Несмотря на перенесение столицы в Петербург, Моск­ва по-прежнему продолжала оставаться важным эконо­мическим и внутриполитическим центром государства. В Москву едут из Петербурга дворяне, недовольные но­вым правительством, а также опальные и обойденные вельможи прежней и новой формаций, у большинства которых под Москвой имелись вотчины.

К концу XVIII века Москва становится мощным по тому времени промышленным городом — в 1775 году в ней было 113 фабрик. С плодородных земель страны зерно сначала поступало в Москву, а затем, переработанное в муку, от­правлялось на север и, в частности, в Петербург.

Москва становилась житницей новой столицы. Но для дворян хлебородных районов, тянущихся к Москве, она имела значение не только хозяйственного и сословного, но также и просветительного центра, так как в то время только в Москве имелся университет, где могли учиться дети помещиков.

Средоточие вельможных и богатых дворян в Москве привело к усиленному строительству, как в городе, так и вокруг него. Строятся дворцы, общественные здания, го­родские дома и интенсивно обстраиваются подмосковные.

В то время как царское правительство создает вокруг Петербурга ряд первоклассных загородных дворцов, ка­ковы Стрельна, Петергоф, Царское село, а затем Павловск и Гатчина, московские вельможи и дворяне стараются не отставать от столицы и застраивают окрестности Москвы роскошными усадьбами.

Известное влияние на развитие усадебного строитель­ства оказала крестьянская война, возглавленная Пуга­чевым. Перед правительством и дворянами со всей остро­той встала крестьянская проблема. Помещичье-дворянское государство пыталось укрепить свои позиции путем административных реформ.

Были уменьшены размеры губернии за счет увеличе­ния их числа до 50 и усилен аппарат дворянской власти на местах. При этом усадьба явилась как бы первичной ячейкой вновь сложившейся дворянской администрации. Екатерина II, называвшая себя «первой помещицей по праву», всячески поощряла и субсидировала строитель­ство усадеб.

Под усадьбу всегда выбиралась живописная мест­ность, расположенная на берегу пруда или реки. Усадеб­ные здания увязывались в одно гармоничное целое с ок­ружающим их пейзажем. Это искусство сочетать архитек­туру с природой ярко сказалось уже в зодчестве допетров­ской Руси.

В состав каждой усадьбы, независимо от ее величины и характера хозяйства, обыкновенно входит комплекс жилых зданий, парадный двор, хозяйственные построй­ки и парк с рекой пли прудом. Часто при усадьбе имелась церковь, а иногда и театр.

Для усадеб первой половины и середины XVIII века характерна регулярная планировка с геометрически пра­вильно разбитым приусадебным садом. В глубине пара­дного двора располагался дом, к которому с другой сторо­ны примыкал регулярный сад с прудами, павильонами и целым рядом увеселительных устройств. Примером такой планировки является усадьба Кусково, о более раннем виде которой можно судить по гравюрам П. Лорана, ис­полненным по рисункам М. Махаева.

В 70-х годах XVIII века вырабатывается прием пост­роения центральной части усадьбы, легший в основу пла­нировки большинства подмосковных усадеб конца XVIII и начала XIX веков. Как правило, от шоссе пли проселоч­ной дороги к усадьбе пролегает аллея, подводящая к во­ротам парадного двора, в глубине которого на оси въезда, ставился усадебный дом.

Главный вход в дом обычно отмечался портиком. За вестибюлем, по оси входа, располагался парадный зал. Связанный с анфиладой примыкающих к нему помеще­ний парадный зал обыкновенно выходил в сторону пар­ка, переход к которому от дома обрабатывался цветни­ком или партером, в ряде случаев украшенным скульпту­рой, реже — фонтаном.

Иногда парку предшествовал пруд, на котором обыч­но устраивалась пристань.

Главная аллея парка, почти всегда совпадавшая с цен­тральной осью усадьбы, нередко являлась как бы продол­жением въездной аллеи, что еще больше подчеркивало осевой, а часто и симметричный, характер планировки ансамбля.

По такой, примерно, схеме строилось большинство подмосковных усадеб, в которых все было рассчитано не только на максимум удобств, но также и на показную па­радность и представительность.

Если условия местности и характер хозяйства позво­ляли более или менее равномерно расположить по сторо­нам главной оси усадьбы службы, хозяйственные дворы и подсобные здания, то планировка усадьбы принимала вполне симметричный характер. Ярким примером подоб­ного решения плана может служить усадьба Валуево. По типу осевой планировки построены центральные ядра та­ких усадеб, как Архангельское, Введенское, Ярополец, Никольское-Гагарино, Середниково, Обольяниново, Ольгово, Горки и многие другие.

Среди несимметричных планировок широкое распро­странение получил прием, при котором въездная аллея отделяет главный дом и парк с прудом от хозяйственного двора и служб. Все же и в этом случае жилой и хозяй­ственный комплексы часто ставились на одной оси, как в Петровском Голициных или Константинове.

Из ряда усадеб, живописность которых построена на свободном включении архитектуры в природу, следует отметить Кузьминки, Марфино и Суханово, почти заново перестроенные в первой трети XIX столетия. Однако и в этих примерах жилые комплексы двух первых усадеб ле­жат на их главных осях.

Встречаются также усадьбы с центрической планиров­кой основного ядра, окруженного парком, что мы видим в Петровском-Алабине и Волынщине.

Все же надо сказать, что, несмотря на сравнительно ограниченное количество планировочных схем, для уса­деб характерно многообразие их композиционных ре­шений.

Въезд на парадный двор усадьбы оформлялся ворота­ми или в виде торжественной арки, как в Архангельском и Гребневе или виде двух башен, как в Яропольце, Ворон­цове и Михалкове.

В Останкине и Валуеве пилоны парадных ворот завер­шены скульптурой. В первой — прежде изваяниями ло­шадей, а позже — кентавров, во второй — оленей. В Кораллове и Ивановском пилоны ворот украшены фигура­ми львов.

В целом ряде усадеб по сторонам въезда стоят обелис­ки, как, например, в усадьбах Волынщина, Петровское-Алабино или Ольгово.

На Руси с давних пор вошло в обычай ставить дом с «красным» двором впереди, на середине участка. Позднее этот прием перешел и в планировку усадеб. В XVII веке у дома вотчинника по сторонам «красного» двора строились кладовые, амбары и «выездные сараи».

В XVIII веке парадные дворы рассчитывались на съезд большого числа карет, запряженных шестериком и цу­гом. Позже, когда громоздкие кареты были заменены не­большими экипажами, излишняя площадь парадных дворов использовалась под цветники, среди которых ста­вили обелиски, фонтаны, солнечные часы и т. д.

По размерам и форме парадный двор обыкновенно увя­зывался с масштабом главного дома. Чаще всего он пред­ставлял собой прямоугольник с соотношением стороны квадрата к диагонали. Встречаются также квадратные дворы. В Архангельском, Ольгове и Яропольце Гончаро­вых дворы завершены полукружием. Парадный двор в усадьбе Михалкове имеет вид полукруга, а в усадьбе Волынщина — целого круга, по периметру которого стоят четыре флигеля.

В редких случаях, обыкновенно в силу местных усло­вий, парадные дворы отсутствуют, как, например, в Кус­кове, Суханове, Ершове, Знаменском (Садках) и в Кон­стантинове.

В середине XVIII века в усадьбах по сторонам главно­го дома начинают возводить флигели. Последние стави­лись или в одну линию с домом, или располагались впере­ди него, замыкая парадный двор с боков.

Во второй половине XVIII века, в пору расцвета уса­дебного строительства, боковые флигели стали объеди­нять с главным домом открытыми переходами и закры­тыми галереями. Особенно интересны композиции, в ко­торых широко развернувшиеся колоннады охватывают парадный двор полукружием и ажурной преградой колонн отделяют его от парка. Парадные дворы в Архангельском и Середникове, окруженные колоннадами, напоминают огромные залы под открытым небом.

Усадебный дом обыкновенно возводился в два и, очень редко, в три этажа. Высокий и торжественный в центре, увенчанный куполом или бельведером, он ритмично сни­жался к флигелям. Со стороны подъезда дом часто обра­батывался монументальной классической колоннадой. Парковый фасад дома почти всегда был скромнее.

Дворянские административные и общественно-поли­тические обязанности помещиков обусловили появление в усадебных домах больших залов, предназначавшихся для разного рода собраний и приемов.

Обыкновенно в первом этаже главного дома распола­гались анфилады художественно обработанных высоких залов с обильным дневным освещением, причем большой парадный зал почти всегда был обращен в сторону парка.

Второй этаж с невысокими комнатами и более скром­ной отделкой занимала семья помещика. В боковых флигелях размещались кухни, людские и комнаты для гостей.

В редких случаях встречаются парадные залы и во вто­ром этаже, как, например, в Середникове, Гребневе, Го­ренках и Знаменском (Садках).

От удачного расположения главного дома на террито­рии усадьбы зависела красота всего ансамбля. Обыкно­венно дом господствовал над окружающей местностью и был заметен издалека.

Тип барского дома, обусловленный укладом жизни помещика и его положением в обществе, варьировался без конца, начиная от великолепных дворцов Кускова и Ар­хангельского и кончая такими небольшими домами, как в Братцеве, Елизаветине, Ершове или Константинове.

Каждая усадьба включала более или менее сложное хозяйство. В усадьбах имелись скотный и конный дворы, птичники, склады, амбары, каретные сараи, подсобные мастерские и другие здания утилитарного назначения, так как всякий помещик стремился производить все необхо­димое для хозяйства в своей усадьбе руками своих крепо­стных, не обращаясь на рынок.

В связи с выгодным сбытом в конце XVIII и в начале XIX веков сельскохозяйственных продуктов за границу усадебное хозяйство нередко стало приобретать предпри­нимательский характер. У многих помещиков появились конные, винокуренные, кирпичные и мыловаренные за­воды, а также текстильные и бумажные предприятия.

Даже у князя Юсупова, в его знаменитом Архангель­ском, одно время существовали прядильная и суконная фабрики, работавшие на рынок. Архангельский хрус­тальный и фарфоровый заводы обслуживали только по­требности самого владельца.

В зависимости от местных условий, размеров и харак­тера усадебного хозяйства хозяйственный двор с его служ­бами располагали или в непосредственной близости к глав­ному дому, как в Яропольце и Валуеве, либо, наоборот, поодаль, отделяя его от дома рощей иди поляной, как в Марфине, Знаменском или в Архангельском.

Нередко хозяйственный двор крепко входит в компо­зицию плана усадьбы в виде прямоугольника, пересекае­мого въездной дорогой, как, например, в Черемушках, либо располагаясь по обе стороны ее, как в усадьбе Середниково или в Обольянинове.

В Валуеве и в Яропольце Гончаровых здания конюш­ни и коровника отделяют парадные дворы от хозяйствен­ной части усадеб. В Яропольце Чернышевых они в виде двух огромных каре замыкают парадный двор с боков. Почти при каждой богатой усадьбе имелся псарный двор. Необходимо отмстить, что здания хозяйственного назначения почти всегда проектировались крепостными архитекторами. Часто они крайне просты, но архитекту­ра их всегда выразительна.

Усадебная церковь обыкновенно ставилась несколь­ко в стороне от главного дома, на границе с примыкавшей к усадьбе деревней. В редких случаях она располагалась среди села, а еще реже — в парке усадьбы. Почти все уса­дебные церкви строились небольших размеров. Иногда рядом с холодной церковью ставилась и зимняя, теплая, как, например, в Гребневе или в Марфине.

Сады и парки в усадьбах обыкновенно занимают зна­чительную площадь, объединяясь с прилежащими к ним рощами и лесами. В зависимости от местных условий парк или окружает усадьбу, или располагается с трех, с двух либо только с одной ее стороны.

Уже в XIV и в самом начале XV века в Москве и под Москвой имелись сады, представлявшие большую хозяй­ственную ценность. Так, в завещании князя Владимира Андреевича, дяди великого князя Василия I, от 1410 года читаем:

«А князю Ивану на Москве... Бутов сад... князю Семену за Неглимною Терехов сад... Ярославу, Ондрею, Васи­лию дал семь им Чичаков сад на трое».

В XVII веке Москва славилась своими садами. Много садов было в городе, а еще больше за городом, в дворцо­вых селах и вотчинах бояр и духовенства. Надо сказать, что до XVIII века наши сады были только плодовыми.

Прекрасные сады, устраиваемые в XVIII веке в при­дворных резиденциях под Петербургом — Стрельне, Пе­тергофе и Царском селе, а затем в Гатчине и Павлов­ске, — вызвали подражание и в подмосковных богатых помещиков.

В первой половине и середине XVIII века в усадьбах разбивались регулярные сады и парки. Природа в этих геометрически распланированных садах была всецело подчинена искусству человека.

Деревьям стрижкой придавались несвойственные им формы. Нередко крона дерева получала причудливую фор­му птицы или животного. Строго прямолинейные газоны также тщательно подстригались. Из стриженых деревь­ев, цветников и газонов создавались сложные компози­ции, которые дополнялись скульптурой и вазами. Партер обрамляли шпалерами стриженой зелени.

Аллеи регулярного сада то расходились лучами из од­ного центра, отмеченного павильоном или статуей, то шли параллельными рядами, рассекая его на ряд прямоуголь­ников. Примерно таковы были сады в богатых подмос­ковных усадьбах.

Регулярные сады были рассчитаны на празднества и приемы. В них все доступно для взора, все пронизано све­том и воздухом.

Во второй половине XVIII века начинают ценить ес­тественность и первобытную свежесть природы. В пар­ках создают сырые и темные чащи, овраги, насыпные холмы, устраивают каскады и проводят свободно бегу­щие ручьи. Парк прорезается извилистыми дорожками, украшается беседками, в укромных уголках его ставят руины и гроты.

От регулярных садов к пейзажным паркам в усадьбах перешли в конце 70-х годов XVIII века. Крайняя искусст­венность первых не встретила особых симпатий в России. К тому же устройство и содержание регулярных садов сто­ило очень дорого.

Писатель и издатель сельскохозяйственных журналов XVIII века А. Т. Болотов, которого можно считать лучшим русским агрономом и садоводом своего времени, писал:

«И как до сего времени я был привержен к системе Ленотровой и любил сады регулярные, так, напротив того, в сие время их совсем разлюбил и получил вкус в садах новых, названных садами иррегулярными, на­туральными, ибо английскими сады сего рода грешно было называть».

В подмосковных усадьбах садово-парковое искусство, обусловленное характером русской природы и националь­ной культуры, нередко объединяло регулярный сад с пей­зажным парком. В таких случаях обыкновенно первый располагался в форме прямоугольника у главного дома и окружался пейзажным парком, что видно на примере Ар­хангельского, Останкина, Покровского-Стрешнева и т. д.

Как общее правило, для регулярных садов характер­на изысканная нарядность последних, а для пейзажных парков — естественная их простота.

В подмосковных усадебных парках чаще всего встре­чаются липа, береза и ель. Клен, дуб и сосну сажали не­сколько реже. В некоторых усадьбах культивировались и редкие для подмосковной природы деревья, как, напри­мер, пихта и лиственница.

Благодаря большому ассортименту и живописному контрасту, достигаемому подбором деревьев различных пород, регулярные парки в России были не такими чопор­ными, как на Западе. В Кускове, например, для регуляр­ного сада были использованы как лиственные, так отчас­ти и хвойные породы деревьев. Аллеи обсаживали береза­ми. Клены группировали в куртинах. Внутри боскетов сажали фруктовые деревья.

Сады и парки объединяют в живописный ансамбль группы усадебных зданий, связывают их с окружающей природой. Наличие в парках хвойных деревьев делает их приятными и зимой, а разнообразный ассортимент ли­ственных пород ярко сказывается на уборе парка, особен­но осенью.

Некоторые парки, как, например, Нескучное П. А. Де­мидова, Горенки Разумовского или бывшая усадьба Най­деновых (ныне «Высокие горы»), имели исключительно богатый подбор деревьев, обладали редкими видами раз­нообразных южных и в том числе лечебных растений.

В Нескучном было собрано около 4500 видов расте­ний. Сад спускался от главного дома к реке в виде ряда террас. В Горенках количество разных видов растений достигало 9000 при общей протяженности оранжерей в полтора километра. Усадьба имела богатую естественно­историческую библиотеку и прекрасный гербарий.

Многие парки подмосковных усадеб были украшены разнообразными павильонами, статуями, вазами и т. д.

В некоторых из парков, как, например, в Пехре-Яковлевском, скульптурные украшения высекали крепостные мастера из местного камня-известняка.

Обелиски и мраморные колонны также встречаются в усадебных парках. Они эффектно выделяются на фоне зелени.

Особенно большое распространение в усадебных пар­ках получили беседки с белокаменными колоннами, ко­торые ставили в живописных местах. Уже А. Болотов, один из пионеров садово-паркового строительства в Рос­сии, писал, что «сад, не имеющий в себе беседки, ...кажет­ся равно как без души».

В большинстве усадеб имелись оранжереи. Обыкновен­но это были длинные остекленные сооружения с прекрасно отделанным высоким залом посередине для пальм и поме­ранцев, в центре которого нередко помещался фонтан.

Залы оранжереи, как, например, в Архангельском, украшались скульптурой. Такие зимние сады иногда слу­жили для приема гостей. В подмосковных особенно изве­стны были оранжереи в Горенках, Кускове, Нескучном, Покровском-Стрешневе, Пехре-Яковлевском, Архангель­ском и Люблине.

Говоря об архитектуре усадебных парков, необходи­мо упомянуть и о фонтанах, которые, правда, встреча­лись довольно редко вследствие дороговизны водопровод­ных устройств. Однако в некоторых усадьбах XVIII века, как, например, в Кускове, их насчитывалось свыше двух десятков. Приводились они в действие только по празд­ничным дням при огромной затрате труда крепостных.

Своеобразным украшением усадебных парков явля­лись руины и гроты. Руины вошли в моду в конце XVIII века в связи с увлечением античными раскопками и древ­ностями. В подмосковных усадьбах руины сохранились в Царицынском парке, руинная калитка имеется в Никольском-Урюпине, руинные ворота стояли в Архангельском.

В усадебных парках встречаются «летние» домики. Так, небольшой, двухэтажный, обработанный колонна­дой коринфского ордера летний дом конца XVIII века в Нескучном эффектно поставлен у крутого спуск к Москве-реке.

С развитием чугунолитейной промышленности в уса­дебных парках нашли широкое применение художествен­ные изделия, отлитые из чугуна: вазы, статуи, садовые скамьи, решетки, ограды и т. п.

Во многих случаях еще задолго до постройки главно­го дома на усадебной территории создавался искусствен­ным путем пруд, который прежде имел значение водохра­нилища, необходимого в хозяйстве.

В оврагах сооружались плотины и запруды, преграж­давшие течение речушки или ручья. Иногда такой пруд являлся композиционным центром усадьбы, например, в Кузьминках.

В больших благоустроенных усадьбах берега прудов украшали архитектурными сооружениями малых форм. Так, пристань на пруде в Ахтырке устроена в виде «еги­петского» павильона с двумя обелисками, а пристань в Кузьминках — в виде монументальной круглой площад­ки, окруженной круглыми лестницами, ведущими к воде. В Марфине пристань имеет вид широкой лестницы, спус­кающейся к воде, на парапетах которой стоят белокамен­ные изваяния огромных крылатых грифонов.

В строительстве парков большое значение придавалось выбору и соответствующему оформлению наиболее живо­писных его уголков. На берегу реки или пруда иногда ста­вили купальный павильон или ванный домик, служив­ший и пристанью, и чайным павильоном, и Миловидой, как, например, в Нескучном или в Быкове.

В Царицыне архитектор И. Еготов поставил Миловиду высоко над прудом, перекрыв сквозной проем павильо­на красиво расписанным под кессоны цилиндрическим сводом. Подобный павильон со сквозным проемом имеет­ся и в Черемушках.

В парках усадеб Кусково и Вороново на берегу пруда стоят двухэтажные, так называемые Голландские доми­ки, построенные и середине XVIII века. Особенно интере­сен Голландский домик в Воронове, трехъярусный щипец которого нарядно украшен волютами, фиалами и белока­менной резьбой.

Если не в каждой подмосковной усадьбе имелся до­машний театр и давались спектакли, то зато почти в каж­дой из них существовал хотя бы маленький оркестр и хор песельников. Наличие хора и крепостного оркестра выз­вало в парках некоторых усадеб постройку музыкальных павильонов, среди которых следует отметить Чайный до­мик в усадьбе Найденовых, Музыкальный павильон в Кузьминках и Эрмитаж в Быкове.

Своеобразным украшением усадебных парков были также мосты, перекинутые через ручьи, пруды и овраги. Среди них особенно выделяются два моста в Царицыне, затем мосты — белокаменный в Середникове, двухароч­ный в Марфине и однопролетный в Суханове. Заслужива­ют также внимания и небольшие мостики с перилами из покрытых корой стволов и сучьев березы и дуба, хорошо гармонирующие с сельской природой.

В садах и парках некоторых усадеб имелись «зеленые, или воздушные» театры, являвшиеся чрезвычайно инте­ресными сооружениями садово-парковой архитектуры. В Кускове в такой «воздушный» театр по праздникам пе­реносили спектакли из закрытого театра.

О «воздушном» театре в Петровском-Разумовском профессор Шредер писал:

«Между прочими сочетаниями деревьев в виде арок, ниш, колонн, стен и прочего находился летний театр_f кулисы которого состояли из настоящих деревьев и изгороди, а сцена и амфитеатр из земляной насыпи. Между ними помещался оркестр в углублении».

В Нескучном у Орлова-Чесменского «воздушный» те­атр был построен в виде амфитеатра. «Воздушные» теат­ры имелись в Отраде, Марфине и в других подмосковных.

В конце XVIII и в первой трети XIX веков садово-пар­ковое искусство в усадьбах достигло своего высшего раз­вития.

Огромный спрос на русский хлеб в Англии, имевший место в течение первых десятилетии после войны 1812 года, заставил помещиков столкнуться с невыгодностью барщины и заменить ее оброком.

Многие помещики были вынуждены отказаться от натурального хозяйства и перестроить его на капиталис­тический лад, превратив свои поместья в фабрики зерна, поставляемого на рынок.

В 20-х годах XIX века в Московской губернии уже ра­ботали сотни заводов и фабрик. Многие торгово-промыш­ленные предприятия находились в руках бывших крепо­стных, успешно конкурировавших с купцами и помещи­ками. Это разрушало сословные перегородки. Крепостное хозяйство перерождалось. Сквозь толщу крепостничества все сильнее пробивались ростки капитализма. Нарождал­ся новый класс — русская буржуазия.

К 30-м годам XIX века экономический базис дворян­ства был уже сильно расшатан — кончался его «золотой, век» и приближалась «пора оскудения». Усадьбы прода­вали или закладывали, иногда вместе с людьми.

Так, Горенки Разумовского, известные своим ботани­ческим садом не только в России, но и за границей, при­способляют под текстильную фабрику. В Глинках, быв­шем дворце графа Брюса, устраивается склад хлопка для выстроенной рядом с усадьбой ткацкой фабрики. Дворец Демидовых в Петровском-Алабине кажется слишком большим и ненужным князьям Мещерским, последним его владельцам, невероятно запускается ими и доводится чуть ли не до разрушения. То же самое можно сказать и об усадьбе в Суханове. Парки и сады многих усадеб прода­ются на сруб и под застройку дачами.

Обедневшие дворяне, внуки и дети вельмож екатери­нинского времени, не в состоянии были даже поддержи­вать свои старые «родовые гнезда». Одна из современниц сказала по этому поводу:

«новому поколению не под силу было и поправить даже того, что дедушки могли построить и отделать».

А. И. Герцен, посетивший Архангельское в 1833 году, через два года после смерти его устроителя князя Юсупо­ва, писал:

«Бывали ли Бы в Архангельском? Ежели нет, поезжай­те, а то оно, пожалуй, превратится или в фильятурную фабрику, или не знаю во что, но превратится из прекрасного цветка в огородное растление».

Неприспособленные к жизни в новых условиях поме­щики быстро беднели, а их усадьбы приходили в упадок и разрушались.

Как мы видели, во второй половине XVIII и в первой трети XIX века и строительстве усадеб большое распрост­ранение получили колонны. Колоннами оформлялись не только дома, но также амбары, вольеры, беседки, псарни и даже конюшни. По этому поводу писалось:

«Колонны так слились с окружающими их березками и так кстати пришлись к линиям русских овражков, что постепенно превратились и несомненное русское достояние и даже в какую-то исключительно русскую принадлежность сельской природы».

В 30-х годах XIX века колонны становятся почти тра­фаретным архитектурным мотивом, а вместе с тем утра­чивают и свои характерные свойства, нередко превраща­ясь просто в столбы, даже без баз и капителей.

Интересным памятником этого времени является не­большое, но характерное по своим массам и формам зда­ние гауптвахты, построенное Е. Тюриным возле дворца в усадьбе Нескучное. Одноэтажное, оно оформлено четырех­колонным дорическим портиком с высоким парапетом, увенчанным чугунным орлом и касками.

Архитектура гауптвахты проникнута пафосом воен­ной парадности и холодной торжественности, столь свой­ственным «казенным» зданиям николаевского времени. Это одна из типичных усадебных построек эпохи.

Классическая архитектура 40-х годов приняла сугубо официальный, суровый характер. В конце царствования Николая I форма в искусстве и в частности в архитектуре становится сухой, холодной и маловыразительной. Клас­сический стиль вырождается в некий шаблон, становясь трафаретным, казенным, официальным.

«...В мои года хорошим было тоном

Казарменному стилю подражать,

И четырем или шести колоннам

Вменялось в долг шеренгою стоять

Под неизбежным греческим фронтоном».

Так писал поэт Алексеи Толстой об архитекторе ни­колаевского времени.

В 30-х и 40-х годах XIX века на почве официальной «народности» создается архитектурный стиль, состоя­щий из смешения древнерусских и византийских форм. Создателем этого стиля является придворный архитек­тор К. JI. Тон, автор храма Христа Спасителя и Кремлев­ского дворца в Москве, много строивший в плохо поня­тых им вышеназванных формах. К середине XIX века «тоновская» архитектура проникает в усадьбы, где возводят­ся церкви и колокольни в этом стиле.

Вслед за Тоном художник Ф. Г. Солнцев обстраивает усадьбу Лукино в поверхностно воспринятых им архитек­турных формах XVII века. В то же время в подмосковных строятся перегруженные деталями здания в различных исторических стилях.

Классика уступает место эклектике.

Публикуется по изданию: Тихомиров Н. Я. Архитектура подмосковных усадеб. М., 1955.