Эйрир серебра для Скандинавии XI века исследователи определяют в 1/8 марки, весившей 216 грамм, что составляет 27 грамм. (3, 505) Марка в разное время в разных странах имела различный вес. В основе западноевропейских денежных систем лежала система Карла I Великого, самой крупной единицей которой была либра в 407,93 грамма серебра. (18, 64) Скандинавский эйрир составлял 1/16 каролингской либры, или 25,5 грамма серебра.

Расчёт платы в Новгороде должен был осуществляться в местных денежных единицах, которые норвежцы переводили в привычные им эйриры. Русская гривна кун составляла 51,19 грамма серебра, то есть чуть больше двух эйриров. Гривна серебра составляла годичное жалование двух иноземных наёмников.

В статье 6360 года сообщается:

«Сеи же Олег нача городы ставити, и устави дани словеном, и кривичем, и мерям, и устави варягом дань даати от Новагорода гривен 300 на лето, мира деля, еще и до смерти Ярославле дааша варягом». (16, 17)

В войске Олега Вещего, выступившем из Новгорода на завоевание Киева, первыми названы варяги. Далее сообщается, что варяги и прочие племена прозвались русью. Под варягами, следовательно, понимаются киевские русы, а 300 гривен составляла дань с Новгорода в Киев.

Триста гривен отправлялись ежегодно в столицу, по крайней мере, до кончины Ярослава Мудрого. Но в статье 6522 года находим для этого же периода существенно иное определение новгородской дани:

«В лето 6522. Ярославу сущу в Новегороде, и уроком дающе к Кыеву 2000 гривен от года до года, а 1000 гривен в Новегороде раздавахти людем, и тако давахуть вси посадници новгородстии, а Ярослав сего не даяше к Кыеву отцю своему». (16, 58)

Здесь дань определена в 3000 гривен, из которых 2000 гривен отправлялись в Киев, а 1000 гривен шла на содержание новгородских помощников князя. В летописном рассказе новгородца, грешащем преувеличением численности новгородского войск на порядок, определение дани также завышено на порядок. Новгородская подать составляла 300 гривен кун. 200 гривен отправлялись в Киев, 100 гривен оставались у новгородского князя на оплату его дружины.

В полюдье 1016–1017 годов Ярослав отказался выплачивать Киеву дань и стал набирать наёмников. Оплату наёмных отрядов он мог производить из получаемых от Новгорода традиционных податей. Дополнительные поборы на войну производились в случае большой опасности самому городу.

Не ущемляя интересы своих новгородских подданных, Ярослав мог использовать на наём норвежцев киевскую дань. В случае её размера в 3000 гривен он мог набрать 6000 воинов, в случае её размера в 300 гривен — 600 воинов. В летописи говорится о 1000 варягах, что значительно меньше 6000 и больше 600.

В Хлебниковском списке Ипатьевской летописи число варягов определено в 6000 человек. (5, 128) В саге сообщается о 600 норвежцах на службе у Ярослава — как раз о том количестве, какое могло получиться из расчёта суммарной выплаты воинам 300 гривен. Поэтому число нанятых варягов следует исчислить в 600 человек. В одних летописных известиях их число было округлено до 1000, в других — увеличено на порядок. Ярослав набрал наёмников исходя из своих финансовых возможностей — в объёме киевской дани.

В описании поездки для убийства Бурислава-Святополка скальд перечисляет поимённо шестерых соратников Эймунда. Эти лучшие из лучших воинов были сотниками в отряде наёмников, состоявшем из шести сотен.

Триста гривен серебра были для того времени большой суммой. Гривна кун была равна 1/8 русского фунта, или большой гривны, а ежегодная киевская дань с Новгорода составляла 15,357 килограмма серебра.

В 1040 году император Генрих III потребовал от чехов выдать награбленное в Польше золото. Козьма Пражский ошибочно называет императора Генрихом II, а ответ чехов передаёт так:

«Пипин, сын Карла Великого, установил закон, чтобы мы ежегодно давали преемникам императора 120 отборных волов и платили 500 гривен. Причём нашу гривну считают равной 200 деньгам». (6, 113)

Пипин II Короткий был отцом Карла I Великого. На самом деле дань была установлена Людовиком I Благочестивым, сыном и преемником Карла I, который был императором в 814–840 годах и воевал с западными славянами. Либра Карла Великого состояла из 20 солидов по 20,4 грамма, или 240 денариев по 1,7 грамма. (18, 64)

Исходя из каролингского денария чешская гривна, состоящая из 200 денариев, должна была равняться 340 граммам серебра. Такая денежная единица весьма необычна для того времени, так как западноевропейские денежные системы развивались на основе каролингской. Точный аналог находим на Руси, где большая гривна серебра весила 409,5 грамма и состояла из 200 кун по два грамма. Чешская большая гривна, состоящая из 200 единиц меньшего достоинства, равнялась либре, или фунту серебра.

Далее Козьма описывает, как Брячислав откупился от императора:

«Вместе с тем (Брячислав) обещал императору 1500 марок денаров, что составляло дань за три прошедших года… Сумма изрядная денег Генриха гнев притушила. Ибо он, который некогда неприязненно вступил в нашу страну, приняв деньги, заключил мир и милостиво повернул домой». (6, 119)

Отборные волы уже не упоминаются. Марка составляла половину каролингской либры и равнялась 204 граммам, или полфунту. Распространённые турская и кёльнская марки равнялись 233,6 грамма. Они больше каролингской марки, но почти вдвое меньше чешской большой гривны. Получается, что по сравнению с объявленной Козьмой традиционной данью чехи выплатили императору значительно меньше, но он, успешно дойдя до Праги, остался этими выплатами удовлетворён и повернул обратно. При исчислении дани под гривной понималась меньшая денежная единица.

Император предпринял поход, узнав о богатой добыче чехов, захваченной в Польше, и мог оставить их в покое только в случае получения дани значительно большей, нежели обычная. Поэтому вернёмся к запропастившимся волам.

В Русской Правде Ярославичей возмещение за вола определено в одну гривну кун. (13, 178) Исходя из этого аналога денежным эквивалентом 120 волов будут 15 русских фунтов серебра, что близко к 15 каролингским либрам. Первоначально речь шла о дани в размере 300 каролингских солидов серебра, или 120 волов. Эта дань равнялась 15 большим славянским серебряным гривнам по фунту весом, или 120 гривнам кун. Подобно Новгороду, где имелась гривна кун, в восемь раз меньшая большой гривны, в Чехии существовала малая гривна. В ходе многократного подчинения Чехии немцы увеличили с неё дань со 120 малых гривен эпохи Людовика Благочестивого до 500 малых гривен.

Под 1054 годом Козьма сообщает о возвращении Брячиславом Польше Вроцлава и ещё двух областей в обмен на уплату дани в 500 гривен серебра и 300 гривен золота. (6, 120) Вряд ли чехи выдвигали большие претензии, нежели по отношению к ним немцы. Здесь под гривной также понимается малая гривна. Чехи размер дани немцам включили в польскую контрибуцию. Козьма, сбивчиво повествующий о событиях той эпохи, смешал реалии двух гривен — большой и малой.

В ответ на притязания Генриха III чехи припомнили свои традиционные подати в размере 500 чешских малых гривен, или 25,594 килограмма серебра в год. Императора стародавние договорённости не удовлетворили, и он, распалённый слухами о доставшихся Брячиславу богатствах, вторгся в Чехию. Князю пришлось поделиться награбленным, выплатив во много раз больше обычного. Откупаться пришлось не стародавними марками, а современными — аналогичными турской марке. Триста пятьдесят килограммов серебра успокоили императора.

Новгородские подати были только в полтора раза меньше дани такого среднего европейского государства, как Чехия.

Титмар Мерзебургский пишет о передаче в 1000 году Болеславом Великим Оттону III «в подарок» 300 рыцарей в латах. Щедрые дары императору были вызваны желанием Болеслава вырвать из-под немецкого влияния польскую церковь. (23, 63) В начале XIII века чешские короли должны были высылать отряд в 300 человек для сопровождения германских императоров на коронацию в Рим или взамен выплачивать 300 малых гривен серебра. Предоставление от зависимых земель 300 воинов или выплата вместо этого серебряного эквивалента входили в число славянских обычаев. Такая повинность была возложена и на Новгород.

В Летописи Авраамки сообщается:

«В лето 6524. Прииде из Новагорода князь Ярослав с 3000, а варяг 1000, на Святополка, и бысть сеча у Любца, и одоле Ярослав, и пакы седе в Киеве, утер поту с мужи новгородци». (9, 40)

Из других летописей узнаём, что утирание пота обозначало вознаграждение новгородцев за победу. Новгородская первая летопись по Синодальному списку:

«Ярослав иде к Кыеву, и седе на столе отця своего Володимира. И нача вое свое делити: старостам по 10 гривен, а смердом по гривне, а новгородчем по 10 всем. И отпусти домой вся». (13, 15)

Простые новгородские воины получили по гривне, то есть вдвое больше, чем варяжские наёмники. Кроме денежного вознаграждения наёмники получали кров, пищу и иные необходимые для жизни припасы. Эти дополнительные расходы не покрывались киевской данью и легли дополнительным бременем на новгородцев, что стало одной из причин их возмущения. Эймунд во время одной из встреч с Ярославом произнёс такие слова:

«Нам денег надо, и не хотят мои люди трудиться за одну только пищу». (2, 112)

Из слов норманна следует, что наёмники могли служить только за одно пищевое и иное довольствие без денежных выплат. Такая форма оплаты применялась в случае, если наёмники не принимали участия в военных действиях. Выплаты денег предполагали участие в сражениях и получение военной добычи. Эймунд:

 «И если будет какая-нибудь военная добыча, вы нам выплатите эти деньги, а если мы будем сидеть спокойно, то наша доля станет меньше». (2, 108)

В мирное время наёмники получали только довольствие. Надо полагать, что при этом побочными источниками их доходов были занятия ремеслом и торговлей. Эймунд и его товарищи были не чужды торговым занятиям. Ярицлейв был в затруднении выплачивать жалованье серебром, и Эймунд предложил заменить дефицитный металл на обычные купеческие товары:

«Мы будем брать это бобрами, и соболями, и другими вещами, которые легко добыть в вашей стране». (2, 108)

Меха в качестве оплаты вполне устраивали норманнов.

Пришельцы не имели собственного хозяйства. Их нужды обеспечивались за счёт местного населения, но получаемое довольствие шло в зачёт военного жалованья. Новгородцы в походе содержали себя за счёт собственных припасов, а по окончании войны имели право на компенсацию походных расходов. С этим связано исчисление награды не в половину гривны, а в гривну.

Годичное содержание воина, как местного, так и иноземного, обходилось в гривну. В половину гривны оценивалось довольствие и в половину гривны — ратный труд. Ярослав достойно вознаградил смердов. Старосты трёх новгородских концов получили в 10 раз больше, нежели рядовые воины. Но далее в летописном рассказе вновь появляются новгородцы, каждый из которых получил по 10 гривен.

В эпоху Константина Багрянородного русский наёмник в Византии получал ежегодную плату в 30 номисм. (8, 183) Одна номисма равнялась 4,21 грамма серебра. Русский наёмник в богатой Византии получал 126,3 грамма серебра, или почти две с половиной гривны кун в год. В эту плату входили издержки по проживанию, которые были значительно выше, чем на Руси. За вычетом издержек у русского наёмника должно было оставаться менее двух гривен. Но и эта сумма значительно превышала денежные выплаты за военную службу на его родине.

На фоне годовых воинских выплат на Руси и в Византии 10 гривен вознаграждения рядовым новгородцам выглядят недостоверно, а само их упоминание является повтором. В первоначальном рассказе сообщалось о вознаграждении рядовых новгородцев и старост. Но затем кто-то счёл награду в гривну недостаточной и увеличил её на порядок, продолжив сообщение собственной припиской.

Шестьсот иноземных наёмников получили по полгривны серебра, да ещё каждый рулевой на корабле получил дополнительно по четверти гривны. Викингские корабли, как правило, вмещали по 30 воинов. Отрядом Эймунда можно было укомплектовать флотилию в 20 кораблей. Под рулевым понимается низшее командное звено, под началом которого были отряды в 30 человек. Этому командному составу дополнительно выплачивалось пять гривен.

Ярослав выплатил 3000 гривен простым новгородцам, 30 гривен новгородским старостам, 305 гривен норвежским наёмникам. Общие выплаты составили 3335 гривен, или 170,72 килограмма серебра.

Список использованной литературы

1. Библия. М., 1968.

2. Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (первая треть XI в.). М., 1994.

3. Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2000.

4. Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь. М., 1993.

5. Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 2. М., 1998.

6. Козьма Пражский. Чешская хроника. М., 1962.

7. Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси. СПб., 2005.

8. Лев Диакон. История. М., 1988.

9. Летописный сборник, именуемый летописью Авраамки // Полное собрание русских летописей. Т. 16. М., 2000.

10. Летопись по Воскресенскому списку // Полное собрание русских летописей. Т. 7. М., 2001.

11. Мифы народов мира. Т. 2. М., 1982.

12. Никифоровская летопись. Супрасльская летопись. Слуцкая летопись и др. // Полное собрание русских летописей. Т. 35. Летописи белорусско-литовские. М., 1980.

13. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов // Полное собрание русских летописей. Т. 3. М., 2000.

14. Патриаршая, или Никоновская, летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 9. М., 2000.

15. Петрученко О. Латинско-русский словарь. М., 1994.

16. Радзивиловская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 38. Л., 1989.

17. Рогожский летописец. Тверской сборник // Полное собрание русских летописей. Т. 15. М., 2000.

18. Романовский Б. В. С метром по векам. Л., 1985.

19. Словарь церковно-славянского языка. К., 2001.

20. Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. 2–3. М., 1995.

21. Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. 4. М., 1995.

22. Типографская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 24. М., 2000.

23. Титмар Мерзебургский. Хроника. М., 2005.