этаж отводился для свиты, а второй — непосредственно для императрицы, которая, увы, до Богородицка ни разу не доехала.
Событием стал приезд в Богородицк учёного-садовода Андрея Тимофеевича Болотова. В 1776 году князь С. В. Гагарин предложил Болотову «принять на себя смотрение за порученными ему от государыни волостями». Они были хорошо знакомы: Гагарин, как и Болотов, являлся членом Вольного экономического общества. Болотов дал согласие и в том же году переехал с семьёй в Богородицк из своего имения Дворяниново.
Работа учёного по созданию Богородицкого пейзажного парка — яркая страница в истории русской культуры. Как и многие деятели XVIII века — века Просвещения, Болотов был многогранно одарён. Он и естествоиспытатель, и агроном, и мемуарист, и выдающийся администратор, и конечно, ландшафтный архитектор. Наряду с огромным эпистолярным наследием Болотова до нас дошли многочисленные акварельные зарисовки дворца и Богородицкого парка, талантливо выполненные самим Болотовым и его сыном.
Мастер целиком отдался строительству парка, который всё больше превращался из регулярного в пейзажный. В 1776 году выкопали пруд и перегородили плотиной речку Уперту. В парке была устроена сложная водная система с каскадом прудов и островками «для отдохновения». В обнаруженном Болотовым плотном береговом песчанике выкопали обширные пещеры и грот со световым фонарём в куполе, что тогда было новинкой. Среди многочисленных беседок и других «парковых затей» наибольшим успехом пользовался павильон «Жилище Эхи» (слово «эхо» в XVIII столетии было женского рода). Благодаря особому акустическому эффекту, человек, стоявший в определённой точке, мог за 80 шагов слышать, о чём говорят в павильоне. В 1797 году Болотов покинул Богородицк.
Сам владелец дворца Алексей Бобринский родился в Зимнем дворце 11 апреля 1762 года, на Пасху. История подробно описана в литературе. Чтобы скрыть роды Екатерины от императора Петра III, её гардеробмейстер Василий Шкурин поджёг свой дом. Любитель посмотреть на горящие дома, незадачливый император поскакал на пожар. Когда он вернулся, супруга встретила его лишь несколько бледная.
Для ребенка было куплено село Бобрики Епифанского уезда Тульской губернии, по названию которого он и получил фамилию Бобринский. Окончив кадетский корпус, Алексей предпринял путешествие по России и за границу с надзирателем и тремя товарищами. С ними отношения у него не сложились — тратя огромные деньги на женщин, кутежи и карты, он отказывался давать им в долг. В 1785 году Бобринский осел в Париже.
Слухи о его загулах дошли до Екатерины, которая потребовала возвращения сына в Россию. Алексей Григорьевич долго отказывался, но по настоянию графа С. Р. Воронцова был привезён в Ригу, а затем поселился в Ревеле. Жить в Петербурге мать ему не разрешила. В 1796 году он женился на баронессе Анне Владимировне Унгерн-Штернберг. После смерти Екатерины Павел I, который прилюдно называл Бобринского братом, вызвал его в Петербург и сделал графом, генерал-майором и кавалером ордена Святой Анны I степени.
Бобринский впервые приехал в Богородицк только в 1796 году и жил тут редко, так как имел дворцы в Петербурге, Бобриках и Лифляндской губернии. В Богородицке он поселился в 1798 году, когда получил полную отставку, здесь же и скончался в 1813-м. В дальнейшем дворец принадлежал роду Бобринских.
В 1918 году дворец национализировали. Комиссия Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса РСФСР вывезла из дворца в Исторический музей все ценности, в том числе знаменитое зеркало в фарфоровой раме — подарок курфюрста саксонского графу Разумовскому. Вскоре во дворец въехали музыкальная школа и местный историко-художественный музей, а с начала 1930-х годов до Великой Отечественной войны здесь располагался санаторий «Красный шахтёр». В эти годы открытые террасы с южной и северной сторон были надстроены по третьему этажу, что окончательно исказило облик дворца.
Главная беда пришла в Богородицк с началом Великой Отечественной войны, когда немцы захватили город. Пробыли они здесь всего месяц, но, отступая, взорвали и подожгли дворец, превратив его в руины. Идея восстановить дворец возникла у богородчан сразу после окончания войны, но ни сил, ни средств на это у города не было.
В 1965 году Богородицкий дворец впервые увидел историк и знаток русской архитектуры, реставратор Леонард Владиславович Тыдман. Ему принадлежит главная заслуга в возрождении этого памятника русского классицизма. Уже через год были восстановлены перекрытия и кровля и закрыты оконные проёмы. Двумя годами позже начались работы по знаменитому болотовскому парку, которые по приглашению Тыдмана возглавил известный ландшафтный архитектор М. П. Коржев.
Но слишком уж хорошо всё начиналось. Когда над прудом поднялся восстановленный объём дворца, а за ним восстала надвратная колокольня, некоторые работники исполкома решили, что главное уже сделано и дальше можно обойтись своими силами. Тыдман давно раздражал местных строителей бесконечными нареканиями к качеству работы. Не меньшее раздражение вызывал Коржев, продолжавший искать в земле остатки фундаментов болотовских «парковых затей», беседок и плотины. Будут они стоять на десять метров левее или правее — разве в этом дело?
В 1975 году назревавший конфликт вырвался наружу. Последней каплей стала закрашенная по распоряжению прораба настенная живопись XVIII века, выполненная талантливым художником Некрасовым в усадебной Казанской церкви. После десяти лет работы Тыдман и Коржев вынуждены были покинуть Богородицк. Работы продолжались без научного руководства и авторского надзора и вскоре зашли в тупик. Только спустя четыре года власти города обратились в институт «Спецпроектреставрация». К счастью, приближался юбилей Болотова, и благодаря этому удалось добиться в Министерстве культуры дополнительных средств и создания реставрационного участка. За короткое время в Костроме изготовили и установили новые оконные и дверные блоки, заказали в Ленинграде проект экспозиции, привели в порядок фасады и кровлю Казанской церкви.
Местные власти не представляли, как использовать дворец. Предлагалось и размещение краеведческого музея, что, как показала практика, «убивает» любой интерьер. Поэтому Л. В. Тыдман договорился с директором Тульского художественного музея С. Ф. Нечаевой об открытии в Богородицке филиала, посвящённого искусству дворцового интерьера XVIII века.
Дворец-музей мог бы стать украшением любого областного города. Бережно сохранённая старовская анфиладная система, строгая отделка интерьеров, не перенасыщенная, со вкусом выполненная экспозиция предметов дворцового убранства конца XVIII столетия поражают даже искушённого зрителя. Странно, что комплекс имеет статус муниципального. Сам дворец является памятником федерального значения, да и музейная часть поддерживается на соответствующем уровне. Получение федерального статуса, несомненно, придало бы мощный импульс развитию этого замечательного центра русской культуры.
