В диалоге «Федр» Платон вкладывает в уста Сократа такие рассуждения:
«Но туда, откуда она пришла, никакая душа не возвращается в продолжение десяти тысяч лет. Ведь она не окрылится раньше этого срока, за исключением души человека, искренне возлюбившего мудрость или сочетавшего любовь к ней с влюбленностью в юношей. Эти души окрыляются в три тысячелетних круговорота, если три раза подряд изберут для себя такой образ жизни, и на трехтысячный год отходят». (8,158)
Эти рассуждения близки более ранним египетским обычаям. Геродот:
«Египтяне также первыми стали учить о бессмертии человеческой души. Когда умирает тело, душа переходит в другое существо, как раз рождающееся в этот момент. Пройдя через (тела) всех земных и морских животных и птиц, она снова вселяется в тело новорожденного ребенка. Это круговращение продолжается три тысячи лет». (2,118-119)
По Геродоту для души высшее счастье - вернуться в человеческое тело, тогда как по Платону – освободиться от любого тела и навечно улететь в небеса, став счастливой спутницей бога. За прошедшее с эпохи Геродота время представления о загробной жизни получили развитие. Геродот, напустив таинственности, продолжил свое высказывание:
«Учение это заимствовали некоторые эллины как в древнее время, так и недавно. Я знаю их имена, но не называю». (2,119)
Не будем пытать нашего конспиратора. Эллины, исповедовавшие учение о переселении душ, известны и без него. Основание этого учения приписывается мифическому Орфею, жившему еще до Троянской войны, то есть «в древности». Из философов самым знаменитым его проповедником был Пифагор, скончавшийся всего за несколько лет до рождения Геродота.
Ван-дер-Варден писал:
«В среднеперсидских текстах нередко упоминается мировой период в 9 000 и 12 000 лет, разделенный на три или четыре периода по 3 000 лет каждый. Я полагаю, что египетский период блуждания душ связан с этим периодом.
Как бы то ни было, не покажется слишком рискованным предположить, что египетские идеи об обращении душ и обращении небесных светил образовывали единый, связный комплекс идей, который был заимствован Пифагором и развит им далее». (1,162)
Пифагорейцы исповедовали представления о цикличности существования мира, восходящие к зороастризму. Пифагор много лет провел в плену у персов, изучая зороастрийскую религию магов. Отсюда и сильное влияние зороастризма на его учение. Мудрость недавно появившихся на исторической арене персов не сильно впечатляла античных греков. Поэтому зороастрийские воззрения были приписаны египетским жрецам, у которых учиться было незазорно.
Сократ отвергал ценность математических наук, поэтому был слабоват в арифметике. Умножив циклы по три тысячи лет, получим девять или двенадцать тысячелетий, а не десять, как он считал. Период в 3 000 лет Платон взял у пифагорейцев. Одно и то же время было необходимо для вечного высвобождения души от земной жизни и для радикального обновления мира через катастрофу.
Можно проследить дальнейшее развитие идеи о соответствии периодов небесного и земного бытия. Продолжим описание загробной жизни душ. Платон:
«Остальные же по окончании своей первой жизни подвергаются суду, а после приговора суда одни отбывают наказание, сошедши в подземные темницы, другие же, кого Дике (божество справедливости. – В. Т.) облегчила от груза и подняла в некую область неба, ведут жизнь соответственно той, какую они прожили в человеческом образе.
На тысячный год и те другие являются, чтобы получить себе новый удел и выбрать себе вторую жизнь – кто какую захочет. Тут человеческая душа может получить и жизнь животного, а из того животного, что было когда-то человеком, душа снова может вселиться в человека». (8,158)
Здесь выделен период в тысячу лет. В тысячный год вся масса душ выпускалась пифагорейцами из потустороннего мира. Из подземелий ада выкарабкивались души простых смертных, с поднебесных райских кущ снисходили души учеников Пифагора. Это массовое возвращение жаждущих вселиться в новые тела душ, очевидно, не проходило бесследно для земных жителей, и их вынуждали потесниться. На грани тысячелетий единомышленники Платона ожидали зачистку живого населения посредством войн, эпидемий и прочих напастей.
Намек на тысячелетний цикл есть в легенде об Атлантиде. Египетский город Саис, где набирался ума-разума Солон, был создан на тысячу лет позднее Афин. Причины, по которым предки собеседников Солона переселились в дельту Нила, Платон раскрыть не успел. Но они ясны и без него. Повторяющиеся раз в тысячелетие массовые бедствия привели к бегству населения в более спокойные края.
Платон знал период в 10 000 лет, который определил округленно. На самом деле его продолжительность составляла несколько больше. Перед нами «Великий год» орфико-пифагорейской традиции. Лин и Гераклит Эфесский исчисляли его в 10 800 лет. (12,72) За это время завершался космический цикл жизни всего сущего, и все начиналось сначала. Мы возвели напраслину на мудрого Сократа. Он просто в своем рассказе свел воедино разные версии пифагорейского конца света.
Лин был одним из мифических основателей орфизма. Его матерью считалась муза Урания – покровительница астрологии. (3,314) Так что перед нами вновь астрологические изыски.
Великий год Гераклита составлен из 360 поколений по 30 лет. Эфес был ионийским городом, а Гераклит принадлежал к аристократическому роду Андроклидов, происходившему от Андрокла, сына афинского царя Кодра. Несмотря на это, Гераклит использовал дорийские поколения, что говорит о заимствовании самой идеи. (12,249)
Если мы разделим 12 000 лет – Великий год зороастрийской традиции - на 360 поколений, то получим поколение в 33 1/3 года. Зороастрийский цикл состоял из 360 малых циклов. Так что поколение, укладывавшееся тремя штуками в сто лет, восходит к персидской традиции. Геродот не был его автором. Гекатей и Фалес также были ионийцами. Остается Пифагор. Его биограф Ямвлих Халкидский писал, что лучшим из греческих диалектов Пифагор считал дорийский. (13,161) Значит, Пифагор был дорийцем и считал 30-летними поколениям. Он переработал ионийскую легенду и ввел свой укороченный срок для одного поколения. В результате Великий год уменьшился с 12 000 лет до 10 800 лет. Для этого у Пифагора были более чем серьезные основания.
В творчестве Гераклита были сильны зороастрийские и пифагорейские черты. Эфес с 545 года был под владычеством персов. Гераклит убеждал других в том, что сам ни у кого не учился. На самом же деле он воспринял многое от проживавших в городе персов-зороастрийцев и Пифагора, «ложную мудрость» которого, тем не менее, жестоко высмеивал.
В заинтересовавшей Фалеса египетской легенде время существования сугубо земного мира определялось с его начала до Сетоса (Тахарки) в 14 400 лет. Согласно зороастризму, самый большой мировой цикл составлял 12 000 лет. Соединяя эти данные, Пифагор получил, что в эпоху Тахарки шел 2 400 год нового цикла. До грядущей величайшей катастрофы оставалось целых 9 600 лет, до окончания 3-тысячелетнего периода - 600.
Применение дорийского счета давало лучший результат – 360 поколений составляли 10 800 лет. Цикл заканчивался через 120 лет после начала правления Тахарки или в 570 году до нашей эры. Пифагор начал проповедовать позже этой даты и миновавший конец света его не устраивал. Но достаточно было Сетоса, этого гибрида Тахарки и Псамметиха I, отождествить с Псамметихом II, как получался нужный результат. Благо, что Псамметих II, в эпоху которого Фалес впитывал египетскую премудрость, в первоначальной легенде присутствовал.
Простым выбрасыванием из рассказа ненужных деталей конец света перемещался на 485 год. У учеников Пифагора, слушавших его проповеди в итальянских городах в конце VI века, времени оставалось в обрез, так как науку спасения души постигать нужно было много лет.
Впрочем, в греческих городах плохо разбирались в египетской хронологии. Пифагор и его последователи могли назначать конец света по своему усмотрению. Таинственность и железная дисциплина, царившие в пифагорейских сектах, позволяли с честью избегать разоблачения ложных пророчеств. Им просто придавали новый, на сей раз уже «истинный смысл». Ямвлих:
«Пифагор предписал им (своим ученикам. – В. Т.) умалчивать о тайнах богов и не касаться запретных для профанов (буквально «непосвященные». – В. Т.) тем, (они) скрывали с помощью символов истинный смысл диалогов или сочинений.
И если кто-нибудь, собрав эти символы, не раскрыл бы их смысла и не прибегнул к серьезному истолкованию, то прочитанное показалось бы дилетантам смешным и похожим на старушечью болтовню, полным вздора и пустословия.
Но если раскрыть эти символы в соответствии с их природой и сделать из темных ясными и понятными для многих, то они окажутся подобными пророческим изречениям Аполлона и обнаружат достойный удивления ум и вселят в истинных любителей учености божественное вдохновение». (13,80-81)
Действительно, большая часть диалогов Платона как раз и похожа на старушечью болтовню и пустословие. Но по логике пифагорейцев, обнародованные сведения – только заметки для памяти. Устные комментарии – вот главный источник тайных знаний.
Когда в действительности жил участвующий в расчетах загадочный Сетос ученики Пифагора не знали. Их легко было успокоить тем, что до всемирной погибели ровно столько времени, сколько нужно для спасения души посредством усиленных занятий в пифагорейской школе. Познав горькую истину и отрешившись от всего земного, участники душеспасительных бесед не просто впадали в «божественное вдохновение», они проводили дни в мистическом экстазе все более и более сливаясь с потусторонней составляющей мира, готовясь к его концу.
Последователи Пифагора легко расставались со всем своим имуществом, отдавая его руководителю школы. Перед ликом смерти материальные ценности тускнели.
Платон превзошел своего учителя. Он не стал заниматься длительной подготовкой, а сразу заявил, что от великой катастрофы, поглотившей Атлантиду, до его времени прошло 9 000 лет. Для посвященных в орфико-пифагорейские тайны это было как обухом по голове. Ведь они воспринимали гибель гигантского острова как конец одного мирового периода и начало следующего. И вдруг оказывается, что сакральный цикл в девять тысячелетий закончился и конец мира на пороге. Мурашки по коже должны были бежать у каждого прогрессивного грека при прочтении пророчества Платона.
