Послы и конунг с этим согласились и скрепили договор клятвами. Тогда ко­нунг спросил Ингигерд, кто же тот человек, которого она хочет взять с со­бой. Она отвечает:

— Этот человек Рёгнвальд ярл, сын Ульва, мой родич.

Конунг говорит:

— Не так я думал отплатить Рёгнвальду ярлу за измену своему конунгу, ведь он уехал в Норвегию с моей дочерью (Астрид. — В. Т.) и отдал её в налож­ницы толстяку (Олав Святой. — В. Т.), хотя знал, что он наш злейший враг. Я его за это повешу этим же летом...

Тем же летом они вместе отправились на восток в Гардарики. Ингигерд вышла замуж за Ярицлейва конунга. Сыновьями их были Вальдамар, Виссивальд и Хольти Смелый. Ингигерд конунгова жена пожаловала Рёгнвальду ярлу Альдейгьюборг, и он стал ярлом всей той области. Рёгнвальд ярл правил там долго, и о нём ходила добрая слава. Сыновьями Рёгвальда ярла и Ингибьёрг были Ульв и Эйлив ярл». (24, 234‒235)

Олав Скотконунг считал Регнвальда изменником и хотел его пове­сить. Опальному ярлу пришлось уехать на Русь, где он стал правителем Ладоги. Его сыновьями были Ульв и Эйлив. Эйлив после смерти отца пра­вил Ладогой и поэтому назван ярлом. Старший Ульв этого звания не удо­стоился. В «Отдельной саге об Олаве Святом» читаем:

«Княгиня Ингигерд дала ярлу Рёгнвальду Альдейгьюборг и то ярлство, которое к нему принадлежало. Рёгнвальд был там ярлом долго, и был извест­ным человеком. Сыновьями ярла Рёгнвальда и Ингибьёрг были ярл Ульв и ярл Эйлив». (7, 75)

Здесь оба брата названы ярлами. Существовало мнение, согласно ко­торому Ульв на Руси правил какой-то областью.

Ингигерд называла Регнвальда своим родственником. В «Пряди об Эймунде Хрингсоне» их родственные связи определены так:

«Рёгнвальд Ульвссон был ярлом над Альдейгьюборгом. Они с Ингигерд кня­гиней были детьми сестёр». (7, 119)

Матерью Ингигерд была попавшая в плен славянка Адиль. О славян­ских корнях Регнвальда данных нет. Снорри изображает его коренным обитателем Швеции. Воспитателем и родичем Регнвальда был лагман шведской области Тиудаланд Торгнюр, сын Торгнюра. (24, 216) Далин считал Регнвальда племянником Сигрид Гордой, бабушки Ингигерд по отцовской линии. (16, 767)

Регнвальд женился на Ингиберг, сестре Олава Трюгвасона, во время правления этого короля, закончившегося в 1000 году. Ингиберг была до­черью Трюгви и Астрид. Олав Трюгвасон родился в 968 году. Ингиберг родилась ранее своего брата, так как после его рождения их сестра Астрид появилась на свет в 971 году уже после гибели Трюгви. Трюгви родился в 946 году, и первенец у него мог появиться не ранее 965 года. Ингиберг родилась не позднее 966 года и не ранее 965 года.

В 965 году состоялось примирение ярла Хакона Сигурдсона с коро­лём Харальдом Серая шкура, что свидетельствует об окончательном под­чинении Харальдом Норвегии и успокоении страны. Свадьбу предпо­чтительнее связать с этим мирным годом и рождение Ингиберг отнести к 966 году.

Олав Трюгвасон через год после начала своего правления, то есть в 997 году, выдал замуж за Эрлинга Скьяльгсона свою младшую сестру Астрид. (24, 136) Описывая ссору короля Эйрика Хаконарсона и Эр­линга Скьяльгсона, зятя погибшего Олава Трювасона, Снорри приводит строфу скальда Сигвата:

«С родом ярлов (родом Эйрика Хаконарсона. — В. Т.) Эрлинг Не на шутку, шурин Князя, как сразили Олава, поспорил.

И вторую, славный,

Сестру дал Рёгнвальду,

Ульвова надолго

Отца осчастливил». (24, 176)

Регнвальд назван отцом Ульва. Шурином, то есть братом жены, был Олав, а не Эрлинг. Ингиберг за Регнвальда выдавал её брат Олав, так как он был в этот момент старшим в роду. Свадьба представителей знатных родов двух стран могла состояться только после того, как Олав стал коро­лём Норвегии. Это было деяние по установлению дружественных отно­шений со Швецией, так как Регнвальд был близким родственником Олава Скотконунга.

Олав Трюгвасон в качестве участника нашествия йомсвикингов 993 года сражался со шведами и воспринимался ими как противник. Со­став армии Стюрберна в нападении 992 года на Швецию был примерно тем же, что и армии йомсвикингов 993 года. Олав мог сражаться и под знамёнами Стюрберна, что не добавляло ему доверия со стороны шве­дов. Родство со шведским королевским домом помогало в преодолении этого отчуждения.

Эрлинг был из рода херсиров Рогаланда. (24, 136) Херсиры выставля­ли в королевское войско отряд в 20 воинов, что восходит к численности экипажа древнего боевого корабля. Херсиры были наместниками обла­сти, выставлявшей боевой корабль и называвшейся шипслагом, то есть корабельным округом. По знатности они уступали ярлам. Регнвальд был королевским родственником и наместником одной из важнейших швед­ских областей. По знатности он намного превосходил Эрлинга.

Старшую сестру Олава выдали замуж ранее младшей. Блестящее за­мужество Ингиберг объясняет нежелание Астрид выходить за менее знатного Эрлинга. Астрид в 997 году было 26 лет, но она предпочитала подождать ещё несколько лет, лишь бы выйти замуж за более знатного человека. Несмотря на нежелание сестры, Олав настоял на браке. (24, 135) Наиболее вероятное время более ранней свадьбы Регнвальда и Ингиберг — 996 год, а появление у них первенца — 997-й.

Ссора Эйрика Хаконарсона и Эрлинга Скьяльгсона состоялась в на­чале правления Эйрика, отобравшего у Эрлинга пожалованные шурином владения. Отсутствие упоминания Эйлива в перечне детей Регнвальда свидетельствует о том, что он родился позднее 1000 года. Ульв же родил­ся ранее 1000 года — в 997 году.

Снорри описывает поездку скальда Сигвата, посланника Олава Свя­того к Регнвальду, состоявшуюся в начале зимы 1018 года. Одна из вис Сигвата о поездке звучит так:

«Многих, кто к измене
Был склонён роднёю
Эйрика, в коварных
Думах пошатнул я.
Брат же Ульва славно
Постоял, князь, ратью,
Чтоб вы край у Свейна
Взятый удержали.
Ульв сказал, что он де
Рад сам ради мира
Уступчиво встречи
С вами добиваться.
Зла, гонитель татей,
Рёгнвальд рёк, не помнит
Он: навек да сгинут
Старые раздоры!» (24, 233)

После изгнания Свейна Хаконарсона из Норвегии Олав Святой стал единовластным правителем страны. Родственниками Эйрика, против ин­триг которых при дворе Регнвальда боролся Сигват, были представители свергнутого королевского рода. Самым знатным из них был Хакон, сын Эйрика, позднее сменивший Олава на норвежском престоле. Регнвальд предлагал забыть старые раздоры гаутов с норвежцами. Полноправным участником переговоров выступает его сын Ульв, что свидетельствует о его совершеннолетии. Загадочна военная поддержка, оказанная Олаву для удержания власти, со стороны не поименованного брата Ульва. Гауты в возведении Олава на престол не участвовали, а Эйлив, брат Ульва, в 1018 году если и стал совершеннолетним, не мог сражаться против шве­дов на стороне норвежцев, так как все мелкие стычки описаны скальдами и в них гаутские перебежчики не значатся.

В 996 году Ингиберг было не менее 30 лет. Регнвальд был на поколение моложе своей тёти Сигрид, родившейся в 956 году. Наиболее вероятное время его рождения — 970-е годы. Ингиберг была старше своего мужа примерно на 10 лет, и их брак был определён политическими мотивами.

В «Пряди об Эймунде Хрингсоне» первоначально могло говорить­ся о том, что Регнвальд и Ингигерд были потомками сестёр. Ульв, отец Регнвальда, был братом Сигрид. В исходных для пряди преданиях Регн­вальд и Сигрид признавались потомками брата и его более знаменитой сестры-королевы, но затем эти сведения были отредактированы.

Сигрид была женой сначала короля Олава Бьернсона, а затем короля Эйрика Победоносного. Её племянник Регнвальд позднее стал ярлом За­падного Гаутланда и зятем норвежского короля. Сама она носила про­звание Владетельная, имела поместья в Западном Гаутланде, а овдовев, считалась завидной невестой. Затем Сигрид вышла замуж за могуще­ственного датского короля Свейна Вилобородого. Между тем Снорри оценивает её знатность весьма скромно:

«Одного человека в Швеции звали Тости. Он был в той стране самым мо­гущественным и знатным человеком из тех, кто не был конунгом или ярлом. Он был очень воинствен и постоянно ходил в походы. Его прозвали Скёглар-Тости». (24, 94)

Татищев называет Скеглара-Тости простонародным, но славным в морском разбое человеком. (25, 216) Судя по тексту договора 955 года, Скёглар-Тости был ярлом и лагманом Западного Гаутланда. (16, 727)

В договоре 955 года лагманом Тиудаланда, одной из областей Свеаланда, назван Регнвальд. Позднее эту должность занимали родственники Си­грид. Снорри говорит о роде лагмана Торгнюра: «Их предки были лагманами в Тиундаланде при многих конунгах». (24, 216) Родственные связи и общность имён представителей двух знатных родов гаутской и свейской областей свидетельствуют в пользу их происхождения от общего предка. Оба рода занимали выдающееся положение в своих областях в течение длительного времени.

Знатного родоночальника двух родов следует причислить к шведскому королевскому роду. Произошедшая от него ветвь пришла в упадок, и её представители не поднимались выше звания ярла и лагмана. Для пода­вления сепаратизма знатных родов в контролировавшихся центральной властью исторических источниках их знатность преуменьшалась, из-за чего потомок шведских королей Скеглар-Тости превратился в простона­родного разбойника.

Адам центром христианизации Швеции называл город Скара, где была размещена епископская кафедра. При Олаве Скотконунге были крещены «два главных готских племени». (1, 54) Крещены были жители Западного и Восточного Гаутландов. Значительная часть свеев продолжа­ла исповедовать язычество. Далин крещение Гаутланда описывал так:

«Он (Олав Трюгвасон. — В. Т.) посылал многих проповедников в Запад­ную Готландию, когда сестра его Ингиберг сочеталась браком с вестготским ярлом Рагнвальдом Ульфзоном, племянником Сигриди Сторроды, и тот не только сам от них крестился, но и повелел многих из своих земляков обра­тить в христианскую веру». (16, 767)

Креститель Норвегии Олав Трюгвасон принимал меры по просвеще­нию соседней Швеции. Пользуясь родственными связями с ярлом Запад­ного Гаутланда, он направлял туда миссионеров.

Скара прозывалась селением Регнвальда. (16, 767) Следовательно, Регнвальд был её основателем. Его дед Скеглар-Тости имел резиденцию в городе Сулак. Младшие сокороли, по мнению Далина, проживали в горо­де Алсне, который, судя по всему, находился в Западном Гаутланде. Регн­вальд не стал жить ни в родовом центре Сулаке, ни в столичном Алсне, а отстроил новую столицу, ставшую центром миссионерства. Само её на­звание родственно готскому слову «скира» — «крещёный». Построе­ние христианского города следует связать с женитьбой на христианке

Ингиберг, когда Регнвальд возвысился до зятя норвежского короля, то есть с 996 годом. В этом году скандинавы обогатились за счёт ограбления немецких земель, что содействовало новому строительству.

Олав Скотконунг был крещён епископом Олава Трюгвасона Зигфри­дом в источнике близ города Скара. Зигфрид жил при дворе Регнвальда и стал духовным наставником короля. Регнвальд был деятельным помощ­ником Олава Скотконунга в просвещении Швеции. Позднее пути двою­родных братьев разошлись, и Регнвальд уехал на Русь.

В «Красивой коже» Регнвальд назван другом Олава Святого:

«Тогда находился в Гардарики ярл Рёгнвальд Ульвссон, родственник кня­гини Ингигерд. Он был лучшим другом конунга Олава, как говорил Сигват, когда он вернулся из поездки на восток в Гардарики, в которую его отправил конунг Олав: „Крепко должен ты, могущественный конунг, держаться вместе с могущественным Рёгнвальдом. Он заботится о твоих интересах денно и нощно. И все твои люди, которые хотят поехать на восток, конунг, получат приют у Рёгнвальда, это очевидно"». (7, 51)

В «Отдельной саге об Олаве Святом» слова Сигвата звучат так:

«Я знаю конунг, что здесь ты имеешь очень большого друга в Аустрвегах по всему зелёному морю». (7, 74)

Зелёным морем назван какой-то водоём на Руси-Аустрвеге. Наиболее известными для скандинавов частями были Новгород и Ладога. Зелёным морем, скорее всего, называлась водная цепочка, включавшая Ладожское озеро и озеро Ильмень. Учитывая, что перед нами рассказ о Регнвальде, правившим стоявшей близ Ладожского озера Ладогой, под Зелёным морем следует понимать это озеро. У Снорри аналогичная виса Сигвата, в кото­рой упоминаются восточные пути и зелёная волна, неверно помещена сре­ди более ранних событий, нежели отъезд Регнвальда на Русь. (24, 234)

В «Пряди об Эймунде Хрингсоне» сообщается о посещении Олавом Святым во время его последнего пребывания на Руси Регнвальда:

«Он (Регнвальд. — В. Т.) был великий вождь и обязан данью конунгу, и дожил до старости. И когда Олав Святой Харальдссон был в Гардарики, был он у Рёгнвальда Ульвссона, и между ними была самая большая дружба». (7, 119)

Регнвальд дожил до старости. Построение фразы говорит о том, что он не погиб в битве, а закончил жизнь мирно.

Снорри приводит строфу Тодольва, описывающую участие Харальда Сурового в войне с поляками 1032 года. (24, 402) В «Красивой коже» строфа Тодольва звучит несколько иначе:

««Так говорит Тьодольв: „Одно и то же затеяли два хёвдинга там, где си­дел Эйлив: они встали щитом к щиту. И восточные винды были зажаты в ущелье. Воины задали жестокий урок ляхам"». (5, 100)

Эйлив показан правителем области. Регнвальд в 1029‒1030 годах принимал Олава Святого, а в 1032 году правителем был уже его сын Эйлив .

В 1030 году была кровопролитная битва при Стикластадире, в кото­рой погиб Олав Святой и многие его соратники. В её описаниях Регнвальд Ульвсон не упоминается, что соответствует мнению скальдов о его мирной кончине. Свет на причину смерти ладожского князя проливает шведская руническая надпись на камне из красного песчаника. Она была обнаружена в церкви из Валентуны в области Упланд к северу от озера Меларен:

««Рагнхильд и Ульвхильд велели [установить] камень по отцу и брату сво­им». (15, 93)

Продолжением служит текст на другом обломке камня:

«... Ингиберг по своему супругу. Он утонул в Хольмском море. Его ко­рабль пошёл ко дну. Только трое спаслись». (15, 93)

По типу расположения надписи её датируют периодом 950‒1020 го­дов, по форме креста — 1020‒1060 годами. (15, 93) Корабль назван кнорром, то есть он был купеческим судном, и погибший, в честь которо­го изготовили памятную стелу, закончил свою жизнь в плавании на тор­говом корабле. Главными заказчиками надписи были дочь и сестра погиб­шего, к ним присоединилась его вдова Ингиберг.

Место гибели владельца злополучного кнорра передано выражением «Холмс хаф», то есть «Холмс-море». Корень ««холм», то есть ««остров», входил в название острова Борнхольм и в скандинавское название Новго­рода Холмгард. Специальные обозначения в скандинавской литературе для водных просторов близ острова Борнхольм неизвестны. Исследова­тели склоняются к тому, что Холмс-море следует переводить как Новго­родское море, и связывают это название с часто посещавшимся скандина­вами Финским заливом. (15, 93)

Новгородское море надписи из Валентуны нужно соотнести с Зелё­ным морем скальда Сигвата, находившимся во владениях Регнвальда, то есть с Ладожским озером. Надпись составлена во времени, близком кон­чине Регнвальда, в ней упоминается озеро из его княжества и женщина, одноимённая его супруге. Мирный характер гибели героя надписи соот­ветствует мирному характеру гибели Регнвальда. Эти сходства позволя­ют отождествить анонимного владельца кнорра с Регнвальдом Ульвсоном. Регнвальд погиб около 1031 года в кораблекрушении на Ладожском озере. Ингиберг Трюгвидотир после смерти мужа вернулась в Швецию в область Упланд, где жили её дочь и сестра мужа, выданные замуж за мест­ных жителей.

В посвящении говорится об отце и брате. В перечислении имён обыч­но более старшие шли впереди более младших. Перед нами же иной по­рядок. Рагнхильд была знатнее своей тёти и поэтому открыла перечень. Ингиберг уступала им обоим по знатности, и её имя стоит на третьем месте. Большая знатность младшей из женщин выдаёт в ней королеву, су­пругу Якова. Позднее Рагнхильд умерла, и Яков женился на Астрид Свейндотир.

Весной 1031 года на Русь приехали соратники погибшего Олава Свято­го, включая его сводного брата Харальда Сурового. Но в обширных сказа­ниях о Харальде ничего не говорится о его встречах со знаменитым Регнвальдом, из чего можно заключить, что ладожского князя уже не было в живых. Регнвальд погиб в период между весной 1030 и весной 1031 года. Штормы на Ладожском озере наиболее сильны в осенне-зимний период. Наиболее вероятное время его гибели — осень 1030 года.

Сведения надписи из Валентуны противоречат мнению о том, что Астрид Свейндотир была супругой Регнвальда Ульвсона. Ингиберг пере­жила своего мужа и сохраняла о нём добрую память, приняв участие в изготовлении памятной стелы. Если бы они были в разводе, такое участие было бы маловероятно.

Около 1027 года, когда 32-летняя Астрид вышла замуж за русского князя, Регнвальду было далеко за пятьдесят. Близким ей по возрасту был

Ульв, сын Регнвальда, которого и следует причислить к мужьям Астрид. В сказаниях его имя было заменено на имя более знаменитого отца.

Ульв умер ранее своего отца. В качестве старшего сына престарело­го ладожского князя он должен был возглавлять русскую помощь Олаву Святому. Русскую помощь шведам 1027 года возглавлял скорее тридца­тилетний Ульв, нежели его отец. Участие в войне с датчанами знамени­того Регнвальда Ульвсона было бы отмечено скальдами. Иное дело — его малоизвестный сын. В Швеции Ульв познакомился со сбежавшей из Дании Астрид и увёз её на Русь. Их свадьбу следует отнести на осень 1027 года.

Снорри приводит такую численность армии Олава Святого. Яков дал 400 шведских воинов, позволив выбрать их из королевской гвардии, и разрешил набор добровольцев по всей Швеции. Из Норвегии подошло 600 человек. Из Руси Олава сопровождал отряд в 200 человек. Даг Рингсон привёл ещё 1200 человек. Всего набирается 2400 воинов. Затем вы­яснилось, что в войске имеется 900 язычников, которым предложили или уйти или креститься. Ушло 500 человек, 400 — крестились. После изгна­ния язычников войско должно было бы насчитывать 1900 человек, но Снорри исчисляет оставшихся в 1300 человек. Разница насчитывает 600 человек.

В рассказах о битве при Стикластадире русская помощь не упомяну­та. Олав с весны до июля собирал армию и знал, сколько может быть вои­нов в норвежском ополчении. Против его войска выступило 1800 бон­дов. Олав должен был отправиться в поход только после того, как собрал не меньшие силы. Мы имеем недостачу как минимум в 500 воинов и про­павшее известие о русском отряде Ульва.

Даг привёл живших в Швеции норвежских переселенцев. В Швеции массовое крещение страны началось позднее, нежели в Норвегии. Из Норвегии к соседям бежали главным образом язычники, спасаясь от пре­следований христианских королей. Шведская помощь и дружина подо­шедших из Норвегии знатных сторонников Олава в большей своей части были христианскими. Язычники были преимущественно из отряда Дага.

Язычников крестили священники, находившиеся при войске, а благо­словлял их епископ. (24, 349) Епископ и священники в числе сопрово­ждавших Олава на Русь людей не названы. Армия обзавелась ими в Шве­ции. В это время в Швеции был только один епископ, проживавший в столице Западного Гаутланда.

При Якове епископом был немец Тургот, скончавшийся 21 февраля 1030 года. (1, 140) Накануне битвы при Стикластадире Гаутланд был преимущественно христианским, Свеаланд — языческим. Отборные воины королевской гвардии были из числа знати. Олав в своё войско на­бирал христиан из гаутской знати. Гаутский отряд сопровождал епископ, преемник Тургота, со своими священниками.

Далин исчислял войско Олава так: 200 человек пришло с Руси; шурин Яков предоставил военную помощь в 400 воинов; было завербовано 1200 норвежцев, проживавших в Швеции, во главе с Дагом Рингсоном. (16, 815) Всего набирается 1800 воинов. Отряд пришедших из Норвегии родственников Олава не упомянут. Если мы отнимем 500 покинувших войско язычников, то останется 1300 человек, которые, по мнению Снор­ри, приняли участие в битве.

Далин и Снорри определяли состав армии Олава по-разному. Оди­накова у них только численность шведской помощи и первоначальная численность отряда Дага. Если бы все язычники были из отряда Дага, то в нём первоначально было бы 300 христиан, а принявших участие в бит­ве — 700 воинов. Тогда шведов и норвежских эмигрантов было бы 1100 человек. Согласно Снорри, в битве приняли участие 1300 человек. Недостаёт 200 человек. При этом в расчёте не были задействованы отряд норвежцев и русский отряд.

Скальды живописуют подвиги пришедших из Норвегии земляков и молчат о русской помощи. Снорри определял норвежский отряд в 600 человек. Шестьсот воинов равнялись трети общенорвежского вой­ска. Родственники же Олава для оказания ему помощи должны были бы противопоставить себя решениям норвежских тингов, одобривших войну с Олавом. Они могли рассчитывать только на себя и своих зави­симых людей, набирая охотников и тайно отсылая их в Швецию. Из родственников Олава скальды упоминают одного несовершеннолетне­го Харальда Сурового, называя его самым знатным среди прибывших норвежцев. (24, 344) Взрослые же сородичи не осмелились открыто выступить против норвежских властей. Численность отряда в 600 нор­вежцев недостоверна.

Для содержания княжеской дружины в Новгородском княжестве ежегодно выделялось 300 гривен, которых было достаточно для найма 600 скандинавских воинов. Во время правления Ярослава Мудрого на Руси было много таких воинов. Об этом же сообщают и скандинавские саги. В Радзивиловской летописи о правлении Олега Вещего есть такая запись:

«Сеи же Олег нача городы ставити, и устави дани словеном, и кривичем, и мерям, и устави варягом дань даяти от Новагорода гривен 300 на лето, мира деля, еще и до смерти Ярославле даяша варягом». (18, 17)

Подать в 300 гривен вплоть до смерти Ярослава расходовалась новго­родцами на варягов-наёмников. Этот отряд выходцев из прибалтийских и скандинавских стран насчитывал 600 воинов. Ярослав выделил воен­ную помощь своему свояку из числа служилых варягов.

Летописное сообщение следует сопоставить с текстом из «Красивой кожи»:

«У конунга Ярицлейва всегда были нордманны и свенские люди (норвежцы и шведы. — В. Т.). И умер тогда ярл Рёгнвальд Ульвссон, а то ярлство взял ярл Эйлив. У него тоже было много нордманнов, и он давал им жалованье [по договору]. Это звание ярла давалось для того, чтобы ярл защищал государство конунга от язычников». (8, 67)

Эйлив унаследовал Ладожское княжество после смерти отца и платил жалованье отряду варягов, охранявших Ладогу — торговые ворота Нов­городского княжества.

Мы имеем преувеличенное значение численности норвежского отря­да в 600 человек и преуменьшенную численность отряда, прибывшего из Руси, в 200 человек.

Рассказы о пребывании Олава на Руси были построены так, что чис­ленность его свиты при возвращении на север казалась достигавшей 200 человек. Отряд, с которым он прибыл в Швецию, воспринимался со­стоявшим из норвежцев, ранее отправившихся с ним в изгнание. На са­мом же деле его свита в изгнании составляла 20 человек. Рвение норвеж­ских родственников Олава в сборе военной помощи было преувеличено, русское участие сокрыто.

Вначале 20 норвежцев свиты Олава были переиначены в отряд из 200 норвежцев, затем эта численность была приписана нескольким нор­вежцам, прибывшим вместе с Харальдом Суровым, а когда и этого пока­залось мало, на норвежцев перенесли численность варяжского отряда из Новгорода. Ярослав дал в помощь Олаву отряд служилых варягов не ме­нее чем в 600 воинов.

В войске Олава было 400 шведов, 600 служилых варягов из Руси, 700 норвежских эмигрантов, 20 человек свиты и несколько норвежцев из окружения Харальда Сурового. Этот состав соответствует словам епископа Сигурда на тинге во время сбора войск для войны с Олавом Святым:

«Он (Олав Святой. — В. Т.) много разъезжал по этой стране с шайкой разбойников, жёг селения и убивал и грабил народ. Есть ли хоть один могуще­ственный муж, кому не за что было бы отомстить Олаву конунгу? А теперь он явился сюда с иноземным войском, в котором большинство — лесные люди, грабители и разбойники... Пусть никто не посмеет перенести их трупы в церковь, ведь все они викинги и злодеи». (24, 357)

Датчанин Сигурд был епископом Норвегии, присланным Канутом Могучим во время правления Хакона Эйриксона. (24, 356) Враги бондов действительно были иноземцами — подданными Швеции и Руси. Среди норвежских эмигрантов были шайки викингов-разбойников Арнлота Геллини, Торира Кукушки и Фасти Пахтанье. Наёмники из Руси также подходили под определение викингов. Но Сигурд сгустил краски, объя­вив всё воинство состоящим из разбойников. По крайней мере шведская помощь состояла из дружин гаутской знати.

Запрет на похороны врагов в церквях говорит о том, что епископ счи­тался собравшихся на тинге христианами. Скальды же изображают бон­дов язычниками, противопоставляя им христианское воинство Олава. Бонды исповедовали двоеверие. Об этом прямо говорит Олав:

«Они (бонды. — В. Т.) помнят, что по моему велению их сжигали в их собственных домах и карали другими карами. Их жгли по моему велению, когда они отступались от правой веры и впадали в язычество, не слушая моих слов. Мы должны были тогда наказывать за измену Богу. Измена своему ко­нунгу не заслуживает столь сурового наказания, хотя они и нарушили клятву верности мне, а так не подобает поступать тем, кто хочет быть достойны­ми людьми. Я могу простить измену мне теперь, но я не мог простить им их измену Богу». (24, 350)

Свои зверства в отношении подданных, стоивших ему власти, Олав оправдывал необходимостью наказания тех христиан, которые справля­ли языческие обряды. Король был религиозным фанатиком, и его сто­ронники считали двоеверцев язычниками. Епископ Сигурд снисходи­тельно относился к реликтам язычества среди своей паствы и не отделял двоеверцев от правоверных христиан. В сказаниях враждующих сторон присутствует предвзятость.

Против 18 сотен норвежских бондов, считавшихся язычниками, вы­ступило 17 сотен сторонников Олава, нашивших на свою одежду кресты. Несмотря на почти равные силы, крестоносцы битву проиграли. По мере укрепления культа Олава Святого поражение святого воинства от языч­ников вызывало всё большее недоумение. Скальды пожертвовали рус­ским отрядом, добившись литературного превосходства бондов. Стало казаться, что Олав смело пошёл навстречу превосходящим силам врага и пал в неравной схватке. Позднее численность бондов была преувеличена более чем на порядок, и Олав стал казаться уже не храбрецом, а скорее безумцем, сразившимся с противником, десятикратно превосходящим его силы.

Снорри вложил в уста Олава его план построения войска перед бит­вой:

«У нас большое и хорошее войско. Я сейчас скажу, как я собираюсь его по­строить. В середине я хочу поставить свой стяг. Вокруг него будут мои дру­жины и гости, а также войско, которое пришло к нам из Упплёнда, и войско, которое присоединилось к нам в Трандхейме. По правую руку от стяга будет стоять Даг сын Хринга со всем своим войском, которое последовало за нами. У него будет другой стяг. По левую руку от моего войска будет стоять войско, которое дал нам конунг шведов, и с ними все те, кто присоединился к нам в Швеции. У них будет третий стяг.

Я хочу, чтобы люди поделились на отряды так, чтобы родичи и знакомые оказались вместе, тогда люди будут лучше замечать друг друга, так как они знают друг друга. У всех у нас будет одинаковый знак. На щитах и шлемах белой краской мы поставим святой крест». (24, 349)

Олав разделил армию на три полка — передовой полк, полки правой и левой руки. На правом фланге стоял отряд Дага в 700 человек, на ле­вом — отряд шведов в 400 человек. На долю русского отряда оставался центр. Передовой полк из служилых варягов был поставлен в чело войска против равного по численности передового полка бондов. На самое опасное место, в чело войска, варягов ставили во время битв на Руси. Войско бондов состояло из трёх аналогичных полков.

В передовой полк была включена личная дружина Олава и норвежцы из Упланда и Трандхейма. Свита Олава насчитывала всего 20 человек. Из Упланда был Харальд Суровый и пришедшие с ним несколько воинов. Отряд Дага был больше противостоящего ему полка левой руки бондов. Шведов было на 200 меньше, нежели в полку правой руки бондов. Им было нужно подкрепление.

Этим подкреплением следует признать загадочный отряд в 200 человек, названных присоединившимися в Швеции людьми, но отождествлявшихся с прибывшими с Олавом из Руси. Скрывалась русская помощь, так что Ярослав выделил Олаву два отряда в 600 и 200 человек. Армия Олава со­стояла из 1900 воинов и несколько превосходила армию бондов.

В 1027 году для борьбы с датчанами в помощь Якову и Олаву также должен был быть отправлен русский отряд в 800 человек, что равнялось численности шведской помощи русам в их войне 1043 года с Византией. Существовало русско-шведское соглашение, в котором был оговорён размер военной помощи друг другу.

Битва произошла в Трандхейме. В висе скальда Тормода трандхеймцы показаны врагами Олава. (24, 350) Никакого отряда трандхеймцев, подошедшего к нему на помощь, скальды не знают. Попытка привлечь местных жителей в войско закончилась неудачей, и присоединение транд­хеймцев к воинам Олава недостоверно. Снорри:

«Тем временем вернулись люди, которых конунг (Олав Святой. — В. Т.) по­сылал по всей округе, чтобы собирать людей. Они рассказали, что повсюду, куда бы они не приезжали, они почти не могли найти людей, способных носить оружие. Все пошли в войско бондов, и лишь немногие из тех, кого они нашли, согласились последовать за ними. Большинство же говорило, что они остались дома, так как не хотят сражаться ни против конунга, ни против своих роди­чей. Люди конунга собрали лишь немногих». (24, 349)

Найти удалось немногих, но из них большинство не захотело воевать. Далее о войске бондов Снорри пишет:

«Главная часть этого войска была собрана в Трандхейме. Эти люди были особенно озлоблены против конунга». (24, 356)

Трандхеймцы выступили на стороне врагов Олава. Несколько чело­век местных жителей вошли в состав войска крестоносцев, но они вместе со свитой Олава не могли составить передовой полк. Скальды умолчали об участии в битве русского отряда и в своих сказаниях, как смогли, за­полнили образовавшуюся брешь, преувеличив свиту Олава и его трандхеймских и упландских союзников.

Войско бондов Снорри размещал так:

«Кальв поднял стяг и поставил вокруг него своих людей и Харека с Тьотты с его людьми. Торир Собака со своими людьми стоял в самом переднем ряду перед стягами. По обе руки от него стояло отборное войско самых смелых и лучше всего вооружённых бондов. Их боевой строй был длинным и глубоким. Здесь стояли трёнды и халогаландцы. Справа от этого боевого строя стоял ещё один боевой строй, а слева от главного боевого строя стояли жители Рогаланда, Хёрдаланда, Согна и Фьордов. В войске было три стяга». (24, 359)

В центре стояли жители Трандхейма и Халогаланда, на левом флан­ге — жители Рогаланда, Хердаланда, Согна и Фьордов, состав полка правой руки не назван. Отряд Дага, стоявший на правом фланге, сражал­ся с полком левой руки бондов. Снорри называет его противниками жи­телей Рогаланда и Хердаланда.

Кальв назван наместником Внутреннего Трандхейма. (24, 256) На во­енном совете перед битвой его избрали предводителем всего войска. Двумя другими кандидатами были Харек с Тьотты и Торир Собака. Трёх предводителей, трандхеймцев и халогаландцев Снорри разместил в пере­довом полку. Между тем под командованием Торира было 600 человек, так что он был предводителем одного из полков. Ещё одним полком ко­мандовал Харек. Кальв возглавил передовой полк из трандхеймцев и ха­логаландцев, а Торир и Харек — фланги.

В битве упоминаются жители ряда фюльков Фростатинга и Гулатинга. Первые стояли в центре, вторые — на левом фланге. Выпавшие из описа­ния битвы жители Эйдзатинга, включавшего Вик и Упланд, были на пра­вом фланге. Скальды умолчали о роли в битве земляков Олава Святого. К Стикластадиру подошли ополчения бондов со всех трёх тингов.

Битва началась для Олава успешно:

«Олав конунг поставил своё войско на возвышенности, и оттуда его люди бросились вниз на войско бондов. Их натиск был так силён, что бонды отсту­пили, и первые ряды войска конунга оказались там, где раньше стояли последние ряды бондов. Бонды уже собирались обратиться в бегство, но лендрманны со свои­ми дружинниками не дрогнули, и завязалась ожесточённая битва». (24, 361)

Скальд Сигват его противников при этом называет трандхеймцами. (24, 361) В начале битвы Олав Святой убил трандхеймца Торгейра из Квистстадира. Среди убийц Олава называли Кальва. Олав был в передо­вом полку своего войска. Даг опрокинул стоявший перед ним левый фланг бондов, и его полк позднее был разбит соединёнными силами всех трёх предводителей противника. Успеху Дага сопутствовал численный перевес его полка над полком бондов.

Торир Собака успел сразиться с Олавом Святым и нанести ему одну из смертельных ран. Если бы его полк был опрокинут Дагом, то речи об этом не было бы. О деяниях в битве шведов скальды умалчивают, следова­тельно, они не имели успеха. Харек, потерпевший от Дага поражение, командовал левым флангом, Торир — правым.

Обстоятельства битвы можно восстановить следующим образом. Войска выстроились в виде клиньев. Русы называли такой порядок вой­ска немцев и скандинавов «свиньёй». Первыми в сече сошлись передо­вые полки. Предводимые Олавом новгородские варяги потеснили центр противника и оказались в полукольце врага. Затем в соприкосновенье пришли фланги. Используя превосходство в силах, Даг опрокинул левый фланг, руководимый Хареком, но Торир удержал свой фланг против рав­ного по численности полка шведов и русских варягов.

Сковав силы противника, Торир с частью воинов пришёл на выручку теснимому центру. Этот искусный маневр принёс норвежцам победу. Отборные дружины Кальва и Торира пробились к Олаву и сразили его. Торстейн Корабельный мастер нанёс ему секирой тяжёлую рану в ногу, Торир и Кольв добили уже безоружного врага.

Стратегический успех был на стороне Олава — центр противника был сбит с места, а один из флангов опрокинут. Далее бы последовал удар отряда Дага в спину центру. Поражение следует связать с гибелью Олава. Смерть предводителя, как правило, вела к бегству с поля боя его армии. Горячность Олава, вставшего в гибельное чело войска, да ещё и выдвинувшегося в первый ряд, изменила характер сражения.

Ульв Регнвальдсон погиб в битве при Стикластадире. Астрид Свейн­дотир во второй раз овдовела в июле 1030 года. После этого она уехала из Руси в Швецию, где позднее вышла замуж за Якова. С гибелью Ульва свя­зана кончина его отца. Регнвальд, узнав о трагических событиях, отпра­вился в Швецию и утонул на обратном пути в штормовых водах Ладож­ского озера.

Согласно описанию посольства скальда Сигвата, Ульв и Регнвальд же­лают примириться с Олавом, а Эйлив назван его соратником в каком-то сражении. Шведский король относился к Олаву враждебно, и шведские отряды в 1014‒1018 годах не могли сражаться на стороне норвежского короля. Ничего о шведской военной помощи, оказанной в это время, и о ссоре с Олавом семейства Регнвальда не знают и скальды.

Ульв был соратником Олава в битвах 1027 и 1030 годов, то есть много позднее. Конфликт между семейством Регнвальда и Олавом мог возник­нуть в 1029 году, когда Астрид хлопотала перед Ярославом Мудрым и Ингигерд о выделении её мужу удела. Наиболее привлекательным было Ладожское княжество, а Олав по знатности и родственным связям с вели­кокняжеским семейством превосходил Регнвальда. Регнвальду удалось княжество удержать, и Олав получил иное, менее ценное в глазах сканди­навов, владение.

Стихи следует отнести к событиям весны 1030 года, когда Олав при­был в Ладогу и дожидался начала навигации. Из-за влияния восточной эры рассказ, на котором они основаны, «провалился» на 12 лет. Олав безуспешно претендовал на Ладожское княжество, что вызвало вражду между ним и семейством Регнвальда. Примирения удалось достичь при отъезде Олава, и Ульв присоединился к нему для покорения Норвегии.

Упоминание Эйлива среди соратников Олава говорит о том, что он вместе с Ульвом участвовал в битве при реке Хельга. Новгородским кня­жеством правил Владимир Ярославич. Он не был связан со скандинавами родственными узами, и поэтому отряды варягов возглавили сыновья Регнвальда. Старший Ульв командовал новгородскими варягами, млад­ший Эйлив — ладожскими. Такая же ситуация была и в 1030 году. Ульв с новгородцами оказался рядом с Олавом Святым в челе войска и погиб, Эйлив был на менее опасном фланге и уцелел.

Список использованной литературы

1.  Адам Бременский, Гельмольд из Босау, Арнольд Аюбекский. Славянские хроники. М., 2011.
2.  Арбман Х. Викинги. СПб., 2003.
3.  Бароний Ц. Деяния церковные и гражданские от Рождества Христова до 1198 лета. Кн. 1. М., 1913.
4.  Джаксон Т. Н. Брачные связи средневековой Скандинавии (датские правители XI — середины XII века по «Саге о Кнютлингах») // Древнейшие государства Восточ­ной Европы. 2002. М., 2004.
5.  Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как источник по истории Древней Руси и ее соседей. X‒XIII вв. / / Древнейшие государства на территории СССР. 1988­1989. М., 1991.
6.  Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 года). М., 1993.
7.  Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (первая треть XI в.). М., 1994.
8.  Джаксон Т. Н. Четыре норвежских конунга на Руси. Из истории русско-норвеж­ских отношений последней трети X — первой половины XI в. М., 2000.
9.  Из ранней истории шведского народа и государства: первые описания и законы. М., 1999.
10.  Иордан. О происхождении и деяниях гетов. СПб., 1997.
11.  Историописание и историческая мысль западноевропейского Средневековья / авт.-сост. М. С. Бобков, С. Г. Мереминский, А. И. Сидоров. Практикум-хрестоматия. Кн. 2: X‒XI века. СПб., 2011.
12.  История Дании с древнейших времен до начала XX века. М., 1996.
13.  История Швеции. М., 1974.
14.  Лебедев Г С. Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси. СПб., 2005.
15.  Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи. М., 1977.
16.  Олоф Далин. История Шведского государства. Ч. 1. СПб., 1805.
17.  Прокопий Кесарийский. Война с готами. Книги V‒VII. М., 1996.
18.  Радзивиловская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 38. Л.,1989.
19.  Роэсдаль Э. Мир викингов: викинги дома и за рубежом. СПб., 2001.
20.  Рыбаков В. В. Роскилльская хроника // Древнейшие государства Восточной Евро­пы. 2001. М., 2003.
21.  Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия. IX‒XIV вв. // Древнейшие государ­ства на территории СССР. 1978. М., 1978.
22.  Саксон Анналист. Хроника. 741‒1139. М., 2012.
23.  Свердлов М. Б. Дания и Русь в XI в. // Исторические связи Скандинавии и России. IX‒XX вв. Л., 1970.
24.  Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1995.
25.  Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. 1. М., 1994.
26.  Тацит Публий Корнелий. Анналы. Малые произведения. История. М., 2001.
27.  Титмар Мерзебургский. Хроника. М., 2005.
28.  Щукин М. Б. Готский путь (готы, Рим и черняховская культура). СПб., 2005.