Усадьбы обслуживали быт, покоившийся на крепост­ном праве. Будучи памятниками помещичье-дворянского стиля, они в каждом своем уголке напоминают о рабс­ком труде крепостных крестьян. Однако лучшие усадеб­ные постройки представляют интерес не только в каче­стве историко-бытовых памятников.

Для строительства богатых усадеб приглашались не­редко выдающиеся зодчие, вкладывавшие в архитектуру усадебных построек и в планировку парков высокое ис­кусство, яркое и своеобразное мастерство.

Наряду с прославленными зодчими, на строительстве подмосковных усадеб работали одаренные архитекторы-самоучки из крепостных крестьян, и многие из этих, иног­да безвестных мастеров из народа, соперничали блеском своего таланта с самыми знаменитыми столичными и ино­странными архитекторами своего времени.

Замечательной особенностью лучших русских усадеб является связь с природным пейзажем, которая донесла до наших дней красоту усадебных ансамблей Подмосковья.

Архитектура русской усадьбы, как комплекс жилых и служебных зданий, тесно объединенных между собой, зародилась в давние времена, в начальную пору русского феодализма.

Старые русские усадьбы, строившиеся исключитель­но из дерева, до нас не дошли. Почти не осталось о них и свидетельств литературного характера. Имеется лишь очень немного документов, оставленных нам некоторы­ми путешественниками, наблюдавшими быт и тесно свя­занную с ним архитектуру древней Руси. Сделанные ими зарисовки дают некоторую возможность представить ар­хитектурный образ древней русской усадьбы.

Таково, например, изображение русской усадьбы, на­рисованное Мейербергом в 60-х годах XVII века. На ри­сунке, по объяснению автора, представлено боярское село под Москвой, где посольству были предложены угощение и отдых.

Все постройки усадьбы, в том числе и церковь, — де­ревянные. Двухэтажный помещичий дом с наружной лес­тницей в жилые хоромы покрыт тесаными крышами. Не­затейливая изгородь из жердей окружает двор, на краю которого стоят служебные постройки.

Таковы в общих чертах были подмосковные боярские усадьбы в XVII веке. От них мало отличались и древние усадьбы. Только у очень богатых бояр и князей, вроде Одоевских, Черкасских, Шереметевых, в поместьях име­лись каменные хоромы и церкви, часто великолепные и затейливо украшенные.

Но все же каменных хором не любили. При несовер­шенном отоплении того времени в них было холодно и сыро, да и кирпич стоил дорого. Стены же из отличных толстых сосновых бревен хорошо берегли тепло. Зато страшные пожары часто уничтожали дотла всю деревян­ную стройку усадеб.

Планировка русской усадьбы еще в XVII веке была почти полностью утилитарной. Дом вотчинника, окру­женный огородами и садом, и расположенные поблизости очень простые службы составляли весь ансамбль. Мель­ницы и кузницы размещались дальше: мельницы — у плотины, кузницы — у реки.

Большие пруды, как запас водной силы, исстари по­являются во всех усадьбах в результате запруживания даже небольших речек или ручьев. Эти водные простран­ства постепенно входят в композицию усадеб как один из ее основных архитектурных элементов.

К пруду обычно примыкает, а иногда и окружает его, парк, постепенно возникавший из ягодного и плодового сада. Огороды в дальнейшем превращаются в цветочный партер перед домом. Постройки для разборки овощей и ягод переделываются в конце концов в эффектные беседки.

Церкви, которые вначале строились ближе к деревне или неподалеку от хором вотчинника, в XVIII веке исполь­зуют как декоративные здания, сооружая их около пар­ка, а иногда и в самом парке.

С течением времени в русскую усадьбу проникают все­возможные затеи. О них упоминается, например, в инте­ресном описании вотчины князя Д. М. Голицына — села Архангельского.

Деревянные хоромы здесь состояли из трех небольших светлиц, соединенных сенями. При светлицах была баня. Во дворе, огороженном решетчатым забором, размеща­лись службы: поварня, погреб, ледник, амбар, житницы и прочее. Но в саду были уже две оранжереи с «заморски­ми» деревьями и травами и даже со стенными железными часами.

Приведенное описание относится к старым построй­кам. В новых хоромах вотчины, построенных из сосно­вых брусьев, среди других покоев был уже зал с камином, имелись две печи, облицованные китайскими изразцами, две печи из живописных изразцов и четыре печи — из про­стых, желтых. Резные дубовые панели и писанные крас­ками по холсту шпалеры должны были украшать инте­рьеры этих новых хором.

Помимо скотного и конюшенного дворов, ткацких изб и пивоварни, была и пильная мельница, стоявшая на Москве-реке.

В другом имении, Богородском, на Пахре, в 32 км от Москвы, князь Д. М. Голицын выстроил каменные пала­ты в два этажа, каменную ограду длиной около 1 км с ка­менными воротами и четырьмя каменными статуями.

Современник описывал усадьбу так:

«Против хором вновь заведен был сад... с прешпективными дорогами, по которым было высажено кленом и липою и штамбовым деревьем. Кроме того, по партирам посажено было в одной половине по местам моло­дых Яблоновых дерев 150, груш 20; около двух партир обсажено барбарисом».

В большом саду выстроили квадратную каменную па­лату с погребом внизу и с гульбищем наверху — зачаток садовых павильонов и беседок будущего. Там были пост­роены и оранжереи и цветники, а на реке Пахре — бумаж­ная мельница.

Таков примерный тип усадьбы богатого вотчинника первой трети XVIII века. Это усадьба уже не только чисто хозяйственная, но одновременно и увеселительная, с оран­жереями, перспективными дорожками и партерами, цвет­никами и павильонами.

Вполне понятно, что наиболее густо усадьбы всегда располагались вблизи больших городов — столичных и губернских. Под Москвой, которая к концу XVIII века стала средоточием отживавшего свой век знатного дво­рянства, имевшего здесь древние родовые вотчины, уса­деб было особенно много.

По мере удаления от столицы число усадеб уменьша­лось. Это объясняется трудностями сообщения по тогдаш­ним плохим дорогам. Сами поместья приобретали все бо­лее «экономический» характер. Их архитектура была скромной и простой, интересной лишь с историко-быто­вой точки зрения.

Усадебные архитектурные ансамбли под Москвой на­чинают возникать с конца первой трети XVIII века. По­степенно число усадеб, построенных заново или перестро­енных по-новому, в стиле классицизма, к последней чет­верти XVIII века сильно увеличивается.

Окруженные старыми парками, всюду появляются дома-дворцы с белоколонными портиками, нарядными фронтонами, сквозными галереями, боковыми флигеля­ми и красивыми воротами в ограде. Их архитектура часто миниатюрна и небогата, но она претендует на представи­тельность и монументальность.

Исчезают дедовские хоромы, и на смену им приходят строго симметричные здания и ансамбли, введенные ар­хитекторами эпохи классицизма и разработанные крепо­стными зодчими.

Усадьбы обычно располагались в стороне от больша­ков. От последних к ним вели подъездные проселочные дороги, иногда превращенные в красивые аллеи. Много таких аллей, уже старых, сильно разросшихся, сохрани­лось до сих пор.

Обсадка деревьями не только украшала, но и защи­щала аллею от снежных заносов, делала ее заметной с большой дороги и отмечала место расположения усадь­бы. Эти аллеи были превосходной прелюдией к архитек­турному ансамблю усадьбы.

Главный дом усадьбы виднелся вдали и архитектурно замыкал зеленую перспективу подъездной аллеи. Проехав по аллее километр и более, гость въезжал через ворота на парадный двор, к подъезду дома.

Композиция парадных въездных ворот и ограды была чрезвычайно интересна. От довольно простых пилонов, несущих створки ворот, и простой деревянной, с камен­ными тумбами, ограды она доходит в некоторых усадь­бах до красивых монументальных сооружений триум­фального или замкового типа, как, например, в Гребне-е (Бибиковых) или в Архангельском, в Марьинке или в Воронцове.

Если усадьба стояла у шоссе или на проселке, ограда с воротами тянулась вдоль дороги. При этом ворота иногда находились немного поодаль дороги, как, например, в Черемушках, Ивановском, Яропольцах и др.

Архитектура монументальных ворот обычно выдер­жана в духе классицизма. Но особенно занятны сооруже­ния, выполненные в форме «псевдоготики». Въезду в усадьбу придавалась какая-то сказочность.

Среди въездных ворот в стиле классицизма особенно интересны ворота в Кузьминках, точная копия чугунных ворот в Павловске, построенных там по проекту Росси в 1825‒1826 годах. И те и другие были отлиты на заводе Голицыных.

Интересны также более старые ворота подмосковной усадьбы в Гребневе — триумфальная арка, хорошо под­черкивающая парадный въезд в усадьбу.

Отлично вписаны в композицию мощные ворота в Ар­хангельском. Хотя их архитектура, как более поздняя, отличается по характеру от соседних зданий и дворца, тем не менее, торжественная масса ворот, с колоннами и глу­боким проездом под фронтоном, очень умело поставлена среди лишенных выразительности боковых массивов, за­канчивавших торжественные галереи-переходы.

Другой, более часто встречающийся тип парадных ворот — два отдельно стоящих пилона, декорированных парными колоннами и соединенных створками ворот. Из таких пилонных ворот интересны ворота в Черемушках, в Ивановском (под Подольском) и в Середникове, где сей­час помещается санаторий «Мцыри».

Среди ворот в «псевдоготической» форме следует от­метить ворота в Воронцове, в Михалкове и в Яропольцах, где очень интересна и вся ограда со сказочными, смело скомпонованными башнями.

Из более скромных въездных сооружений часто встре­чаются ворота, трактованные в виде пирамидальных, от­дельно стоящих по сторонам въезда монументов (Петров­ское на Истре, Ольгово, Алабино и др.).

Парадные въезды в усадьбу были архитектурно необ­ходимы, как организующая композиция, вводная к об­щему ансамблю. Иногда в ограде парадного двора имелись еще одни ворота, соединявшие центральное простран­ство, воздушный вестибюль с парком и служебным дво­ром. Этот прием, не везде возможный, отлично скреплял центральный ансамбль. Наиболее интересно такое пост­роение плана в Гребневе.

На оси ворот, большей частью в глубине, за парадным двором, ставилось центральное здание усадебного ансам­бля — главный дом, иногда в чрезвычайно представитель­ных дворцовых формах.

Наиболее старым из дошедших до нас подмосковных домов можно считать дом в Глинках. Архитектура глин­ковского дворца интимна и в то же время торжественна, а декоративные детали ее очень своеобразны по формам. Два двухоконных выступа связаны поверху пышной колон­ной лоджией, а понизу — рустованной аркадой лоджии-входа, отлично контрастирующей с легкой верхней лод­жией.

Здание построено после 1726 года, когда Брюс, уче­ный сотрудник Петра, получив отставку, поселился окон­чательно в этом своем поместье. Автором дома в Глинках мог быть сам Брюс, широко и многосторонне образован­ный человек.

Подмосковные усадебные дворцы середины XVIII века в стиле елизаветинского барокко почти не дошли до нас, если не считать известного, но сильно перестроенного дома в усадьбе Кривякино Лажечниковых. Эффектная старая архитектура сохранилась здесь лишь на одном из фасадов средней части.

Можно думать, что усадебных домов «круга Растрел­ли» было в свое время немало. Недаром мемуаристы до­вольно часто говорят о «построенных еще Растрелли» домах в усадьбах. Но, будучи в своих архитектурных де­корах весьма сложными и хрупкими, они не могли долго сопротивляться суровому климату Подмосковья. Обвет­шание было, вероятно, одной из причин их частых пере­строек и окончательного исчезновения.

Блестящий пример дворцов этого времени — первый кусковский дом, внешний облик и план которого сохра­нились на нескольких изображениях. Его торжественный подъездной фасад имеет все типичные черты красивого и величавого барокко времен Елизаветы.

Некоторые характерные черты этого стиля сохрани­лись в другой постройке того же времени — бывшей кух­не, стоящей и до сих пор неподалеку от дворца. Архитек­туру этого здания следует признать типичной и для уса­дебных дворцов середины XVIII века.

Вторая половина XVIII века — эпоха высокого рас­цвета усадебной архитектуры Подмосковья.

Главный дом усадьбы теперь не одинок. Близ него рас­полагаются два боковых массива, вмещающих служеб­ные помещения. Они соединяются колонными перехода­ми, сквозными или полузакрытыми и даже закрытыми, с главным домом.

Возможно, что архитектурный образ этой планиров­ки навеян творчеством великого зодчего эпохи возрожде­ния Палладио (Меледская вилла Триссино, виллы Мочениго или Тиена), изучавшимся русскими архитекторами в эпоху классицизма. Хорошим примером такой плани­ровки может служить усадьба Вяземских Остафьево.

Наиболее значительны дворцы такого типа в Горен­ках, в Архангельском, в Остафьеве, в Пехре, в Середникове. В этих композициях особенно хороши широко раз­вернутые колоннады галерей, либо охватывающих пара­дный и подъездной двор, либо организующих красивый партер, которым открывается парк. Иногда галереи про­должают линию фасада и служат ажурной границей меж­ду парадным двором и парком.

Архангельское или более интимное Середниково дают примеры охвата колоннадами парадного двора. В Горенках и в Пехре колоннады организуют торже­ственный партер. Остафьево — типичный пример тре­тьего типа.

Очень часто центральная часть дома и боковые пави­льоны соединялись закрытыми помещениями проходно­го типа, например, в Останкине, Гребневе, Ивановском. Иногда колонные галереи строились даже из дерева. В Рождествене (дом Кутайсовых) и в миниатюрном Елисаветине встречались деревянные виллы.

Наиболее торжественны композиции описанного типа — в Архангельском, Останкине, Горенках, Остафь­еве, Пехре-Яковлевской, в Середникове, Яропольце (Гон­чаровых), в Ахтырке и Гребневе.

Есть, однако, случаи, когда служебные флигели не соединены с главным домом, но тем не менее тесно связа­ны с ним в общем композиционном приеме. Особенно ин­тересно подобное решение у Казакова в Петровском-Ала­бине (Демидово).

Здесь центральный дом прекрасной архитектуры сто­ит в центре большого квадрата двора, по диагоналям ко­торого поставлено четыре служебных корпуса, соединен­ных между собой оградой. Проходы в последней фланки­рованы пирамидальными столбами на пьедесталах.

Несмотря на планировочную разъединенность, общий ансамбль спаян необычайно крепко своеобразной архи­тектурой малых объемов. Им соответствуют диагональ­ные выступы центрального здания дворца. Зеленая стена парка вокруг центра составляет яркий контраст с просто­ром парадной дворцовой площадки.

Центральный дом Алабина имеет почти кубическую форму. На четырех срезанных углах — выступы с балко­нами, соединенные по сторонам колоннадами строго рим­ско-дорического ордера.

Общая схема плана — центрическая. Жилые и пара­дные комнаты располагаются вокруг центральной, цилин­дрической части, пронизывающей здание и выступающей с куполом поверх его крыши. В пропорциях и декорах дворца выявлено блестящее, тонкое мастерство выдаю­щегося зодчего.

Очень своеобразна композиция усадьбы Середникова, где четыре служебных флигеля стоят по углам карре пе­ред главным домом и соединены с ним и между собой кра­сивой колонной галереей, закрытой с одной стороны сплошной стеной.

Среди отдельных подмосковных домов и дворцов, по­мимо дома Глинок, особенно интересны дворцы в Кускове и Люблине, дом в Петровском на Истре, большой дом в Урюпине.

Дворец в Кускове, по преданию, построен на месте ста­рого дома елизаветинской архитектуры. Здание замеча­тельно своими изысканными пропорциями и тонкостью выполнения. Интересны изящные, прекрасно сохранив­шиеся интерьеры дворца.

План дома в Люблине (Дурасова), по замыслу хозяина-заказчика, должен был изображать орден святой Анны, полученный им после долгих хлопот. Любимый ученик Казакова Еготов, не без участия учителя, был автором этого интереснейшего дворца. Замечательны его интерьеры, расписанные лучшими декораторами эпохи.

Дом в Петровском, строгий и гармоничный, превос­ходный по пропорциям, — один из лучших среди дворцов Подмосковья.

Большой дом в Урюпине, построенный уже в начале XIX века, интересен архитектурным решением, продик­тованным бытовым укладом знатной дворянской семьи. Это типичный жилой дом. Здесь нет парадных зал и гос­тиных, но зато встречается обилие небольших чисто ин­тимных помещений: детские комнаты, гувернантские, лакейские и т. п.

Наряду с монументальными и роскошными сооруже­ниями дворцового типа в подмосковных усадьбах много небольших и скромных по архитектуре зданий. Таков интимный Трианон в Братцеве, построенный знаменитым архитектором Воронихиным.

Внешняя архитектура и интерьеры дома необычайно изящны и уютны. Интересен круглый библиотечный зал второго этажа с куполом, одновременно и сугубо интим­ный и парадно-торжественный. В целом дом напоминает знаменитую палладиеву виллу Ротонда и изысканный Малый Трианон в Версале.

Таким же подкупольным бельведером был увенчан главный, средний дом Елисаветинки. Возможно, его ав­тором был Казаков. Деревянное, оштукатуренное здание воспроизводило в миниатюре торжественную композицию трех массивов, соединенных галереями. Оно стояло на высоком берегу Сходни, и из окон его бельведера откры­вался живописный вид.

Дома и службы небольших усадеб были в большин­стве деревянные, выполненные в формах каменной архи­тектуры, иногда оштукатуренные и почти всегда с колон­нами, фронтонами, часто с бельведерами и особо подчерк­нутыми крыльцами.

Интерьеры подмосковных усадеб, за исключением тех, которые обращены ныне в художественно-бытовые музеи, не сохранились. Приспособленные под дома от­дыха, санатории, больницы и т. п., частично перепла­нированные, они потеряли свой первоначальный вид. Если не говорить о замечательном Останкине, особого внимания заслуживают интерьеры Кускова и Архангель­ского.

В этих дворцах своеобразно соединялись представи­тельные парадные помещения, рассчитанные на пышные приемы и балы, с уютными, но также парадными жилы­ми комнатами. Залы и гостиные были роскошно отдела­ны. Лепка, роспись стен и плафонов, гобелены, зеркала, люстры, художественная мебель и паркеты — все это со­ставляло убранство парадных помещений усадебного дома.

Планировка таких дворцов была до известной степе­ни типовой. Выйдя из кареты, посетитель попадал через парадный двор в вестибюль, отчасти напоминающий по отделке внешнюю архитектуру здания. С ним выгодно контрастировали своей нарядностью гостиные, располо­женные анфиладой в обе стороны. Гостиные вели к тор­жественному центральному залу.

В Кускове и в Архангельском центральные залы были особенно эффектны, напоминая в первом Версаль, а во втором ленинградский Елагин дворец.

Многочисленные картины, часто первоклассных мас­теров, украшали стены гостиных. Прекрасные книги в кожаных переплетах, собрания редкостей естественно­исторического характера, драгоценная посуда и вазы до­полняли убранство дворцов.

Из парадных интерьеров других усадеб нужно упомя­нуть торжественные залы Остафьева, Люблина и Никольского-Урюпина.

Характер архитектурной отделки интерьеров отвечал вкусам и стилю эпохи. В середине XVIII века преоблада­ли формы и мотивы, близкие к стилю рококо. В конце сто­летия эти формы решительно вытесняются другим, гораз­до более строгим и логичным стилем — классицизмом.

Часть жилых комнат размещалась в уютных антресо­лях и соединялась внутренними лестницами с нижними, передними покоями.

К категории жилых усадеб, имеющих торжественную общую планировку и большие, протяженные фасады, от­носятся многие из подмосковных усадеб, сохранившие эту архитектуру до наших дней. Дубровицы, Горенки, Гребнево, Остафьево, Яропольцы — особенно выразительные примеры усадеб этого типа. Недаром А. С. Пушкин в пись­ме к жене из Яропольца называет дом тещи, Н. И. Гонча­ровой, дворцом.

Те же черты торжественности, выраженные в нали­чии колонн, в высокой постановке парадного этажа, в устройстве бельведера на крыше, в оштукатуривании всего здания под камень и т. д., можно наблюдать и в очень небольших усадьбах — Троекурове, Опалихе и в других.

Необычайно изящно и тонко выполнено архитектур­ное убранство интерьеров своеобразного подмосковного Трианона — Белого домика усадьбы Никольское-Урюпино.

Интерьеры полупарадных усадеб были значительно проще. Изящные, сдержанные и тонкие профилировка и лепнина карнизов, красивые проемы дверей и окон, хоро­шо найденные пропорции помещений в сочетании с про­стотой общего архитектурного образа — таковы основные черты этих усадеб. Абрамцево и Мураново в этом отноше­нии наиболее интересны.

Следует отметить, что даже в сравнительно небога­тых, скромных усадьбах можно было встретить и колон­ны, и росписи, и балкон для музыкантов, и красивую раз­бивку оконных переплетов, и арочного типа проемы, со­единявшие анфилады комнат.

Мебель здесь была или березовая «под красное дере­во», или настоящего красного дерева, выдержанная в фор­мах классицизма и стиля ампир. Обычно она была рабо­ты крепостных столяров-краснодеревщиков, которые обо­гащали старые и новые образцы своими непринужденны­ми и свободными композициями.

В этих интерьерах непременным украшением были многочисленные портреты предков, картины и гравюры, иногда сплошь покрывавшие стены. Встречались и до­вольно богатые библиотеки.

Непосредственно за центральным усадебным ансамб­лем, обычно с юга, к нему примыкала обширная площад­ка цветников, партер, декорированный статуями или бю­стами (Останкино, Кусково, Архангельское). Иногда скульптура заменялась мраморными вазами.

В парадных больших усадьбах ставили сооружения и мемориального характера. На торжественном партере Кускова до сих пор сохранились обелиск и мемориальная колонна, увенчанная статуей Минервы — Екатерины, в память посещения Кускова императрицей.

К партеру, расчленявшемуся на отдельные боскеты, примыкал регулярный пейзажный парк. Чисто регуляр­ные парки в Подмосковье были редки. Их устройство и содержание были под силу только богатейшим помещи­кам, вроде Шереметевых или Юсуповых. Такие парки со­хранились (и то не полностью) в Кускове, Архангельском и Останкине. Наоборот, скромные партеры и пейзажные парки имелись почти во всех усадьбах.

Расположение парка и центральная композиция за­висели от топографии местности и от предшествующей планировки. Продольная ось генерального плана усадь­бы обычно проходила в направлении с севера на юг, но нередко принималась и другая ориентация, что зависело от местных условий.

Интересен по композиции партер усадьбы Архангель­ское. Спланированный на широком, плавном скате к Москве-реке, некогда протекавшей под самой усадьбой, он разделен на три расположенные уступами горизонталь­ные террасы, красиво декорированные балюстрадами с бюстами. Плато террас разделено регулярной планиров­кой на аллеи, дорожки и газоны, украшенные статуарной скульптурой. В этом отношении партеры Архангельско­го не уступают партерам лучших вилл Италии.

За нижним партером, превращенным в огромный зе­леный ковер, окруженный с двух сторон чудесными стри­жеными липовыми аллеями и украшенный многочислен­ными статуями, начинался крутой спуск к реке.

Спуск двумя сходами обходил стоявшие на искусст­венно насыпанных холмах две красивые колонные бесед­ки-«миловиды», из которых открывался чарующий вид на изгибы уходящей вдаль реки.

По сторонам, на обрыве, некогда стояли здания оран­жерей. Их простые кубические массивы соединялись меж­ду собой длинной лентой застекленных рам.

Все три террасы были как бы сжаты по сторонам зеле­ной стеной прилегавшего парка. С верхней террасы, при выходе из зала, открывался красивый вид на далекие луга и леса за рекой.

На возвышенных местах парков, откуда открывались красивые виды, строили беседки-«миловиды», — эффек­тные архитектурные сооружения, навеянные памятника­ми античного зодчества. В Царицыне, в Братцеве, в Суха­нове, в Кузьминках, в Марфине и других усадьбах еще сохранились чудесные образцы этого вида парковой ар­хитектуры. В парке усадьбы Быково такой античный хра­мик, созданный Казаковым, поставлен на островке боль­шого пруда. В Яропольце (бывших Чернышевых) и в Ар­хангельском находились беседки-храмики.

Очень эффектны строившиеся в парках монументаль­ные павильоны, называвшиеся «эрмитажами». Особен­но выделяются среди них «эрмитажи» в Кускове и Бы­кове.

Помимо монументальных павильонов, во многих пар­ках Подмосковья были распространены красивые и ори­гинальные по формам сооружения, построенные из дере­ва, иногда ярких раскрасок, с затейливым содержанием интерьеров.

Особенно отличалось разнообразными затеями Куско­во. Очень дешевые, выполнявшиеся руками крепостных мастеров павильоны производили на гуляющую публику сильное впечатление. Здесь были и «пещера с огнедыша­щим драконом», и «пагоденбург», и «беседа тишины», и «львиная пещера», и вольеры. Вся эта легкая архитекту­ра была увязана с общим ансамблем парка.

Фонтанов в подмосковных усадьбах, кроме одного в Кускове и нескольких в Архангельском, не было. Их уст­ройство и эксплуатация стоили очень дорого. Требовались водонапорная башня с водоподъемной машиной, очень редкие и дорогие для того времени трубы, архитектурное оформление из стойких и ценных материалов.

Среди парковых насаждений были и редкие для Под­московья сорта кустов и деревьев. До сих пор еще живы во многих усадьбах лиственницы, пихты, даже кедры, рассаженные когда-то красивыми группами. Замечатель­ны и старые липовые аллеи, сохранившиеся во множе­стве по усадьбам Подмосковья.

Некоторые из них связаны с памятью выдающихся русских людей. Так, в Остафьеве сохранилась старая ал­лея, которую Пушкин метко назвал «русским Парнасом». По ней гуляли многие выдающиеся русские писатели пер­вой половины XIX века, приезжавшие к хозяину усадь­бы, известному поэту Вяземскому.

Чрезвычайно интересны так называемые гроты — со­оружения, имитировавшие естественные гроты или пеще­ры. Они либо примыкают к холму и частью вырыты в нем, либо представляют собой здания с эффектной и своеоб­разной отделкой интерьеров — раковинами, глыбами туфа, штукатуркой и блестящими «кристаллами» горно­го хрусталя или битого стекла.

Наиболее монументальный из подмосковных гротов в Кускове почти повторяет царскосельский, построенный еще Растрелли. Интересны небольшие гроты в Рождествене, Горенках, Кузьминках и многих других усадьбах.

Одним из интереснейших элементов декора парков были искусственные руины, напоминающие великолеп­ные пейзажи знаменитого тогда художника, «певца руин» Гюбера Робера. Наиболее интересными и крупными были руинные ворота в Архангельском и руинная башня в ца­рицынском парке. Небольшие руины имелись во многих усадьбах.

На берегах ручьев и около прудов ставились красивые «ванные» домики. Особенно интересны они в парках Не­скучного и Кузьминок.

В парках часто устраивались «воздушные» театры. Сценой в них служили небольшие лужайки среди деревь­ев, а местами для зрителей — скамьи, иногда земляные, покрытые травой и размешенные среди деревьев. Театры эти освещались гирляндами многочисленных цветных фонариков и плошек. В конце действия на сцене сжигали эффектные фейерверки.

В парках, невдалеке от дома, строили и закрытые, небольшие, но всегда богато отделанные театры. Лучший из подмосковных усадебных театров в Архангельском построен по эскизам Гонзаго, под наблюдением московс­кого зодчего Е. Д. Тюрина.

Гармоничные фасады здания отличаются строгой про­стотой. Интерьер театрального зала прекрасен сочетани­ем интимности и величавости. Замечательны и декора­ции театра, написанные Гонзаго.

Театры были почти во всех подмосковных усадьбах — в Кускове, Яропольце, Ольгове, Ивановском, Люблине, Гребневе и в других местах. К сожалению, они давно ут­ратили свои некогда характерные и красивые интерьеры.

В некоторых усадьбах помещения театров находились в боковых корпусах домов и непосредственно соединялись с последними (Ивановское, Гребнево, Ольгово). Часто те­атры помещались в отдельных зданиях (Кусково, Люб­лино, Ярополец). Скромные по внешности, они отлича­лись прекрасной отделкой внутри.

Одним из обычных украшений парков была скульп­тура. Она великолепна и многочисленна в Архангельс­ком, хороша и своеобразна в Останкине и Кускове, но ред­ка и единична в других парках. В большинстве случаев это копии с античных скульптур. В менее богатых усадь­бах устанавливались скульптуры, выполненные с антич­ных образцов местными крепостными мастерами.

Оранжереи исстари были непременными сооружения­ми в парках, часто являясь их подлинным украшением. Протяженный массив оранжерейного здания имел обыч­но центральный высокий пальмовый зал, иногда завер­шавшийся куполом. Торжественный колонный портик под фронтоном украшал вход в центральную часть.

Боковые симметричные продолжения оранжерейного корпуса имели чаще всего вертикальное застекление, от карниза до пола. Прерываемый ритмично расположенны­ми колоннами, этот вид застекления создавал очарова­тельные архитектурные композиции.

Замечательны оранжереи бывшего Нескучного сада. Славились также оранжереи Кускова, Покровского-Стрешнева и Пехры-Яковлевской. Оранжереи Архан­гельского имели несколько иное решение. Их стеклян­ные стены располагались между двумя кубическими па­вильонами, назначение которых аналогично централь­ному павильону.

Парковая композиция дополнялась прудами, выры­тыми или оформленными руками крепостных. Очертания прудов получали правильную геометрическую форму или оставлялись естественными. В последнем случае их ус­ложняли для красоты пейзажа заливами и проливами.

Большинство прудов образовано путем запруживания небольших речек, протекавших около усадеб. На середи­не прудов оставлялись острова, где устраивались пикни­ки, фейерверки и другие увеселения.

Если ручей, питавший пруды, протекал по склону, его два или три раза перегораживали плотинами, благодаря чему создавались перепады и «террасные» пруды.

Через пруды, протоки и овраги были переброшены эффектные мостики — от массивных каменных до легких, висячих. Эти мостики составляли один из самых краси­вых архитектурных элементов русских парков. Иногда они достигали значительной длины и состояли из двух-трех пролетов. Красивы мосты в Суханове, Кузьминках, Середникове, Царицыне, Марфине и т. д.

Оригинальные мостики, сделанные из стволов и сучь­ев березы, прекрасно дополняли пейзаж. Из этого же ма­териала часто сооружались целые павильоны. Наиболее красивым из них был павильон в Кузьминках — «Березо­вый домик».

Для многочисленных лодок на прудах сооружались красивые пристани. Их деревянные композиции до нас, конечно, не дошли. Над водой остались лишь концы свай. Время разрушило и великолепные каменные пристани.

Наиболее монументальной и лучшей среди них счита­лась знаменитая круглая пристань в Кузьминках, пост­роенная замечательными мастерами Жилярди и Григорь­евым. Красивы были каменная пристань в Марфине с ее эффектными огромными грифонами и миниатюрная при­стань быковского парка с шаловливыми амурами на тум­бах ее сходов.

Вполне понятно, что служебные постройки занимали в усадьбах видное место. Расположенные всегда вне цент­ральной композиции, эти комплексы зданий, часто со­ставлявшие целые ансамбли, то симметричны сторонам центральной композиции, то располагаются лишь с од­ной стороны, поблизости от нее, то находятся в значи­тельном отдалении. Это — конные и скотные дворы, ма­нежи, амбары, погреба, птичники, большие колодцы.

Построенные крайне просто, эти здания во многих случаях образуют ансамбли порой с высокими архитек­турными достоинствами. Таковы, например, скотные дво­ры в Дубровицах и в Марфине. Особенно славится своим изумительным павильоном конный двор в Кузьминках.

При перестройке усадьбы в 1820 году обратили вни­мание на пришедшие в ветхость постройки конного дво­ра. С парадного двора они производили неприятное впе­чатление. Выдающиеся мастера архитектуры Джилярди и Григорьев, авторы прекрасного ансамбля Кузьминок, перестроили всю архитектуру фасада, создав новую огра­ду, два жилых корпуса и поставив в центре новой ограды ансамбля, выходившей в сторону дворца, музыкальный павильон, один из лучших памятников архитектуры так называемого «московского ампира». Этим же авторам принадлежит здание кухни в Кузьминках, интересное сво­ими формами в стиле древнеегипетской архитектуры.

Из конных дворов других подмосковных следует от­метить строгий и стильный конный двор в Рождествене (Кутайсовых). Очень интересна композиция скотных дво­ров в Чашникове и в Черемушках. В обоих случаях фа­сад, выходящий в сторону главного дома, нарочито под­черкнут особой торжественностью. Башни или ворота в связи с открывающейся перспективой вглубь двора созда­ют своеобразный эффект парадности и пышности.

В старых усадьбах (XVI‒XVII веков) церкви строи­лись обычно неподалеку от палат вотчинников и были иногда прекрасной архитектуры. До нашего времени от древних усадеб дошли лишь одни церковные здания, например, в Останкине, Маркове, Комягине, Уборах и Дубровицах.

В XVIII веке, в особенности к его концу, церкви соору­жали в парке. А если вне его, то связывали аллеей цер­ковный погост с парком. Самый двор церкви, обычно с кладбищем, отделялся оградой, иногда очень своеобраз­ной и интересной (Обольяново).

Расцвет русского усадебного зодчества и работы вели­ких мастеров архитектуры этой эпохи не замедлили отра­зиться и на архитектуре усадебных церквей. Выдающи­мися памятниками архитектуры являются церкви, пост­роенные замечательным русским зодчим Казаковым в Виноградове, Быкове и в других подмосковных усадьбах.

Среди церковных зданий первой половины XIX века особенно красивы церковь-мавзолей в Суханове и церковь в Ершове, работы Афанасия Григорьева.

Много замечательных памятников русского усадебно­го зодчества сохранилось в Подмосковье. Нужно тщатель­но изучить эти красивые композиции, чтобы всесторонне использовать их при решении новых архитектурных за­дач, выдвигаемых нашей великой эпохой.

Публикуется по изданию: Торопов С. Подмосковные усадьбы. М., 1947.