Идея создания мемориальной галереи с портретами более чем 329 участников Отечественной войны 1812 года и Заграничных походов 1812–1814 годов приписывается самому Александру I. Во всяком случае, именно он пригласил писать портреты английского художника Джорджа Доу. Император лично просматривал и утверждал списки тех, чьи имена должны были украшать галерею. Главным условием стало непосредственное участие в боевых действиях против французов в кампаниях 1812–1814 годов в чине генерала. Военные на погрудных портретах изображены в мундирах своих полков с полным набором орденов и знаков отличия. Запечатлённые в разных ракурсах генералы на фоне облаков или деревьев, на нейтральном тёмном или светлом фоне, с горным пейзажем или красной драпировкой не кажутся однообразными. Более того, они удивляют ярко выраженной индивидуальностью. Сохранились многочисленные свидетельства современников о поразительной схожести портретов с оригиналами. «Сходство в портретах его (Доу. – Е. Р.) чрезвычайное, действие поражающее, лица выходят из рамок», – писал издатель журнала «Отечественные записки» Павел Свиньин. Ему вторил побывавший в Петербурге в 1827 году английский медик Огастус Гранвилл: «…портреты исполнены в смелой, вдохновенной манере, с расчётом на определённое помещение. Кроме того, они, как я понял, поразительно передают сходство. Я могу это подтвердить по отношению к тем, с кем я уже был знаком или познакомился позднее. Справедливо заслужив похвалу за то, что он преуспел в передаче такого количества выдающихся индивидуальностей, г-н Доу может дополнительно гордиться тем, что он так варьировал позу и аксессуары каждого из них, что в галерее не найти двух одинаковых композиций».
Военная галерея в Зимнем дворце уникальна. Она даёт нам визуальное представление о целом срезе российского общества пушкинского времени. В отличие от других памятников, увековечивающих славные боевые победы, галерея не только прославляет нескольких военачальников, но демонстрирует понимание той роли, которую играла армия в целом, армия, опиравшаяся на народ, сплотившийся для отпора неприятелю. Длинные ряды портретов рождают ассоциации с выстроившимися плечом к плечу воинами, вставшими на защиту Отечества.
Счастливый случай помог Александру I найти художника для столь масштабного проекта. Талантливый портретист попался на глаза российскому императору во время Первого конгресса Священного союза в небольшом немецком городке Аахене. Сюда осенью 1818 года съехались не только коронованные и сановные представители России, Англии, Австрии и Пруссии, чтобы обсудить назревшие после войны с Наполеоном вопросы европейской политики, но и многочисленные художники, искавшие связей и заказов. Одним из них был прибывший в Аахен в свите герцога Эдуарда Кентского англичанин Джордж Доу (1781–1829). По воспоминаниям флигель-адъютанта императора Александра I А. И. Михайловского-Данилевского, будущего военного историка и писателя, художник просил «позволения принести ко мне картины своей работы и оставить их в моей горнице на несколько дней, дабы приходившие ко мне соотечественники наши могли их видеть и посредством того его узнать. Он мне принёс три или четыре портрета, коих сходством все были поражены, и между прочим, князь Волконский… который сказал, чтобы я к нему прислал Доу для снимания с него портрета…». Государь, увидевший портрет, поразился сходству и быстроте, с которой работал художник, и велел сделать Доу предложение приехать в Россию для создания портретов генералов, на что последний, «как легко можно вообразить, с радостью согласился».
Уже весной 1819 года Доу прибыл в Петербург, а осенью 1820-го показал на выставке в Императорской академии художеств несколько своих произведений, привезённых из Англии, и картины, которые он успел создать в России, в том числе 5 из 80 портретов, написанных для будущей галереи. Непривычная для русского глаза живописная манера художника, казавшаяся слишком смелой, эскизной, театральной, вызвала неоднозначную реакцию критики, хотя все признали за художником «талант необыкновенный», и он удостоился звания «почётного вольного общника Академии художеств».
Как ни быстро работал Доу, а в плане продуктивности в сочетании с качеством с ним не мог поспорить ни один русский художник этого времени, но галерея не была готова к моменту неожиданной и до сих пор остающейся загадочной смерти императора Александра I осенью 1825 года. Судя по документам Придворной конторы, хранитель Эрмитажа Ф. И. Лабенский принял от художника к 1825 году 225 погрудных портретов, в 1826-м – 12, итого 237 из запланированных 342. При этом нужно учесть, что, помимо работы для галереи, Доу изобразил к этому времени почти всех членов императорской фамилии и ближайшего окружения, государственных чиновников и светских дам, представителей науки и художественной элиты, причём многие портреты исполнены в натуральную величину в рост и повторены по нескольку раз. Понятно, что при таком объёме работы ему требовались ассистенты. В 1822 году костромской помещик генерал П. Я. Корнилов отдал в обучение Доу своего крепостного, художника-самоучку Александра Полякова (1802–1835). Одновременно с Поляковым в доме Буланта на Дворцовой площади, 47, работал ещё один помощник – «человек бедный и робкий, не знавший себе цены» Василий (Вильгельм Август) Александрович Голике (1802–1848). Несмотря на то что все портреты заносились в каталог Эрмитажа как произведения Джорджа Доу, стилистические различия между ними очевидны.
При новом императоре Николае I в июне 1826 года архитектор Карл Иванович Росси приступил к сооружению галереи на месте небольших комнат в центральной части Зимнего дворца между Белым (позже Гербовым) и Большим Тронным (Георгиевским) залами. Строительство велось в спешном порядке. Торжественное освещение галереи состоялось 25 декабря 1826 года, в день ежегодного празднования изгнания Наполеона из России. Как писал в журнале Павел Свиньин: «...сие великое предприятие... приведено ныне к окончанию... 25 прошедшего декабря в день рождества Христова и избавления России в 1812 году от нашествия галлов с двадесятью языками галерея сия освящена была в присутствии императорской фамилии и всех генералов, офицеров и солдат, имеющих медали 1812 года и за взятие Парижа». Однако многое ещё надлежало сделать. В момент открытия галереи недоставало около 100 погрудных портретов. Портрет Александра I верхом на белой лошади был установлен в года. После смерти Джорджа Доу в октябре 1829 года его родственник и душеприказчик Томас Райт передал в Эрмитаж остававшиеся в мастерской художника законченные портреты, среди которых было несколько погрудных и три больших портрета в рост Кутузова, Барклая де Толли и Веллингтона, датированные 1829 годом. В окончательном виде галерею запечатлел художник Г. Г. Чернецов в 1829 году (Собрание Эрмитажа). В 1832–1833 годах в галерею были помещены конные портреты прусского короля Фридриха-Вильгельма III работы Франца Крюгера (1797–1857) и австрийского императора Франца I работы П. И. Краффта (1780–1856). В 1837 году конный портрет Александра I, исполненный Доу (Москва, Музеи Кремля) заменили более удачным портретом кисти Ф. Крюгера. В 1834–1836 годах в Зимнем дворце часто бывал А. С. Пушкин. В стихотворении «Полководец», посвящённом Барклаю де Толли, он замечательно точно описал свои ощущения от посещения галереи, где «все плащи, да шпаги, да лица, полные воинственной отваги», лица тех, кого он хорошо знал, кого-то недолюбливал, со многими дружил, ко многим относился с глубоким уважением, видя в них героев, сплотивших нацию, что он гениально выразил в строках того же стихотворения: «…толпою тесною художник поместил сюда начальников народных наших сил, покрытых славою чудесного похода и вечной памятью двенадцатого года».
Пожар, свирепствовавший в Зимнем дворце в декабре 1837 года, уничтожил декоративное убранство всех залов, портреты же Военной галереи были спасены гвардейскими солдатами. В рекордно короткий срок (1838–1839) был восстановлен и по-новому отделан весь Зимний дворец. Галерею заново отстроили по проекту архитектора В. П. Стасова, несколько изменившего её вид. «Потолок поднят, и дано более света сверху; здесь можно видеть некоторые части хитрого устройства крыши-фонаря (просветы) потолка. Над карнизом сделана вновь прелестная галерея (хоры) с бронзовою решёткою, украшенною жирандолями», – сообщал писатель Александр Башуцкий в журнале «Отечественные записки».
Галерея благополучно пережила революцию 1917 года и Великую Отечественную войну 1941–1945 годов, когда портреты вместе с другими произведениями искусства были эвакуированы за Урал, в город Свердловск. К 300-летнему юбилею Санкт-Петербурга её отреставрировали, стенам возвратили первоначальный цвет, восстановили росписи потолка, старые стеклянные плафоны заменили на новые с современной подсветкой, все портреты прошли консервацию. Торжественное открытие состоялось в День рождения города 27 мая 2003 года, и теперь, как и прежде, галерея сохраняет для нас облик и имена тех, кто вписал одну из лучших страниц в русскую историю.
