Некоторые шведские генералы предлагали отступить в Польшу. Неудачу осады они списывали на нехватку шанцевого инструмента, непригодность запорожских «землекопов», упадок сил караулов, недостаточное количество осадной артиллерии и боеприпасов. Никто из них, естественно, не упоминал о стойкости полтавского гарнизона и умелой организации обороны. Недовольны были в штабе короля и сторонниками Мазепы, их считали сбродом, сильно отягощавшим армию.
Пётр переигрывал Карла XII не только в стратегии, но и в тактике. Армию короля сдавливали с нескольких направлений. Навязав шведам борьбу с гарнизоном Полтавы и отвлекая их нападениями из-за Ворсклы, царь 15–16 июня беспрепятственно занял плацдарм на правом берегу реки. Цель переправы на шведскую сторону и поиска «над неприятелем счастия» была не в уничтожении вражеской армии, а в деблокировании Полтавы и вытеснении пришельцев за Днепр.
День 16 июня стал роковым для шведской армии: во время отвлекающей атаки русской армии южнее города у деревни Нижние Млыны Карл XII был ранен пулей в стопу. Выход из строя талантливого и смелого полководца сковал действия шведского командования, и оно перешло к обороне. Судьбу сражения Карл XII отдал в руки фельдмаршала К. Г. Реншёльда, отведя себе роль советника. В битву Реншёльд определил около 14 тысяч человек пехоты, восьми тысяч кавалерии и всего четыре пушки. Русские полки насчитывали порядка 52 тысяч человек и более 102 пушек. Численное превосходство русской армии нисколько не умаляет значения победы, ведь в то время шведы были сплочённой, профессиональной, дисциплинированной армией, привыкшей побеждать. Такого уровня военной организации русские достигли к концу XVIII века. Устоять перед смертоносной мощью беспощадных атак шведской армии изобретательной и неожиданной тактикой нападений было трудно. Всё это Пётр I умело компенсировал численным превосходством, артиллерией и земляными укреплениями.
В ночь перед битвой шведский лагерь затих, в русском же при свете костров продолжалась напряжённая работа на всех укреплениях. Из-за нехватки времени два ближних к шведам редута пришлось сделать меньших размеров.
Ночь 27 июня 1709 года была безлунной. В глухой темени шведские батальоны, поднявшиеся с разных стоянок от Крестовоздвиженского монастыря и деревни Павленки, натыкались друг на друга, останавливались и путались. Скорее всего этот шум был услышан ночной разведкой генерал-лейтенанта К. Э. Рённе, приказавшего русской кавалерии сесть в сёдла. На путь к исходным позициям длиной всего в три с половиной километра шведская пехота потратила почти два часа. Всем было позволено сесть в ожидании кавалерии, полки которой в темноте ушли в сторону. С редутов, хотя уже забрезжил рассвет, шведскую пехоту не было видно.
Остановка шведов стала причиной ошибочной записи в «Обстоятельной реляции» о Полтавской битве, согласно которой неприятель всю ночь простоял в прогалине между лесами у деревень Павленки и Малые Будищи. И вот уже 300 лет в отечественных исторических работах, картах, атласах и беллетристике подъём шведской пехоты со своих стоянок путается с исходными позициями перед атакой.
Вид продольных укреплений поразил шведское командование – ни число, ни вооружение редутов не было известно. В промежутках между ними и на флангах стояла и пехота, и конница. Реншёльд был одним из опытнейших полководцев Европы того времени. Обладая развитой интуицией, он почуял неладное и сказал королю, что всё расстроилось. Встал вопрос об отмене атаки. Фельдмаршал начал совещаться с королём и первым министром К. Пипером: продолжать ли наступление? Карл XII, не признававший никаких ретирад, решил атаку не отменять.
На два недостроенных редута слева и справа хлынули четыре батальона, шведское превосходство было подавляющим. Быстрый натиск смял защитников, часть солдат была беспощадно перебита, часть отступила назад. Преднамеренная жестокость должна была вселить ужас в противника и вызвать повальное бегство.
На первых двух укреплениях полегло, видимо, большинство из 200 погибших солдат всех редутных гарнизонов. Командовавший пехотой генерал А. Л. Левенгаупт писал, что вначале шведы успешно отбрасывали русское прикрытие между продольными редутами: «Несмотря на то что противник сильно бил из пушек и непрерывно стрелял залпами... мы быстро прошли вперёд, захватили два редута, прогнали прикрытие, которое находилось между редутами и с их флангов, и заняли справа так много места, что могли пройти мимо совсем свободно».
Сопротивление защитников и частей прикрытия на крайних – девятом и десятом – редутах на несколько минут задержало движение двух шведских полков. Вопреки фантазиям некоторых шведских участников сражений, кроме двух недостроенных укреплений, ни один редут не был захвачен. К очередному восьмому редуту подступило уже шесть батальонов.
В каждом редуте находилось по 400–500 человек. Около 2600 человек под командованием генерал-майора К. Г. Рууса пошли на штурм маленькой восьмой крепости. Превосходство в живой силе здесь было пяти-шестикратным: на каждого русского солдата приходилось по пять шведов. На короткое время штурмующих сдержали рогатки, которые пришлось растаскивать руками. Шведы сбегали в прокопы, подсаживали друг друга, карабкались вверх со шпагами и штыками и, обливаясь кровью, сваливались вниз. Земля с неровных откосов ссыпалась, пикинёры пытались всадить пики в защитников, ломавших и рубивших древки. Картечь, пули и ядра хлестали батальоны отовсюду. В это время остальные части шведской армии стремились как можно быстрее проскочить смертельную зону.
В шестом часу утра горсть защитников восьмого редута совершила подвиг: не только отбилась от шести батальонов, но и при огневой поддержке остальных редутов отогнала их вместе с двенадцатью шведскими эскадронами к опушке Яковчанского леса.
Отпор русских полевых укреплений несколько сбил боевой дух неприятеля. Руус застрял в полутора километрах от русского ретраншемента, сознательно уклонившись от продолжения боя. В будущей «правдивой реляции» своё бездействие он неуклюже оправдывал утратой ориентировки. Так в начале битвы с помощью системы редутов русские отсекли и потом в перерыве между двумя фазами сражения покончили с третью пехоты противника.
В это время петровская конница в соответствии с планом царя медленно отходила
за поперечные редуты, чтобы пехота в ретраншементе могла подготовиться к бою. Когда все силы были приведены в боеготовность, Пётр приказал драгунам отойти и разместиться по обе стороны ретраншемента. Драгунам пришлось на полном галопе отрываться от шведской конницы. Правое крыло шведской кавалерии генерал-майора К. Г. Крейца пронеслось мимо стрелявших из лагеря орудий. Крейц остановился только перед балкой Побыванкой.
В шведской историографии до сих пор можно встретить мнение, согласно которому русские драгуны после третьей атаки были опрокинуты, бежали, завязли в грязи и были бы совершенно уничтожены, если бы Крейц не получил приказ Реншёльда прекратить преследование. Да, русская кавалерия оказалась оторванной от пехоты, но самого страшного не случилось – шведы не сбросили русских драгун с обрыва в Ворсклу. На другой стороне балки генерал-лейтенант Р. Х. Боур умело «развернул кругом» конницу и снова выстроил её к бою.
При редактировании «Гистории Свейской войны» Пётр I написал, что неприятельская конница всегда получала помощь от своей пехоты, «а нам так скоро... пехотою своей кавалерии выручить тогда было невозможно и притом генерал-порутчик Рен в том жестоком бою ранен».
Оборонительный план боя на редутах был полностью выполнен. Шведы поплатились за атаку большой кровью: треть пехоты не прошла редуты, и около тысячи тел осталось лежать вокруг них. На правом фланге под командованием Левенгаупта осталась только одна правая колонна, стремившаяся как можно быстрее выйти из-под огня редутов. Между пятью и шестью часами утра эта колонна, все больше прижимаясь вправо, прорвалась за поперечные редуты. Проезжавшему мимо Реншёльду генерал прокричал, что надо дождаться левого крыла пехоты, но тот категорически ответил: «Нет, нет, нельзя давать врагу передышки!» Фельдмаршал надеялся, что остальные войска вот-вот вырвутся из зоны редутов и хотя бы разновременно атакуют ретраншемент. Левенгаупт привёл в порядок шесть потрёпанных батальонов и повёл их к южной стороне русского лагеря. Это не вызвало замешательства у русского командования, поскольку русский план битвы учитывал приступ всей шведской армии к лагерю. Атаку Левенгаупта отразили 87 пушками.
Полтавское поле имеет слабый уклон в сторону деревень Иванченцы и Малые Будищи. Там была неглубокая заболоченная ложбина. Чтобы избежать огня, шведам пришлось уходить по низине как можно севернее, за три километра от редутов и за два километра от русского лагеря почти к Тахтаулову. Заслуга русской артиллерии на первом этапе битвы состояла не только в том, что она нанесла потери противнику, но и в том, что оттеснила шведскую армию далеко на север, в неудобное болотистое место. Стоило ли продолжать битву в таких невыгодных условиях? Мысль отказаться от сражения была у К. Пипера. «Мы начали сомневаться, что делать дальше», – писал позже уже в плену в Москве Левенгаупт. Наступил почти двухчасовой перерыв в Полтавской битве.
Пётр принял решение перейти от обороны к наступлению. Из лагеря стали выводить пехоту. Войско Петра уже переняло «шведскую манеру» беспощадной лобовой атаки холодным оружием. Не только линейный порядок, но и единое «силовое поле» русской армии, угрожавшее неприятелю, было беспримерным. В двух первых линиях выставили около 22 тысяч солдат, до 10 тысяч было оставлено в резерве в ретраншементе. Восемь конных полков и два эскадрона под командованием Боура заняли место у правого фланга пехоты, шесть полков под началом Меншикова – у левого.
В начале девятого часа 27 июня две русские линии, выстроившиеся в 300 шагах друг от друга, двинулись мерным шагом в наступление. Всё командование и офицеры заботились прежде всего о жёсткости и соблюдении строя боевых линий. Для шведского командования выступление противника оказалось неожиданностью: оно полагало, что русские не осмелятся выйти за валы ретраншемента. Спешно, дугой, с большими разрывами между батальонами, Реншёльд послал свою армию в контратаку. Русские линии остановились, и началось избиение шведов – сначала ядрами, потом картечью, затем свинцовым шквалом из ружей. Канонада гремела почти четверть часа. «Казалось, разумом нельзя было понять, как из всей нашей пехоты останется в живых хоть бы один человек», – вспоминал Левенгаупт. За всё время Северной войны шведы не встречали такого мощного огня. Слаженная и непрерывная стрельба русских орудий на всех этапах победной битвы была обеспечена благодаря уникальному знатоку военного дела, генерал- лейтенанту Я. В. Брюсу.
Поведение Карла XII, как всегда, было геройским. Раненый и беспомощный, он приказывал доставлять себя в самое пекло битвы. Велев драбантам нести себя вслед за гвардейцами, король, возможно, рассчитывал рассечь вместе с ними русские линии. Два гвардейских батальона короля, а также Кальмарский и Вестготский полки под шквальным огнём клином рванулись на новгородский батальон первой линии и прорвали его. Это был акт героизма и самопожертвования шведов: благодаря своему бесстрашию, выучке, дисциплине и верности долгу им удалось отбросить батальон новгородцев ещё до залпа атакующих, хотя дуга шведской линии уже лопалась.
Это был самый острый момент Полтавской битвы. Возникла опасность, что побегут соседние батальоны. Однако мнение, что победа могла бы остаться за шведами, если бы в прорыв послали кавалерию, несостоятельно. Весь центр пехоты во главе с Петром I, генералом А. И. Репниным и Л. Н. Аллартом держался безупречно. Пробиться ко второй линии и даже пройти половину расстояния до неё шведам не удалось. Левое крыло шведов в это время уже бежало. Прорыв ликвидировал сам Пётр I. А. Л. Левенгаупт писал, что часть русской пехоты «глубоко врезалась между [шведским] правым и левым крылом». Царь промчался между линиями, поднял в контратаку второй батальон новгородцев и повернул назад бежавший первый. Нет сомнения, что за царём неслись и гренадёры его охраны.
Пётр вырвался вперед, одна пуля впилась в седло, вторая, выпущенная с расстояния трех-шести метров и чуть было не ставшая смертельной, прошила поле шляпы в дюйме от правого виска. По попаданиям видно, что несколько человек с разных сторон стремились поразить вырвавшегося вперед офицера. Подвиг Петра был оправдан: государь заранее предусмотрел случайности предстоящей баталии, в девятом часу утра явный перевес был на стороне русских, и даже в случае его смерти битва окончилась бы победой. Оба батальона новгородцев быстро двинулись за царём, стали окружать и заходить в тыл прорвавшихся шведов.
Пётр не просто выправил ситуацию, его действия окончательно разрезали фронт шведской пехоты. Атака государя предрешила успех Полтавской битвы, развалив шведскую армию надвое. Вторая линия русских полков не стреляла и не сражалась, всю армию короля от фланга до фланга снесла только первая линия. Шведская дуга окончательно рассыпалась. Почти повсюду противник откатывался без сопротивления.
Когда с флангов и в тылы шведской кавалерии ворвались русские драгуны, Крейц не мог и думать о конном прорыве вслед за шведской гвардией. Реншёльд носился от одной группы к другой, безнадёжно пытаясь восстановить порядок. Его конница бежала с поля, почти не потерпев урона. Всего полчаса боя – и дух армии Карла XII был сломлен.
Брошенные солдатами полковники, капитаны, майоры и прочие офицеры сдавались вместе с оружием, не пытаясь ускакать на лошадях. Реншёльд и Левенгаупт делали всё что могли, но ничего нельзя было выправить. «Alles ist verloren!» («Всё потеряно!») – вырвалось у Реншёльда. Паника перешла в безумие, хотя никто из генерал-майоров – ни Стакельберг, ни Шлиппенбах, ни Руус, ни Гамильтон, ни Крейц, ни Левенгаупт – не был ранен.
При деревне Лесной Пётр Великий бился больше пяти часов, а здесь, под Полтавой, свершилась скорая, с «лёхким трудом» и малой кровью, победа. Было ранено около 3290 человек, погибло чуть больше 1650 человек.
Догнать и запереть противника в лесу, как в загоне, 27 июня не получилось. Окружать противника на поле, гнать его снова через зону редутов или пускаться в погоню русские не думали.
Около 11 часов противник был сметён отовсюду. Русская пехота выстроилась снова в боевой порядок перед малобудищинским лесом. Как только шведы выбрались на чистое поле, Левенгаупт вызвал от Пушкарёвки все полки, чтобы встретить короля: «Те вышли навстречу, и мы без дальнейших схваток пришли к обозу».
Почему же разбитого противника не окружили на поле боя? Почему не был нанесён решающий удар сильным правым флангом? Почему не пустили в дело свежие батальоны второй линии и резерв из лагеря?.. Во второй половине памятного дня 27 июня шведское воинство вряд ли было боеспособно, но о его состоянии русские не имели точных сведений. Для нового нападения на войско шведов у Пушкарёвки необходимо было провести рекогносцировку, пополнить боезапасы пехоты и артиллерии, построить войска в походный порядок и повести их на запад, затем перестроить в боевую линию и только после этого начинать штурм вагенбурга. В отличие от шведской, прусской и французской армии маневрирование русским в то время давалось с трудом, и начинать новый бой было невозможно. Тем не менее цель, поставленная командованием, была достигнута: армия противника разбита, поле битвы осталось за русскими, Полтава освобождена, со шведской оккупацией Малороссии покончено.
Около 10 километров, вплоть до обоза, бегущих с тыла и флангов обстреливали донцы и калмыки – не только «огненным», но и «лучным боем». Из 22 тысяч шведов, выведенных ночью в Пушкарёвку, после полудня вернулось около 10 тысяч – 9334 было убито и 2977 пленено. Остальные шведы стянулись в Пушкарёвку из траншей под Полтавой. Всего у боевого обоза скопилось около 16 тысяч шведов вместе с неслужащими и до 10 тысяч сторонников Мазепы. Такого погрома армия победоносного короля никогда не знала и больше не узнает до конца Северной войны.
Семнадцать радостных писем о победе написал – или подписал – Пётр днём 27 июня. К началу второго часа солдаты выкопали прямоугольные ровики, разровняли в центре набросанную землю и накрыли её коврами. В начале четвёртого часа начался пир победы. Возбуждение и ликование было безмерным. Вокруг стоял караул из нескольких рот гвардейцев. Каждый тост за царя, царевича и царскую семью сопровождался залпами салюта. Привели Реншёльда, генерал- майоров – Шлиппенбаха, Рууса, Стакельберга, Гамильтона – и принца Макса Эммануила. Позже доставили Пипера. За столом Пётр с подъёмом отзывался о «брате Карле» и радостно провозглашал здравицу за шведских учителей.
Тогда же днём для преследования противника стали готовить такой же по составу и численности «летучий отряд» – корволант, который гнался за Левенгауптом в сентябре 1708 года. Его формировали из посаженной на коней пехотной гвардейской бригады и шести драгунских полков. Необходимо было время, чтобы пополнить конский состав и боезапасы.
Вечером 27 июня генерал-лейтенанты М. М. Голицын и Р. Х. Боур, взяв под командование гвардейскую бригаду на конях и шесть драгунских полков – всего около 12 тысяч человек, получили приказ начать преследование. Пушки готовили к выступлению вместе с «корпусом инфантерии» и дивизией генерал-лейтенанта Н. Г. фон Вердена.
Остатки шведской армии продолжали стокилометровое паническое бегство на юг от Полтавы. Когда перед глазами беглецов раскинулась широкая водная преграда Днепра, их сердце не могло не дрогнуть. Нависло предчувствие окончательной катастрофы. «Армия была разбита и бежала от врага; все находилось в ужасном оцепенении и смятении. Мы были как ком, забитый в угол между тремя реками, откуда в виду появления неприятеля никто не мог выбраться», – вспоминал Левенгаупт.
Алларт писал, что противник «весма мог князя Меншикова своею избранною кавалериею розбить, а потом и других, которыя за ним гнались и в несколких милях друг от друга стояли, а имянно: корпус от инфантерии, а другой под командою генерала-лейтенанта фон Вердена». Паника при бегстве, потеря артиллерии и обоза, беспорядок на переправе, упадок сил – три дня все были почти без пищи – и безвыходность положения в «углу» между Днепром и Ворсклой окончательно парализовали волю к сопротивлению. Так через три дня на берегу Днепра у Переволочны произошла вторая «неслыханная виктория».
Шведская полевая армия перестала существовать. Всего с нестроевыми «победоносное российское оружие» под Полтавой и у Днепра пленило 18 746 человек. Если в 1706 году шведских пленных в России было около 3300 человек военных и около 4000 гражданских, то в 1709 год их стало около 20 тысяч человек, из них 1600 офицеров. Полтавская победа возродила антишведскую коалицию. В результате военных действий в июне 1709 года были освобождены от шведской оккупации Левобережная Украина и Польша и возрожден Северный союз, к которому позже присоединились Пруссия и Ганновер. Полтавская битва прославила русское оружие так же, как Ледовое побоище, Куликовское, Бородинское и Прохоровское поле. Полтава стала городом славы русского и украинского народов. Полтавская битва и победный мир 1721 года обрушили шведское великодержавие, подняли авторитет России в мире и определили её будущее до 1917 года.
