Великорусская народность во всем разнообразии со­ставных элементов сложилась в бассейнах Верхней Вол­ги и Оки до их слияния. Здесь же она нашла свой полити­ческий базис и здесь же, преимущественно, накопился ее колонизационный фонд, тот человеческий материал, ко­торый с половины XVI века она стала разбрасывать по лесам востока и севера и по степям юга и юго-востока. Поэтому и этнографическая проблема относительно Ве­ликороссии в первую очередь связывается с бассейнами верхней Волги и Оки до их слияния, с историей заселения славянами этого района.

Начало заселения этого района отходит в доистори­ческие времена. Еще до утверждения здесь русских кня­зей возникли на этой территории славянские города: Белоозеро, Ростов, Суздаль, Рязань, Муром, На памяти ис­тории, в дотатарское время, здесь появились Володимер на Клязьме, основанный Владимиром Святославичем вскоре после своего крещения, Ярославль на Волге, осно­ванный сыном Владимира Ярославом, Москва (до 1147 г.), Юрьев (в 1152 г.), Дмитров (в 1154 г.), основан­ные правнуком Ярослава Юрием Владимировичем. Тогда же или немного позже появляются Углече Поле, Тферъ, Кострома, Городец и Нижний Новгород на Волге, осно­ванный в 1221 г. Юрием Всеволодовичем, Галич Мерьский, Стародуб на Клязьме и др. Все эти города, несомнен­но, были не одинокими поселками, а центрами, к кото­рым тяготели целые группы селений — волости. Во вто­ром и третьем десятилетиях XIII в., накануне прибытия татар, большинство перечисленных городов были уже центрами особых княжений Ростово-Суздальской и Муромо-Рязанской земель (в последней, кроме того, был еще Пронск), в четвертом и пятом, после прибытия татар, и все остальные. К концу XII века земля Ростово-Суздаль­ская была уже самой населенной среди других русских земель, а ее князь самым могущественным из русских кня­зей того времени. Так смотрели на дело и современники, южноруссы и обыватели Ростово-Суздальской земли. Ав­тор южнорусского « Слова о полку Игореве» обращался к Суздальскому князю с такими словами: «Великий княже Всеволоде. Не мысию ти прилетити издалеча, отьня зата стола поблюсти: ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Дон шеломы выльяти». Так много войска мог собрать Всеволод III. Интересен в этом отношении и рассказ лето­писца о совещании в 1216 г. в лагере князя Юрия и Ярос­лава Всеволодовичей, боровшихся со старшим братом Константином, которому помогали смольняне и новгород­цы. Один из старшых бояр, Ларион, говорил князьям, что было бы лучше заключить мир и отдать старейшинство князю Константину. Но эта речь была нелюба князьям. Больше понравилось выступление одного из Юрьевых бояр, который говорил князьям: «Княже Юрий и Ярос­лаве. Не было того ни при прадедах, ни при дедах, ни при отци вашем, оже бы то, вшед ратью в сильную Суздальс­кую землю, да же бы вышел цел; хотя бы и вся Русская земля и Галичская, и Киевская, и Смоленская, и Черни­говская, и Новгородская, и Рязанская, никакоже противу сей силе успеют; аще же нынешний полци, право извержем из еедлы». Допуская явное преувеличение в этой хва­стливой речи сузальского боярина, все-таки нельзя в ней не видеть свидетельства о многолюдстве Суздальской зем­ли, которое и поднимало самочувствие боярина суздальца.

Откуда набралось население Ростово-Суздальской земли? Отвечая на этот вопрос, приходится обозначить несколько течений, приливавших в этот край: из области словен новгородских и кривичей смоленских, с юго-запа­да и юга из области вятичей и Подонья.

В первую очередь, по всем данным, совершился при­лив колонистов с северо-запада, с которым рассматривае­мая территория связана была верховьями реки Волги и системами ее левых притоков — Тверцы, Мологи и Шекены. С верхней Волги и по волокам, соединявшим Мету и Тверцу, Тихвинку и Чагодощу, Вытегру и Ковжу, славян­ское население пробиралось в Поволжье, а оттуда в бас­сейны Москвы (через Волок Дамский) и Клязьмы (через Дубню с Сестрою, Нерль Волжскую и Нерль Клязьменскую). Наглядными этапами этого продвижения в поздней­шее время являются новгородские волости в рассматри­ваемом краю — около озера Селигера, Торжок, или Но­вый Торг на Тверце, Бежецкий Верх на верхней Мологе, Волок на Ламе. Продвижение словен новгородских шло, несомненно, и дальше на юго-восток. Едва ли не после­дним этапом его была Коломна на устье Москвы, которая напоминает Коломны, поставленные новгородскими словенами на р. Волхове, Ловати и Мете. От новгородских же колонистов идет и название р. Северки, впадающей поблизости в Москву и одноименной с Северной, впадаю­щей в Шелонь, и название реки Коширки, впадающей в Оку и одноименной с притоком Меты Коширкой, и наиме­нование озера Клещина, одноименного с озером в Николь­ском Поддубском погосте Бежецкой пятины, а равно име­на городков Хотуня и Радонежа, одноименных с дерев­нями Шелонской пятины. Географическая номенклату­ра Ростово-Суздальской земли вообще насыщена новго­родскими именами. Новгородская словенская колониза­ция дала главный основной пласт русского населения всей северной половины рассматриваемой территории, чем и объясняется преобладание северно-великоруских говоров в губерниях Тверской, Ярославской, Костромской, Вла­димирской и Московской,

К главному течению с северо-запада с давних времен присоединялось колонизационное движение и с запада, из области кривичей смоленских. Наглядными этапами продвижения колонистов с этой стороны являются смо­ленские волости и села в области верхней Москвы с г. Мо­жайском во главе и в области Пахры, обозначенные в из­вестной грамоте Ростислава Мстиславовича 1150 г., дан­ной Смоленской епископии. Быть может, эти же колони­сты с запада занесли с собой и некоторые названия селе­ний, как, например, Карачарово в Можайском уезде, Ка­рачарово во Владимирском и Муромском, волость Пневичи в Переяславском уезде; некоторые названия рек: Боря — приток Угры, и Воря же — приток Клязьмы; Яуза — приток Гжати, Яуза — приток Ламы, Яуза — приток Сестры и Яуза — приток Москвы; Истра — при­ток Вори (системы Угры) и Истра— приток Москвы; Уча — приток Исконны и Уча — приток Клязьмы; Вязь­ма — приток Днепра и Вязьма — приток Уводи, впадаю­щей в Клязьму и т. д. Известная колонизационная струя шла и из земли вятичей, т. е. с верхней Десны и Оки. На притоке Пахры — Моче в XIV веке существовал город Перемышль, являющийся повторением Перемышля на верхней Оке; Стародуб на Клязьме и Стародуб Воцкий в Муромском княжестве являются повторением Стародуба Черниговского. Наглядым этапом продвижения населе­ния из Чернигово-Северской земли на северо-восток яв­ляется черниговская волость Лопасна по обоим берегам Оки близ впадения в нее Лопасны. Тяга на северо-восток из земли Чернигово-Северской, надо думать, шла особен­но сильно во время половецких набегов и опустошений, постигавших, главным образом, Приднепровье. Эта тяга увлекала за собой подчас и русское население правобереж­ного Приднепровья. Летописец отметил, что к Андрею Боголюбскому приходили «сходцы» из разных отдельных стран и, между прочим, из Руси (Приднепровья). Запус­тение Донского бассейна, происшедшее после прибытия в южные степи восточной Европы печенегов и половцев, заставляет думать об отступлении славянского населения из этого бассейна в бассейн Окский, причем оно оседало не только на правой стороне Оки, но и на левой. Здесь колонизационный поток с юга покрыл старые новгородс­кие колонии, и город Коломна с его волостями стал еще до прибытия татар рязанским владением. Распределение говоров на рассматриваемой территории приводит к пред­положению, что колонизационный поток с юга разливал­ся даже до самое Волги. Исследователями отмечено, что южновеликорусские говоры распространены не только в губерниях Рязанской, Тульской, Калужской и в юго-за­падной части Московской, но частью даже и в Тверской губернии.

Так сливались, пересекали друг друга и смешивались в верхнем Поволжье и в бассейне Оки славянские колони­зационные потоки, приходившие сюда с разных сторон.

Ко времени прибытия татар славяно-русская колони­зация охватила весь бассейн верхней Волги до соедине­ния ее с Окой и весь Окский бассейн. Но славяно-русское население распределилось на этой территории неравномер­но. Гуще всего населился бассейн реки Клязьмы и приле­гающие к нему местности по правым притокам Волги. Здесь стояли и более значительные города — Ростов, Суз­даль, Владимир, Переяславль, Юрьев, Стародуб, Углече Поле, Ярославль, Кострома и др. Наиболее раннее и наи­более густое заселение этой именно местности объясняет­ся, по-видимому, тем, что местность эта была наименее лесиста, имела много безлесных и малолесных оазисов, покрытых плодородной почвой — Ополыцину во Влади­мирском и Суздальском княжествах, Юрьево Поле, Угле­че Поле, Белехово Поле и др. Сравнительно с этим про­странством Поволжье и Окский бассейн, бывшие по отно­шению к нему как бы окраинными областями, были насе­лены слабее. Русская оседлость в этих областях подвер­галась нападениям половцев с юга, болгар с юго-востока. С севера, в Заволжье, эта область окаймлялась больши­ми лесами, среди которых было трудно насаждать земле­дельческую культуру.

С прибытием татар, на долгое время исключивших поле, степь, из сферы славяно-русской колонизации, эта колонизация поневоле сосредоточилась в лесных облас­тях и стала охватывать местности, обойденные при пер­воначальном расселении. К таким местностям принадле­жало, как сказано выше, Заволжье, некоторые приокские лесные и болотистые пространства и таковые же по­лосы, пересекавшие в разных направлениях междуречье Волги и Оки. В Заволжье в XIII и XIV веках происходит почкование, разветвление Ростовского княжества. От Ростовского княжества отделяется сначала княжество Ярославское и Углицкое, а затем Белозерское. Ярославс­кое княжество, в свою очередь, отделяет от себя княже­ства Моложское, Прозоровское, Новленьское, Заозерско-Кубенское, Курбское, Шехонское и Ухорское; Белозерс­кое княжество — Шелешпанское, Кемско-Сугорское, Карголомское, Ухтомское, Андожское, Вадбольское, Бе­лосельское. Это умножение княжеств стояло в связи не только с размножением княжеского рода, но и умножени­ем самих объектов дележа, с расширением колонизации, в которой князья принимали, как увидим ниже, деятель­ное участие. Такое же умножение княжеств видим в XIII и XIV веках на верхней Оке и Угре, в глухом лесистом и болотистом краю вятичей. До татар мы встречаем здесь одно только Козельское княжество. В татарскую эпоху здесь возникают княжества Новосильское, из которого выделяются Одоевское, Воротынское и Белевское, Карачевское, распадающееся потом на уделы Козельский, Мосальский, Перемышльский, Звенигородский, Волховс­кой, Торусское, из которого выделяются уделы Мещовский, Барятинский и др. Очевидно, здесь уже было доста­точное количество населения, которое могло прокармли­вать стольких князей. Это население, кроме естественно­го прироста, набралось сюда из пришлого люда, спасав­шегося от татарских погромов. Таким же людом, пришед­шим из Рязанской земли во время татарских погромов, населяется и бассейн реки Протвы, глухой край, где на памяти летописца ютился еще остаток литовского наро­да голяди. Из договора князя Дмитрия Ивановича с Олегом Рязанским узнаем, что в области Протвы были рязан­ские города — Новгород, Верея, Боровск, отошедшие при отце Дмитрия к Москве.

Славянорусское население, колонизовавшее Верхне­волжский и Окский бассейны, расселялось, однако, не в пустыне, а в стране, уже имевшей своих насельников в лице живших здесь инородческих племен, главным об­разом, финнов и отчасти литовцев. Начальный летопи­сей, рассказывая о нашествии варягов и о распределе­нии русских городов между Рюриком, его братьями и мужами, говорит о том, что первыми насельниками в Новгороде были словене, в Полотске — кривичи, в Рос­тове — меря, на Белоозере — весь, в Муроме — мурома. Сообщение это основано не на каких-либо темных фан­тастических преданиях, а на фактах живой действитель­ности. Племенные имена восточных славян были в упот­реблении еще в XI и XII вв., ибо сохранялись еще и са­мые племена. Несомненно также, что в то время сохра­нялись еще и остатки инородческих племен на захвачен­ных славянской колонизацией территориях. Эти остат­ки, островки инородческого населения, сохранялись долгое время и после.

Территория, ставшая достоянием великоруской на­родности, долгое время пребывала в состоянии полити­ческого разделения. Сначала на ней появились три го­сударственные образования: земля Новгородская, зем­ля Ростово-Суздальская и земля Муромо-Рязанская. Земля Новгородская, принадлежавшая «господину Ве­ликому Новгороду», в половине XIV века разложилась на две земли: Новгородскую и Псковкую, во главе кото­рой стал младший брат Новгорода Великого Псков, до­бившийся от старшего брата автономии. Муромо-Рязан­ская земля, доставшаяся по завещанию Ярослава вто­рому сыну Ярослава Святославу вместе с Черниговом, обособившись под властью его сына Ярослава от Черни­говской земли, при сыновьях этого Ярослава, около по­ловины XII века, распалась на два княжества: Муромс­кое, под управлением Святослава Ярославича и его по­томков, и Рязанское, под управлением Ростислава Ярославича и его потомков. Рязанское княжество в свою оче­редь в начале сороковых годов XIV стол, распалось на княжества Рязанское и Пронское под управлением кня­зей Ивана Александровича и Ярослава-Дмитрия Алек­сандровича и их потомков. Ростово-Суздальская земля по смерти Всеволода III выделила из себя великое кня­жество Владимирское, сделавшееся переходным владе­нием князей, признанных старшими или великими сре­ди потомков Всеволода III; княжество Ростовское, дос­тавшееся старшему сыну Всеволода Константину и удер­жавшееся во владении его потомков; Переяславское, доставшееся Ярославу Всеволодовичу, выделившее из себя позже княжества Тверское и Московское; Юрьевс­кое, доставшееся следующему сыну Всеволода Святос­лаву и удержавшееся во владении его сына, внука и прав­нука (до 1340 года); Стародубское, доставшееся млад­шему сыну Ивану и удержавшееся во владении его по­томков. После прибытия татар из великого княжества Владимирского выделилось еще княжество Суздальско-Нижегородское, которым наделил сына своего Андрея великий князь Ярослав Всеволодович и которое удер­жалось и за его потомками; Галицко-Дмитровское, до­ставшееся следующему по старшинству князю Констан­тину Ярославичу и удержавшееся за его потомками; Ко­стромское, доставшееся младшему сыну Ярослава Все­володовича Василию. Несколько позже из великого кня­жения Владимирского выделилось окончательно кня­жество Московское, коим наделил сына своего Дании­ла великий князь Александр Ярославич Невский (око­ло 1263 г.), и которое удержалось во владении его по­томков. Ростовский удел в связи с размножением рода князя Константина Всеволодовича с течением времени распался на княжества: Ростовское, доставшееся стар­шему сыну Константина Васильку и удержавшееся в его потомстве; Ярославское, доставшееся следующему по старшинству сыну Константина Всеволоду и удержав­шееся во владении его потомков; Углицкое, доставшее­ся Владимиру Константиновичу; Белозерское, выделен­ное Васильком Константиновичем для сына своего Гле­ба (ум. 1278 г.) и удержавшееся во владении потомков последнего. Княжества Ростовское, Ярославское, Белозерское, Стародубское и Суздальско-Нижегородское позже поделились еще на много частей, иногда очень мелких, равных по величине боярским вотчинам. Но это произошло уже в то время, когда их владельцы из удель­ных князей превратились в «княжат» — слуг государя всея Руси.

Таким государем, объединившим под своей властью всю Русь, т. е. Великороссию, стал с течением времени владетель княжества Московского.

Княжество это первоначально занимало небольшую территорию. В состав его входило первоначально сред­нее течение Москвы-реки с ее левыми притоками Рузой, Озерной, Истрой, Всходней, Яузой и Пехоркой, с правы­ми — Вохонкой и Дрезной. Такая территория древней­шего Московского княжества обозначается по духовным и договорным грамотам Московских князей XIV века, за вычетом из тогдашней территории Московского княже­ства Коломенских волостей, Лопасны и других владе­ний, приобретенных при Данииле Александровиче и его сыновьях на счет Рязани, Можайска и других волостей, приобретенных на счет Смоленска. Но эта небольшая территория в начале XIV века была, по всем признакам, одной из населеннейших территорией Великороссии. Территория эта, лежавшая на западной окраине Росто­во-Суздальской земли, меньше подвергалась нападени­ям и разорениям со стороны татар, чем другие местности Ростово-Суздальской земли, не говоря уже о Муромо­-Рязанской. Батыев погром захватил и город Москву, как и другие города, лежавшие в западной части Ростово­-Суздальской земли — Дмитров, Волок и Тверь. Но пос­ледующие погромы, за исключением погрома 1293 г., уже не касались города Москвы и его области. Так, зи­мой 1239 года татары после занятия Мордовской земли сожгли Муром, воевали по Клязьме и сожгли Горохо­вец. «Бе же пополох тогда зол по всей земли, сами бо себе людие не видеху, кто где бежит от страха». Надо думать, что беженцы направились, главным образом, в западные и северные части Ростово-Суздальской земли, которую погром не коснулся. В 1252 году татары под предводительством Неврюя, перейдя под Владимиром Клязьму, напали на князя Андрея Ярославича под Пе­реяславлем, разбили его рать и попленили весь Переяс­лавль, уведя в Орду множество людей. Это нападение также вызвало «пополох» и бегство жителей, так что князю Александру Ярославичу, приехавшему тогда из Новгорода во Владимир, пришлось собирать разбежав­шихся людей и водворять их на прежнее местожитель­ство. Таким образом, и этот новый погром не коснулся Московской территории. Следующий большой погром произошел в 1281‒1282 гг. Князь Андрей Александро­вич выпросил себе в Орде великое княжение Владимирс­кое под братом своим старейшим Дмитрием и для утвер­ждения своего на великом княжении два раза приводил с собой татарскую рать. Объектом военных операций должен был быть Переяславль, где сидел с дружиной князь Дмитрий. Но татары, вступив в Суздальскую зем­лю, рассыпались по всей земле, опустошили Муром, око­ло Владимира, Юрьева и Переяславля все запустошили и пограбили, и повели в плен мужчин, женщин и детей, также около Ростова, Торжка и Твери. Опустошению и ограблению подверглись города и волости, села и погос­ты, монастыри и церкви; много людей было перебито, а другие погибли от холода. В числе опустошенных тата­рами местностей Московская область опять-таки не упо­мянута. Только в 1293 году, во время нового привода татарской рати Андреем Александровичем, Москва под­верглась татарскому опустошению вместе с Владимиром, Суздалем, Муромом, Юрьевом, Переяславлем, Колом­ной, Можайском, Волоком, Дмитровом, Углечем Полем и др. На этот раз уцелела Тверь, куда, между прочим, сбежалось множество людей перед ратью. Этому сбежав­шемуся люду, однако, не суждено было осесть прочно в Тверском княжестве. В 1327 году, после убиения ханс­кого посла Шевкала в Твери, хан послал на Тверского князя Александра Михайловича пять темников и кня­зей Ивана Даниловича Московского и Александра Васильевича Суздальского. Они взяли Тверь и Кашин, опус­тошили прочие города и волости, людей перебили, а дру­гих забрали в плен, опустошили и Новоторжскую во­лость. Тверской князь Александр Михайлович бежал в Псков, а братья его Константин и Василий, по словам летописи, «сели в Твери в великой нищете и убожестве, понеже вся земля Тверская пуста, и все быша леса и пу­стыни непроходимые». И было тогда всей Русской земле великая тягость и томление и кровопролитие от татар, убили тогда и князя Ивана Ярославича Рязанского и много христиан перебили и пленили, только «соблюде и заступи Господь Бог князя Ивана Даниловича и его град Москву и всю его отчину от пленения и кровопролития христианского».

Итак, несомненно, что Московское княжество во вто­рой половине XIII века и первой XIV было наиболее безо­пасным краем бывшей Ростово-Суздальской земли. Сюда поневоле должно было сбиваться население разоряемых областей. Поэтому-то в составе селений Московского кня­жества, упоминаемых в актах XIV и XV вв., мы и встре­чаем села с названием Рязанци, Ростовци и т. д. Духов­ные и договорные грамоты Московских князей XIV века вскрывают значительную населенность древнейшего Мос­ковского княжества. По духовным грамотам князя Ива­на Даниловича Калиты (†1341) на древнейшей террито­рии Московского княжества обозначаются два больших города — Москва и Звенигород на р. Москве и небольшие городки на окраинах: звенигородский пригород Руза на р. Рузе, пригород Радонеж на притоке Вори, Перемышль на р. Моче, притоке Пахры.

Сверх городских округов или уездов, духовные грамо­ты Калиты называют целый ряд волостей и равнозначи­тельных им княжеских сел, бывших центрами дворцово­го хозяйства. В Московском уезде по грамотам Калиты были волости: Мушкова Гора по верхнему течению реки Истры, Горетово между Истрой и Химкой, по р. Всходне и ее притоку Горедве, Радонеж на верхней Воре и ее при­токах, Бели между Вязью, притоком Учи, и Талицей, при­током Вори. Воря между Ворей и Белой, Черноголовлъ по реке того же имени, впадающей в Клязьму, Вохна по пра­вому берегу Клязьмы до реки Вохонки, Рогожъ в сосед­стве с Черноголовлем к юго-востоку, Дейково Раменье и Машев где-то по соседству, может быть, на месте упоми­наемой в завещании Дмитрия Донского Московской во­лости Загаръе, лежавшей к юго-востоку от Вохны, Селна по правым притокам течения реки Мерьской, Раменье — к юго-западу от Селны, в непосредственном соседстве с ней, и Гуслица по реке Гуслице, левом притоке Мерьс­кой. Среднее течение Москвы-реки и бассейны ее прито­ков Всходни, Яузы, Пехорки, Сетунки, и верхнее тече­ние Клязьмы, и течение притока ее Учи занимал, по-ви­димому, городской Московский уезд в тесном смысле, раз­бивавшийся, вероятно, на станы. Из этих станов грамо­та упоминает о бортниках Васильцевского веданья, по­зднейшем Васильцевском стане, к востоку от Москвы. В Звенигородском уезде обозначаются волости: Замошъе к северо-западу от города Рузы, по pp. Озерне и Вейне, Ростовци в соседстве, по правому берегу Рузы и ее при­току Педне, Рузская волость, ставшая позднее центром особого уезда, Великая Юрьева слобода по левому берегу Рузы, вверх от устья Озерны, Скирминовская слобода по реке Озерне и ее притокам Гряде и Развадне, Тростна по реке Тростне и около озера Тростенского и Негуча где-то поблизости, Сурожик по течению реки Истры, по ее притоку М. Истре и притокам последней Маглуше и Молодильне, Кремична на левом берегу р. Москвы до р. Озерны, Фоминское к югу от Рузской волости, по пра­вому берегу р. Яузы, Угожъ по верховьям Нары и ее при­тока Тарусы, Суходол по правой стороне Нары и левой Протвы (позже с Истьею и Истервой), к северу от Боров­ска. На древнейшей же территории Московского княже­ства была и часть волостей, доставшихся третьему сыну Калиты, Андрею, а именно: Северска, по верхней Северке, Щитов по верхней Моче, Ростовец, Тухачев на р. Гнилой Северке.

Кроме волостей, духовные грамоты Калиты и его сы­новей перечисляют целый ряд дворцовых сел — центров дворцового хозяйства. Под самым городом Москвой гра­моты показывают села Семчинское, Напрудское; на реке Москве села: Вяземское, ниже впадения реки Вяземы, Ногатино, ниже города Москвы, Коломенское, Копотенское, Островское и Арининское, Битяговское на р. Рожае, притоке Пахры, Костянтиновское на той же реке, Ясиновъское, на реке Рузе село в Замошской слободе, село Рузское; к северу от Тростенского озера Белжинское; на реке Истре — Андреевское; к северу на одном из притоков Истры село Максимовское; на реке Яузе — Михайловс­кое, Луцинское, Дейгунинское, а на реке Пехорка — Михайловское; Микульское, ныне Архангельское, на исто­ке одного из притоков Пехорки; Малаховское, Астафьев­ское на р. Клязьме, село Тыловское Рогожь на реке Клязь­ме, Аристовское близ Клязьмы, село Протасьевское, село Радонежское где-то около Радонежа, село Домонтовское, Колбасинское село у озера (Озерецкое?); Труфановское. Все эти волости и села упоминаются и в последующих гра­мотах Московских князей XIV века. Сверх них духовная грамота Донского называет волость Ижву между Малгушей и Нудалем, притоками Истры, к западу от Мушковой горы, Лохно в бассейне Б. и М. Сестры и по реке Локноше, к северо-западу от Каменки и Ижвы, Дмитриеву слободу к северу от Скирманова, Плеснь по р. Плесенке, притоку верхней Нары, Корзенев рядом с Ворею на восто­ке, Загаръе между Вохонкой и Гуслицей, Раменейцо, ря­дом к востоку, Рогожь около села того же имени, упоми­наемого в грамоте Калиты (напечатано ошибочно Ротожь), Шерна на реке того же имени рядом с Корзеневым.

Интересно, что все эти волости обозначаются на окра­инах Московского и Звенигородского уездов, там же, где обозначаются и слободы. Очевидно, что это были прира­щения Московского княжества в связи с увеличением на­селения и расширением колонизации края. Увеличение населения было последствием его естественного прироста в течение пятидесяти—шестидесяти лет, протекших со дня смерти Калиты, а также последствием прилива насе­ления извне, вольным и невольным. В этом отношении приходится напоминать некоторые факты из истории борь­бы Москвы с соседними княжествами. В 1370 году вели­кий князь Московский Дмитрий Иванович ходил войной на Тверского князя, взял города Зубцов и Микулин, во­лости тверские повоевал и пожог, а людей многое множе­ство увел в плен. В 1375 году великий князь Дмитрий Иванович с силами всех русских князей ходил на Тверь и держал город в осаде. Одновременно с тем его войска опу­стошали все тверские волости, пожгли все села, взяли городки Зубцов, Белгород, а людей повели в полон, иму­щество пограбили, хлеб потравили и т. д. Вероятно, мно­гие из этих пленных остались навсегда в Московском кня­жестве после полного разорения их хозяйства на родине. Населенность древнейшей территории Московского кня­жества прогрессировала и в последующее время. В дого­ворных и духовных грамотах Московских князей и дру­гих современных актах XV и нач. XVI века отмечается целый ряд новых станов и волостей в Московском и Рузс­ком (образовавшемся из Звенигородского) уездах. Тако­вы станы: Сетунский по р. Сетуни; Быков, Манатьин и Коровин по pp. Клязьме и Химке. Бохов по речке Вязе и Уче и по р. Клязьме, Тешилов по верхней Воре, Бычанский по нижней Воре, Каменский между Пехоркой и Гжел­кой, Доблинский к востоку от Каменского, Куней между Шерной и Дубной, к северу от Вохны, Соболев (центр Соболево на р. Нерьской) в Московском уезде; в Рузском уез­де Лъняников в западной части уезда по р. Рузе, Вышковский в западной части уезда на левом берегу р. Рузы, Бор­тный,, по левому берегу Озерны, Сестринский по р. Б. Сестре, притоку Ламы, Хованьский, смежный с Локношским, и волости: Войничи по р. Маглуше, притоку Ис­тры, Щитниковская и Сычевская к западу от Рузы, Фоминская к югу от Рузы, Нахабинская по р. Нахабинке, притоку Истры (Горетова стана), Домантовская.

Что касается новых сел, упоминаемых в актах, состав­ленных после завещания Калиты, то значительная часть их была приобретена князьями и монастырями от бояр и других землевладельцев, их устраивавших, и, следова­тельно, являются по происхождению своему древнее пер­вых о них упоминаний. Таковы прежде всего села под са­мым городом Москвой: Калиткинское и Колыческое на Неглимной, Сущовское и Хвостовское, Лошаково, Гле­бовское, Нахинское, Туриково, Мономахово и Петровс­кое, Воронцовское на Яузе, Шараповское, Отцы святые. Затем села в Московском стану: Свибловское на Яузе, Тимофеевское и Танинское с Коревым на Яузе, Яузское Мытище; затем в Васильцовом: село Косино с тремя озе­рами, сельцо Хороброво; в Быкове стану: село Михнево нар. Пехорке, недалеко от центра.

Публикуется по изданию: Любавский М. К. Образование основной государственной территории великоруской народности. Заселение и объединение центра. Л., 1929.