Как же относился к Митяю Сергий? В летописном рассказе о попытке княжеского фаворита Михаила-Митяя стать русским митрополитом есть характерная деталь: поссорившийся с Митяем суздальский владыка Дионисий решил отправиться в Константинополь. Митяй, боясь, что Дионисий может ему там навредить, упросил великого князя запретить Дионисию поездку. Тот не нашёл ничего лучшего, как «Дионисиа нужею удрежати». Дионисий попытался освободиться, дал слово великому князю не ходить в Константинополь и назвал поручителя – игумена Сергия. Великий князь поверил Дионисию и отпустил его под обещание год не ездить в Константинополь, но, освободившись, Дионисий «съ неделю не помедливъ и въскоре бежаниемъ побежа къ Царюграду, обетъ свои измени, а поручника свята выдалъ» (2, стб. 127–128).
Конечно, дав поручительство за Дионисия, Сергий действовал отнюдь не в интересах Митяя. А вероломство Дионисия должно было по меньшей мере резко охладить отношения Сергия с Митяем и поддерживавшим его великим князем. Представляется правдоподобным указание Жития на то, что Митяй, опасавшийся Сергия, грозился уничтожить Троицкий монастырь. Сергий в ответ заявлял, что Митяй не только не получит митрополичьего сана, но даже и Константинополя не увидит. Так оно и случилось. Впрочем, сообщение об этом предвидении Сергия не более чем литературный приём, поскольку весь рассказ о Митяе в Житии Сергия списан с сильным сокращением из летописной статьи, где подробно говорилось о неожиданной смерти любимца великого князя на корабле при подходе к Константинополю.
Послание Киприана Сергию Радонежскому и Феодору Симоновскому от 3 июня 1378 года указывает, что и в первое время после смерти митрополита Алексия отношения между Сергием и Митяем не были лучезарными. Митрополит извещал обоих игуменов о своей поездке в Москву и заранее просил о свидании: «Вы же будите готови видетися с нами, где сами погадаете. Велми жадаю видетися с вами и утешитися духовным утешением». Очевидно, что Киприан, будучи соперником Митяя, и Сергий находились в приязненных отношениях. Видя в Митяе ставленника великого князя, Киприан писал Сергию и Феодору: «Слышу о вас и о вашей добродетели, како мирьская вся мудрования преобидите и о единой воли Божией печетеся» (1, с. 195). «Мирьская вся мудрования» исходили от великого князя, стремившегося посадить на Русскую митрополию Митяя. Очевидно, Сергий этих великокняжеских замыслов не разделял.
Правда, расчёты Киприана на поддержку Сергия Радонежского и Феодора Симоновского оказались преувеличенными. В послании, датированном 23 июня 1378 года, Киприан упрекал их, что не заступились за него, когда он по приезде в Москву был по велению великого князя арестован, ограблен и выслан из столицы. «Вы же, иже мира отреклися есте и иже в мире, и живете единому богу, како толику злобу видивъ, умолчали есте? – вопрошал потрясённый случившимся Киприан и продолжал: – Аще хощете добра души князя великого и всей отчине его, почто умолчали есте? Растерзали бы есте одежи своя, глаголали бы есте предъ цари не стыдяся: аще быша васъ послушали, добро бы; аще быша васъ убили, и вы святи... Не весте ли писание, глаголющее, яко аще плотьскыхъ родитель клятва на чада чадомъ падаеть, колми паче духовныхъ отець клятва, и та сама основания подвиже[ть] и пагуби предаеть?» (3, стб. 175–178). Киприан упрекал Сергия и Феодора как духовников великого князя, которые должны были наставлять и поучать своего духовного сына, но этого не делали. В момент столкновения между московским великим князем и поставленным в Константинополе митрополитом у них не хватило мужества заступиться за своего духовного владыку и осудить владыку светского, но своей принципиальной линии Сергий, в отличие от Феодора, не изменил, через несколько месяцев поручившись за Дионисия.
Как объяснить, что первоначально при назначении Киприана Сергий поддержал не его, а Алексия, но после смерти Алексия оказался на стороне неугодного великому князю Дмитрию Киприана? После поставления Киприана Сергий поддержал Алексия, поскольку ратовал за единство митрополии всея Руси и назначение Киприана расценивал как не вполне законное, ибо митрополичью кафедру всё ещё занимал Алексий. По кончине Алексия Киприан олицетворял единство русской митрополии, а возведение на кафедру Митяя, во-первых, нарушало постановление Патриарха Филофея 1375 года, а во-вторых, грозило расколом митрополии всея Руси, который и произошёл через несколько десятилетий. Но уже в 1378 году Сергий выбрал путь единства Русской митрополии, поставив церковное выше светского, поэтому он должен был разойтись с великим князем.
К 1378 году относится ещё одно событие, которое в Житии не имеет точной даты, а в литературе связывалось с Куликовской битвой. Речь идёт о приезде в Троицкий монастырь великого князя Дмитрия и о его беседе с Сергием. Вот это житийное повествование, цитируемое по древнейшей, Первой Пахомиевской редакции: «О побежении татаръ и иже на Дубенке о монастыри. Некогда же приде князь великий в монастырь къ преподобному Сергиу и рече ему: "Отче, велиа печаль обдержит мя. Слышах бо, яко Мамаи въздвиже всю Орду и идет на Русскую землю, хотя разорити церквы, их же Христос кровию своею искупи. Тем же, отче святыи, помоли бога о том, яко сия печаль обща всем християном есть". Преподобный же отвеща: "Иди противу их и, богу помогающу ти, победиши, и здравъ съ вои своими възвратишися, токмо не малодушьствуи". Князь же отвеща: "Аще убо бог поможет ми молитвами твоими, то пришед поставлю церковь въ имя пречистыа владычица нашя Богородица честнаго ея Успения и монастырь съставлю общаго жития". Слышанно же бысть, яко Мамаи идет с татары с великою силою. Князь же, събравъ воя, изыде противу их, и бысть по пророчьству святого Сергиа, и победивь, татары прогна, и сам здравъ съ вои своими възвратися. И тако моливь святого Сергиа обрести место подобно, иде же цръковь сътворити. И тако обретше место подобно, призва же княза великаго, и основаста церковь, иже и вскоре сътворше церковь красну во имя пречистыа на Дубенке, и съставишя обще житие. Постави же единого от ученикъ своих игумена в том монастыри, сам же пакы възвратися въ свои ему монастырь» (4, с. 59–60).
Этот рассказ был существенно дополнен Пахомием Сербом в Третьей редакции Жития. Источником дополнений послужила Пространная летописная повесть о Куликовской битве, восходившая к митрополичьему своду 1423 года. В Третьей редакции Жития этот раздел получил иной заголовок: «О победе великого князя Дмитрия над безбожныя агаряны» и воспринимался как рассказ о событиях 1380 года. В начале XVI века в Сказании о Мамаевом побоище описание свидания Дмитрия Ивановича с Сергием было ещё более приукрашено. Между тем воспроизведённый выше текст самого раннего повествования об этом свидании даёт основание связывать его не с нападением Мамая в 1380 году, а с иными событиями.
При великом князе Дмитрии Ивановиче двумя годами раньше ордынский правитель предпринял большой поход на Русскую землю. Слова «въздвиже всю Орду» в Житии больше соответствуют событиям 1378 года, поскольку в 1380-м Мамай собрал силы не только Орды, но и её союзников. К тому же в 1380 году московский князь ожидал нападения со стороны не только Орды, но и Литвы, в беседе же Дмитрия с Сергием упоминается лишь один враг – Мамай.
В Первой Пахомиевской редакции Жития Сергий напутствует Дмитрия: «Токмо не малодушьствуи». Если предположить, что их беседа протекала в канун Куликовской битвы, то такая фраза звучит не вполне уместно. Ведь перед тем Дмитрий Иванович одержал блестящую победу над татарами на реке Воже, и не было веских оснований ожидать от него проявлений душевной слабости. Другое дело 1378 год, когда побед над Мамаем не одерживали, зато было страшное поражение русских полков, в том числе великого князя, на реке Пьяне в 1377 году. Так что, раздумывая, выступать ли против Орды в 1378 году, великий князь мог действительно проявить колебания.
Летописное известие об освящении 1 декабря 1379 года церкви Успения Богородицы и соответствующего монастыря «на реце на Дубенке на Стромыне», сооружённых «повелением князя великого Дмитриа Ивановича» (2, стб. 137–138), сообщает о том самом монастыре, который князь обязался поставить, если победит Мамая. Учитывая, что Успенский Дубенский монастырь был освящён 1 декабря 1379 года, то победу Дмитрия Ивановича над татарами и предшествующую ей встречу его с Сергием надо датировать 1378 годом.
Поскольку сражение с Бегичем произошло вне владений великого князя, о походе неприятеля московский князь узнал заранее. Косвенно об этом свидетельствует усиленная охрана границ Московского княжества, с чем пришлось столкнуться Киприану в июне 1378 года. Видимо, о движении туменов Бегича в Москве стало известно месяца за полтора до битвы. Тогда встреча великого князя со своим духовником должна была состояться в 20-х числах июня – начале июля 1378 года, то есть примерно в то время, когда Сергий получил полное упрёков послание Киприана. Поездка великого князя в конце июня – начале июля 1378 года в Троицу означала, возможно, демонстрацию благорасположения к колеблющемуся в делах церковных влиятельному игумену. В результате Сергий так и не стал обличать Дмитрия, арестовавшего митрополита Киприана, и доверительные отношения между духовником и великим князем были сохранены. Во всяком случае, поручительство Сергия за Дионисия Суздальского весной – летом 1379 года было воспринято Дмитрием Ивановичем с полным доверием.
После бегства Дионисия отношения между духовным сыном и его духовным отцом оказались нарушенными. Неслучайно в рассказе об основании Дубенского монастыря в Житии указывается, что Сергий и Дмитрий «основаста церковь», то есть при закладке обетного храма великий князь присутствовал, это было, видимо, в 1378 году, а когда церковь построили, Сергий один, уже без участия Дмитрия, поставил туда игумена. И при освящении 1 декабря 1379 года Успенской церкви в новом Дубенском монастыре великого князя, судя по летописи, не было: охлаждение между ним и троицким игуменом продолжалось.
За 1380–1385 годы сведений о деятельности Сергия почти нет. Летопись отмечает только, что в конце мая – июне 1381 года Сергий вместе с митрополитом Киприаном крестил родившегося в семье Радонежского князя Владимира Андреевича сына Ивана. Однако появившихся на свет в 1379 и 1382 годах сыновей великого князя Дмитрия Ивановича – Семёна и Андрея Сергий не крестил. В конце августа 1382 года на Москву и Переславль-Залесский напал Тохтамыш. Сергий не последовал за великим князем в Кострому, он укрылся в Твери, где пережидал ордынскую грозу бежавший из Москвы митрополит Киприан. Эти события показывают, что Сергий оставался на стороне главы церкви, а не великого князя.
Дмитрий Донской, примирившийся было с Киприаном и вызвавший его из Киева в Москву в мае 1381-го, уже осенью 1382 года выслал его обратно и окончательно порвал с ним всякие отношения. Дело в том, что пока Киприан находился в Твери, тверской князь Михаил Александрович, в течение многих лет враждовавший с Дмитрием Московским, отправился в Орду к Тохтамышу, «ища великаго княжения». Такой шаг едва ли мог быть предпринят без ведома митрополита. Киприан же, натерпевшийся в 1378 году от московского князя, был не против того, чтобы владимирский стол занял тверской князь, к тому же родственник великих литовских князей, властвовавших над населением западных епархий Русской митрополии. Митрополит медлил возвращаться в Москву, дожидаясь в Твери возвращения Михаила Александровича от Тохтамыша, что и побудило Дмитрия Ивановича вновь отослать его в Киев.
Естественно, великий князь не благоволил людям, близким Киприану. Размолвка Дмитрия Ивановича со своим духовником продолжалась. Дмитрий Донской терпел серьёзные неудачи в своей церковной политике: после безуспешных попыток провести своего кандидата на митрополию всея Руси ему пришлось иметь дело с самозваным главой Русской Церкви митрополитом Пименом. Лишь в 1385 году, сумев примириться с принципиальностью Сергия, князь вновь приблизил его к себе. 29 июня 1385 года у Дмитрия Донского родился сын Пётр, «и крести его Сергии игуменъ, преподобный старець» (2, стб. 150).
В самом конце 1385 года Сергий отправился к рязанскому князю Олегу Ивановичу. Эта дипломатическая миссия положила начало новому периоду в московско-рязанских отношениях. С 1382 года, когда Олег нарушил заключённый с Дмитрием Донским договор 1381 года о союзе против татар и помог Тохтамышу, отношения Москвы с Рязанью резко обострились. Осенью 1382 года Дмитрий послал свою рать на Рязань и сжег её; Олег, выждав удобный момент, в свою очередь весной 1385 года захватил и разграбил вотчинный город великого князя Коломну. Но летом 1385 года тот, «собравъ воя многы», отправил их на Рязань. Поход оказался безуспешным.
В том же, 1385 году разразился конфликт с новгородским владыкой Алексием из-за назначения в Москве епископом в Пермь Стефана Храпа, что было воспринято новгородцами как попытка отторгнуть от них Пермь; назревала война с Новгородом. В этих обстоятельствах и отправился в декабре 1385 года Сергий к рязанскому князю Олегу. В жизни троицкого игумена это был единственный случай, когда ему пришлось исполнять светское дипломатическое поручение. Как правило, они давались боярам. Сергий успешно справился со своей миссией. В результате переговоров с Олегом тот «преложи сверепьство свое на кротость» и заключил с великим князем «мир вечныи». После этого Рязань никогда не воевала с Москвой.
На основании источников можно судить о продолжавшемся участии Сергия в политических событиях своего времени. В мае 1389 года он в качестве духовного отца великого князя Дмитрия Ивановича присутствовал при составлении его завещания и проводил великого князя в последний путь.
Литература и источники
1. Прохоров Г. М. Повести о Митяе. Л., 1978.
2. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1.
3. РИБ. Т. 6. Изд. 2-е.
4. Тихонравов Н. С. Древние Жития преподобного Сергия Радонежского. М., 1892. Отд. 2.
