Противолежащий Любечу правый берег Днепра высокий. Киевляне к декабрю должны были укрепить края обрывистых берегов частоколом. Древнерусская практика обороны высоко стоящих крепостей зимой включала в себяобливание склонов водой, что превращало их в труднопреодолимые ледяные горы. Взять штурмом со стороны реки лагерь киевлян, усиленный ледяным накатом, было непросто. Но вторая половина армии новгородцев двинулась в этом направлении. У Ярослава были серьезные причины верить в успех атаки.
Ночью Святополк собрал малые силы, и тут же был атакован с двух сторон. Создается впечатление, что береговые укрепления были преодолены легко, а их защитники не оказали серьезного сопротивления. Характерно различие в интенсивности битвы в разных местах побоища. Ближняя дружина Святополка подверглась немилосердному избиению. Выражение «за рукы емлющеся сечаху и по удолием кровь течаше» свидетельствует о крайнем ожесточении схватки. Об этом же говорится и в саге, согласно которой Эймунд прорубился через строй противника и убил множество людей. Союзные Святополку печенеги подверглись жестокому преследованию, хотя и не принимали участия в основной битве. Но зато остальную часть армии, размещённую как раз у берега, пощадили.
В тыл врага была отправлена наиболее надёжная часть войска Ярослава. В неё входили 2000 левобережных новгородцев, варяги и, возможно, отдельные отборные отряды из покорённых княжеств, таких как Ростовское и Черниговское. Основная же часть войска участвовала в утреннем штурме лагеря киевлян, оборонявшегося основными силами Святополка.
За время длительного противостояния с обеих сторон должно было накопиться ожесточение. Но Ярослав не только запретил истреблять и пленять основную часть киевского войска, но даже распустил его с миром по домам. Этим он лишил своих воинов значительной части военной добычи и позднее должен был вознаграждать их из собственных средств.
Различное отношение к разными частям войска киевлян свидетельствует об их разном поведении во время битвы. С оставшимися верными Святополку воинами шло жестокое единоборство, мягкость же по отношению к остальному войску свидетельствует о его измене.
Летописец подвёл злодеяниям Святополка, убившего своих братьев, такой итог:
«Люте бо граду тому, в немже князь ун, любяи вино пити с гуслями и со младыми советникы, сяковыа дает Бог за грехи, а старыа и мудрыа от(ъ)емлет, яко же Исаиа рече: «Отъя Бог от Иерусалима крепость, и крепка исполина, и человека храбра, и судью, и пророка, и смирена старца, и дивна светника, и мудра хитреца, и разумна послушника; и поставлю уношю князя их, и ругателя обладателя ими»». (16, 61)
Летописец обвинил Святополка в греховной порочности, выразившейся в пристрастии к вину из-за того, что молодой правитель окружил себя негодными молодыми советниками, а старыми и мудрыми советниками стал пренебрегать. Последующее описание любечских событий подтверждало эти сетования с использованием библейских мотивов. Пир во всю ночь стал одной из причин поражения армии Святополка и потери им власти.
В Библии приведённые в летописи высказывания звучат так:
«Вот, Господь, Господь Саваоф, отнимет у Иерусалима и у Иуды посох и трость, всякое подкрепление хлебом и всякое подкрепление водою,
Храброго вождя и воина, судью и пророка, и прозорливца, и старца,
Пятидесятника, и вельможу, и советника, и мудрого художника, и искусного в слове.
И дам им отроков в начальники, и дети будут господствовать над ними.
И в народе один будет угнетаем другим, и каждый ближним своим; юноша будет нагло превозноситься над старцем и простолюдин над вельможей…
Горе тем, которые с раннего утра ищут сикеры (лёгкий хмельной напиток, включая пиво, медовуху. — В. Т.) и до позднего вечера разгорячают себя вином.
И цитра, и гусли, тимпан и свирель, и вино на пиршествах их; а на дела Господа они не взирают, и о деяниях рук Его не помышляют». (1, 682-683)
Знатоки Библии могли усмотреть в Иуде, которого ассоциативно должны были сближать с Иудой Искариотом, предавшим Христа, Святополка. Потеря посоха и трости аналогична потере скипетра и державы, то есть верховной власти. Крушение сопровождается утратой полководцев и воинов, вельмож и судей, пророков и прозорливцев. Перед нами все три основные силы, подкрепляющие власть: военные руководители, гражданские чиновники, духовные отцы. Основная причина крушения — пренебрежение мудростью. Юный властитель ведёт себя нагло по отношению к старцам. Превознесение простолюдина над вельможей можно понять как намёк на низкое происхождение молодых фаворитов Святополка.
Далее в Библии идёт яркое описание победоносного нашествия дальних народов, ниспосланного в наказание за грехи:
«Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою!
Горе тем, которые храбры пить вино и сильны приготовлять крепкий напиток,
Которые за подарки оправдывают виновного и правых лишают законного!..
За то возгорится гнев Господа на народ Его…
И поднимет знамя народам дальним, и даст знак живущему на краю земли, — и вот, он легко и скоро придет.
Не будет у него ни усталого, ни изнемогающего; ни один не задремлет и не заснет, и не снимется пояс с чресл его, и не разорвется ремень у обуви его.
Стрелы его заострены, и все луки его натянуты; копыта коней его подобны кремню, и колеса его как вихрь». (1, 684)
Приход с севера новгородцев, в рядах которых были воины из далёкой Скандинавии, соответствовал походу библейских конников. Здесь повторяются те же мотивы винолюбия и отрицания мудрости, которые присутствуют в летописном рассказе. Оправдание виновных за взятки следует соотнести с летописным рассказом о раздаче Святополком подарков киевлянам, чтобы привлечь их на свою сторону. Отбор летописцем материалов для формирования образа Святополка шёл под воздействием библейских текстов.
Сравнение известий показывает, что летописец иносказательно отразил конфликт Святополка и его молодых советников с гражданскими, военными и духовными старцами. Святополку в 1017 году было 36 лет. Отодвинутые от управления мужи были значительно старше его. Перед нами соратники Владимира Святого, которых новый великий князь пытался заменить на своих ставленников.
Летописец сетует на пренебрежение опытом полководцев Владимира Святого. Между тем во главе армии киевлян стоял воевода Волчий Хвост, который как раз был воеводой Владимира Святого и известен победой над радимичами:
«В лето 6493. Иде Володимер на радимичи; и бе у него воевода Волчеи Хвост; и посла Володимер пред собою Волчья Хвоста; и срете на реце Песщане, и победи радимичи Волчеи Хвост; тем и Русь корятся радимичем, глаголюше: «Пищанци волчья хвоста бегают»». (16, 41)
Этот рассказ предшествует летописной статье 6493 года, повествующей о болгарском походе 986 года. Летописная дата болгарского похода сбита на год вставкой рассказа об испытании вер. Предшествующие радимичской войне события начиная с вокняжения Владимира Святого датированы по «эре - 5508 года». Судя по всему, статья о войне с радимичами также была датирована по «эре - 5508 года» и произошла в 984 году. Рассказ о походе 985 года из-за смещения рассказа о болгарской войне не сохранился.
Редкое имя воеводы, несмотря на 33-летний разрыв между событиями, позволяет их отождествить. Такого мнения придерживался автор Тверской летописи:
«Воевода же Святополк, именем Воличий Хвост, отца их Владимера, иже победи радимичи на Пищане, стар сый, несмыслено, нача ездити подле брега Днепра рекы, и укаряа новогородци». (17, 135)
Хулителем новгородцев был воевода Владимира Святого. Летописец намекает на конфликт Святополка со старой знатью, и в то же время престарелый воевода хулит новгородцев, с которыми старцы как враги Святополка должны были быть заодно. Какой-то противник Святополка дал ценный совет Ярославу. По логике летописца, советчик должен был быть старцем. Княжеский приятель был знатным воином, осведомлённым о планах Святополка. Всё говорит о том, что ценный совет подал Волчий Хвост. В этом случае хула на новгородцев оказывается военной хитростью.
Волчий Хвост прилюдно ругает Ярослава, притворно демонстрируя этим свою верность Святополку, и в то же время тайно осведомляет противника о наиболее удобном моменте для нападения. Будучи воеводой Святополка, Волчий Хвост имел возможность содействовать успеху новгородцев не только советом. Становится понятной та легкость, с которой новгородцы преодолели береговые укрепления. Волчий Хвост без боя пропустил их к лагерю Святополка, чем заслужил особую милость для своих воинов по окончании сражения.
Волчий Хвост мог рассчитывать на большую награду. Но далее мы его имени не находим. Зато в статье следующего года появляется ещё один старец. В битве 1018 года на Буге воевода Буды хулил Болеслава Великого. Воевода назван кормильцем, то есть былым воспитателем малолетнего Ярослава, что говорит о его почтенном возрасте. (16, 62) В Никоновской летописи кормилец назван Блудом. Блуд был воеводой Ярополка, но изменил ему, тайно перейдя на сторону Владимира и способствуя гибели старшего Святославича.
Блуд был киевлянином и должен был находиться в войске Святополка под Любечем. Святополк, будучи сыном Ярополка, придя к власти, мог неприязненно относиться к Блуду. Так что причины у старого воеводы благоволить своему воспитаннику Ярославу в ущерб интересам Святополка были. После победы Ярослава Блуд занял при нём высокое положение воеводы. Кроме того что Блуд был когда-то кормильцем, для такого назначения должны были иметься и более современные причины.
Мы имеем двух старцев со сходной судьбой. Волчий Хвост посредством библейских намёков обозначен как помощник Ярослава, но оставлен без награды. О помощи новгородцам Блуда ничего не говорится, но зато этот старец возвышается до звания воеводы нового великого князя, а в качестве воспитателя Ярослава становится наиболее вероятной кандидатурой на роль его приятеля. Ситуация упростится, если мы предположим, что Блуд и Волчий Хвост — разные имена одного человека.
Летописец благоволил Блуду — Волчьему Хвосту. Блуд совершил некрасивый поступок, предав своего князя. Владимир Святой в своё время уговорил вражеского воеводу перейти на свою сторону:
«Володимер же посла к Блуду, воеводе Ярополчу, с лестию глаголя: «Поприаи ми, аще убью брата своего, имети тя начну в отца место, и многу честь в(о)змеши от мене, не аз бо почал братью бити, но он. Аз бо того убоахся, приидох на не». И рече Блуд к послом Володимерем: «Аз буду тобе в сердци и в приязн(е)ство». О злая лесть человеческая!» (16, 38)
Блуда должны были после победы Владимира Святого возвеличить. Но вместо погубителя Ярополка на посту киевского воеводы вдруг оказывается Волчий Хвост. Позднее Волчий Хвост предаёт Святополка, а место киевского воеводы занимает Блуд. Перед нами сходные приёмы маскировки событий.
Предатель далее по тексту выступает уже под другим именем, а у читателя складывается убеждение в том, что виновник неблаговидного поступка не получил обещанной награды. Его исчезновение со страниц летописей при этом воспринималось как преждевременная кончина. Так что добродетельный читатель был уверен в том, что зло не восторжествовало, а было наказано.
Смысловая связь между разными именами воеводы неожиданно обнаруживается на почве древнеримской культуры. В Риме, на Палатинском холме, в гроте Луперкалий, был храм Фавна, который обслуживался коллегией жрецов-луперков. Фавн был лесным богом плодородия, и его культ восходил к греческому козлоногому Пану. Но грот и жрецы носили волчье наименование, так как «lupus» по-латински «волк». Перед нами синкретический культ, в котором слилось почитание местного волкообразного Луперка и пришлого Пана.
В праздник Луперкалий Фавну приносили в жертву собаку и козла. После этого обнажённые луперки с козьей шкурой на бёдрах обегали Палатинский холм и стегали козлиными ремнями женщин, чтобы сделать их плодовитыми. (11, 556)
Пан и Фавн были символами похотливости и соблазнителями женщин и лесных нимф. В этом отношении к их культу близко значение имени Блуд, происходящего от слова «блудити» — иметь внебрачные отношения с женщинами. (4, 47–48) У римлян бытовало поверье, что волчица сочетается с волком на глазах у всей стаи. Из-за этого слово «lupa» стало обозначением блудной, развратной женщины. (15, 372) Кнуты из козлиной кожи среди поклонников волчьего культа могли заменяться волчьими хвостами, которые также должны были считаться талисманами детородия. Имя Волчий Хвост вписывается в традицию Луперкалий.
Посланник Ярослава начал разговор с приятелем князя со слова «оньси». Иное употребление этого слова в древнерусских текстах неизвестно. Близкое звучание имело церковнославянское слово «онсица» — «такой-то», «некто». В Евангелии оно употребляется для обозначения человека столь известного, что не требовалось упоминать его имя. Выражение «Идите в город к онсице» было понятно без дальнейших пояснений. (19, 110)
Посланник Ярослава в целях конспирации мог не называть своего собеседника по имени, а обращаться к нему посредством гипотетичного личного местоимения «оньси», более уважительного, нежели обычное «ты». Скорее всего, так и понимали это обращение читатели летописи. Но связь имён предателя с традицией Луперкалий открывает иную возможность расшифровки обращения. Луперкалии справлялись 15 февраля. В святцах под этим днём на первом месте стоит апостол от семидесяти Онисим. Оньси оказывается древнерусским вариантом христианского имени киевского воеводы.
Совет доброхота Ярославу — реликт рассказа о заговоре киевской знати во главе с воеводой против своего властелина. Доблесть новгородцев и помощь кормильца Ярослава позволили наголову разгромить Святополка.
