Усадьбы обслуживали быт, покоившийся на крепостном праве. Будучи памятниками помещичье-дворянского стиля, они в каждом своем уголке напоминают о рабском труде крепостных крестьян. Однако лучшие усадебные постройки представляют интерес не только в качестве историко-бытовых памятников.
Для строительства богатых усадеб приглашались нередко выдающиеся зодчие, вкладывавшие в архитектуру усадебных построек и в планировку парков высокое искусство, яркое и своеобразное мастерство.
Наряду с прославленными зодчими, на строительстве подмосковных усадеб работали одаренные архитекторы-самоучки из крепостных крестьян, и многие из этих, иногда безвестных мастеров из народа, соперничали блеском своего таланта с самыми знаменитыми столичными и иностранными архитекторами своего времени.
Замечательной особенностью лучших русских усадеб является связь с природным пейзажем, которая донесла до наших дней красоту усадебных ансамблей Подмосковья.
Архитектура русской усадьбы, как комплекс жилых и служебных зданий, тесно объединенных между собой, зародилась в давние времена, в начальную пору русского феодализма.
Старые русские усадьбы, строившиеся исключительно из дерева, до нас не дошли. Почти не осталось о них и свидетельств литературного характера. Имеется лишь очень немного документов, оставленных нам некоторыми путешественниками, наблюдавшими быт и тесно связанную с ним архитектуру древней Руси. Сделанные ими зарисовки дают некоторую возможность представить архитектурный образ древней русской усадьбы.
Таково, например, изображение русской усадьбы, нарисованное Мейербергом в 60-х годах XVII века. На рисунке, по объяснению автора, представлено боярское село под Москвой, где посольству были предложены угощение и отдых.
Все постройки усадьбы, в том числе и церковь, — деревянные. Двухэтажный помещичий дом с наружной лестницей в жилые хоромы покрыт тесаными крышами. Незатейливая изгородь из жердей окружает двор, на краю которого стоят служебные постройки.
Таковы в общих чертах были подмосковные боярские усадьбы в XVII веке. От них мало отличались и древние усадьбы. Только у очень богатых бояр и князей, вроде Одоевских, Черкасских, Шереметевых, в поместьях имелись каменные хоромы и церкви, часто великолепные и затейливо украшенные.
Но все же каменных хором не любили. При несовершенном отоплении того времени в них было холодно и сыро, да и кирпич стоил дорого. Стены же из отличных толстых сосновых бревен хорошо берегли тепло. Зато страшные пожары часто уничтожали дотла всю деревянную стройку усадеб.
Планировка русской усадьбы еще в XVII веке была почти полностью утилитарной. Дом вотчинника, окруженный огородами и садом, и расположенные поблизости очень простые службы составляли весь ансамбль. Мельницы и кузницы размещались дальше: мельницы — у плотины, кузницы — у реки.
Большие пруды, как запас водной силы, исстари появляются во всех усадьбах в результате запруживания даже небольших речек или ручьев. Эти водные пространства постепенно входят в композицию усадеб как один из ее основных архитектурных элементов.
К пруду обычно примыкает, а иногда и окружает его, парк, постепенно возникавший из ягодного и плодового сада. Огороды в дальнейшем превращаются в цветочный партер перед домом. Постройки для разборки овощей и ягод переделываются в конце концов в эффектные беседки.
Церкви, которые вначале строились ближе к деревне или неподалеку от хором вотчинника, в XVIII веке используют как декоративные здания, сооружая их около парка, а иногда и в самом парке.
С течением времени в русскую усадьбу проникают всевозможные затеи. О них упоминается, например, в интересном описании вотчины князя Д. М. Голицына — села Архангельского.
Деревянные хоромы здесь состояли из трех небольших светлиц, соединенных сенями. При светлицах была баня. Во дворе, огороженном решетчатым забором, размещались службы: поварня, погреб, ледник, амбар, житницы и прочее. Но в саду были уже две оранжереи с «заморскими» деревьями и травами и даже со стенными железными часами.
Приведенное описание относится к старым постройкам. В новых хоромах вотчины, построенных из сосновых брусьев, среди других покоев был уже зал с камином, имелись две печи, облицованные китайскими изразцами, две печи из живописных изразцов и четыре печи — из простых, желтых. Резные дубовые панели и писанные красками по холсту шпалеры должны были украшать интерьеры этих новых хором.
Помимо скотного и конюшенного дворов, ткацких изб и пивоварни, была и пильная мельница, стоявшая на Москве-реке.
В другом имении, Богородском, на Пахре, в 32 км от Москвы, князь Д. М. Голицын выстроил каменные палаты в два этажа, каменную ограду длиной около 1 км с каменными воротами и четырьмя каменными статуями.
Современник описывал усадьбу так:
«Против хором вновь заведен был сад... с прешпективными дорогами, по которым было высажено кленом и липою и штамбовым деревьем. Кроме того, по партирам посажено было в одной половине по местам молодых Яблоновых дерев 150, груш 20; около двух партир обсажено барбарисом».
В большом саду выстроили квадратную каменную палату с погребом внизу и с гульбищем наверху — зачаток садовых павильонов и беседок будущего. Там были построены и оранжереи и цветники, а на реке Пахре — бумажная мельница.
Таков примерный тип усадьбы богатого вотчинника первой трети XVIII века. Это усадьба уже не только чисто хозяйственная, но одновременно и увеселительная, с оранжереями, перспективными дорожками и партерами, цветниками и павильонами.
Вполне понятно, что наиболее густо усадьбы всегда располагались вблизи больших городов — столичных и губернских. Под Москвой, которая к концу XVIII века стала средоточием отживавшего свой век знатного дворянства, имевшего здесь древние родовые вотчины, усадеб было особенно много.
По мере удаления от столицы число усадеб уменьшалось. Это объясняется трудностями сообщения по тогдашним плохим дорогам. Сами поместья приобретали все более «экономический» характер. Их архитектура была скромной и простой, интересной лишь с историко-бытовой точки зрения.
Усадебные архитектурные ансамбли под Москвой начинают возникать с конца первой трети XVIII века. Постепенно число усадеб, построенных заново или перестроенных по-новому, в стиле классицизма, к последней четверти XVIII века сильно увеличивается.
Окруженные старыми парками, всюду появляются дома-дворцы с белоколонными портиками, нарядными фронтонами, сквозными галереями, боковыми флигелями и красивыми воротами в ограде. Их архитектура часто миниатюрна и небогата, но она претендует на представительность и монументальность.
Исчезают дедовские хоромы, и на смену им приходят строго симметричные здания и ансамбли, введенные архитекторами эпохи классицизма и разработанные крепостными зодчими.
Усадьбы обычно располагались в стороне от большаков. От последних к ним вели подъездные проселочные дороги, иногда превращенные в красивые аллеи. Много таких аллей, уже старых, сильно разросшихся, сохранилось до сих пор.
Обсадка деревьями не только украшала, но и защищала аллею от снежных заносов, делала ее заметной с большой дороги и отмечала место расположения усадьбы. Эти аллеи были превосходной прелюдией к архитектурному ансамблю усадьбы.
Главный дом усадьбы виднелся вдали и архитектурно замыкал зеленую перспективу подъездной аллеи. Проехав по аллее километр и более, гость въезжал через ворота на парадный двор, к подъезду дома.
Композиция парадных въездных ворот и ограды была чрезвычайно интересна. От довольно простых пилонов, несущих створки ворот, и простой деревянной, с каменными тумбами, ограды она доходит в некоторых усадьбах до красивых монументальных сооружений триумфального или замкового типа, как, например, в Гребне-е (Бибиковых) или в Архангельском, в Марьинке или в Воронцове.
Если усадьба стояла у шоссе или на проселке, ограда с воротами тянулась вдоль дороги. При этом ворота иногда находились немного поодаль дороги, как, например, в Черемушках, Ивановском, Яропольцах и др.
Архитектура монументальных ворот обычно выдержана в духе классицизма. Но особенно занятны сооружения, выполненные в форме «псевдоготики». Въезду в усадьбу придавалась какая-то сказочность.
Среди въездных ворот в стиле классицизма особенно интересны ворота в Кузьминках, точная копия чугунных ворот в Павловске, построенных там по проекту Росси в 1825‒1826 годах. И те и другие были отлиты на заводе Голицыных.
Интересны также более старые ворота подмосковной усадьбы в Гребневе — триумфальная арка, хорошо подчеркивающая парадный въезд в усадьбу.
Отлично вписаны в композицию мощные ворота в Архангельском. Хотя их архитектура, как более поздняя, отличается по характеру от соседних зданий и дворца, тем не менее, торжественная масса ворот, с колоннами и глубоким проездом под фронтоном, очень умело поставлена среди лишенных выразительности боковых массивов, заканчивавших торжественные галереи-переходы.
Другой, более часто встречающийся тип парадных ворот — два отдельно стоящих пилона, декорированных парными колоннами и соединенных створками ворот. Из таких пилонных ворот интересны ворота в Черемушках, в Ивановском (под Подольском) и в Середникове, где сейчас помещается санаторий «Мцыри».
Среди ворот в «псевдоготической» форме следует отметить ворота в Воронцове, в Михалкове и в Яропольцах, где очень интересна и вся ограда со сказочными, смело скомпонованными башнями.
Из более скромных въездных сооружений часто встречаются ворота, трактованные в виде пирамидальных, отдельно стоящих по сторонам въезда монументов (Петровское на Истре, Ольгово, Алабино и др.).
Парадные въезды в усадьбу были архитектурно необходимы, как организующая композиция, вводная к общему ансамблю. Иногда в ограде парадного двора имелись еще одни ворота, соединявшие центральное пространство, воздушный вестибюль с парком и служебным двором. Этот прием, не везде возможный, отлично скреплял центральный ансамбль. Наиболее интересно такое построение плана в Гребневе.
На оси ворот, большей частью в глубине, за парадным двором, ставилось центральное здание усадебного ансамбля — главный дом, иногда в чрезвычайно представительных дворцовых формах.
Наиболее старым из дошедших до нас подмосковных домов можно считать дом в Глинках. Архитектура глинковского дворца интимна и в то же время торжественна, а декоративные детали ее очень своеобразны по формам. Два двухоконных выступа связаны поверху пышной колонной лоджией, а понизу — рустованной аркадой лоджии-входа, отлично контрастирующей с легкой верхней лоджией.
Здание построено после 1726 года, когда Брюс, ученый сотрудник Петра, получив отставку, поселился окончательно в этом своем поместье. Автором дома в Глинках мог быть сам Брюс, широко и многосторонне образованный человек.
Подмосковные усадебные дворцы середины XVIII века в стиле елизаветинского барокко почти не дошли до нас, если не считать известного, но сильно перестроенного дома в усадьбе Кривякино Лажечниковых. Эффектная старая архитектура сохранилась здесь лишь на одном из фасадов средней части.
Можно думать, что усадебных домов «круга Растрелли» было в свое время немало. Недаром мемуаристы довольно часто говорят о «построенных еще Растрелли» домах в усадьбах. Но, будучи в своих архитектурных декорах весьма сложными и хрупкими, они не могли долго сопротивляться суровому климату Подмосковья. Обветшание было, вероятно, одной из причин их частых перестроек и окончательного исчезновения.
Блестящий пример дворцов этого времени — первый кусковский дом, внешний облик и план которого сохранились на нескольких изображениях. Его торжественный подъездной фасад имеет все типичные черты красивого и величавого барокко времен Елизаветы.
Некоторые характерные черты этого стиля сохранились в другой постройке того же времени — бывшей кухне, стоящей и до сих пор неподалеку от дворца. Архитектуру этого здания следует признать типичной и для усадебных дворцов середины XVIII века.
Вторая половина XVIII века — эпоха высокого расцвета усадебной архитектуры Подмосковья.
Главный дом усадьбы теперь не одинок. Близ него располагаются два боковых массива, вмещающих служебные помещения. Они соединяются колонными переходами, сквозными или полузакрытыми и даже закрытыми, с главным домом.
Возможно, что архитектурный образ этой планировки навеян творчеством великого зодчего эпохи возрождения Палладио (Меледская вилла Триссино, виллы Мочениго или Тиена), изучавшимся русскими архитекторами в эпоху классицизма. Хорошим примером такой планировки может служить усадьба Вяземских Остафьево.
Наиболее значительны дворцы такого типа в Горенках, в Архангельском, в Остафьеве, в Пехре, в Середникове. В этих композициях особенно хороши широко развернутые колоннады галерей, либо охватывающих парадный и подъездной двор, либо организующих красивый партер, которым открывается парк. Иногда галереи продолжают линию фасада и служат ажурной границей между парадным двором и парком.
Архангельское или более интимное Середниково дают примеры охвата колоннадами парадного двора. В Горенках и в Пехре колоннады организуют торжественный партер. Остафьево — типичный пример третьего типа.
Очень часто центральная часть дома и боковые павильоны соединялись закрытыми помещениями проходного типа, например, в Останкине, Гребневе, Ивановском. Иногда колонные галереи строились даже из дерева. В Рождествене (дом Кутайсовых) и в миниатюрном Елисаветине встречались деревянные виллы.
Наиболее торжественны композиции описанного типа — в Архангельском, Останкине, Горенках, Остафьеве, Пехре-Яковлевской, в Середникове, Яропольце (Гончаровых), в Ахтырке и Гребневе.
Есть, однако, случаи, когда служебные флигели не соединены с главным домом, но тем не менее тесно связаны с ним в общем композиционном приеме. Особенно интересно подобное решение у Казакова в Петровском-Алабине (Демидово).
Здесь центральный дом прекрасной архитектуры стоит в центре большого квадрата двора, по диагоналям которого поставлено четыре служебных корпуса, соединенных между собой оградой. Проходы в последней фланкированы пирамидальными столбами на пьедесталах.
Несмотря на планировочную разъединенность, общий ансамбль спаян необычайно крепко своеобразной архитектурой малых объемов. Им соответствуют диагональные выступы центрального здания дворца. Зеленая стена парка вокруг центра составляет яркий контраст с простором парадной дворцовой площадки.
Центральный дом Алабина имеет почти кубическую форму. На четырех срезанных углах — выступы с балконами, соединенные по сторонам колоннадами строго римско-дорического ордера.
Общая схема плана — центрическая. Жилые и парадные комнаты располагаются вокруг центральной, цилиндрической части, пронизывающей здание и выступающей с куполом поверх его крыши. В пропорциях и декорах дворца выявлено блестящее, тонкое мастерство выдающегося зодчего.
Очень своеобразна композиция усадьбы Середникова, где четыре служебных флигеля стоят по углам карре перед главным домом и соединены с ним и между собой красивой колонной галереей, закрытой с одной стороны сплошной стеной.
Среди отдельных подмосковных домов и дворцов, помимо дома Глинок, особенно интересны дворцы в Кускове и Люблине, дом в Петровском на Истре, большой дом в Урюпине.
Дворец в Кускове, по преданию, построен на месте старого дома елизаветинской архитектуры. Здание замечательно своими изысканными пропорциями и тонкостью выполнения. Интересны изящные, прекрасно сохранившиеся интерьеры дворца.
План дома в Люблине (Дурасова), по замыслу хозяина-заказчика, должен был изображать орден святой Анны, полученный им после долгих хлопот. Любимый ученик Казакова Еготов, не без участия учителя, был автором этого интереснейшего дворца. Замечательны его интерьеры, расписанные лучшими декораторами эпохи.
Дом в Петровском, строгий и гармоничный, превосходный по пропорциям, — один из лучших среди дворцов Подмосковья.
Большой дом в Урюпине, построенный уже в начале XIX века, интересен архитектурным решением, продиктованным бытовым укладом знатной дворянской семьи. Это типичный жилой дом. Здесь нет парадных зал и гостиных, но зато встречается обилие небольших чисто интимных помещений: детские комнаты, гувернантские, лакейские и т. п.
Наряду с монументальными и роскошными сооружениями дворцового типа в подмосковных усадьбах много небольших и скромных по архитектуре зданий. Таков интимный Трианон в Братцеве, построенный знаменитым архитектором Воронихиным.
Внешняя архитектура и интерьеры дома необычайно изящны и уютны. Интересен круглый библиотечный зал второго этажа с куполом, одновременно и сугубо интимный и парадно-торжественный. В целом дом напоминает знаменитую палладиеву виллу Ротонда и изысканный Малый Трианон в Версале.
Таким же подкупольным бельведером был увенчан главный, средний дом Елисаветинки. Возможно, его автором был Казаков. Деревянное, оштукатуренное здание воспроизводило в миниатюре торжественную композицию трех массивов, соединенных галереями. Оно стояло на высоком берегу Сходни, и из окон его бельведера открывался живописный вид.
Дома и службы небольших усадеб были в большинстве деревянные, выполненные в формах каменной архитектуры, иногда оштукатуренные и почти всегда с колоннами, фронтонами, часто с бельведерами и особо подчеркнутыми крыльцами.
Интерьеры подмосковных усадеб, за исключением тех, которые обращены ныне в художественно-бытовые музеи, не сохранились. Приспособленные под дома отдыха, санатории, больницы и т. п., частично перепланированные, они потеряли свой первоначальный вид. Если не говорить о замечательном Останкине, особого внимания заслуживают интерьеры Кускова и Архангельского.
В этих дворцах своеобразно соединялись представительные парадные помещения, рассчитанные на пышные приемы и балы, с уютными, но также парадными жилыми комнатами. Залы и гостиные были роскошно отделаны. Лепка, роспись стен и плафонов, гобелены, зеркала, люстры, художественная мебель и паркеты — все это составляло убранство парадных помещений усадебного дома.
Планировка таких дворцов была до известной степени типовой. Выйдя из кареты, посетитель попадал через парадный двор в вестибюль, отчасти напоминающий по отделке внешнюю архитектуру здания. С ним выгодно контрастировали своей нарядностью гостиные, расположенные анфиладой в обе стороны. Гостиные вели к торжественному центральному залу.
В Кускове и в Архангельском центральные залы были особенно эффектны, напоминая в первом Версаль, а во втором ленинградский Елагин дворец.
Многочисленные картины, часто первоклассных мастеров, украшали стены гостиных. Прекрасные книги в кожаных переплетах, собрания редкостей естественноисторического характера, драгоценная посуда и вазы дополняли убранство дворцов.
Из парадных интерьеров других усадеб нужно упомянуть торжественные залы Остафьева, Люблина и Никольского-Урюпина.
Характер архитектурной отделки интерьеров отвечал вкусам и стилю эпохи. В середине XVIII века преобладали формы и мотивы, близкие к стилю рококо. В конце столетия эти формы решительно вытесняются другим, гораздо более строгим и логичным стилем — классицизмом.
Часть жилых комнат размещалась в уютных антресолях и соединялась внутренними лестницами с нижними, передними покоями.
К категории жилых усадеб, имеющих торжественную общую планировку и большие, протяженные фасады, относятся многие из подмосковных усадеб, сохранившие эту архитектуру до наших дней. Дубровицы, Горенки, Гребнево, Остафьево, Яропольцы — особенно выразительные примеры усадеб этого типа. Недаром А. С. Пушкин в письме к жене из Яропольца называет дом тещи, Н. И. Гончаровой, дворцом.
Те же черты торжественности, выраженные в наличии колонн, в высокой постановке парадного этажа, в устройстве бельведера на крыше, в оштукатуривании всего здания под камень и т. д., можно наблюдать и в очень небольших усадьбах — Троекурове, Опалихе и в других.
Необычайно изящно и тонко выполнено архитектурное убранство интерьеров своеобразного подмосковного Трианона — Белого домика усадьбы Никольское-Урюпино.
Интерьеры полупарадных усадеб были значительно проще. Изящные, сдержанные и тонкие профилировка и лепнина карнизов, красивые проемы дверей и окон, хорошо найденные пропорции помещений в сочетании с простотой общего архитектурного образа — таковы основные черты этих усадеб. Абрамцево и Мураново в этом отношении наиболее интересны.
Следует отметить, что даже в сравнительно небогатых, скромных усадьбах можно было встретить и колонны, и росписи, и балкон для музыкантов, и красивую разбивку оконных переплетов, и арочного типа проемы, соединявшие анфилады комнат.
Мебель здесь была или березовая «под красное дерево», или настоящего красного дерева, выдержанная в формах классицизма и стиля ампир. Обычно она была работы крепостных столяров-краснодеревщиков, которые обогащали старые и новые образцы своими непринужденными и свободными композициями.
В этих интерьерах непременным украшением были многочисленные портреты предков, картины и гравюры, иногда сплошь покрывавшие стены. Встречались и довольно богатые библиотеки.
Непосредственно за центральным усадебным ансамблем, обычно с юга, к нему примыкала обширная площадка цветников, партер, декорированный статуями или бюстами (Останкино, Кусково, Архангельское). Иногда скульптура заменялась мраморными вазами.
В парадных больших усадьбах ставили сооружения и мемориального характера. На торжественном партере Кускова до сих пор сохранились обелиск и мемориальная колонна, увенчанная статуей Минервы — Екатерины, в память посещения Кускова императрицей.
К партеру, расчленявшемуся на отдельные боскеты, примыкал регулярный пейзажный парк. Чисто регулярные парки в Подмосковье были редки. Их устройство и содержание были под силу только богатейшим помещикам, вроде Шереметевых или Юсуповых. Такие парки сохранились (и то не полностью) в Кускове, Архангельском и Останкине. Наоборот, скромные партеры и пейзажные парки имелись почти во всех усадьбах.
Расположение парка и центральная композиция зависели от топографии местности и от предшествующей планировки. Продольная ось генерального плана усадьбы обычно проходила в направлении с севера на юг, но нередко принималась и другая ориентация, что зависело от местных условий.
Интересен по композиции партер усадьбы Архангельское. Спланированный на широком, плавном скате к Москве-реке, некогда протекавшей под самой усадьбой, он разделен на три расположенные уступами горизонтальные террасы, красиво декорированные балюстрадами с бюстами. Плато террас разделено регулярной планировкой на аллеи, дорожки и газоны, украшенные статуарной скульптурой. В этом отношении партеры Архангельского не уступают партерам лучших вилл Италии.
За нижним партером, превращенным в огромный зеленый ковер, окруженный с двух сторон чудесными стрижеными липовыми аллеями и украшенный многочисленными статуями, начинался крутой спуск к реке.
Спуск двумя сходами обходил стоявшие на искусственно насыпанных холмах две красивые колонные беседки-«миловиды», из которых открывался чарующий вид на изгибы уходящей вдаль реки.
По сторонам, на обрыве, некогда стояли здания оранжерей. Их простые кубические массивы соединялись между собой длинной лентой застекленных рам.
Все три террасы были как бы сжаты по сторонам зеленой стеной прилегавшего парка. С верхней террасы, при выходе из зала, открывался красивый вид на далекие луга и леса за рекой.
На возвышенных местах парков, откуда открывались красивые виды, строили беседки-«миловиды», — эффектные архитектурные сооружения, навеянные памятниками античного зодчества. В Царицыне, в Братцеве, в Суханове, в Кузьминках, в Марфине и других усадьбах еще сохранились чудесные образцы этого вида парковой архитектуры. В парке усадьбы Быково такой античный храмик, созданный Казаковым, поставлен на островке большого пруда. В Яропольце (бывших Чернышевых) и в Архангельском находились беседки-храмики.
Очень эффектны строившиеся в парках монументальные павильоны, называвшиеся «эрмитажами». Особенно выделяются среди них «эрмитажи» в Кускове и Быкове.
Помимо монументальных павильонов, во многих парках Подмосковья были распространены красивые и оригинальные по формам сооружения, построенные из дерева, иногда ярких раскрасок, с затейливым содержанием интерьеров.
Особенно отличалось разнообразными затеями Кусково. Очень дешевые, выполнявшиеся руками крепостных мастеров павильоны производили на гуляющую публику сильное впечатление. Здесь были и «пещера с огнедышащим драконом», и «пагоденбург», и «беседа тишины», и «львиная пещера», и вольеры. Вся эта легкая архитектура была увязана с общим ансамблем парка.
Фонтанов в подмосковных усадьбах, кроме одного в Кускове и нескольких в Архангельском, не было. Их устройство и эксплуатация стоили очень дорого. Требовались водонапорная башня с водоподъемной машиной, очень редкие и дорогие для того времени трубы, архитектурное оформление из стойких и ценных материалов.
Среди парковых насаждений были и редкие для Подмосковья сорта кустов и деревьев. До сих пор еще живы во многих усадьбах лиственницы, пихты, даже кедры, рассаженные когда-то красивыми группами. Замечательны и старые липовые аллеи, сохранившиеся во множестве по усадьбам Подмосковья.
Некоторые из них связаны с памятью выдающихся русских людей. Так, в Остафьеве сохранилась старая аллея, которую Пушкин метко назвал «русским Парнасом». По ней гуляли многие выдающиеся русские писатели первой половины XIX века, приезжавшие к хозяину усадьбы, известному поэту Вяземскому.
Чрезвычайно интересны так называемые гроты — сооружения, имитировавшие естественные гроты или пещеры. Они либо примыкают к холму и частью вырыты в нем, либо представляют собой здания с эффектной и своеобразной отделкой интерьеров — раковинами, глыбами туфа, штукатуркой и блестящими «кристаллами» горного хрусталя или битого стекла.
Наиболее монументальный из подмосковных гротов в Кускове почти повторяет царскосельский, построенный еще Растрелли. Интересны небольшие гроты в Рождествене, Горенках, Кузьминках и многих других усадьбах.
Одним из интереснейших элементов декора парков были искусственные руины, напоминающие великолепные пейзажи знаменитого тогда художника, «певца руин» Гюбера Робера. Наиболее интересными и крупными были руинные ворота в Архангельском и руинная башня в царицынском парке. Небольшие руины имелись во многих усадьбах.
На берегах ручьев и около прудов ставились красивые «ванные» домики. Особенно интересны они в парках Нескучного и Кузьминок.
В парках часто устраивались «воздушные» театры. Сценой в них служили небольшие лужайки среди деревьев, а местами для зрителей — скамьи, иногда земляные, покрытые травой и размешенные среди деревьев. Театры эти освещались гирляндами многочисленных цветных фонариков и плошек. В конце действия на сцене сжигали эффектные фейерверки.
В парках, невдалеке от дома, строили и закрытые, небольшие, но всегда богато отделанные театры. Лучший из подмосковных усадебных театров в Архангельском построен по эскизам Гонзаго, под наблюдением московского зодчего Е. Д. Тюрина.
Гармоничные фасады здания отличаются строгой простотой. Интерьер театрального зала прекрасен сочетанием интимности и величавости. Замечательны и декорации театра, написанные Гонзаго.
Театры были почти во всех подмосковных усадьбах — в Кускове, Яропольце, Ольгове, Ивановском, Люблине, Гребневе и в других местах. К сожалению, они давно утратили свои некогда характерные и красивые интерьеры.
В некоторых усадьбах помещения театров находились в боковых корпусах домов и непосредственно соединялись с последними (Ивановское, Гребнево, Ольгово). Часто театры помещались в отдельных зданиях (Кусково, Люблино, Ярополец). Скромные по внешности, они отличались прекрасной отделкой внутри.
Одним из обычных украшений парков была скульптура. Она великолепна и многочисленна в Архангельском, хороша и своеобразна в Останкине и Кускове, но редка и единична в других парках. В большинстве случаев это копии с античных скульптур. В менее богатых усадьбах устанавливались скульптуры, выполненные с античных образцов местными крепостными мастерами.
Оранжереи исстари были непременными сооружениями в парках, часто являясь их подлинным украшением. Протяженный массив оранжерейного здания имел обычно центральный высокий пальмовый зал, иногда завершавшийся куполом. Торжественный колонный портик под фронтоном украшал вход в центральную часть.
Боковые симметричные продолжения оранжерейного корпуса имели чаще всего вертикальное застекление, от карниза до пола. Прерываемый ритмично расположенными колоннами, этот вид застекления создавал очаровательные архитектурные композиции.
Замечательны оранжереи бывшего Нескучного сада. Славились также оранжереи Кускова, Покровского-Стрешнева и Пехры-Яковлевской. Оранжереи Архангельского имели несколько иное решение. Их стеклянные стены располагались между двумя кубическими павильонами, назначение которых аналогично центральному павильону.
Парковая композиция дополнялась прудами, вырытыми или оформленными руками крепостных. Очертания прудов получали правильную геометрическую форму или оставлялись естественными. В последнем случае их усложняли для красоты пейзажа заливами и проливами.
Большинство прудов образовано путем запруживания небольших речек, протекавших около усадеб. На середине прудов оставлялись острова, где устраивались пикники, фейерверки и другие увеселения.
Если ручей, питавший пруды, протекал по склону, его два или три раза перегораживали плотинами, благодаря чему создавались перепады и «террасные» пруды.
Через пруды, протоки и овраги были переброшены эффектные мостики — от массивных каменных до легких, висячих. Эти мостики составляли один из самых красивых архитектурных элементов русских парков. Иногда они достигали значительной длины и состояли из двух-трех пролетов. Красивы мосты в Суханове, Кузьминках, Середникове, Царицыне, Марфине и т. д.
Оригинальные мостики, сделанные из стволов и сучьев березы, прекрасно дополняли пейзаж. Из этого же материала часто сооружались целые павильоны. Наиболее красивым из них был павильон в Кузьминках — «Березовый домик».
Для многочисленных лодок на прудах сооружались красивые пристани. Их деревянные композиции до нас, конечно, не дошли. Над водой остались лишь концы свай. Время разрушило и великолепные каменные пристани.
Наиболее монументальной и лучшей среди них считалась знаменитая круглая пристань в Кузьминках, построенная замечательными мастерами Жилярди и Григорьевым. Красивы были каменная пристань в Марфине с ее эффектными огромными грифонами и миниатюрная пристань быковского парка с шаловливыми амурами на тумбах ее сходов.
Вполне понятно, что служебные постройки занимали в усадьбах видное место. Расположенные всегда вне центральной композиции, эти комплексы зданий, часто составлявшие целые ансамбли, то симметричны сторонам центральной композиции, то располагаются лишь с одной стороны, поблизости от нее, то находятся в значительном отдалении. Это — конные и скотные дворы, манежи, амбары, погреба, птичники, большие колодцы.
Построенные крайне просто, эти здания во многих случаях образуют ансамбли порой с высокими архитектурными достоинствами. Таковы, например, скотные дворы в Дубровицах и в Марфине. Особенно славится своим изумительным павильоном конный двор в Кузьминках.
При перестройке усадьбы в 1820 году обратили внимание на пришедшие в ветхость постройки конного двора. С парадного двора они производили неприятное впечатление. Выдающиеся мастера архитектуры Джилярди и Григорьев, авторы прекрасного ансамбля Кузьминок, перестроили всю архитектуру фасада, создав новую ограду, два жилых корпуса и поставив в центре новой ограды ансамбля, выходившей в сторону дворца, музыкальный павильон, один из лучших памятников архитектуры так называемого «московского ампира». Этим же авторам принадлежит здание кухни в Кузьминках, интересное своими формами в стиле древнеегипетской архитектуры.
Из конных дворов других подмосковных следует отметить строгий и стильный конный двор в Рождествене (Кутайсовых). Очень интересна композиция скотных дворов в Чашникове и в Черемушках. В обоих случаях фасад, выходящий в сторону главного дома, нарочито подчеркнут особой торжественностью. Башни или ворота в связи с открывающейся перспективой вглубь двора создают своеобразный эффект парадности и пышности.
В старых усадьбах (XVI‒XVII веков) церкви строились обычно неподалеку от палат вотчинников и были иногда прекрасной архитектуры. До нашего времени от древних усадеб дошли лишь одни церковные здания, например, в Останкине, Маркове, Комягине, Уборах и Дубровицах.
В XVIII веке, в особенности к его концу, церкви сооружали в парке. А если вне его, то связывали аллеей церковный погост с парком. Самый двор церкви, обычно с кладбищем, отделялся оградой, иногда очень своеобразной и интересной (Обольяново).
Расцвет русского усадебного зодчества и работы великих мастеров архитектуры этой эпохи не замедлили отразиться и на архитектуре усадебных церквей. Выдающимися памятниками архитектуры являются церкви, построенные замечательным русским зодчим Казаковым в Виноградове, Быкове и в других подмосковных усадьбах.
Среди церковных зданий первой половины XIX века особенно красивы церковь-мавзолей в Суханове и церковь в Ершове, работы Афанасия Григорьева.
Много замечательных памятников русского усадебного зодчества сохранилось в Подмосковье. Нужно тщательно изучить эти красивые композиции, чтобы всесторонне использовать их при решении новых архитектурных задач, выдвигаемых нашей великой эпохой.
Публикуется по изданию: Торопов С. Подмосковные усадьбы. М., 1947.