Там лев не бьет.
Волк ягненка не рвет». (17,33)
Миф о райском Дильмуне содержит реальные черты. На острове стоял город-порт, через который велась оживленная торговля:
«Дильмун «Домом прибрежным,
пристанью всей страны» да станет!
Страна Тукриш золото Харали,
Светлый лазурит да переправит.
Страна Мелухха сердолик желанный,
драгоценный,
Дерево Магана морское, ценнейшее
На кораблях пусть тебе доставит!
Страна Марахши горный хрусталь
драгоценный светлый
Да переправит!
Страна Маган крепкую медь,
Диорит, сосуды из камня доставит…
Страна Элам свой груз – шерсть тончайшую
Да переправит!
Храм Ура, град священный, святыня царства,
Зерно, масло, наилучшие ткани на больших судах
Пусть тебе доставит!
Просторное море изобилие это
пусть тебе переправит!» (17,34-35)
Элам располагался на юге современного Ирана, в бассейне реки Карун. Ныне Карун - левый приток Евфрата близ его устья. В древности Персидский залив уходил дальше вглубь материка и Карун изливал свои воды непосредственно в море. Шумерский Ур стоял на левом берегу древнего русла Евфрата близ его устья. (18,130)
Поставлявшая медь страна Маган (позднейшая историческая область Могистан) включала месторождения меди и лежала на юге современного Ирана в районе Ормузского пролива, соединяющего Персидский залив с Аравийским морем. Название Маган носила и территория с аравийскими медными рудниками, прилегающая к Ормузскому проливу с юга (позднейшая историческая область Мак, затем Оман).
Мелухха, поставлявшая слоновую кость (позднейшие исторические области Мекран и Макран), лежала на иранском морском побережье восточнее Магана, достигая района низовьев реки Инд. Она граничила с ареалом обитания индийских слонов. В эпоху Евгемера Мелухха называлась Гедросией.
Торговые партнеры Дильмуна окружали Персидский залив. Очевидно, что остров находился в этом заливе. Современными учеными Дильмун отождествляется с островом Бахрейн, расположенным близ берегов Аравии примерно посередине Персидского залива. С этим мнением можно согласиться. Некоторое сомнение вызывает обилие каналов, болот и тростниковых зарослей на Дильмуне, что нехарактерно для Бахрейна.
Главным героем поэмы о Дильмуне выступает бог Энки, чьим культовым городом был Эреду, стоявший на правом берегу древнего русла Евфрата недалеко от Ура. В раннешумерскую или дошумерскую эпоху Дильмун отождествлялся с одним из островов северной части Персидского залива, постепенно проглоченного растущей дельтой Тигра и Евфрата. Отсюда обилие болот и камыша в районе острова.
Название исчезнувшего острова было перенесено на более дальний остров – современный Бахрейн. Перенос был облегчен наличием торговой колонии шумеров, а позднее, аккадцев. Перенос мифов и топонимов на новые места жительства обычное явление при переселениях.
Рядом с северным берегом Бахрейна лежит островок, еще в позапрошлом веке называвшийся «Арад». В этом названии сохранилось название давно исчезнувшего Эреду.
Для наших разысканий проблема Протодильмуна особого значения не имеет, так как ни на Атлантиде, ни на иных, похожих на нее, островах обширных болот не замечено. Разве что «каналы» Протодильмуна могли войти составной частью в географию Атлантиды. Но это слишком общая черта, характерная для дельт всех крупных рек. Наш Дильмун – Бахрейн, который, начиная с шумерской эпохи и во все последующее время, играл роль одной из опорных точек трансконтинентальной торговли.
Наличие райского острова близ берегов Аравии привело к тому, что и всю южную часть полуострова стали называть Счастливой Аравией. О богатейших залежах нефти в этих местах узнали гораздо позднее. Можно только удивляться провидческому дару шумеров.
Евгемер, разумеется, не читал шумерских рукописей. Язык шумеров в его время был мертвым, а глиняные таблички с их мифами лежали погребенными под развалинами древних городов. Шумерские тексты стали известными уже в наше время после археологических раскопок в Междуречье. Евгемер пользовался услугами посредников.
Античный мир подробно ознакомился с районом Персидского залива после похода Александра Македонского в Индию. Флот под командованием критянина Неарха сопровождал войска морским путем, а Андросфен, уроженец лежащего близ берегов Македонии острова Фасоса, с разведывательными целями обследовал южные берега залива. Рассказы этих флотоводцев сохранились в изложении Страбона:
«Персидский залив называется также Персидским морем. Эратосфен дает такое описание его…
Побережье охватывает берег карманиев и частично персов, сусийцев и вавилонян на протяжении приблизительно 10 000 стадий, как, согласно Эратосфену, сообщает Андросфен фасиец, который не только сопровождал в плавании Неарха, но и самостоятельно плавал вдоль побережья Аравии. Отсюда ясно, что это море только немного уступает по величине Евксинскому морю (Черное море. – В. Т.)». (19,709)
В конце IV века по указанию македонского царя действительно совершалось плавание по южным морям. Но только царем был не Кассандр, а Александр Македонский, мореплавателем – не Евгемер, а Андросфен.
Арриан (90-175), написавший о войнах Александра Македонского специальную книгу, был знаком с «собственным сочинением Неарха», другими ныне утраченными сочинениями участников похода и более поздних историков. (1,217) Главными его источниками были книги соратников великого полководца - Птолемея, сына Лага, и Аристобула, сына Аристобула. (1,49)
Арриан, опираясь на сведения Аристобула, сообщает подробности изучения Персидского залива:
«Все это рассказал Александру отчасти Архий, которого он послал на тридцативесельном судне исследовать путь к арабам. Он дошел до острова Тила (остров в северной части Персидского залива. – В. Т.), а дальше проникнуть не осмелился.
Андросфен, посланный на другом тридцативесельном судне, прошел вдоль некоторой части Аравийского полуострова.
Из посланных дальше всех зашел кормчий Гиерон из Сол, получивший от Александра тоже тридцативесельное судно. Ему было приказано проплыть вдоль всего Аравийского полуострова до Египта и Героополя. Дальше идти он не осмелился, хотя и проплыл вдоль значительной части Аравии. Вернувшись к Александру, он сообщил ему, что полуостров этот поражает своей величиной. Он лишь немного меньше земли индов и глубоко вдается в Великое море». (1,239)
Морские разведки не были данью простому любопытству. Александр Македонский готовился покорить Аравийский полуостров, соблазненный его богатствами:
«Он (Александр Македонский. – В. Т.) задумал заселить побережье Персидского залива и тамошние острова. Земля эта казалась ему не менее богатой, чем Финикия. Флот он готовил, чтобы напасть на арабов под тем предлогом, что это единственные из здешних варваров, которые не прислали к нему посольства…
К завоеванию его подстрекали и природные богатства страны. Он слышал, что там по озерам растет корица. Из деревьев, если их надрезать, вытекают мирра и ладан, а из кустов – киннамон. На лугах сам собой растет нард». (1,238)
Для вторжения на Аравийский полуостров готовился огромный флот. Смерть Александра сорвала задуманное нашествие.
Плавания греческих разведчиков дали исходный материал, в котором запечатлелись предания и образ жизни наследников шумерской культуры. Этот материал стал основой для рассказа Евгемера. Рассмотрим, что же сообщает Андросфен о Дильмуне. Страбон:
«Андросфен, совершивший с флотом плавание вокруг залива, по словам Эратосфена, сообщает, что если плыть вдоль берега, держа материк на правой стороне, то непосредственно за Тередоном (город, расположенный в районе дельты Евфрата. - В. Т.) встретишь лежащий перед берегом остров Икар и на нем храм, посвященный Аполлону, с оракулом Таврополы (Артемиды Таврической. – В. Т.).
Проплыв вдоль берегов Аравии 2400 стадий, встретишь расположенный в глубоком заливе город Герры – поселение халдейских изгнанников…
Проплыв далее, встречаем другие острова – Тир и Арад, где находятся святилища, похожие на финикийские. По крайней мере, жители островов утверждают, что одноименные финикийские острова и города являются их колониями. Эти острова находятся на расстоянии десятидневного пути от Тередона и в одном дне пути от мыса близ устья залива у Мак». (19,709)
Остров Арад нам уже известен. Он отмечает округу Дильмуна-Бахрейна. Город Герры располагался на берегу залива, что в полусотне километров к северо-западу от Бахрейна. В заливе лежит островок Тарут, видимо, идентичный острову Тир Андросфена. Область залива города Герры граничила с областью Дильмуна-Бахрейна, что соответствует реалиям рассказа.
Говоря о десятидневном расстоянии от Тередона до островов Тир и Арад, Страбон не уточняет, какой он имеет в виду путь – морской или сухопутный. День морского пути равнялся примерно 200 километрам, сухопутного – 50 километрам. Морской вариант здесь не подходит, так как уводит нас по морскому берегу на иранское побережье почти напротив Бахрейна. Это не соответствует положению Тередона. Сухопутный вариант приводит нас в район устья Евфрата, где стоял Тередон.
Перепроверка показывает, что Андросфен действительно имел в виду район Бахрейна. Рассказ ограничен второстепенными островами района. О самом же крупном хранится молчание. Отчасти это объясняется тем, что внимание было привлечено сходством названий мелких островков со средиземноморскими островами Финикии Тиром и Арадом. Образ Дильмуна выплывает в другом месте рассказа:
«Неарх и Орфагор сообщают, что в 2000 стадий к югу от Кармании в открытом море лежит остров Огирис, на котором показывают могилу Эрифры – большой курган, обсаженный дикими пальмами. Эрифра был царем этой страны, и от него получило свое название Эрифрейское море. По словам Неарха об этом сообщил им Мифропаст, сын фригийского сатрапа Арсита. Мифропаст, изгнанный Дарием, жил на этом острове». (19,709)
Стадий, который использовал Эратосфен, насчитывает 157,7 метров. 2000 стадий составляют 315 километров. Персидский залив достигает ширины 300 километров и более в южной своей части. Здесь на северном азиатском берегу как раз и лежала Кармания, а у аравийского побережья расположено много мелких островков. Среди них находим острова с такими примечательными названиями как Дальма (Дильмун), Эль-Бахрани (Бахрейн).
Бахрейн не был самой южной колонией шумеров и аккадцев. Они продвинулись и далее вдоль торгового маршрута в Индию и Африку. В ходе продвижения северян название острова счастья присваивалось иным местам, пока не образовался целый архипелаг счастливых островов. Но ядро мифов, герои которых переселились в новые жилища, сложилось севернее. Ранее легендарный царь, чье имя дало название омывающим Аравию морским водам, жил не на острове Огирис, а на Бахрейне.
Энки, главный благодетель Дильмуна, был владыкой морской бездны и этим близок античному Посейдону. (9,112) Морская бездна шумеров могла находиться только в Персидском заливе. Значит, Энки был владыкой залива и прототипом царя Эрифры.
Эратосфен, или кто-то из последующих компиляторов, обнаружил два сходных рассказа об островах, на которых жил мифический владыка Эритрейского (Эрифрейского) моря. Предпочтение было отдано рассказу, который был записан со слов очевидца - персидского изгнанника Мифропаста. Поэтому рассказ-дублер был исключен, и мы лишились описания Бахрейна.
Страбон пишет о наличии растений, дающих благовония, близ устья Евфрата:
«На островах перед устьем Евфрата произрастают деревья, издающие аромат ладана. Разломанные корни этих деревьев испускают сок». (19,710)
Это не соответствует действительности. Район Евфрата никогда не был поставщиком благовоний. Основные поставки в античную эпоху шли из северо-восточной Африки (район современного Сомали и Эфиопии) и с юга Аравийского полуострова (район современного Йемена).
Евгемер уверял об изобилии на Гиере и соседнем острове растений, дающих благовонные ладан и мирру, что также не соответствует действительности. Сведения Страбона позволяют сделать уточнение:
«Очень плодородная страна весьма большого племени сабеев, где произрастают смирна, ладан и корица. На побережье встречаются бальзам и другое очень душистое растение, быстро теряющее свой запах. Есть там благовонные пальмы и камыш…
Ввиду изобилия плодов народ этот предается праздности и ведет беззаботный образ жизни…
Часть простого народа занята земледелием, а другая часть торговлей благовониями, как местного производства, так и доставляемыми из Эфиопии. Причем они плавают за этим товаром через пролив в кожаных лодках. Благовоний в этой стране так много, что корицу, кассию и прочие ароматические растения жители употребляют вместо хвороста и горючего материала. В стране сабеев также произрастает ларимн – самое душистое благовоние.
Торговля этими товарами сделала сабеев и герреев самыми богатыми из всех племен...
Таковы сведения Артемидора об этих племенах. В остальном он согласен с Эратосфеном, частично же он заимствует из других историков». (19,719-720)
Здесь мы встречаем еще одного посредника в передаче сведений Андросфена – Артемидора. Несмотря на сложную цепочку посредников из сообщения явствует, что благовония в рассказе Евгемера появились из-за торговых занятий герреев. Этим же герреям мы обязаны значительной частью сообщаемых Страбоном сведений о районе современного Красного моря и Аравии.
Благовонные деревья на островах близ устья Евфрата имеют то же происхождение, что и плантации благовоний на Гиере. Торговля плодами благовонных растений ошибочно превратилась в их возделывание. У Арриана, подразумевавшего эти же два острова близ устьев Евфрата, ничего о благовониях не говорится:
«Ему (Александру Великому. – В. Т.) сообщили, что напротив устья Евфрата в море находятся два острова. Первый недалеко от впадения Евфрата, стадиях в 120 от морского берега и устья реки. Он меньше другого и зарос разным лесом. Там находится храм Артемиды, и обитатели острова проводят жизнь вокруг этого храма…По словам Аристобула, Александр велел назвать этот остров Икаровым по острову Икар в Эгейском море…
Другой остров отстоит от устьев Евфрата на расстоянии дневного и ночного перехода при попутном ветре. Имя ему Тил. Он велик, гор там нет и лесов мало, но все посеянное и посаженное он растит в изобилии». (1,238)
Описание восходит к рассказу Архия, углубившегося от устья Евфрата на одни сутки плавания (около 200 километров) и достигшего района залива Кувейт. Здесь расположен остров Файлана (Фейлечех, Феледж), который можно отождествить с островом Тил.
Аристобул обобщил сведения мореходов. Эратосфен, читая обобщенное сочинение, принял рассказ Архия за повествование Андросфена.
Евгемер, живший в эпоху преемников Александра Великого, пользовался первоисточниками по истории завоевания Персидского царства. Поэтому его рассказ, наряду с пробелами и параллельными иным известиям местами, имеет сведения, дополняющие более поздние повествования. Рассказ Евгемера свидетельствует о том, что жители Гиеры и соседнего безымянного острова участвовали в торговле благовониями. Под Гиерой (Священный остров) скрывается район Дильмуна-Бахрейна – священного острова с тысячелетней традицией и одновременно крупнейшего торгового центра.
К востоку от Гиеры Евгемер располагал еще два острова. С самой дальней Панхеи якобы просматривалась Индия. В районе Персидского залива есть только одно место, с которого, по свидетельствам античных географов, просматривался противоположный берег. Страбон:
«Вход в залив, говорит он, настолько узок, что от Гармозов, мыса Кармании, можно видеть мыс у Мак в Аравии. Побережье направо от входа в залив, будучи круглым, вначале склоняется от Кармании немного к востоку, а потом к северу, затем – к западу вплоть до Тередона и устьев Евфрата». (19,709)
Противоположные берега Персидского залива были видны в Ормузском проливе. Сведения Страбона подтверждает Арриан:
«Люди плывшие с Неархом от индов, видели эту землю (Аравийский полуостров. – В. Т.), прежде чем повернуть в Персидский залив. Она лежала недалеко, и они чуть-чуть не пристали к ней. Кормчему Онесикриту этого хотелось.
Неарх же говорит, что этому воспротивился он сам, так как после плавания по Персидскому заливу он должен сделать доклад Александру о том, за чем он был послан. А послан он не за тем, чтобы плавать по Великому морю, а чтобы ознакомиться с прилегающей к морю страной, ее обитателями, пристанями, колодцами, людскими обычаями, с тем, плодородна она или бесплодна.
Именно благодаря этому решению войско Александра и уцелело. Оно не осталось бы цело, если б они поплыли дальше за аравийские пустыни, откуда, говорят, повернул обратно и Гиерон». (1,239)
Географические реалии Панхеи соответствуют Оманскому полуострову (современный полуостров Руус-эль-Джибал. - В. Т.). Попутно выясняется, что Гиерон обогнул этот полуостров, но, судя по отсутствию упоминаний об Африке, не достиг устья современного Красного моря. Оманский полуостров соответствует и иным характерным особенностям Панхеи. Панхея была богата горами и месторождениями металлов:
«Страна эта располагает богатейшими месторождениями золота, меди, олова и железа, но все это запрещено вывозить с острова, а жрецам не позволено покидать священное место, причем нарушившего этот запрет, волен убить первый встречный». (6,244)
В районе Оманского полуострова находятся редкие для юго-востока Аравии горы, месторождения меди, золота, серебра, железа. Нет только олова. Причем медные руды здесь интенсивно добывались, начиная с III тысячелетия до нашей эры, то есть с шумерской эпохи, когда Оман-Маган был известен как основной поставщик меди. (4,567)
Отделка панхейского храма по богатству соответствует отделке домов страбоновских торговцев благовониями. Диодор Сицилийский:
«В честь богов воздвигнуто там (на Панхее. – В. Т.) множество посвятительных даров огромной величины из золота и серебра, и с течением времени этих посвятительных даров накопилось огромное множество. Двери храма имеют замечательные украшения из золота, серебра и слоновой кости, а также из фимиамного дерева.
Ложе бога (Зевса. – В. Т.) имеет шесть локтей в длину и четыре в ширину, изготовлено все из золота, причем отдельные части его отличаются искусной отделкой. Возле ложа стоит схожий с ним и размерами, и роскошной отделкой стол бога». (6,244-245)
Страбон:
«Они (аравийские сабеи и герреи. – В. Т.) владеют множеством золотых и серебряных предметов, таких как ложа, треножники, кубки, чаши. Убранство их домов отличается роскошью: двери, стены и потолки их домов инкрустированы слоновой костью, золотом и серебром с драгоценными каменьями». (19,720)
Отождествление Панхеи с Оманским полуостровом оставляет для второго безымянного острова Евгемера пространство Персидского залива к западу от пролива до Бахрейна. Здесь наиболее примечательное место – лежащий рядом с Бахрейном Катарский полуостров или просто Катар.
По Евгемеру расстояние от Гиеры до второго острова составляло 7 стадиев, ширина самого острова была исчислена в 200 стадиев. Третий остров Панхея отстоял от второго на 30 стадиев. Длина применявшегося Евгемером стадия неизвестна.
Разные варианты стадия укладываются в диапазон от 157,7 метров до 210 метров. Ширина пролива между Гиерой и вторым островом составляет от 1,1 - до 1,5 километров; ширина второго острова – от 31,5 - до 42 километров; расстояние от второго острова до Панхеи – от 4,7 - до 6,3 километров. Реальные расстояния отличаются от этих значений.
От Бахрейна до Катара в самом узком месте насчитывается около 35 километров. Ширина Катара составляет около 60 километров, длина – около 180 километров, расстояние от него до Оманского полуострова – около 500 километров.
Считанные километры разделяют Бахрейн и остров Арад. Размеры Бахрейна (15 на 50 километров) ближе размеру, указанному для второго острова, чем размеры Катара.
На Гиере запрещалось хоронить мертвых. Крохотный Арад имел по Страбону святилище и в связи с этим лучше соответствует святому месту. Запрет хоронить мертвые тела легче соотнести с малообитаемым Арадом, нежели - с оживленным торговым Бахрейном. По совокупности данных следует отождествить первые два острова Евгемера, на которых приходится одно название «Священный», с Арадом (Гиера) и Бахрейном (безымянный). И в настоящее время вся группа островов, включающая основной остров и мелкие спутники вокруг него, называется «острова Бахрейн».
У Евгемера выпало название Бахрейна. Страбону Бахрейн вообще не известен. Так что мы имеем системный сбой, восходящий к первоисточникам.
Сложнее обстоит дело с третьим островом. Разнобой в расстояниях составляет два порядка. Но подобный разнобой мы находим и у Страбона. Он исчисляет от островов Тир и Арад один день пути до «мыса близ устья залива у Мак». (19,709) Мак – Оманский полуостров. Так называли и оконечность этого полуострова – крайнюю часть аравийской земли у Ормузского пролива – устья Персидского залива. День пути в несколько раз меньше реального расстояния от Арада до пролива.
Античным географам было неизвестен путь от Бахрейна до Ормузского пролива. Из трех названных Аррианом мореплавателей Архий оставил указание о расстоянии до достигнутой им крайней точки (остров Тил), Гиерон – нет. Остается Андросфен. Он прошел «некоторую часть Аравийского полуострова». За Тилом расстояние указано только до города Герры. Значит, это и есть та крайняя точка, которой достиг Андросфен. Дальнейшее побережье осталось ему неизвестным и поэтому выпало из описаний.
Посещение Андросфеном геррейских купцов позволяет понять ту преувеличенную роль, которую отводят им в международной торговле античные источники. Андросфен составил описание лежащих за Геррой земель со слов геррейских информаторов.
Геррейские купцы переселились из более северного Междуречья. Эти халдейские изгнанники не обделили вниманием свою собственную деятельность, расхвалив ее приезжим грекам. Но они должны были жестко конкурировать с местными купцами из традиционного торгового гегемона этого региона – Дильмуна-Бахрейна. Поэтому скудость информации о Бахрейне можно объяснить нежеланием геррейцев распространяться об успехах своих торговых конкурентов.
Неизвестность расстояния до мыса Мак привела к выпадению из описаний участка побережья от Катара до пролива. Свою роль сыграло смешение двух полуостровов – Оманского и Катарского. Расстояние равное одному сухопутному дню пути разделяет порт Бахрейна и берег Катара. Из-за этого географические черты Катара хоть и слабо, но представлены как в образе Панхеи, так и в образе второго острова.
Евгемер, как и Страбон, имел неверную информацию о близости благодатного Оманского полуострова к Бахрейну, путая его в этом отношении с Катаром. Друг царя Кассандра свел все эти местности в одну островную систему. Три острова, в свою очередь, он отнес за пределы самой дальней, из известных в то время на юге обитаемого мира земель, - страны благовоний. Границ этой страны достиг Архий. Перенос островов к стране благовоний облегчился наличием, связанных с торговлей благовониями, геррейских и бахрейнских сюжетов в рассказе Андросфена.
Представления того времени о южных землях были довольно смутными. Достаточно сказать, что Александр Великий, обнаружив в Инде крокодилов и местные бобы, похожие на египетские, посчитал, что открыл истоки Нила. (1,195) Под впечатлением своего открытия Александр истово молился египетскому богу Амону, выпрашивая у него заступничество от индийских напастей. Смешав индийцев с египтянами, Александр предвосхитил заблуждение Колумба, спутавшего жителей Америки с индийцами.
Александр следовал по пути своих учителей. Мнение о том, что северо-восточная Африка на востоке соединена с Индией, было широко распространено. Его мы находим даже у Страбона, жившего на несколько веков позднее Александра. Страбон знал в северо-восточной Африке заросли индийского камыша и африканцев, которые охотятся на индийских быков:
«Еще выше их (креофагов, с изувеченными половыми органами. – В. Т.), приблизительно к югу, находятся кинамолги (буквально «доители собак». – В. Т.), которых местные жители называют «агриями» (дикарями. – В.Т.). Они носят длинные волосы и бороды и держат очень больших собак. С этими собаками кинамолги охотятся на индийских быков, которые заходят к ним с соседней территории, теснимые дикими зверями или недостатком кормов. Появляются здесь эти животные в промежутке от летнего солнцестояния до середины зимы». (19,714)
Трогательные подробности об облике доителей собак и особенностях их охоты на выходцев из Индии не делают это сообщение более достоверным.
В свете уровня географических знаний того времени островные фантазии Евгемера могли восприниматься с доверием. Утверждение о том, что жители счастливых островов, якобы лежавших у дальних берегов страны благовоний, видели индийские берега - не менее реально, нежели утверждение о том, что истоки Нила находятся в Индии.
Южную часть Аравии Евгемер помещал по соседству со страной Кедросией. Кедросия (Гедросия) на востоке граничила с долиной Инда. Так что острова, лежащие от этой литературной Аравии далее на восток, действительно оказывались как раз напротив Индии.
Перенос островов Персидского залива к берегам страны благовоний (современного Йемена) облегчился за счет рассказов о богатых землях, лежавших в море напротив нее. Напротив Йемена лежит славящийся своими благовониями берег Эфиопии. С Эфиопией Панхею роднит ряд черт.
Евгемер упоминает Амона, под которым понимает некоего египетского фараона, позднее обожествленного и вошедшего в пантеон египетских богов. Этот Амон вторгся на Панхею, изгнал с нее племя доев и разрушил их города Дою и Астерусию. (6,243) Нашествию мифического Амона соответствует рассказ Страбона о завоеваниях не менее мифического египетского фараона Сесостриса:
«Пролив этот (Баб-эль-Мандебский полив, соединяющий Красное море и Аденский залив. – В. Т.) образует в сторону Эфиопии мыс под названием Дира с одноименным городком, где живут ихтиофаги (рыбоеды. – В. Т.). Здесь, как говорят, стоит столп Сесостриса Египетского. Начертанные на нем иероглифы сообщают о переходе царя через залив. По-видимому, этот царь первый покорил Эфиопию и Троглодитику (область на побережье современного Красного моря севернее Эфиопии. – В. Т.). Затем он переправился в Аравию, а оттуда прошел всю Азию. Поэтому во многих местах находятся так называемые укрепления Сесостриса и копии храмов египетских богов. Пролив у Диры суживается до 60 стадий». (19,711)
Эратосфен, на которого в данном месте опирается Страбон, не очень точен. Самое узкое место Баб-эль-Мандебского пролива в несколько раз шире указанного расстояния в стадиях. В стадиях Эратосфена ширина пролива составляет 9,5 километров, в реальности – 30 километров. Разрыв может иметь и большую величину, так как, вероятнее всего, расстояние измерялось не по самому узкому месту пролива, а между ближайшими портами, лежавшими на аравийском и африканском берегах.
Как и в случае с данными по Персидскому заливу, имеем сильное расхождение между реальными и указанными в письменных источниках данными. Видимо, ошибка кроется в неправильном отождествлении какой-то местной единицы измерения расстояния с греческим стадием. Стадий был в несколько раз короче этой единицы, что привело к кратному уменьшению расстояний.
При описании Африки Страбон неоднократно упоминает места охоты на слонов. Слоны здесь действительно водятся. На африканском побережье к северу от пролива лежала историческая область Эритрея – страна мифического Эрифра. В Африку было перенесено еще одно восточное название – Мелухха - из-за того, что африканская слоновая кость на международном рынке потеснила индийскую. Так что африканский берег в районе пролива был богат благовониями, слонами, иноземными храмами, легендами о египтянах и названиями, бытовавшими также и в районе Персидского залива.
Судя по всему, Гиерон, обогнув мыс Мак, не прошел дальше мыса Рас-эль-Мадрака, после которого побережье Аравийского полуострова резко уходит на запад. Поэтому собранные им сведения об оставшемся расстоянии до центра страны благовоний последующими писателями воспринимались искаженно. Они посчитали, что, как и в случае с Персидским заливом, береговая линия Аравийского полуострова вплоть до столицы страны благовоний продолжает тянуться в юго-восточном направлении параллельно противоположному северному берегу. В этом случае страна благовоний оказывалась напротив Индии на относительно небольшом расстоянии.
Такое развертывание «подошвы аравийского сапога» примерно на девяносто градусов приближает к индийским берегам крупнейший в районе страны благовоний остров Сокотру с прилежащими к нему мелкими островками. Сведения о Сокотре дали Евгемеру повод привязать информацию о счастливых островах Персидского залива, пополненную африканскими и йеменскими сюжетами, к берегам Индии.
Счастливые острова Евгемера – литературно обработанный конгломерат сведений, почерпнутых из самых разных источников. В них причудливо перемешалась информация мифов и отчетов географических экспедиций. Панхея вобрала черты Дильмуна-Бахрейна, Катара, Магана-Омана, йеменской страны благовоний, Эфиопии, Сокотры.
Но Евгемер не лгал. Он, как и все мистики, прозревал истину. На поверку все его сведения, после разложения их по полочкам, оказываются подлинными. Не правы те читатели, которые по собственной вине не сумели правильно разобраться в этой сборной солянке. В ней зашифрована мудрость, предназначенная не для наивных профанов, а для просвещенных мудрецов, ясно понимающих все сказанное их собратом.
Очевидно, Евгемер конструировал Панхею, имея перед глазами, в качестве примера для подражания, платоновский рассказ о чудесном острове. Он использовал неизвестный в эпоху Платона материал для того, чтобы превзойти платоновский шедевр. Панхея – юго-восточный близнец Атлантиды. Ее образ укладывается в международную мифическую традицию счастливых островов, а история создания помогает понять сходную историю создания такого же гибридного образа Атлантиды.
