Согласно биографическим справкам, составленным админист­рацией Московской духовной академии, И. В. Успенский родился 12 ноября 1872 г. в селе Наруксово Лукьяновского уезда Нижегород­ской губернии в семье Василия Ивановича Успенского, пресвитера Мариинской институтской церкви в Нижнем Новгороде². Однако по воспоминаниям известного астраханского юриста А. И. Кузнецова, близко знавшего высокопреосвященного Фаддея, он родился в 1874 г. в городе Васильсурске Нижегородской губернии, учился в Нижего­родском духовном училище, а затем окончил Нижегородскую духов­ную семинарию (1892‒1896)³.

После окончания семинарии Иван Успенский вместе со своим братом Александром определением Совета Московской духовной ака­демии от 21 августа 1892 г. был зачислен в Московскую духовную ака­демию (МДА), ректором которой в тот период был архимандрит (буду­щий митрополит) Антоний (Храповицкий), сыгравший в жизни Успенского весьма важную роль⁴.

Учась в МДА, Иван Васильевич решил посвятить себя преподава­тельской деятельности и лишь в сорок лет принять сан, как он сам об этом вспоминал в разговоре с насельником Гефсиманского скита Троице-Сергиевой лавры иеромонахом Германом. Архимандрит Анто­ний между тем считал Ивана Успенского личностью, являющейся сре­доточием тех качеств, которые должны быть присущи монаху. В одной из личных бесед он сказал: «Ты ведь, по всему видно, в монахи пой­дешь, да и неудобно учителю без священного сана»⁵. А на колебания студента, сомневавшегося в возможности сочетания тесной связи с па­ствой и монашеского служения, заметил: «Пастырство вполне может быть соединено с монашеством... если вы пойдете в учителя, то не спа­сете свою душу — не принимающие священства или монашества из окончивших академию грешат против Церкви»⁶.

В 1896 г. Иван Успенский окончил академию со степенью кандида­та богословия и был оставлен профессорским стипендиатом для под­готовки к замещению преподавательских кафедр⁷. Кроме того, Советом МДА ему была присуждена почетная премия протоиерея Орлова «за лучшие успехи в сочинении проповедей»⁸. В течение 1896/1897 учеб­ного года Иван Успенский занимался дополнением и переработкой кандидатского сочинения на тему «Единство книги пророка Исаии» в магистерскую диссертацию⁹. Приняв твердое решение связать свою жизнь с монашеским служением, он подал прошение, в котором вы­разил желание принять постриг в дни Великого поста 1897 г.¹⁰ 13 августа 1897 г. Иван Успенский был пострижен в монашество в церкви Гефсиманского скита с наречением ему имени Фаддей. Позже, 24 августа того же года, монах Фаддей был рукоположен в сан иеродиа­кона, а 21 сентября — в сан иеромонаха¹¹. Принятие пострига и духов­ного сана положило начало духовно-просветительской, педагогиче­ской и административной деятельности иеромонаха Фаддея.

29 сентября 1897 г. на Совет МДА был представлен отзыв профес­сора В. Н. Мышцина на магистерскую работу иеромонаха Фаддея¹². Однако защита диссертации в МДА состоялась лишь в 1901 г., так как после пострига и рукоположения определением Святейшего Синода от 12‒16 ноября 1897 г.¹³ иеромонах Фаддей был назначен в Смолен­скую духовную семинарию на должность преподавателя философских наук: логики, психологии, дидактики, а также начальных основ и крат­кой истории философии и отбыл к месту назначения.

Через год, 19 ноября 1898 г., молодой иеромонах становится ин­спектором Минской духовной академии. В его ведение входило реше­ние вопросов преимущественно дисциплинарного характера, кроме того, он исполнял обязанности учителя Священного Писания. В своей книге «Русская Церковь перед революцией» протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский приводит список молодых монахов-инспекторов, в который вошло и имя 26-летнего инспектора семина­рии Фаддея (Успенского)¹⁴.

Резолюцией епископа Минского Симеона от 31 декабря 1898 г. иеромонах Фаддей был назначен членом Минского епархиального училищного совета, а постановлением от 4 июня 1899 г. — преподава­телем Закона Божия и церковнославянского языка на временных пе­дагогических курсах для учителей церковно-приходских школ. Эту должность он занимал с 21 июня по 3 августа 1899 г.¹⁵ 14 июня 1899 г. иеромонах Фаддей стал ректором Минской духов­ной семинарии, а также председателем Минского епархиального учи­лищного совета, при этом он преподавал методику по Закону Божию, церковнославянской грамоте и дидактику на временных педагогиче­ских курсах для учителей церковно-приходских школ и школ грамоты Минской епархии¹⁶. Ему на тот момент было всего 28 лет.

Назначение молодых ученых монахов на вакантные должности в духовные школы часто вызывало недовольство со стороны их более опытных коллег. Вскоре это обернулось для иеромонаха Фаддея пере­водом на новое место служения. Указом Святейшего Синода от 27 июля 1900 г. он был снят с должности ректора Минской семинарии и пере­веден простым преподавателем в Уфимскую семинарию¹⁷, ректором которой в тот период состоял епископ Антоний (Храповицкий). Этот перевод не только не вызвал надлома в душе иеромонаха Фаддея, но заставил его в большей степени сконцентрироваться на проблемах церковного образования.

С сентября 1901 по март 1902 г. иеромонах Фаддей состоял надзи­рателем той же семинарии, а позже, определением Святейшего Сино­да от 5 марта 1902 г., был назначен на должность инспектора. В это время он завершил свою работу над магистерской диссертацией и успешно защитил ее в МДА, после чего 6 ноября 1901 г. был утвержден в степени магистра богословия¹⁸. Через четыре месяца, 15 марта 1902 г., иеромонах Фаддей был возведен в сан архимандрита¹⁹.

Когда преосвященный Антоний находился в отпуске, архимандри­ту Фаддею приходилось временно исполнять обязанности ректора, со­вмещая их с обязанностями инспектора семинарии. Будучи еписко­пом Уфимским, преосвященный Антоний стремился организовать просветительскую деятельность в своей епархии, и в июне 1901 г. им были организованы курсы повышения квалификации для учителей церковно-приходских школ.

Нужно заметить, что проблема подготовки кадров для преподава­ния в церковно-приходских школах стояла довольно остро. В данной связи интересен обзор периодики по вопросу о постановке образова­ния в церковно-приходских школах, который был дан научным руко­водителем иеромонаха Фаддея — профессором МДА Василием Никаноровичем Мышциным. Его статья «Из периодической печати за истекший год» была опубликована в январском выпуске «Богослов­ского вестника» за 1900 г. Автор в целом оценивает деятельность духо­венства в сфере устройства церковно-приходских школ и просвеще­ния народа как успешную, однако большой проблемой считает переход учителей в земские школы и другие места, дающие возможность боль­шего заработка. Недостаточное материальное обеспечение было глав­ной причиной, во-первых, низкого уровня педагогической подготов­ленности учителей, поскольку «желающих занимать учительские места в церковных школах, из лиц более подготовленных, при упомянутом условии, оказывается мало»²⁰, а во-вторых, частой смены педагогов.

Говоря о материальном положении выпускников семинарии, Мышцин саркастически замечает: «Желали бы мы посмотреть, как са­мый экономичный финансист сделал бы годовую роспись этого бюджета!»²¹ Общество, по мнению профессора, не вправе ни от кого требовать «дарового или почти дарового труда в свою пользу»²².

Курсы, учрежденные епископом Антонием, ежегодно работали в течение одного месяца. Туда набирались преподаватели с академиче­ским образованием. По поручению Уфимского епархиального учи­лищного совета с 13 июня по 15 июля 1901 г. архимандрит Фаддей пре­подавал на летних педагогических курсах общую дидактику и методику славянского языка²³.

При открытии курсов архимандрит Фаддей обратился к слушате­лям с приветственным словом, в котором, указав на духовное состоя­ние русского общества и особенно интеллигенции, являвшейся, по его словам, таковой лишь по своему названию, призвал будущих учителей церковно-приходских школ положить в основу просветительства веру. От интеллигенции, по мнению архимандрита Фаддея, исходит развра­щение мысли и воли русского народа, вследствие чего он усваивает атеистические настроения, так как именно интеллигенция выступает законодателем интеллектуальной моды и задает тон духовного поиска. Атеизм же ставит в тупик движение интеллигентской мысли, рождает ощущение безвыходности и безнадежности состояния современного порядка вещей. И поэтому главную задачу просвещения народа архи­мандрит Фаддей видел в том, чтобы весь разнородный материал, из которого создается человек, направить на формирование в воспитан­никах духовно-нравственного стержня.

В рассматриваемый исторический период, в условиях секуляриза­ции, наблюдалось вытеснение церковно-приходских школ земскими, поэтому отцу Фаддею приходилось преподавать на курсах повышения квалификации не только будущим учителям церковно-приходских школ, но и тем, кто собирался связать свою преподавательскую деятель­ность с земством. Ежегодное преподавание на летних педагогических курсах в Минске и Уфе с 1899 по 1902 г. позволило ему собрать колос­сальный материал, который впоследствии послужил основой для со­ставления методики обучения Закону Божьему и славянскому языку для учителей церковно-приходских школ. Этот самый известный труд архи­мандрита Фаддея под названием «Записки по дидактике» был опубли­кован в 1902 г. Книга представляет собой справочник, в котором пред­ставлена структура занятий и методические указания по их проведению.

Необходимо отметить, что до архимандрита Фаддея этого не делал ни­кто. Обучение в церковно-приходской школе проходило в соответ­ствии с теми познаниями, которые обучающие получили в семинарии (а женщины в женских духовных училищах), без всякой системы.

Таким образом, архимандритом Фаддеем впервые была выстроена единая модель преподавания. Базой курса, согласно этому методи­ческому пособию, было преподавание основ христианской веры, на которую накладывается преподавание иных дисциплин, таких как русский язык, арифметика, природоведение, экспериментальная пси­хология, сельское хозяйство, гигиена, школьное строительство. Архи­мандрит Фаддей разрабатывал и вводил новые приемы дидактики и методики, чтобы облегчить и преподавательский, и ученический труд, сократить время, необходимое для усвоения предметов. Особое значе­ние в деле народного просвещения он отводил роли святоотеческого наследия, подвижнических писаний Святых Отцов.

Что касается преподавания в церковно-приходских школах, чис­ленность которых год от года неуклонно сокращалась, то совершенно очевидно, что архимандрит Фаддей не склонен был сводить его ис­ключительно к усвоению учениками богословских дисциплин. Он лишь подчеркивал целесообразность построения светского знания на духовной основе. Таким образом, он предпринимал попытки духовно­го оздоровления если не всего общества, то той его части, которая не утратила связи с Церковью.

Архимандрит Фаддей считал, что самая прочная основа для жизни общества и государства закладывается именно деятельностью педаго­гов, поэтому для него особенно важен был духовно-нравственный об­лик преподавателя, его способность влиять на учащихся не насилием над их волей, а личным примером. Архимандрит Фаддей стремился, чтобы дух обмирщения не проникал по возможности в Церковь и цер­ковное образование.

В июне — июле 1902 г. им был прочитан курс лекций для учителей церковно-приходских и земских школ. Обучение проводилось с уче­том особенностей служения каждой группы учителей.

Прекрасно осознавая, что для учителей земских школ наличие ре­лигиозной составляющей в преподавании является «нагрузкой» к той совокупности дидактического и методического материала, который был им предложен, в своем слове при закрытии летних курсов отец Фаддей сказал: «Может быть, скажут многие в ответ, что взамен того приобрели они такие сокровища умственные, ради которых следует признать извинительным и стеснение религиозных требований духа? В подобном-то ответе и сказывается неискоренимая привычка к тому иностранному, западноевропейскому порабощению свободной рус­ской мысли и жизни, на которое столь давно еще начали указывать наши русские писатели. Доселе русский народ не чувствует потребно­сти освободиться от нигилистического ига Запада, которое все сильнее и сильнее ложится на высшие потребности духа, вытравливая в сердце его потребность веры в Бога и правды в жизни»²⁴. Он полагал, что в слепом подражании Западу есть опасность утраты веры. Архимандрит Фаддей также был уверен в том, что никакие приобретения ума не мо­гут заменить «душу живую», без которой не может быть ни обучения, ни, особенно, воспитания молодого поколения. Сообщая детям сведе­ния о внешнем мире, учитель должен способствовать их самопозна­нию, чтобы в будущем они могли различать те движения и устремле­ния души, которые свойственны каждой личности, и здраво оценивать их направленность, делая правильный выбор.

Давая оценку прочитанному им курсу, архимандрит Фаддей отме­тил, что полученные слушателями знания «нашли отклик в сердцах многих»²⁵. О том, что лекции архимандрита Фаддея вызывали искрен­ний интерес, свидетельствует благодарственное слово, произнесенное одним из слушателей и опубликованное в «Уфимских ведомостях». В нем он отметил благотворное влияние архимандрита Фаддея на обу­чающихся и высоко оценил написанный им справочник по общей дидактике²⁶.

Педагогические курсы для учителей стали главным объектом по­печения будущего владыки Фаддея. Одной из причин, побудившей его к этой деятельности, было понимание того, что учителями зачастую становились люди, не сумевшие найти более «престижную» работу, в основном выпускники семинарий. Но задача семинарий — подго­товка священнических кадров, а не педагогов. Воспитание учителей требовало выработки методики преподавания, что осложнялось отсут­ствием единой программы церковно-приходского обучения. Более того, многие даже не понимали задач учительства. Архимандритом Фаддеем был расширен перечень предметов, входивших в программу церковно-приходской школы, за счет общеобразовательных предме­тов. Обучение проходило посредством проведения практикумов и по­казательных уроков.

Такие усовершенствования, безусловно, вели к преодолению рели­гиозной замкнутости, способствовали формированию разносторонне развитой личности, давали возможность формировать у подрастающе­го поколения способности к личностному самоопределению.

Указом Синода от 8 января 1903 г. архимандрит Фаддей был пере­веден в Олонецкую епархию. С принятием на себя административных обязанностей и работы редактора неофициальной части «Олонецких епархиальных ведомостей» он также совмещал преподавательскую деятельность в семинарии и на летних курсах повышения квалифика­ции. В числе других он участвовал в воскресных религиозно-нравст­венных чтениях, которые проводились в корпусе Александро-Свирского братства и в Петрозаводской тюрьме. Кроме того, архимандрит Фаддей, поскольку на него был возложен священнический сан, часто служил в церкви и составлял проповеди, которые ныне опубликованы отдельным сборником²⁷.

Церковные институты, как известно, были зависимы от матери­альной поддержки государственной казны и ассигнований органов местного управления. Так, в «Олонецких епархиальных ведомостях» публиковались отчеты об ассигнованиях земств на нужды церковно-школьного дела. На основании этих отчетов можно заключить, что в начале ХХ в. далеко не все земства делали подобные отчисления. От­сутствие материальной поддержки приводило к тому, что церковно-педагогическая деятельность постепенно приходила в упадок. Пробле­ма финансирования духовного образования стояла очень остро как в Российской империи вообще, так и в Олонецкой епархии в частности. Выход из этого кризиса виделся в усовершенствовании методов про­светительской деятельности. И лишь немногие ставили себе перед со­бой цель, связанную с возрождением духовной педагогики. Архиман­дрит Фаддей был одним из тех, для кого педагогическая деятельность заключалась в подъеме прежде всего духовного уровня преподавателей и учащихся и стала делом всей жизни.

В марте 1903 г. он провел цикл бесед, посвященных духовному раз­витию личности и событиям библейской истории, сопровождая их нравственными поучениями. Первое выступление архимандрита Фад­дея состоялось 2 марта и привлекло огромное число слушателей. Боль­шой зал братского корпуса не смог вместить всех желающих, людям пришлось разместиться в соседней комнате и вестибюле²⁸. Подобные беседы проводились и раньше и курировались прежним ректором Олонецкой духовной семинарии архимандритом Евгением. Беседы носили миссионерский характер и были рассчитаны на неофитов. Они проходили как в выходные, так и в будние дни, язык обращения варьи­ровался в зависимости от подготовленности аудитории, а стиль был лишен пафоса и самолюбования.

Религиозно-нравственные беседы, которые архимандрит прово­дил в марте — апреле того же года в Братском Назарьевском корпусе, также были отмечены большим стечением народа²⁹. Как он сам об этом писал, эти беседы не только «находили живой отклик в сердцах многих слушателей, но и удерживали внимание собравшихся в постоянном напряжении в течение 2 часов, несмотря на многочисленность слуша­телей и установившуюся духоту в помещении»³⁰. Протоиерей А. П. На­деждин 10 апреля отмечал в «Олонецких ведомостях», что на этой не­деле было устроено дополнительное чтение по инициативе самих слушателей, которых собралось довольно много, и среди них было не­мало интеллигенции³¹. Даже когда не благоприятствовала погода или в городе проходили народные гуляния и собравшихся было меньше обычного, их численность составляла около полутора-двух сотен человек³².

В «Олонецких епархиальных ведомостях» представлен отчет сен­тябрьской сессии уездных земских собраний. Согласно этим сведени­ям, отношение всех земств губернии к церковным школам вообще и в частности к вопросу об их субсидировании на 1904 г. было вполне со­чувственное. Пять из семи земств увеличили свои ассигнования на церковно-школьное дело, что было результатом обращения к этим земствам уездных отделений Епархиального училищного совета.

И все же оскудение веры в обществе и политические события вно­сили свои коррективы в церковную жизнь. В условиях переориента­ции интеллигенции с традиционных российских ценностей на запад­ноевропейские происходил процесс размывания национального самосознания народа, а потому все более актуальным становилось из­учение духовных устремлений молодежи, активно вступающей в раз­личные организации и объединения. В Петербурге, например, образо­валось «Христианское содружество учащейся молодежи», а в светском учебном ведомстве уже не раз поднимался вопрос о необходимости усилить средства религиозно-нравственного воспитания студентов, поскольку учебные программы не способны ответить на все духовные запросы юношества.

Архимандрит Фаддей счел своевременным взять на себя ответ­ственность за поиск новых средств для удовлетворения духовных за­просов именно этой группы российского общества. В новом учебном году в Братском Назарьевском доме стали проводиться религиозные чтения для учащихся гимназий, поскольку, как считал архимандрит Фаддей, потребность в таких чтениях назрела и для светского учащего­ся юношества. С воспитанниками и воспитанницами гимназий была проведена беседа «об отличии духовной жизни от естественной», про­слушанная ими с большим интересом, а также дан краткий обзор про­изведений наиболее выдающихся духовных писателей³³.

11 мая 1904 г. в Братском Назарьевском доме состоялся актовый день церковных школ. Собрание было открыто архимандритом Фад­деем, исполнявшим обязанности председателя училищного совета с 31 марта 1903 г.³⁴ Епархиальным наблюдателем был представлен под­робный отчет о состоянии духовных школ в епархии за 1903/1904 учеб­ный год. После его выступления слово взял о. Фаддей. Он поднял во­прос о задачах церковной школы, которые, по его мнению, не всеми понимались правильно.

Цитируя К. Д. Ушинского, архимандрит Фаддей назвал неудовле­творительной работу учителя, занимающегося с воспитанниками только механизмом чтения или письма в отрыве от религиозных истин и нравственных задач христианства. Он напомнил собравшимся о том, что важнейшая составляющая педагогической деятельности — воспи­тание. Отсюда вытекает второй вопрос: о невозможности воспитания в учениках тех качеств, которых не имеет сам преподаватель. В этом слу­чае существует опасность того, что учитель неумелыми действиями может убить те положительные качества личности, которые были, воз­можно, заложены в воспитуемых семьей. Духовные ценности перво­степенны, поскольку формируют в человеке внутренний идеал, опре­деляют личные стремления и привязанности, а в конечном счете, определяют его жизненный выбор, и поэтому, независимо от того, как человек видит себя и свои цели, его стремления и выбор будут направ­лены в соответствии с его внутренними ценностями.

Архимандрит Фаддей справедливо указал на то, что для человека его времени характерно формальное, «должностное исполнение» цер­ковных обязанностей. Он был склонен считать, что лишь те препода­ватели, для которых церковность является любимой стихией, в сочета­нии с потенциалом любви к учащимся и своему служению, способны выполнить главную задачу христианского образования: помочь совер­шенствованию личности воспитанника³⁵.

Педагогическая деятельность архимандрита Фаддея находила от­ражение на страницах епархиальной печати. Им, в частности, был опубликован ряд статей, в которых автор давал рекомендации как пе­дагогам, так и учащимся. Причиной, побудившей его к написанию этих статей, были общественные дискуссии об укоренившихся недо­четах и связанных с ними предстоящих преобразованиях средних школ (как светских, так и духовных).

Недостаток жизни в учебно-воспитательном деле, а проще говоря, формализм педагогов, приводил к тому, что учащиеся искали средств самообразования вне школы. Архимандрит Фаддей в свою очередь констатировал, что такое искание нередко направляет учащуюся мо­лодежь на ложный путь без должного руководства. Несмотря на со­словную корпоративность в духовных школах, истинная их цель не находит должного отклика у преподавателей и учащихся. Архимандрит с сожалением отмечал, что студенты многих духовных учебных заведе­ний, призванных готовить будущих пастырей, стремятся преимуще­ственно к светской жизни. Семилетний стаж работы в духовных семи­нариях позволял ему сделать вывод о том, что в умах многих студентов «духовное и светское образование двоится до противоположности»³⁶. В связи с этим предстоящая реформа образования, по мнению о. Фад­дея, должна быть направлена не только на составление единой учеб­ной программы для духовных и светских учебных заведений, с целью обеспечить свободный переход из духовных учебных заведений в свет­ские, но главным образом на изыскание средств к тому, чтобы донести до сознания семинаристов возвышенный идеал священнического слу­жения.

Проводя параллель между духовным образованием в семинариях и второклассных школах, архимандрит Фаддей констатировал, что по­следние не несут на себе бремени раздвоенности (между светским и духовным), но, наоборот, сохраняют живость и интерес в учебно-воспитательном процессе. Именно поэтому он рекомендовал отойти от книжного характера педагогики и дать возможность учащимся боль­ше воспринимать со слуха, ибо наука не должна превращаться в само­цель, приобретать равнодушно-объективную безликую форму. С уче­том собственного педагогического опыта архимандрит Фаддей советовал преподавателям строить урок по принципу от уже известно­го материала к новому, что позволяет придать уроку форму личност­ной беседы.

С началом революционных беспорядков во многих высших учеб­ных заведениях прошли забастовки, что стало причиной прекращения занятий и арестов студентов, о чем, например, свидетельствует выше­упомянутый обзор периодической печати по вопросу о состоянии дел в духовных семинариях, составленный профессором В. Н. Мышциным³⁷. Но благодаря умелой административной и педагогической ра­боте ректора Олонецкая духовная семинария оставалась вне этого ре­волюционного водоворота.

Тем не менее архимандрит Фаддей с сожалением замечал, что в среде семинаристов царили тягостное настроение и разочарование. Многие семинаристы со свойственным этому возрасту максимализ­мом ищут в жизни то, чего сама жизнь дать не может. Прежде всего это был поиск новых впечатлений, обусловленный слабостью воли, кото­рой они не могут управлять и которую не могут привести в должный порядок. Претензии семинаристов по поводу отсутствия основатель­ной подготовки по ряду светских дисциплин, по мнению ректора, яв­ляются необоснованными: «Не укоряет же никто школу классическую в том, что она не дает подготовки, какую может дать школа реальная или военная»³⁸. Главная цель духовной школы — подготовка священ­нослужителей. Она не обязана готовить к поступлению в высшие свет­ские учебные заведения или к занятию выгодных общественных долж­ностей.

Архимандрит Фаддей, конечно, не мог повлиять на ситуацию в стране, но мог не допустить внедрения революционных настроений в стены духовной школы. И ему это вполне удавалось.

У архимандрита Фаддея в данном случае было преимущество — он имел возможность влиять на читателей епархиальных ведомостей, сту­дентов духовной школы, слушателей религиозно-нравственных чте­ний, учителей церковно-приходских и земских школ, призванных не­сти истину в места своего служения. 6 мая 1905 г. за свой вклад в педагогическую деятельность в Олонецкой епархии о. Фаддей был представлен к награде — ордену Святой Анны II степени³⁹.

В 1906 г. архимандритом Фаддеем была разработана методика пре­подавания отечественной истории, географии и природоведения, не входивших в программу начальной одноклассной школы. Он провел несколько показательных уроков по преподаванию перечисленных дисциплин. Недостатки в педагогической деятельности учителей этих школ были учтены им при совершенствовании методики и дидактики преподавания.

В обществе все более усиливались слухи о том, что церковно­приходские школы будут переданы светскому ведомству. По этой при­чине среди учителей церковных школ обсуждался вопрос о целесо­образности дальнейшего самообразования и преподавания. Архиман­дрит Фаддей, ссылаясь на различные газетные статьи, уточнял, что недовольство выражается в отношении всех школ, а не только церков­ных. В ответ на смущение многих учителей он отмечал, что «пока хра­мы не пусты», существует потребность народа в школах, организован­ных от имени Церкви. Таким образом, продолжение педагогической деятельности продиктовано потребностями народа, и «только крайнее насилие может отнять у церкви право учить молодое поколение, огра­ничив церковное учительство храмами и частными домами»⁴⁰. Архи­мандрит Фаддей полагал, что дело не в том, какому ведомству принад­лежит заведование церковными и светскими школами, а в том, чтобы в полной мере осуществлялся идеал церковного воспитания. И потому он рекомендовал учителям церковных школ продолжать свое служе­ние, невзирая на конфронтацию мнений по данному вопросу, тем бо­лее что исторические условия пока позволяют осуществлять воспита­тельные задачи.

В 1907 г. сформировалось мнение «прогрессивной» части общества «о чтениях в Братском доме как о таких, которые совершенно не соот­ветствуют по своему (будто бы “черносотенному”) характеру, вкусу и настроению людей, живущих во время “освободительного движения”»⁴¹. Это стало главной причиной, по которой та часть аудитории, которая была представлена главным образом интеллигенцией и молодежью, перестала посещать их. Если в 1902‒1903 гг. эти беседы собирали по­рой до 500 человек, то в 1907‒1908 гг. их едва ли набиралось две сотни. Архимандрит Фаддей не считал это поводом для прекращения просве­тительской деятельности. Чтения в Братском доме, где выступали об­разованнейшие люди епархии, собирали свою аудиторию.

Продолжалась административная и педагогическая деятельность архимандрита Фаддея в семинарии. В частности, помимо исполнений обязанностей ректора в 1907/1908 учебном году он преподавал там ло­гику и литургику, гомилетику и дидактику. С 1 по 30 июля 1908 г. он снова участвовал в работе курсов повышения квалификации для учи­телей⁴².

4 ноября 1908 г. Учебный комитет при Святейшем Синоде признал ректора Олонецкой духовной семинарии архимандрита Фаддея «до­стойным награждения орденом Святого Владимира IV степени»⁴³.

После шестилетнего служения в Олонецкой епархии архимандрит Фаддей по Высочайшему Указу от 5 декабря 1908 г. был рукоположен вторым викарным епископом Волынской епархии⁴⁴.

Архимандрит Фаддей не искал личной славы и именно этим руко­водствовался в своем просветительском служении, показывая пример истинной христианской жизни. Он всегда проявлял живой интерес к тем успехам и трудностям, с которыми учителям церковно-приходских школ приходилось сталкиваться по роду своей деятельности или по личным причинам, старался помочь по мере сил. В обращении к учи­телям церковно-приходских школ Олонецкой епархии летом 1908 г., уже зная о грядущем назначении, будущий священномученик Фаддей выразил надежду на то, что они неизменно будут продолжать начатое ими дело. Архимандрит, в частности, сказал: «Проводимые беседы и уроки диктовались испытаниями жизни, бывшими в разных местах моего служения, я был исполнен переживаний о том, что унижается слава Церкви»⁴⁵.

В тот период, когда происходит вытеснение церковно-приходских школ земскими, а учителя церковно-приходских школ утрачивают по­нимание возложенных на них Церковью задач, духовная школа, по мнению владыки Фаддея, должна быть прежде всего церковной и спо­собствовать формированию у воспитанников тех качеств, которые в конечном итоге будут определяющими при жизненном выборе в смутный период истории. Он также отмечал, что главная задача учите­ля — воспитание человека — предъявляет высокие требования к этой профессии. В связи с этим владыка подчеркивал необходимость по­стоянного совершенствования учителей и даже советовал им вести дневник, что позволило бы анализировать проделанную работу, кор­ректировать допущенные ошибки, оттачивать педагогическое мастер­ство и совершенствовать методику преподавания. Священномученик Фаддей был уверен, что христианство способно соединить в себе глав­ные цели педагогики: гуманистический подход и всестороннее разви­тие личности.

Хиротония завершила этап его жизни, связанный с тесным взаи­модействием с образовательной средой. Епископское служение от­крывало перед владыкой Фаддеем новые горизонты, давало иные воз­можности, вместе с тем накладывая целый ряд серьезных обяза­тельств.

Примечания

1. Священномученик Фаддей (Успенский; 1872‒1937), архиепископ Тверской. Тво­рения. В 2 кн. Кн. II. Записки по дидактике. Тверь, 2002. С. 270.
2. ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 4. Д. 5240. Л. 6, 9.
3. Архиепископ Астраханский Фаддей (Успенский). Воспоминания А. И. Куз­нецова // Современники о Патриархе Тихоне. Т. 1. М., 2007. С. 354.
4. Протоколы заседаний Совета Московской Духовной Академии // Богослов­ский вестник. 1893. Июнь. С. 276.
5. Антоний (Храповицкий), митрополит. Собрание сочинений. М., 2007. Т. 1. С. 483.
6. Фаддей (Успенский), архиепископ. Дневник (1894‒1896). Рукопись // Цит. по: Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благоче­стия Русской Православной Церкви. Кн. 3. Тверь, 2001. С. 488.
7. Богословский вестник. 1896. Август. С. 202.
8. Там же. 1898. Октябрь. С. 216.
9. Там же. 1898. Апрель С. 255.
10. ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 4. Д. 5240. Л. 04.
11. Формулярный список о службе преподавателя Уфимской духовной семина­рии, магистра богословия иеромонаха Фаддея, составленный в ноябре 1901 года. РГИА. Ф. 796. Оп. 439. Д. 849. Л. 4.
12. Богословский вестник. 1898. Апрель. С. 341.
13. РГИА. Ф. 796. Оп. 439. Д. 849. Л. 4.
14. Георгий Шавельский, протопресвитер. Русская Церковь перед революцией. М., 2005. С. 283.
15. РГИА. Ф. 796. Оп. 439. Д. 849. Л. 5‒6.
16. Там же. Л. 6‒7.
17. Там же. Л. 8.
18. Богословский вестник. 1901. Сентябрь. С. 18.
19. РГИА. Ф. 796. Оп. 439. Д. 849. Л. 18.
20. Богословский вестник. 1900. Январь. С. 197.
21. Там же. С. 200.
22. Там же.
23. РГИА. Ф. 796. Оп. 439. Д. 849. Л. 8.
24. Уфимские епархиальные ведомости. 1902. № 16. С. 1038‒1039.
25. Там же. № 19. С. 1231‒1232.
26. Там же. С. 1235.
27. Священномученик Фаддей. Указ. соч. Кн. 1. Проповеди. Тверь, 2002.
28. Олонецкие епархиальные ведомости. 1903. № 6. С. 210.
29. Там же. № 7. С. 247.
30. Там же. № 8. С. 291.
31. Там же. С. 293.
32. Там же. 1904. № 11. С. 342.
33. Там же. № 7. С. 202.
34. РГИА. Ф. 796. Оп. 439. Д. 849. Л. 19.
35. Олонецкие епархиальные ведомости. 1904. № 10. С. 308.
36. Там же. № 13. С. 399.
37. Богословский вестник. 1905. Июль — август. С. 651
38. Олонецкие епархиальные ведомости. 1905. № 18. С. 555.
39. РГИА. Ф. 797. Оп. 81. Д. 232. Л. 134.
40. Олонецкие епархиальные ведомости. 1906. № 14. С. 543
41. Там же. 1907. № 3. С. 341.
42. РГИА. Ф. 796. Оп. 439. Д. 849. Л. 26.
43. Там же. Ф. 802. Оп. 10‒1908. Д. 341. Л. 1.
44. Там же. Ф. 796. Оп. 439. Д. 849. Л. 26.
45. Олонецкие епархиальные ведомости. 1908. № 16. С. 367.

[*] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).