В этой ситуации велик интерес к главному источнику по истории этой традиции — «Повести о Великорецкой иконе святителя Николая» (далее — «Повести»), первое научное издание которой было предпри­нято еще в 1905 г. Александром Верещагиным, активным деятелем Вятской ученой архивной комиссии². В предисловии издатель привел краткое описание известных ему повестей и сказаний. При этом он уделил особое внимание трем спискам «Повести» — рукописи из со­брания Патриаршей библиотеки³, написанной до 1647 г., рукописи из ризницы Вятского кафедрального собора⁴, которую датируют началом XVIII в., и более поздней рукописи из собрания сарапульского прото­иерея Петра Анисимова⁵.

Соборный список «Повести» впоследствии не раз был переиздан почитателями Великорецкого образа и потому наиболее известен⁶. Все это время Патриарший список пребывал в его тени, хотя как наиболее древний источник представляет несомненный интерес для исследова­телей. Этот список интересен также тем, что в приложении к нему со­держится описание более 200 чудес от Великорецкой иконы, содержа­щее богатый фактический материал как по истории паломничества, так и всей Вятской земли второй половины XVI — первой половины XVII в. Однако, несмотря на высокую информативность, эти источни­ки пока еще не получили освещения в научной литературе, что опреде­ляет актуальность их изучения.

* * *

В 2010 г. автором этого исследования в фондах Российского госу­дарственного архива древних актов был обнаружен список «Повести об явлении чудотворного образа Великорецкого Николы архиеписко­па Мерликийского»⁷, который поступил в архив из собрания Мазури­на и был ошибочно включен в число лицевых рукописей библиотеки ГАФКЭ⁸. В описании рукописи было ошибочно указано, что она со­держит 18 иллюстраций, которые в действительности относятся к «Сказанию об авве Серапионе Египетском»⁹, составляющем вторую часть этого сборника.

Эта книга является родительским завещанием симбирского поме­щика Ивана Никитича Загребаева, на что указывает помета «заупокой» на титульном листе сборника¹⁰ и запись, оставленная другим почерком на полях последнего листа «Повести»: «1755 года августа ЛА числа в ночи окончи временную жизнь рабъ Божий Иван Никитин сынъ Загребаевъ и погребен в 12 дня в симбирской вотчине селе Вешкаино»¹¹. Запись примечательна также тем, что бытование «Повестей» или спи­сков Великорецкой иконы в Поволжье ранее не было замечено.

Еще одна заупокойная помета оставлена в конце «Сказания об авве Серапионе»: «1733 год августа в ЛI (то есть 13. — А. Б.) не стало младен­ца Елены»¹². Далее помещено 10 поэтических строк из неизвестного сочинения и фраза «Все наше житие одна лишь только тень». Возмож­но, они указывают на трагедию, которая обратила владельца книги к Богу и духовно-назидательному чтению. Пометы такого характера встречаются в сборнике не раз. На обороте титульного листа приведе­на выписка из неизвестной «комедии»:

О! Безбожники, страшитесь

Силы Вышняго Творца:

Наказанья берегитесь

Беззаконный сердца.

Вы, отцы, детей любите,

Имъ не жертвуя сердец;

Есть ли рваться не хотите

Как безбожников отец¹³.

Далее следует цитата из Книги притчей Соломона: «Всякий пьяни­ца и блудник обнищает, и облечется в раздрания и рубища всякий сон­ливый, притча, гл. кг., с. ка»,¹⁴ а также выписки из книги французского аббата Белль Гарда¹⁵ о том, что высшим благом для человека является спокойствие совести и чистота сердца¹⁶.

Каждое из сочинений — «Повесть» и «Сказание об авве Серапионе Египетском» — написано рукой одного писца, аккуратным полууста­вом XVII в. В написании некоторых слов («во стыхъ оца», «архиеппа» и др.) использованы титла. Даты и числа, включая номера страниц, име­ют буквенное обозначение. Имя святителя везде пишется в древней форме «Никола». Местами также в древней форме встречаются слова из Патриаршего списка. Например, там, где в тексте, опубликованном Верещагиным, сказано, что местные жители боялись «нашествия» че­ремисов, рукопись из РГАДА употребляет это слово в более древней форме «бояхуся злаго их находа»¹⁷. Последнее из чудес, описанных в приложении к «Повести», датируется 31 декабря 1647 г. Все это позво­ляет предположить, что перед нами рукопись XVII в. или точный спи­сок с нее, который до 1755 г. был переплетен в одну книгу со «Сказани­ем об авве Серапионе Египетском»¹⁸.

* * *

«Повесть» занимает первые девять листов сборника и по своему содержанию идентична списку из Патриаршей библиотеки. Вначале книжник замечает, что его повествование основано на устном преда­нии — «обаче колко возмогохомъ и слышахомъ тако и написахомъ», и по­тому не указывает ни год обретения иконы, ни фамилию крестьянина, нашедшего ее на реке Великой, а также «в коя лета принесена бысть во град Хлынов», о чем «писания не обретохомъ». Заметим, что «Повесть» из собрания РГАДА повторяет сообщение Патриаршего списка о том, что, перенеся чудотворный образ в Хлынов, его горожане обещали «ездити по вся годы и тамо праздновати после праздника принесения честныхмощей его к недельному дни»¹⁹, в то время как более поздние списки «Повести» сообщают про их обещание не ездить, а «ходить» на реку Великую ²⁰.

Последовательно и вместе с тем кратко изложены события, связан­ные с явлением и прославлением чудотворного образа, включая его пу­тешествие в Москву в 1555 г. по указу царя Ивана IV. Рассказ об этом путешествии нам представляется важным для решения вопроса о време­ни создания этой наиболее древней редакции «Повести». Тот факт, что автор называет по именам лиц, сопровождавших вятскую святыню в этой поездке, а о царе пишет, как о «блаженной памяти государе», по­зволяет предположить, что она была составлена со слов участников это­го путешествия между 1584 и 1613 гг. — после кончины царя Ивана Гроз­ного, но до нового путешествия Великорецкой иконы в Москву, о котором рукопись ничего не сообщает²¹.

Известно, что это были годы деятельности преподобного Трифона Вятского, который дважды был исцелен святителем Николаем — сна­чала в Пыскорском монастыре, а затем в Хлынове²². Причем второе исцеление произошло именно перед Великорецким образом, который преподобный Трифон усердно почитал с первых дней жизни на Вятке. Свидетелем этого чуда мог быть диакон Никольского собора Максим Мальцев, один из первых почитателей и верных сподвижников препо­добного Трифона²³. Его сын, диакон Гавриил Мальцев²⁴, осенью 1613 г. сопровождал Великорецкую икону в поездке в Москву. Сам преподоб­ный Трифон по делам основанного им Успенского монастыря также не раз бывал в столице. Все это указывает на то, что может существовать связь между деятельностью преподобного Трифона и созданием пер­вой редакции «Повести», и эта тема ждет своего исследователя.

* * *

Начиная с листа 10, в «Повести» из собрания РГАДА следует опи­сание чудес от Великорецкой иконы, которое имеет самостоятельный заголовок «Чюдеса иже во святых отца нашего Николы архиепископа миръликийских чюдотворца сотворшиися в разная времена от чюдотворнаго его образа Великорецкого что на Вятке в Хлынове городе в соборной церкви списанныя отставшия от пожару как соборная цер­ковь згоре в лета 7062»²⁵. Все они обозначены буквами.

Первое чудо датируется 1551 г., последнее — 31 декабря 1647 г., что близко по времени Патриаршему списку, крайней датой которого явля­ется 16 декабря 1647 г.²⁶ Составляя эти записи, служители Никольского собора старались указывать дату и место исцеления, а также сведения о каждом исцеленном — его имя, род занятий, место жительства и бо­лезнь, от которой он получил исцеление. Поэтому чаще всего известия о чудесах записаны по одной и той же схеме: когда, откуда, кто, с какой нуждой пришел к «Николину образу» и как получил исцеление — при­ложился к иконе, пил освященную воду, отслужил молебен и т.п.

Приведем несколько примеров:

«Лета ЗКсиГ июля в И день шестакова города девица марфа федото­ва дочь букриева полтора года не видела левым оком прииде в соборную церковь святителя Николы и приложися к чюдотворному его образу и ис­целение получи»²¹ — запись примечательна тем, что 8 июля 1555 г., когда произошло это чудо, Великорецкая икона находилась не в Хлынове, а в Москве;

«Лета ЗПА ноября в КД день приведоша предъ чюдотворный образъ архангельскаго приходу изо кстинина максима старкова беснымъ недугомъ одержима три дни и три нощи и егда отпеша молебенъ и покропиша его святой водою и приложиша къ чюдотворному образу бысть смысленъ якоже и прежде и иде въ домъ свой радуяся славя бога и святаго николу чюдотворца»²⁸ — это первое упоминание о вятском селе Кстинино, от­носящееся к 24 ноября 1572 г.;

«Лета ЗПВ февраля в КИ день прииде в соборную церковь предъ чю­дотворный образъ ис перми иларион дорофеев сынъ слепъ осмь летъ и егда приложиша его къ чюдотворному образу святаго и абие прозре молитвами святаго»²⁹ — здесь впервые упоминается об исцелении 28 февраля 1574 г. жителя Перми, о чем мог знать преподобный Трифон, проживая в пермских пределах;

«Лета ЗЧА марта въ А1 день приведоша к чюдотворному образу... свя­таго николы с верхокамья федора никифорова сына слепа полгода и приложиве его къ чюдотворному образу и на оутрее прозре. Того же дни при­иде в соборную церковь вятцкаго успенскаго монастыря строитель старец трифонъ, не видевъ очима своима три дни, и повеле чюдотворцу николе пети молебен. Егда же отпеша молебен и в той часъ прозре. И последи бывъ тое же обители архимандритомъ и поживе богоугодно въ старости добре преставися к вечным обителемъ»³⁰ — примечательно, что это из­вестие об исцелении 11 марта 1583 г. преподобного Трифона впослед­ствии, почти слово в слово, было повторено в его житии³¹.

* * *

Естественно, что основной корпус исторических фактов, которые присутствуют в описании чудес, связан с историей Великорецкой тра­диции. При этом уже в описании первого чуда мы встречаем нечто но­вое для нас и принципиально важное для понимания смысла палом­ничества к месту обретения чудотворной иконы. Для этого сравним рассказ о чуде 1551 г. с текстом соборного списка «Повести».

Автор соборного списка сообщает, что в 1551 г. вятчане, забыв обе­щание своих предков, не пошли на реку Великую, чем тяжело согре­шили и были наказаны ударившими в начале лета морозами. И только раскаявшись в грехе и исполнив обет — принеся Великорецкий образ на место его чудесного обретения, вятчане смогли заслужить проще­ние Божие. Не случайно далее в столь же назидательном духе автор со­борного списка пишет:

«Сему же подобно и въ нынешняя времена и лета въ Вятской стране творится еще и до ныне: егда бывает шествие на Великую реку съ чудотворнымъ образомъ великого чудотворца Николая из Богоспасаемаго града Хлынова, тогда граждане и поселяне, забывшее прародителей своих обе­щание, овии ради куплей, инии же домовныхъ своихъ потребъ ради, овии же леностию одержими суще, а инии безверия ради идти нехотяще, оста­ющееся того шествия, чающее въ домахъ своихъ въ те времена себе приоб­рести и получити некое приобретение, и сего ради тии людие нетокмо прибытокъ, но тщету и скорби мнози, лености ради своея, приемлютъ»³⁴.

Это известие явно имеет нравоучительный характер, и на то есть причина. Вспомним, что в те времена вятчане собирались на реке Ве­ликой в первое воскресенье после праздника перенесения мощей свя­тителя Николая, отмечаемого 9 мая, т. е. в самый разгар полевых работ. Поэтому назидательный тон автора здесь вполне уместен — без по­мощи Божией, действительно, не может быть никакого «прибытка». В этих условиях ежегодное исполнение обета учило крестьян послуша­нию и смирению — основам правильной духовной жизни.

Однако «Повесть» из собрания РГАДА рассказывает о событиях июня 1551 г. по-другому. Приведем ее рассказ в современном перело­жении:

«1 июня 7059 (то есть 1551) года установился по всей Вятской земле сильный мороз и был в течение одиннадцать дней. Вятчане были в большой печали и недоумении и ждали, что все земные плоды от того мороза по­гибнут. Но в Троице прославляемый Бог наш помиловал Своё создание — внушил благую мысль православным христианам, живущие в городе Хлынове и уездах, снова поехать на Великую реку с чудотворным Николиным образом Великорецким на место, где была обретена та святая чудотвор­ная икона, как и во все прежние годы. И тотчас молитвами и заступле­нием святого Николы чудотворца установилась жаркая погода. Плодам же земным не было никакого ущерба, и вместо великой скорби все были в великом веселии и радости и воздали хвалу всемилостивому в Троице про­славляемому Богу и Пречистой и Преблагословенной Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии и великому святителю архиепископу мирликийскому и вселенскому чудотворцу и, вновь совершив празднование на том чудотворном месте, возвратились в город Хлынов, благодаря Бога и святого чудотворца Николая».

В отличие от соборного списка, где уже в первых строках сказано, что вятчане не пошли на реку Великую, здесь об этом нет ни слова. В 1551 г. празднование на месте обретения чудотворного образа долж­но было состояться в воскресенье 10 мая. И, вероятно, состоялось. Не потому ли, когда 1 июня ударили морозы, вятчане были «в велицей пе­чали и недоумении»? Здесь скорее, душевное смущение. Автор же со­борной рукописи описывает уже не душевные переживания вятчан, а их духовное состояние, причем другими, более суровыми красками: «...страхомъ и ужасомъ одержими бяху». Почему? Потому что для него речь идет о духовных категориях — грехе и возмездии за него. Неслу­чайно он использует выражения «за умножение грех наших», «познавшее таковое свое прегрешение», «прощения о своем согрешении просяще». Од­нако в описании чуда слов о грехе нет. Не потому что автор этого ска­зания не был духовно чутким человеком, а потому что, думается, и гре­ха не было — в 1551 г. вятчане были на реке Великой. Так следует из текста, причем более древнего, т.е. более близкого тем событиям.

Также по-разному источники описывают разрешение вопроса. Автор соборного списка сообщает, что хорошая погода установилась, лишь когда раскаявшиеся в своем грехе вятчане снова пришли с ико­ной на реку Великую — «паки ходити начаша, и тогда...». В более же древней рукописи сказано, что хорошая погода установилась немед­ленно, как только вятчане приняли решение снова совершить палом­ничество — «еже ездити паки на Великую реку», и уже затем по теплу, благодаря Бога и святителя Николая, в «веселии и радости» они по­вторно совершили празднование на «чудотворном» месте. Собствен­но, в том и состояло чудо, что «теплота велия» установилась не после, а до нового паломничества, т.е. милостью Божией и святителя Ни­колая.

И это не единственный пример. В 1612 г. крестьянка Матрона Сыкчина из деревни Медяна, не видевшая четыре недели, решилась идти со свечами и пением канонов в Великорецкое на встречу иконы и «егда изглагола обещание свое и абие в той часъ исцеление получи» и уже, как сказано, зрячей пошла на Великую реку³⁵. В те времена Великорецкая икона каждый год посещала города на реке Вятке. Причем жи­тели этих городов сами приходили за ней на веслах в Хлынов. В 1617 г. один из таких гребцов — Порфирий Мальцев из деревни Орловского уезда, «положив в забвении свое обещание», не пошел за иконой и вскоре заболел, не в силах двинуть руками и ногами. И так лежал он дома пять дней, горько переживая. Когда же раскаялся и пообещал впредь всегда «ходить в Хлынов» за чудотворным образом, как тотчас исцелел и, встав от одра, пришел в храм и всем рассказал о своем исцелении³⁶. В 1635 г. подобное же исцеление произошло с девушкой Евфимией, которая в болезни пообещала пойти поклониться святителю Николаю и тотчас прозрела³⁷. Заметим, что эти исцеления были пода­ны свыше за одно только благое намерение потрудиться ради памяти о святителе Николае. Хотя в рукописи и немало других примеров, где для исцеления пришлось немало потрудиться и пройти большой путь.

Вместе с тем интересно, что чудес, произошедших на реке Вели­кой, описано немного. Первое из них упоминается в записи от 25 мая 1592 г.: «РГ году месяца майя в КЕ день егда быша съ чюдотворнымъ образомъ на великой реке идеже проявися чюдотворный сей образъ прииде предъ чюдотворный образъ акилина нестерова жена метелева слепа шесть недель и приложися къ чюдотворному образу и в той часъ прозре»³⁸. Вторая запись о чуде на реке Великой сделана 18 мая 1608 г. — через 16 лет³⁹. Следующие исцеления помечены 1612 г., 19 мая 1624 г., 12 мая 1635 г., 15 мая 1636 г.⁴⁰ Эти сведения также являются важным источни­ком по истории Великорецкой традиции.

Сопоставление этих дат с «обетным» днем торжеств⁴¹ показывает, что, прибыв на реку Великую, чудотворная икона какое-то время, иногда до недели, оставалась на «чудотворном месте», чтобы прихо­дившие с разных мест паломники могли поклониться святыне. Это подтверждают события 1624 г., когда весенний день памяти святите­ля Николая совпал с воскресным днем, а «обетный» день торжеств выпал на 16 мая, при этом были отмечены два исцеления — в среду 19 мая на реке Великой и в субботу 22 мая при встрече чудотворного образа в г. Хлынове⁴². Следовательно, путешествие с чудотворным образом из Хлынова на реку Великую и обратно заняло в тому году без малого две недели.

Известно, что одно из исцелений произошло, когда «протопоп Иоанн с братией» вынесли икону из лодки⁴³. Это указывает на то, что икону везли по воде на стругах. Были ли остановки в пути — рукопись не сообщает. При этом сравнительно небольшое число записей об ис­целениях, произошедших на самом «чудотворном месте», возможно, объясняется тем, что до середины XVII в. Великорецкое паломниче­ство еще не приобрело значительного размаха и понималось большин­ством вятчан преимущественно как дело хлыновцев, обещавших «ез­дить к Николе». Этот обет исполняли прежде всего клирики Никольского собора, которые ежегодно привозили чудотворный образ на реку Великую и совершали уставные богослужения — «вечерняя и всенощная пения и божественую литоргию»⁴⁴.

* * *

Сначала все так и было — до второй половины 1580-х гг. рукопись из РГАДА упоминает исключительно чудеса, произошедшие в Ни­кольском соборе г. Хлынова, где хранился Великорецкий образ. При этом исцеления получали не только хлыновцы, но также жители горо­дов Котельнича и Шестакова⁴⁵. 25 марта 1568 г. прозрел «с Верхокамья некий человек Василей Константиновъ сынъ», 28 февраля 1574 г. — «слепец из Перми»⁴⁶, после чего 22 января и 4 ноября 1576 г., 27 января 1577 г. в соборной церкви снова исцелились слепцы из Верхокамья. Далее среди исцеленных мы встречаем жителей Верхокамья, «ис луския Перми», «пермина», «жену ис перми», «девицу Ульяну из Заволочья», «устюжанина», с «Лузы и зобъячего», т.е. из Объячьева, «из Ношуля с верх Лузы», из «Соликамской» — т.е. всех окрестных земель⁴⁷.

В 1580-е гг. складывается традиция путешествий Великорецкой иконы по городам и селам, расположенным на реке Вятке. 2 октября 1587 г. зафиксировано первое исцеление, произошедшее за пределами г. Хлынова — в г. Орлове⁴⁸. Затем последовали исцеления во всех вят­ских городах, по датам которых можно реконструировать маршрут по­ездок: сначала в июне — июле по еще полноводной реке ходили с ико­ной вверх по реке Вятке в Слободской и Шестаков, а затем, переждав август — время уборки урожая, в сентябре плыли вниз по течению в Орлов и Котельнич⁴⁹. Поездки неопустительно совершались даже в Смутное время. При этом каждый из пяти вятских городов был отме­чен неоднократными чудесами, а 7 июля 1607 г. в Шестакове их прои­зошло сразу семь!⁵⁰ Рядом с этим известием на полях рукописи остав­лена запись, объясняющая как возникла традиция этих путешествий: «Глаголютъ бо яко в прежние лета изволениемъ Божиимъ в городех в Ор­лове и в Котельниче и в Слобоцкомъ и в Шестакове бысть на люди моръ. И егде де обещащася людие для молебства в те городы чюдотворный об­разъ святаго Николы подздымать и отъ того преста моръ Божиею милостию и молитвами святаго»⁵¹.

Так, на рубеже XVI—XVII вв. почитание Великорецкого образа рас­пространилось далеко за пределы г. Хлынова и охватило не только «Вятскую страну», но и сопредельные ей земли. Возможно, именно в этом и состоял смысл памятных событий 1551 г. — если первое чудо, произошедшее при перенесении иконы в Хлынов, было явлено только жителям этого города⁵², то новое чудо благодатной теплоты, наступив­шей после нежданных и губительных морозов, тем летом было явлено уже не только хлыновцам, но всем вятчанам — «хлынова города съ уезды всемъ православнымъ христианомъ»⁵³. В том числе для того, чтобы обет ежегодного принесения чудотворной иконы на реку Великую не вос­принимался как «тяжелый подневольный труд», но совершался в бла­годарность святителю Николаю не только хлыновцами или вятчанами, но всеми усердными почитателями святителя.

* * *

Еще более способствовали всероссийскому почитанию вятской святыни ее путешествия в Москву. Если первое путешествие 1551 г. описано вкратце, то второе путешествие 1614‒1615 гг. более простран­но. Рассказ о нем начинается вставкой о том, что власти г. Хлынова «отпустили» чудотворный образ в Москву не по своей воле, но по госу­дареву указу и наказали клирикам Никольского собора везти икону не только с почетом, но и с осторожностью. На Руси только что закончи­лось Смутное время, и это указание было далеко не лишним.

Вот этот текст: «Лета ЗРКВ (то есть 1613) прислана государева ца­рева и великого князя Михаила Феодоровича всеа Руссии грамота на Вят­ку воеводе Василью Жемчужникову да дьяку Михаилу Одинцову. Велено чюдотворный образъ великорецкий великого чюдотворца Николы взять к нему государю к Москве с попы и диаконы которые у того чюдотворного Николина образа служат и вести с великою честию и бережением. А как приедут под мосвку версты за три и за четыре велено про тотъ чюдотворной образъ отписати к Москве, а отписку отдати в приказе болшого дворца боярину Борису Михайловичу Салтыкову да диякомъ Ивану Бо­лотникову с товарыши. И по государеву цареву и великого князя Михаилу Феодоровичу всеа Руси оуказу воевода Василей Жемчужников, диякъ Михайло Ординцовъ тотъ чюдотворной образъ ко государю к Москве отпу­стили, тоеже церкви с попы и дияконы и велели вести с великою честию и збережением»⁵⁴. Имена клириков Никольского собора, сопровожда­вших икону, названы в конце этого рассказа: «А к Москве ездили с чюдотворнымъ симъ образомъ протопопъ Стефанъ Софронеевъ сын Юферевъ да попъ Митрофанъ Лопатинъ, дияконъ Гаврило Малцовъ, церковный староста Козма Трофимов, псаломщикъ Никита Балезинъ, пономарь Стефанъ Морозовъ»⁵⁵.

Жители Хлынова проводили чудотворный образ в Москву 1 сентя­бря 1614 г. Как и во время первого путешествия, икона шла по воде, рекой Вяткой, далее — Камой, Волгой и Окой. 18 сентября она была в Рыбной слободе⁵⁶. 28 сентября икона прибыла в Казань, которой в те годы в церковном отношении подчинялась Вятская земля. Здесь вят­скую святыню встретили с большими почестями. Было записано не­сколько чудес. 1 октября икону «честно» проводили из Благовещен­ского собора г. Казани к Москве. 7 октября ее встречали во Введенской соборной церкви «Чебоксарского града», 12 октября — в Пятницкой церкви «Васильева града», 16 октября — в Преображенской соборной церкви Нижнего Новгорода, где вятский образ пробыл до начала ноя­бря⁵⁷. 22 ноября 1614 г. Великорецкая икона прибыла в Москву, о чем в рукописи сделана соответствующая запись: «Принесенъ же бысть целбоносный сей образъ святителя Николы отъ Великия реки с вятки в цар­ствующий градъ москву в лето ЗРКГ месяца ноября 22 день на память святаго апостола филимона, а изъ царствующего града москвы отпущенъ бысть чюдотворный святителя николы образъ великорецкий при благоверномъ царе и великомъ князе михаиле феодоровиче всеа русии в соборную церковь созданную во имя его на прежнее чюдотворное место тогоже РКГ году месяца майя въ Е день на память святыя великомученицы ирины»⁵⁸.

В столице вятская святыня пробыла неполных полгода и 5 мая 1615 г. отправилась в обратный путь, причем той же самой дорогой — через Казань. 1 июля икона прибыла в Чебоксары, 8 июля — в Казань, 20 июля — в Лаишев⁵⁹, где чудотворный образ в течение недели носили по домам горожан. 30 июля икона гостила в селе Омары⁶⁰, где также было записано несколько исцелений. 6 августа она посетила Полян­ки — ныне г. Вятские Поляны, а тогда вотчину Успенского Трифонова монастыря. 13 августа «приидоша с чюдотворнымъ образом на оуржумъской караоулъ» (ныне г. Уржум), где его вышли встречать все жители во главе с воеводой Дмитрием Воробьиным. 30 августа образ вернулся в Хлынов, где его встречали «вси людие» во главе с воеводами Федором Андреевичем Звенигородцким и Василием Терентьевичем Жемчужниковым⁶¹. Примечательно, что если путь в Москву занял 53 дня, то обратная дорога в Хлынов — 118 дней, в 2 раза больше.

После возвращения из столицы чудотворный образ, как и в преж­ние годы, ежегодно посещал реку Великую, после чего обходил города в среднем течении реки Вятки. Клирики Никольского собора по-прежнему исправно записывали сведения о чудесах и исцелениях. При этом после известия о чуде, произошедшем на месте явления иконы 19 мая 1624 г., мы встречаем запись, чрезвычайно важную для истории Великорецкого образа:

«Глаголю бо яко церковь во имя Николы чюдотворца проявления чюдотворнаго его образа, что на Великой реке, древяная, одна первоначалная, болше двухсотъ лет стоит, но и ныне внутрь церкви той, якоже в новой, стены белы и нерушимы от согноития, а егда де проявился святый сей чюдотворный образ святаго Николы и на месте том церковном было болото велие и закладоваху церковь до трижды на иномъ месте, церковь же нощию обретащеся на болоте идеже ныне стоитъ божиею милостию и молитвами сего великого архиерея Христова и чюдотворца Николы на том месте вельми сухо доныне и многая исцеления подаются от образа чюдотворнаго великорецкаго святаго Николы егда приезжаху на празд­ник на чюдотворное то место»⁶².

Из этой записи следует, что в 1624 г. богослужения на реке Великой по-прежнему совершались в «первоначальной деревянной церкви, за­ложенной более двухсот лет назад на месте обретения иконы». Это из­вестие убедительно свидетельствует о древности Великорецкой иконы, обретение которой церковное предание относит к 1383 г.⁶³

* * *

В 2011 г. исполнилось 460 лет со времени памятных событий июня 1551 г. и начала записи чудес от Великорецкой иконы. В 2013 г. испол­нится 630 лет обретения этого чудотворного образа на реке Великой, а в 2014 г. — 400 лет его второго путешествия в Москву. Как правило, каж­дая памятная дата является хорошим поводом для подведения итогов и обозначения новых рубежей, в том числе в научных исследованиях.

Приведенные нами факты позволяют назвать список «Повести» из собрания РГАДА с прилагаемым к нему описанием чудес одним из наиболее интересных и информативных источников по истории Великорецкой традиции и выразить надежду на то, что введение этого источника в научный оборот не только обогатит историческую науку, но и принесет духовную пользу всем почитателям этого чудотворного образа.

Примечания

¹ Великорецкий крестный ход совершается ежегодно в период с 3 по 8 июня.

² Верещагин А. С. Повести о Великорецкой иконе // Тр. Вятской учен. архив. комис., 1905. Вып. IV. Отд. 2. С. 28‒102.

³ Повесть о явлении чюдотворнаго образа Великорецкаго иже во святыхъ отца нашего Николы архиепископа Миръликийских и вселенского чюдотворца // Тр. Вятской учен. архив. комис., 1905. Вып. IV. Отд. 2. С. 38‒43.

⁴ Повесть о явлении иже во святыхъ отца нашего Николая архиепископа Мирликийскихъ чудотворнаго его образа Великорецкаго, явившегося въ области Вятския страны, въ пределехъ богоспасаемаго града Хлынова, въ веси на Великой реке // Тр. Вятской учен. архив. комис., 1905. Вып. IV. Отд. 2. С. 48‒84 (четн).

⁵ Повесть преславна и предивна и душеполезна прочитающимъ людемъ о пречестнемъ и пречудномъ явлении великаго Божия Архиерея Николая Мирликийских и всея вселены Чудотворца, смотрениемъ Божиимъ явившаго пречудесный образъ въ Вятскихъ странахъ въ пределехъ богоспасаемаго града Хлынова, въ веси отстоящей попришъ 30 по краехъ Великия реки. // Тр. Вятской учен. архив. комис., 1905. Вып. IV. Отд. 2. С. 49‒83 (нечетн).

⁶ Повесть о явлении образа святителя Николая Чудотворца при реке Великой по случаю предстоящаго пятисотлетняго юбилея в память явления этого образа в 1383 году: Для народнаго чтения дома и въ школе. Вятка, Издание Великорецкаго приходскаго попечительства, 1880. 31 с.

⁷ Повесть об явлении чудотворного образа Великорецкого Николы архиепи­скопа Мерликийского с 18 илл. (№ 403, Маз.). Рукопись XVII века. РГАДА. Ф.196. Оп. 1. Д. 403. Л. 1‒116 об.

⁸ РГАДА. Ф. 181. Оп. 20. С. 28. № 18.

⁹ РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 117‒147.

¹⁰ Там же. Л. I.

¹¹ Там же. Л. 116 об.

¹² Там же. Л. 146.

¹³ Там же. Л. I об.

¹⁴ Там же. Л. 2 об.

¹⁵ Бель-Гард, аббат. Истинный христианин и честный человек / Пер. С. Волчкова. СПб., 1762.

¹⁶ РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. II и II об.

¹⁷ Там же. Л. 40.

¹⁸ Чтобы окончательно утвердиться в этом, необходимо познакомиться с ори­гиналом сборника, а не с микрофильмом.

¹⁹ Повесть о явлении чюдотворнаго образа Великорецкаго... С. 40‒41.

²⁰ Повесть о явлении иже во святыхъ отца нашего Николая. С. 60; Повесть преславна и предивна и душеполезна прочитающимъ людемъ... С. 63.

²¹ А. С. Верещагин считал, что Патриарший список «Повести» был написан после 1647 г., датируя его по последнему из чудес, описанных в приложении. Вере­щагин А. С. Предисловие издателя. С. 33.

²² Житие преподобнаго отца нашего Трифона Вятскаго чудотворца // Сост. П. Шестаков. Казань, 1868. С. 32, 129‒130.

²³ В 1580 г. Мальцев первым из клириков и прихожан Никольского собора об­ратил внимание на преподобного Трифона, подолгу молившегося перед чудотвор­ным Великорецким образом, а летом 1612 г. принял в свой дом тяжело больного преп. Трифона, вернувшегося в Хлынов после изгнания и нескольких лет скита­ний. Житие преподобнаго отца нашего Трифона Вятскаго чудотворца. С. 66, 111.

²⁴ Дозорная книга 1615 г. по г. Хлынову называет его «Никольским диаконом Гаврилой Максимовых». Вятка. Материалы по истории города XVII-XVIII столе­тий. М., 1887. С. 1.

²⁵ РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 10‒116 об.

²⁶ Верещагин А. С. Предисловие издателя. С. 33.

²⁷ РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 11об.

²⁸ Там же. Л. 25 об. — 26.

²⁹ Там же. Л. 26‒26 об.

³⁰ Там же. Л. 29 об. — 30.

³¹ Житие преподобнаго отца нашего Трифона Вятскаго чудотворца. С. 129‒130.

³² РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 10‒11.

³³ Повесть о явлении иже во святыхъ отца нашего Николая. С. 62.

³⁴ Там же. С. 64.

³⁵ РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 47 об. — 48.

³⁶ Там же. Л. 87 об. — 88.

³⁷ Там же. Л. 112‒113.

³⁸ Там же. Л. 35.

³⁹ Там же. Л. 41 об.

⁴⁰ Там же. Л. 48 об., 99, 107 об., 109.

⁴¹ 14 мая 1592 г., 15 мая 1608 г., 16 мая 1624 г., 10 мая 1635 г., 15 мая 1636 г

⁴² РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 101 об.

⁴³ В 1635 г. Там же. Л. 111.

⁴⁴ Там же. Л. 99.

⁴⁵ Там же. Л. 11‒11 об.

⁴⁶ Там же. Л. 20, 26‒26 об., 27

⁴⁷ Там же. Л. 29, 30, 30 об., 31 об., 34, 43, 45 об., 46, 47, 48 об.

⁴⁸ Там же. Л. 33.

⁴⁹ Там же. Л. 34, 35, 38, 44, 44 об, 45, 49, 97 об.

⁵⁰ Там же. Л. 39.

⁵¹ Там же.

⁵² Хлыновцы, пришедшие за иконой на реку Великую, дважды не могли сдви­нуть ее с места, пока все горожане не дали обещание ежегодно возвращать образ на его «чудотворное место».

⁵³ РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 10 об.

⁵⁴ Там же. Л. 50‒52

⁵⁵ Там же. Л. 84 об.

⁵⁶ Ныне с. Рыбная слобода (Татарстан), на правом берегу Куйбышевского водо­хранилища, в 80 км от Казани.

⁵⁷ РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 52‒53, 54‒61, 61 об. — 68.

⁵⁸ Там же. Л. 69 об. — 70.

⁵⁹ Ныне г. Лаишево (Татарстан), на правом берегу р. Камы и Куйбышевского водохранилища, в 56 км к югу от Казани.

⁶⁰ Ныне с. Омары (Татарстан), на правом берегу р. Камы, в 30 км от Вятского устья.

⁶¹ РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 71, 72, 76, 79‒84.

⁶² Там же. Л. 100‒100 об.

⁶³ Повесть о явлении иже во святыхъ отца нашего Николая. С. 48; Повесть преславна и предивна и душеполезна прочитающимъ людемъ. С. 49.

---

^[3]Руководитель Церковно-исторического центра Вятской епархии, кандидат исторических наук.