Виктор Тороп

Чингисхан напал на Хорезмскую империю осенью 1219 года. (23, 198)   Хорезмшах Мухаммед, которого восточные авторы зачастую называли султаном, не решился на генеральное сражение. Он, расставив в крупных городах гарнизоны, понадеялся, что нападение восточных дикарей разобьётся о крепкие городские стены. Но  правитель не учёл приобретённый монголами опыт  штурма китайских городов и усвоение ими китайского искусства осады крепостей. В их армию перешло много китайских мастеров по строительству самых современных для того времени осадных машин и ведению осадных работ. Монголы успешно брали крепости и даже предпочитали загонять врага в укрепления, нежели сражаться с ним  в чистом поле. Без значительного численного преимущества монголы редко добивались успеха в полевых сражениях.

Современник событий Ан-Насави, одно время служивший секретарём у султана Джелал ад-Дина, старшего сына и наследника Мухаммеда, писал:

«Когда до султана (Мухаммеда. – В. Т.) дошло сообщение об этом горестном событии (взятие Бухары. – В. Т.), оно вызвало у него  тревогу и опечалило его, его сердце совсем ослабело и руки опустились. Он перешёл Джейхун (Аму-Дарья. – В. Т.) в жалком состоянии, утратив надежду защитить области Мавераннахра. Когда его положение стало бедственным, и он потерял самых храбрых воинов, его покинули семь тысяч человек хита из (войск) его племянников – сыновей его дядьёв по матери – и перебежали к татарам. Правитель Кундуза Ала ад-Дин прибыл на подмогу Чингиз-хану, объявив о своей вражде с султаном. Перешёл к нему и эмир Мах Руи, один из знатных людей Балха. Люди стали оставлять его и незаметно уходить, и с той поры власть ослабела, наступило похмелье, расторглись узы и подорвалась решимость и мощь». (34, 83)

Мавераннахр располагался в междуречье Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи и был одной из крупнейших областей в державе хорезмшаха, которую будем именовать Хорезмской империей, так как её основой стало государство Хорезм, поглотившее ряд соседних стран. Мухаммед ждал окончания нашествия на юге этой области, принимая его за кочевнический набег. Но это был не набег, а завоевание.

Узнав о падении Бухары, правитель переправился через Аму-Дарью и ушёл в примыкавший к Мавераннахру Хорасан, расположенный к югу от Аму-Дарьи между восточными окрестностями Каспийского моря и горными областями территории современного Афганистана. На юге Хорасан граничил с областями, прилегавшими к Персидскому заливу.

Мухаммед был морально сломлен, под воздействием монгольской пропаганды его стали покидать приближённые, включая двоюродных братьев по матери из кочевого племени канглы, составлявшего основу хорезмской армии.  На сторону монголов стали перебегать правители, ранее насильно подчинённые Мухаммедом, такие как Мах Руи, один из знатных людей Балха, и  Ала ад-Дин, правивший в Бадахшане городом Кундуз, лежавшим к востоку от Балха.

О том, что решение отправить погоню за Мухаммедом было принято при получении известий о его упадническом состоянии духа, подтверждает Ан-Насави:

«Когда от знатных лиц, упомянутых выше (перебежчиков  из окружения Мухаммеда. – В. Т.), до Чингиз-хана дошла весть – они сообщили ему, какой страх испытал султан, и уведомили его, как он пал духом, – он  снарядил в поход двух предводителей: Джэбэ-нойана и Сюбете-бахадура с тридцатью тысячами (воинов). Они перешли реку, направляясь в Хорасан, и рыскали по стране». (34, 84)   

Перебежчики прибыли к Чингисхану под Самарканд, и он отправил оттуда преследователей. Имя третьего предводителя Ан-Насави не знал, так как Токучар до района Бистама, где обитали информаторы историка, не добрался.  (34, 85)

Ала ад-Дин Джувейни жил в государстве Хулагуидов. Он  в 1252 году (650 год Хиджры) начал и в 1260 году (658 год Хиджры) завершил на персидском языке посвящённую Чингисхану и его преемникам «Историю мирозавоевателя» («Тарихи джахангушай»). Джувейни побывал в Монголии и использовал труды предшественников. Бегство хорезмшаха он описал так:

«Когда Чингисхан прибыл к Самарканду и окружил город, его разведка донесла, что султан переправился через реку (Аму-Дарью. – В. Т.) возле Тирмиза и распустил большую часть своего войска и офицеров своей гвардии по деревням, что при нём осталось лишь несколько человек, и что он переправлялся через реку, объятый ужасом и смущением. И он (Чингисхан. – В. Т.) воскликнул: „Нужно покончить с ним и навсегда избавиться от него, пока не собрались вокруг него и не прибыли к нему вельможи со всех сторон”.

Посему он выбрал из своих военачальников Джеме и Субутая и отправил их  в погоню за султаном. И из войска, что находилось с ним, он отобрал тридцать тысяч человек – поровну от каждого тумена, и каждый его воин был против тысячи воинов султана, как волк против стада овец, или как раскалённый уголь против сухо тростника.

Они перешли вброд реку у Пенджаба и преследовали его и гнались за  ним, как поток, спускающийся с горы в долину, и спешили, подобно дыму». (33, 96)

Объятый ужасом Мухаммед переправился через Аму-Дарью у Термеза. Джувейни также не знал имени третьего предводителя погони. Погоня была отправлена во время осады Самарканда, а хорезмшаха сопровождало всего несколько воинов, что побудило монголов к нападению на него.

Рашид ад-Дин, визирь государства Хулагуидов, располагавшегося на территории современного Ирана, завершил в 710 году Хиджры  (31.05.1310–19.05.1311) свой грандиозный труд на персидском языке «Сборник летописей» («Джами ат-таварих»). Работа велась по приказанию правителя страны ильхана Газана в продолжение десяти лет. Визирь и его помощники собрали   все доступные им сведения по истории монголов. Высокопоставленный писатель составил такой рассказ о погоне за правителем, титул которого хорезмшах принимал за имя:

«Когда во время осады Самарканда Чингиз-хан, наравне со сведениями о положении (Хорезмшаха), услышал, что султан находится в летней резиденции, он выслал в передовой отряд Джэбэ-нойона из племени йисут с одним туманом войска в качестве дозора, а Субэдэй-бахадура из племени урянкат отправил следом за ним с другим туманом в качестве арьергарда (кичилэ). (Затем) он послал за ними Тукучар-бахадура из эмиров племени кунгират ещё с одним туманом и приказал: „Отправляйтесь в погоню за султаном Хорезмшахом, и где бы вы его не настигли, если он выступит против вас с войском и у вас не будет силы для сопротивления, не медлите и известите (меня), а если он будет слаб, противостойте (ему)! Так как непрерывно доходят известия о его слабости, страхе и ужасе, то наверно он не будет иметь силы состязаться  (с вами). Заклинаю вас мощью великого господа, не возвращайтесь назад, пока вы его не захватите…

Согласно сему (моему) наказу, покончив эти дела в трёхлетний промежуток времени, вы возвратитесь через Дешт-и Кипчак и присоединитесь к нам в нашем древнем юрте, в Монголии, так как по аналогии (с происшедшим) мы, по-видимому, за этот срок совершенно покончим с делом (покорения) земли Иранской и прибудем домой победителями и победоносными. Я вскоре вслед за вами пошлю Тулуй-хана на завоевание городов Хорасана: Мерва, Херата, Нишапура, Серахса и их областей. Джочи, Чагатая и Угедея со славными войсками я отправлю на завоевание Хорезма, который является важнейшим из городов и столицей султана Хорезмшаха”…

И он их отправил. Затем он назначил на завоевание Хорезма упомянутых сыновей и отправил (их) с многочисленным войском. Сам лично с Тулуй-ханом от усталости похода некоторое время отдыхал в пределах Самарканда. Джэбэ, Субэдай и Тукучар с 30 тысячами отважных воинов переправились вброд через Пянджаб и пошли по следам султана, расспрашивая о нём и разыскивая его следы. Султан перед этим был на берегу реки Термеза (Аму-Дарья. – В. Т.). Когда он услышал о падении Бухары, а следом (за сим получил) известие о завоевании Самарканда, он произнёс четыре раза такбир („Аллах велик”) над своим владением и пустился в путь». (23, 209–210)

Во время осады Самарканда, бывшего главным городом Мавераннахра и столицей Мухаммеда, Чингисхан получил сведения о жалком состоянии перетрусившего владыки и послал на его поимку одного из своих лучших полководцев нойона Джебе с туменом войска. Туменом монголы называли отряд в 10 тысяч человек. Тылы передового отряда должен был прикрывать багатур Субедей ещё с одним туменом. Для их усиления следом был послан третий тумен во главе с багатуром Токучаром. Погоня составила 30 тысяч человек. Третьим полководцем был Токучар.

Изложение Чингисханом перед полководцами своих трёхлетних планов относится к литературным добавкам составителей рассказа. Бухара была осаждена 7 февраля и сдалась 10 февраля 1220 года. Защитники городской цитадели продержались ещё 12 дней. Самарканд был взят через месяц 17 марта. По другим менее достоверным данным, Бухара была взята в марте 1220 года, Самарканд – в апреле-мае 1221 года.  (5, 144 и  146; 33, 68 и 83) Аму-Дарья названа рекой Термеза по стоящему в её верховьях городу. Движение отряда Джебе началось после взятия Самарканда от поверженного города к Термезу, в районе которого находился хорезмшах.

Во время осады Самарканда стояла ранняя весна. Судя по упоминанию летней резиденции, события происходили позднее осады. Джебе двинулся в путь из-под Самарканда не ранее  конца марта.

Пенджаб созвучен реке Пяндж, которая после соединения с Вахшем и Сурхабом переходит в Аму-Дарью. Пенджаб обозначал Аму-Дарью, протекавшую в районе Термеза. Мухаммед покинул эти места и ушёл на юг после получения известия о падении Самарканда. Монголы перешли Аму-Дарью также в районе Термеза и пошли по следам беглеца. Этот город был захвачен позднее –  войсками двинувшегося после летнего отдыха в поход Чингисхана, то есть в сентябре 1220 года. (33, 88)

Джувейни так описывает движение погони:

«Вначале они (монголы. – В. Т.) прибыли в Балх. Знатные горожане отправили ему навстречу депутацию с тузгу и угощением. И монголы поэтому не причинили им вреда и назначили к ним шихне. Затем они взяли у них проводника, они выслали вперёд Тайзи.

Подойдя к городу Зава, они потребовали дать им продовольствие, но жители города закрыли ворота, и не придали значения их словам, и не дали им ничего. Монголы спешили и потому, не останавливаясь, поскакали дальше. И когда жители Завы увидели удаляющиеся знамёна и узрели спины монголов, они  в своей неразумности принялись бить в  барабаны и тарабы и начали выкрикивать оскорбительные и бранные слова. Монголы, увидав их оскорбительные выходки и услыхав их речи, повернули назад и в ярости набросились на все три крепости, подставив к их стенам лестницы. На третий день, к тому времени, когда кубок горизонта до краёв наполнился кровью утренней зари, они взобрались на стены и не оставили в живых никого из тех, кто попался им на пути. А так как они не могли остаться, то сожгли и сломали всё то, что не могли унести с собой.

И это было первой пешкой, которую Судьба поставила на шахматную доску Притеснения, и первым фокусом Небес, передвигающих напёрстки. Словно эта битва и эти убийства были ключом, открывающим дверь несчастий, уготованных Судьбой, и бедствий, припасённых жестоким Роком. И от раздавшихся там криков содрогнулась земля в Хорасане, и при известии о том, что произошло, ужас охватил людей, никогда не слыхавших ничего подобного». (33, 96–97)

Сходно, но более кратко, эти события изложил Рашид ад-Дин.  (23, 209–210) Балх добровольно подчинился Джебе и получил от него правителя. Сдача произошла, надо полагать, при посредстве упомянутого в монгольских летописях Мах Руи, который стал в городе монгольским наместником. Балх лежал в Хорасане и  находился  к югу от Термеза, что подтверждает маршрут погони через Термез. Далее упомянут небольшой город Заве, который помещают под Нишапуром в округе города Хафа. (23, 210) Заве лежал южнее Нишапура несколько севернее широты, на которой стоял Герат. Из-за опрометчивости жителей, ставших оскорблять монголов, городок был взят и разрушен. Маршрут погони от Балха до Заве из описания выпал. Джувейни считал Заве первой жертвой монголов в Хорасане и поэтично описал его гибель.

Подробности похода Джебе Рашид ад-Дин приводит в ином месте:

«История Хан-мелика была такова: в то время, когда Чингиз-хан отправил непосредственно следом за султаном Мухаммедом  Джэбэ и Субэдая и вслед за ними послал Тукучар-бахадура, упомянутый Хан-мелик, вследствие того, что обстоятельства султана окончательно пошатнулись, и он считал бессмысленным пребывание в Мерве, ушёл со своим войском и подчинёнными к пределам Гура и Гарча, (оттуда) отправил посла к стопам Чингиз-хана.

Чингиз-хан дал ему срок и повелел, чтобы, когда Джэбэ, Субэдай и другие войска дойдут до его области и народа, они не причинили бы им вреда. По этой причине, когда Джэбэ и Субэдай дошли до области (Хан-мелика), они не тронули её и прошли (дальше). Тукучар, который шёл следом за ними, переиначил приказ и посягнул на эти области, как и на другие   области и местности. Он вступил в войну с тамошними горцами и был убит.

Хан-мелик послал к Чингиз-хану посла (со словами): „Я (в своё время) советовал султану Хорезмшаху (подчиниться тебе), он не внял (сему). Злая судьба заставила его противиться тебе, пока он не испытал то, что испытал. Я, раб, перед этим послал к тебе, изъявил покорность и сказал, что я буду служить тебе от искреннего сердца и что я отстал от султана. Теперь Джэбэ-нойон пришёл и прошёл, не обижая. Следом за ним пришёл Субэдай-нойон и точно так же прошёл, не причинив вреда. За ними пришёл Тукучар, и сколько ни говорили (ему) гурцы, что мы, де, покорны, он не внял, угнал много народа и таракчиев и вступил в войну с народом, пока не был убит. Куда же девались хорошие люди у державы Чингиз-хана, что он послал подобных невежд на великие дела!”. И послал с послом несколько кусков тканей по установленному правилу (в подарок)». (23, 220)

Амин-Малик, названный Хан-меликом, был двоюродным братом Джелал ад-Дина с материнской стороны. Принц был женат на его дочери. (34, 315)   После падения столичного Самарканда и бегства Мухаммеда из Мавераннахра, держава хорезмшаха стала разваливаться. Владетели областей получали от Чингисхана ложные заверения в миролюбии по отношению к ним, сохранении и даже приращении их владений в обмен на отказ поддерживать хорезмшаха. Это была обычная тактика монголов заведомо ложными обещаниями разъединять силы врага и затем уничтожать его по частям.

Поход Джебе сопровождала дипломатическая подготовка. Посланники, действовавшие от имени Чингисхана, приезжали к владетелям разных областей державы хорезмшаха, выставляя в качестве своей единственной цели наказание правителя. Они обвиняли его во всяческих прегрешениях и обидах, нанесённых доброму и милостивому Чингисхану, обещая всяческие блага при новом правлении в случае соблюдении лояльности и грозя жестокими карами в противном случае.  Это позволило Джебе, не трогавшему встречавшиеся по пути селения и города, пройти насквозь всю страну.

Бегство Амин-Малика из Мерва, который он должен был оборонять, на юг в горные районы, недостоверно. Мерв был крупным и хорошо укреплённым городом близ северной границы Хорасана, а в то время судьба Мухаммеда, обладавшего огромной армией и потерявшего пока ещё только одну из  своих областей, была не известна. 

Перемещение из пограничного Мерва в менее значимую горную область следует связать с недоверием к родственникам по матери, возникшим у Мухаммеда после фабрикации Чингисханом при помощи перешедшего на его сторону вельможи из Отрара Бадр ад-Дина ал-Амида  подложного письма от их имени к Чингисхану. Из письма  следовало, что они изменили хорезмшаху и готовы перейти на сторону монголов. (34, 77) Ан-Насави замысловато описывает принятые Мухаммедом меры:

«И он (Мухаммед. – В. Т.) начал разъединять их союз и рассеивать их сборище, объясняя это укреплением страны». (34, 78)

Туркен-хатун, мать Мухаммеда, происходила из кочевого тюркского племени канглы, обитавшего в степях между реками Урал и Иртыш. На юге их владения простирались до низовий Сыр-Дарьи.  Тюрки из этого племени были костяком армии хорезмшаха, а родственники матери возглавляли оборону крупнейших крепостей. Переставший им доверять после монгольской провокации  правитель провёл довольно мягкие репрессии, смещая заподозренных в измене военачальников на второстепенные места.

Амин-Малик был в числе оклеветанных военачальников, и его из крупного Мерва отправили в области Гур и Гарч. Гур располагался  в верховьях рек Герируд и Гильменд, его столицей был Герат. Гарч стоял к  северо-востоку от Гура и находился в верховьях реки Мургаб. (34, 302; 23, 220)

Известие Рашида содержит недостоверность. Токучар погиб позднее под стенами Нишапура. (33, 117) Но оно обозначает маршрут, которым двигалась погоня. От Термеза она спустилась на юг, затем повернула на запад и ушла к Нишапуру. Маршрут лежал через северо-западную часть современного Афганистана.

По Джузджани погоня не причинила вреда хорасанским городам, кроме Бушенга в Гератской области, где был убит один из монгольских начальников. (3, 490) Герат стоял на восточном берегу Герируда, Бушенг (Бушендж, район современного города  Гуриан) – на западном – ниже по течению реки. Он находился к западу от Герата. Амин-Малик обвинял в гибели Токучара гурцев, жителей области Гур. Бушенг находился на западе этой области, потому события под Бушенгом обычно отождествляют с известием о ложной гибели Токучара.

После Балха маршрут погони шёл на юго-запад к Герату, а оттуда на запад через Бушенг в Хорасан, после чего заворачивал на север и через Заве подводил к Нишапуру.

По Джувейни перед приездом в Нишапур Мухаммед останавливался в крепости Калат в округе Туса. (34, 311) Тус находился на северо-востоке от Нишапура. Беглец от Термеза спустился на юг примерно до широты Нишапура и далее двигался на запад в широтном направлении. Маршруты хорезмшаха и отряда Джебе существенно различались. Монголы в районе Мерверуда повернули на юг к Герату и вышли по дуге к Нишапуру с юга. Мухаммед от Мерверуда двигался по прямой на запад.

В «Сокровенном сказании монголов», официальной монгольской летописи 1240 года, при описании начала похода на Мавераннахр, сообщается:

«Чжебе был послан во главе передового отряда, вслед за ним – отряд Субеетая, а за Субеетаем – отряд Тохучара. Отправляя этих трёх полководцев, он дал им такой наказ: „Идите стороною, в обход, минуя пределы Солтана, так, чтобы по прибытии нашем вы вышли к нам на соединение”. Чжебе так и пошёл. Он обошёл стороною, никого не задевая, города Хан-Мелика. Вслед за ним точно так же прошёл и Субеетай, никого не затронув. Но следовавший за ними Тохучар разорил пограничные Хан-Меликовы города и полонил его землепашцев. Вследствие разорения его городов Хан-мелик открыл военные действия и двинулся на соединение с Чжалалдин-султаном. Соединёнными силами Чжалалдин-солтан и Хан-Мелик двинулись навстречу Чингисхану. В передовом отряде Чингисхана шёл Шиги-Хутуху. Вступив с ним в бой, Чжалалдин-солтан и Хан-Мелик потеснили отряд Шиги-Хутуху и, преследуя его, уже подошли к Чингисхану, когда Чжебе, Субеетай и Тохучар общими силами ударили на Чжалалдин-солтана и Хан-Мелика с тыла и в свою очередь нанесли им полное поражение, гоня их и не давая им соединиться ни в городе Бухаре, ни в Несгябе или Отраре. По пятам преследуемые до самой реки Шин (Синд – В. Т.), те стремительно бросились в реку, и тут, в реке Шин, погибли множество сартаульцев». (26, 497)

Далее повествуется об осаде Ургенча. В страдающем недостоверностью рассказе соединены реалии погони 1220 года за Мухаммедом и более поздних  войн 1221 года монголов с Джелал ад-Дином, к армии которого присоединился Амин-Малик. Из официальной монгольской версии истории погоня за хорезмшахом выпала. Поход трёх нойонов свёлся к их участию в войне с Джелал ад-Дином. Сами монголы не придавали особого значения рейду Джебе.

В числе одержанных Джелал ад-Дином над монголами побед был подробно описанный Рашид ад-Дином разгром войска нойона Шиги-Хутуху под городом Перван, лежавшим к северу от Кабула. Случилось это не позднее начала лета 1221 года, так как после разгрома последовала летняя пора, которой монголы давали отдых своим коням. (23, 221–223)

В официальной монгольской летописи поражение было преуменьшено и  заменено на некое потеснение, которое якобы тут же закончилось громкой монгольской победой.  Между тем Чингисхан решился напасть на собравшего крупные силы Джелал ад-Дина только глубокой осенью 1221 года, получив подкрепления из войск, высвободившихся после захвата области Хорезм. (23, 223)

Маршрут бегства Джелал ад-Дина фантастичен, так как Бухара и более северный Отрар были к тому времени захвачены монголами. В целом эта летопись пестрит недостоверностями.

Ан-Насави, общавшийся с участниками событий, командующим монголами под Перваном называет не Шиги-Хутуху, а Тулуя, младшего сына Чингисхана. (34, 120) Ал-Асир предводителем монголов считал непоименованного им сына Чингисхана, в котором узнаётся Тулуй. (30, 33) 

Монголы были разбиты, большое их число попало в плен. Джелал ад-Дин жестоко расправился с пленниками, которым вбивали в уши колья. Ан-Насави считал, что Тулуй погиб в этой битве, что не соответствует действительности, так как чингизид умер много лет спустя. Но ложное мнение следует связать с тяжёлым ранением монгольского принца.

Войско Шиги-Хутуху Рашид ад-Дин определял в 30 тысяч человек, что также недостоверно. (23, 221) С Тулуем было 5 поименованных  полководцев, среди которых самым знатным был Шиги-Хутуху, зять Чингисхана.  Его назначили виновником поражения, чтобы не покрывать позором чингизида.

При Джелал ад-Дине и трёх примкнувших к нему военачальниках было по 30 тысяч воинов, а с его тестем Амин-Маликом было 10 тысяч. В перевод текста Ан-Насави вкралась неточность, и из Музаффар-Малик ал-Хасана Карлука получилось два персонажа – Музаффар-Малик и Хасан Карлук. Далее по тексту говорится о трёх покинувших Джелал ад-Дина командирах отрядов, причём Хасан из повествования исчез. Сайф ад-Дин Играк ал-Халаджи был правителем Балха, Азам Малик – правителем афганцев, Музаффар-Малик ал-Хасан – правителем карлуков. (34, 119–120) Армия Джелал ад-Дина насчитывала 130 тысяч воинов.

У Рашид ад-Дина приведены искажённые сведения.  Амин-Малику присвоен отряд в 40 тысяч,  в который был включён отряд  Джелал ад-Дина. Такой же численности показан отряд Сайф ад-Дин Играка (Сейф-ад-дин Аграк), названного эмиром туркменов. Численность войск анонимных огузских эмиров не  была определена. (23, 220) Это описание явно восходит к более точному рассказу Ан-Насави.

Поход Тулуя был связан с получением Чингисханом известия об уничтожении монгольского отряда, осаждавшего Кандагар, находившийся на юге современного Афганистана. (34, 119)

Чингисхан никогда не нападал на превосходящего по численности врага. Карателей было больше, чем воинов   победоносного  полководца. При Тулуе  было пять отрядов по 30 тысяч воинов, то есть 150 тысяч. Два отряда отделились для осады города Валиан, оставшиеся 90 тысяч были разбиты. Узнав о поражении, монголы прекратили осаду и без боя бежали к Чингисхану. Джелал ад-Дин использовал монгольскую тактику при помощи  ложных приёмов преуменьшать свои силы и бить врага по частям.

Монголы, когда не могли скрыть свою неудачу, сокращали её размер. В данном случае они превратили поражение крупного войска в разгром скромного отряда незадачливого нойона многократно превосходящим противником.

Джелал ад-Дин потерпел поражение поздней осенью этого года от подошедшей огромной армии во главе с Чингисханом. Он переправился через реку Синд (современный Инд)  и ушёл в Индию 25 ноября 1221 года. (34, 122) В монгольской хронике из реалий разновременных событий было составлено хвалебное воспевание своих полководцев, претерпевавших только мелкие неудачи.

Чингисхан, выйдя из-под Самарканда, с основными своими войсками переправился через Аму-Дарью в Хорасан и захватил Балх. Жители под обещание пощады сдались, что означает свержение к тому времени власти оставленного Джебе наместника. Горожан вывели за городские стены и перебили.  Разорив несколько городов к югу от Балха, Чингисхан надолго застрял в верховьях Мургаба под Таликаном, осаждая город и его цитадель Нусрат-кух. (23, 218–219) Ибн ал-Асир определял время осады в четыре месяца. (30, 29)

Переправу через Аму-Дарью Рашид ад-Дин относил на начало года по монгольскому летосчислению и на зульхидж, месяц мусульманского календаря, продолжавшийся с 21 января по 24 февраля 1221 года. (23, 218)  Монгольский год начинался в начале февраля, когда и произошла переправа.  От Термеза до Таликана расстояние составляет около 500 километров. Под Таликан Чингисхан, обременённый огромными обозами, подошёл  в середине февраля, но его авангард должен был прибыть на несколько дней раньше. Осада была завершена в начале июня.

Чингисхан возглавлял осаду, что было редким случаем. Обычно на взятие городов отправлялись его полководцы.  Упорство завоевателя имело весомые причины. Таликан стоял в области Гарч к востоку от Мерверуда на широте Нишапура, то есть на маршруте рейда Джебе.

Джебе и Субедей в районе Мерверуда не пошли по прямой к Нишапуру, где находился хорезмшах, на которого они должны были напасть, а ушли на юг. Путь им преградил гарнизон Мерверуда, располагавшегося на берегу Мургаба близ современной туркмено-афганской границы в районе посёлка Пограничник. Это была крепость Хорасана, защищавшего его от более восточных горных областей, и пограничный характер этого места сохранился до сих пор.

 Следовавший за передовыми частями погони Токучар на подходе к Мерверуду стал насильно сгонять мирных жителей из городов и селений соседней области Таликан. Пленники стремительно двигавшемуся войску могли понадобиться только в одном случае – если монголы собирались их использовать для штурма крепости. Это так называемый хашар, составлявшийся из пленённых мирных жителей, задействованных на осадных работах.

Токучар решил идти напролом, осадить и взять вставшую на пути крепость, чтобы первым выйти к Нишапуру. Таликан относился к пограничным владениям Амин-Малика, который пришёл на выручку мерверудцам. Совместными усилиями они разгромили монголов, штурмовавших город. Воины крепости сделали вылазку, а в это время в спину отряду Токучара ударили воины Амин-Малика. Предводитель монголов получил тяжёлое ранение, и пронёсся слух о его гибели. Далее следовали только отряды Джебе и Субедея. Эта неудача монголами  тщательно скрывалась.

Разорение Бушенга следует связать с получением Джебе, уже покидавшим пределы Гура, известия о событиях под Мерверудом и гибели Токучара. Выместив злобу на  обитателях городка, монголы ушли в Хорасан.

Ал-Асир описывает, как  в конце осады Таликана отряд всадников вырвался из осаждённого города и ушёл. В анонимном предводителе спасшихся защитников крепости узнаётся правитель области Амин-Малик, встретивший врага на своей северной границе. Это объясняет его позднее появление при Джелал ад-Дине и малое число воинов при нём. В качестве правителя крупной области первоначально он имел не менее 30 тысяч воинов, большая часть которых погибла во время героической обороны Таликана.

Под Мерверудом монголы потерпели одно из первых крупных поражений в войне, и Чингисхан решил смыть позор зятя. Отсюда упорство монголов в осаде Таликана, в котором засел их обидчик.

Тулуй был побеждён во второй половине июня. Джелал ад-Дин разгромил монголов под Кандагаром весной, но Чингисхан отрядил против него крупные силы только после того, как завершил осаду Таликана.

Согласно ал-Асиру, рейд Джебе начался так:

«О походе татар против Хорезмшаха, о бегстве и смерти его.

Когда неверные овладели Самаркандом, то Чингиз-хан – да проклянёт его Аллах – порешил отрядить 20 000 всадников, сказав им: „Отыщите Хорезмшаха, где бы он ни был – хотя бы он уцепился за небо – пока не настигнете и не схватите его”. Этот отряд в знак отличия от других (татар) называют западными татарами, потому что он пошёл на запад Хорасана. Они-то суть те, которые проникли в страны (мусульманские). Получив от Чингиз-хана приказание двинуться, они отправились и дошли до места, называемого Пенджаб, что значит Пятиводие…

Хорезмшах, ни о чём не заботясь, бежал в сопровождении нескольких приближённых и направился к Нисабуру». (30, 11–12)

Ал-Асир не называет имён предводителей погони, но из её численности следует, что его информаторами были жители Хорасана, до которого Токучар не добрался. Первоначально речь шла о двух туменах Джебе и Субедея. В Пенджабе, в районе которого монголы переправились через Аму-Дарью, узнаётся район Термеза. Севернее Мерверуда находился город Пяндждех, что, возможно, повлияло на появление в тексте созвучного названия Пенджаб.

Несмотря на многочисленность известий о наличии у Джебе, Субедея и Токучара по 10 тысяч всадников, эта численность недостоверна. В самой дальней точке бегства под Хамаданом у Мухаммеда было 20 тысяч воинов, которых  Ан-Насави назвал «жалкими остатками отступивших». (34, 86) При отходе из Термеза с хорезмшахом воинов было во много раз больше. Мнение ал-Асира о свите в несколько вельмож недостоверно. Уже после битвы под Хамаданом Мухаммеда в странствиях по прикаспийским областям сопровождал его сын Рукн ад-Дин Гурсанджти с отрядом в 30 тысяч. (5, 147)

Ан-Насави с неодобрением сообщал о том, что хорезмшах послушал совета бывшего при нём везира его сына Рукн ад-Дина и направился из Хорасана в Ирак, где правил Рукн ад-Дин. Под Ираком здесь подразумевается Ирак Персидский, лежавший южнее областей южного Прикаспия. Ирак Арабский, примерно соответствующий современному Ираку, находился от него к юго-западу –  в междуречье  Тигра и Евфрата. Мухаммед ушёл на соединение с сыном. Их объединённая армия до жестокого побоища с монголами была более 60 тысяч человек.  Монголов было сопоставимое количество.

Писавший на персидском языке Минхадж ад-Дин Джузджани во время монгольского нашествия жил на территории современного Афганистана, позднее  бежав от завоевателей в Индию. По его мнению,  погоня насчитывала 60 тысяч человек. (3, 487) Это перекликается с данными Ан-Насави о наличии у Джебе и Субедея 30 тысяч воинов. Если бы он считал, что при них было по 10 тысяч воинов, то назвал бы 20 тысяч. Первоначально подразумевалось, что было по 30 тысяч воинов у каждого. 

Во время войны с кара-китаями 1211 и 1212 годов армия хорезмшаха насчитывала 400 тысяч только одной кавалерии. В его походе 1217 года на Багдад кавалерии было столько же. (5, 89) Близкой по численности армией обладал Чингисхан, иначе он не начал бы войну. Разделение столь гигантских войск у обеих сторон тяготеет к 30-тысячным отрядам. Монголы восприняли среднеазиатскую традицию и перешли от разделения на 10-тысячные  тумены к 30-тысячным, сохранив традиционное название, судя по всему, с уточнением –  большой тумен. Это уточнение у писателей пропало, и потому стало казаться, что  в погоню отправились 10-тысячные отряды. Аналогично наравне со званием нойон, которого удостаивались командиры отрядов в 10 тысяч воинов, появилось звание великий нойон для укрупнённых отрядов. Великими нойонами Джувейни называет Джебе и Субедея, отправившихся в погоню за хорезмшахом. (33, 79)

По сведениям Джувейни,  Мухаммед покинул Мавераннахр и прибыл в лежавший в Хорасане Нишапур 18 апреля 1220 года. Покинул он город 12 мая при получении известия о приближении монголов. (33, 114 и 267 и 269) Между тем к Нишапуру передовой отряд монголов во главе с Тайши прибыл 24 мая, а сам Джебе – 6 июня. (33, 115) В Тайши узнаётся упоминаемый выше по тексту Тайзи, командир авангарда войск Джебе.

Скорость движения конного войска в стремительном рейде можно принять  100 километров в день. (31, 285–286) Но большой разрыв во времени  в подходе к Нишапуру авангарда и основного отряда Джебе говорит о том, что монголы были обременены обозом и двигались с обычной скоростью 50 километров в день.

От Самарканда до Аму-Дарьи, далее к Термезу и по дуге на юго-запад через Герат, Бушенг и Заве до Нишапура при движении по дорогам расстояние составляет более 1500 километров.  Джебе добирался до Нишапура около месяца и начал своё движение в начале мая – примерно через полтора месяца после взятия Самарканда. Эта задержка соответствует дипломатической подготовке вторжения.

Балх был взят Джебе в середине мая. Около 12 мая монголы переправились через Аму-Дарью, и хорезмшах, узнав об этом, покинул Нишапур. Обычные вестники не могли ему так быстро доставить это известие.

Другие события войны показывают чрезвычайно быстрое получение новостей, как монголами, так и хорезмийцами. На территории Хорезмской империи, как и в других регионах мира, сохранялась античная традиция использования голубиной почты. Джувейни сообщает о том, что в 1224 году во время похода Джелал ад-Дина на Багдад из Багдада в Ирбиль «были посланы почтовые голуби» для вызова подкреплений. (33, 298)

Голуби способны развивать скорость более 60 километров в час и преодолевать расстояние более 300 километров в день. Для передачи сведений на более дальние расстояния устраивался ряд станций, на которых записка прикреплялась к другому голубю. Посредством такой почты за три дня можно было передать известие на три тысячи километров. Учитывая большое количество монгольских агентов среди местного населения, почтовые станции могли располагаться и на неподконтрольной монголам территории.

От Самарканда до Термеза более 350 километров. Джебе выдвинулся в поход в начале мая. Чингисхан принял решение о нападении на Мухаммеда после того, как к нему прибыли перебежчики из свиты хорезмшаха.

Токучар потерпел поражение под Мерверудом во второй половине мая. Несколькими днями позже пострадал Бушенг. Заве находился в трёх днях пути от Нишапура и перекрывал дорогу, ведущую к нему с юга. Его штурмовали три дня, и осаду следует связать не с авангардом, а с основным отрядом. Джебе оставил часть сил для захвата Бушенга, чтобы этой расправой устрашить жителей Нишапура, а сам двинулся к столице. Город был взят 6 июня.

Разница в прибытии к Нишапуру авангарда и основного отряда Джебе говорит о том, что авангард был послан налегке ускоренным маршем в то время, когда отряд, ранее двигавшийся в широтном направлении, свернул на юг к Герату. Токучар был зятем Чингисхана и поэтому наиболее знатным в отряде. Он  двинулся напролом через оборонительную линию, не считаясь с мнением командира отряда. Джебе же, выполняя указание Чингисхана не ввязываться в сражения, свернул на юг. Между полководцами началось состязание в том, кто первым доберётся до Нишапура. Поэтому Джебе отрядил авангард в рискованное движение вперёд. 

Во время принятия Чингисханом решения о погоне Мухаммед находился в Нишапуре. Это соответствует мнению о том, что он распустил своих придворных по деревням и при себе имел немногочисленную свиту. По мнению Джувейни, хорезмшах, живя в столице, проводил время в развлечениях. (33, 267) Будучи под защитой столичных стен, он разрешил своим придворным уехать в их расположенные вблизи столицы поместья.

Как показали последующие события, после Мавераннахра Чингисхан намеревался покорить юго-восточную окраину Хорезмской империи – горные области, примыкавшие к Индии. Сюда устремились его агенты, готовя почву для вторжения и выискивая вельмож, готовых перебежать на сторону Чингисхана. Эта разведка оказалась успешной, и Чингисхан рискнул направить через эту территорию отряд Джебе в Хорасан.

С Мухаммедом следовал гарем, большой обоз с продовольствием и казной. Его движение от Термеза до Нишапура шло со скоростью торговых караванов – 50 километров в день. На это расстояние более чем в 1000 километров ушло более 20 дней. Он покинул Термез не позднее конца марта. После взятия Самарканда стало ясным, что Маверранахр потерян. Мнение об уходе хорезмшаха  из области  после этого выглядит достоверным.  

В Мавераннахре Мухаммед принял ошибочное решение распылить силы области, расставив отряды по городам. Войдя в Хорасан, он повторил эту ошибку, распределив по городам его северной части свою большую армию, оставив при себе личную гвардию, состоявшую из отборных воинов-мамлюков. Хронисты определяли её в 10 тысяч воинов. (5, 89–90) Но в конце правления хорезмшаха, когда даже правители не самых больших областей имели по 30 тысяч воинов, личную гвардию следует определить также в 30 тысяч.

Подразделения гвардии возглавляли самые близкие к Мухаммеду люди. Бегство семи тысяч воинов во главе с его родственниками по матери следует связать с бегством части гвардии, командиры которой поддались на уговоры монголов и отправились к Чингисхану. При правителе осталось 23 тысячи мамлюков, позднее  защищавших его под Хамаданом.

Информаторы Ан-Насави драматизировали события, повествуя, как Мухаммед всего лишь с несколькими спутниками вырвался из  монгольского окружения. Монголы были умелыми преследователями, и горстка всадников от них бы не ускользнула. Нишапур был столицей Хорасана. Численность его гарнизона неизвестна, но она не могла быть меньше, чем численность гарнизона менее значимой Бухары, то есть 30 тысяч человек, а скорее всего, равнялась гарнизону столичного Самарканда, то есть 40 тысячам. (34, 76) С мамлюками хорезмшаха в Нишапуре было более 60 тысяч воинов.

Получение известий о наличии непосредственно при Мухаммеде довольно скромных сил подвигло Чингисхана на отправку сопоставимого по численности отряда на Нишапур. Так как из других городов к хорезмшаху могла подойти помощь, отряду придали большой тумен Токучара.

Джебе обошёл север Хорасана с напичканной войсками оборонительной линией и с тыла вышел к ставке правителя. Но Мухаммед за много дней до этого ушёл из столицы со своей свитой и охраной в Ирак.

Достоверное начало похода Джебе уже после взятия Самарканда отмечено в ином месте сочинения Рашид ад-Дина:

«Когда Чингиз-хан покончил с завоеванием Самарканда, он отправил Джэбэ, Субэдея и Тукучара дорогой на Хорасан и Ирак в погоню и на поиски султана Мухаммеда Хорезмшаха, сам же то лето провёл в тех (самаркандских) пределах для отдыха и чтобы откормить лошадей». (23, 214)

Автор сводил разные источники с противоречивыми данными. Здесь погоня приурочена к лету 1220 года, что соответствует конечной части её маршрута вглубь страны. От Нишапура монголы проследовали через остальную часть Хорасана и ушли в Ирак. Такой же путь описывает Ан-Насави:

«Когда султан, спасаясь, отправился в Ирак, оставив позади области Хорасана и пренебрегая ими, за ним в погоню пустились Джэбэ-нойан и Сюбете-бахадур». (34, 92)

Балх входил в состав Хорасана. Узнав о вторжении в эту область крупных сил, Мухаммед перебрался в соседний Персидский Ирак. В версии монгольской истории это было выдано как бегство от наступавшего ему на пятки отряда Джебе.

Мухаммед из Нишапура отправился на запад и достиг города Бистам, стоявший у отрогов Эльбурса. В нём он оставил 10 сундуков с драгоценностями, повелев правителю города спрятать их в неприступной крепости Ардахн. Причём информатор Ан-Насави, бывший в это время в Бистаме, ничего не знал о преследовании Мухаммеда монголами.  (34, 85) Далее путь правителя лежал к юго-западным рубежам его державы. Ан-Насави:

«Так вот, прибыв в Ирак, султан остановился в долине Даулатабада, а это один из округов Хамадана. Он оставался здесь лишь несколько дней, имея при себе из тех, кого извергла страна, – скорее из жалких остатков отступивших – около двадцати тысяч всадников. Но то, что так устрашило его, было не чем  иным, как боевым кличем и вражеской конницей, окружившей его сплошь словно линия окружности. Сам он ускользнул от неё, но гибель постигла большую часть его приближённых. Имад ал-Мулк был в числе тех, кто был убит в тот день. Султан же с небольшим количеством своих спутников и свиты, спася бегством в Джил, а затем оттуда в Исфизар, а это самая неприступная крепость Мазандарана из-за её узких ущелий и теснин. Далее отсюда он перебрался к побережью моря и здесь остановился близ гавани, в одном из её селений…  

Когда татары неожиданно для султана  напали на это селение, он сел на судно…

Некоторые из тех, кто был на судне с султаном, рассказывали мне: „Когда мы вели судно, султан заболел плевритом и потерял надежду остаться в живых”…

Они рассказывали мне: „Прибыв на остров, он очень обрадовался этому и пребывал здесь одиноким изгнанником, не владея ни полученным по наследству, ни вновь приобретённым. А болезнь его всё усиливалась. Среди жителей Мазандарана были люди, которые приносили ему еду и то, что ему хотелось”…

Он был похоронен на острове, и было это в шестьсот семнадцатом году».  (34, 86–87)

Монголы настигли Мухаммеда только под Хамаданом, находившимся в южной части Ирака Персидского. Это соответствует мнению о поисках хорезмшаха и о начале преследования его монголами уже после того, как он покинул Хорасан.

В жестокой битве под Хамаданом большая часть спутников хорезмшаха погибла, сам он сумел вырваться из окружения. Сведения Ан-Насави подтверждают данные ал-Асира, встречавшегося с купцами, видевшими в Хамадане Мухаммеда, бежавшего из города при получении известия о приближении монголов. Но о битве он ничего не пишет. (30, 13)

Сокрытие битвы под Хамаданом в большинстве источников говорит о том, что монголы потерпели в ней поражение. Рукн ад-Дин и его воины скрывали своё участие  в битве, опасаясь монгольской мести, спутники хорезмшаха вызволение своего господина от монгольского окружения приписывали исключительно себе.  Судя по всему, монголы напали на караван хорезмшаха и окружили его. Подоспевший отряд Рукн ад-Дина разгромил их, что позволило Мухаммеду далее спокойно продвигаться по Южному Прикаспию.

Ан-Насави отмечает бегство Мухаммеда в Джил, то есть в область Гилян, лежавшую на юго-западе Каспия, оттуда переезд на восток в местность Исфизар в соседящем с Гиланом Мазендеране, а затем в анонимное селение на берегу моря, в котором тот провёл какое-то время. При нападении монголов на селение, хорезмшах переправился на судне на морской остров. (34, 86)

Ал-Асир приводит название селения:

«Прибыл он (Мухаммед. – В. Т.) к гавани моря Табаристанского (Каспий. – В. Т.), известной как Абсукуна. Была у него там крепость в море. Только он со своими спутниками успел сесть на суда, как (туда) прибыли татары. Увидев, что Хорезмшах уже вышел в море, они остановились на берегу моря и, разочаровавшись (в возможности) настичь Хорезмшаха, вернулись». (30, 13)

Гавань Абескун (современный Бендер-Гез), в которой беглец нашёл пристанище, находилась в устье реки Гурган (современная река Горган) в юго-восточном углу Каспия в области Табаристан, граничившей на западе с Мазендераном.  Восточная оконечность косы лимана, образовавшегося при устье реки, в эпоху высокого стояния Каспия отделялась водой, превращаясь в остров (современный остров Ашур-Ада). (34, 312) Остров был вблизи Абескуна.

Картине героического прорыва из сплошного кольца монгольской конницы горстки героев противоречат последующие события. Мухаммед разместил свою мать и гарем в крепости Илал в Мазендеране. Там же были оставлены сокровища, то есть часть государственной казны. (34, 79) В Мазендаран он попал после отъезда из Хамадана –  следуя в Абескун. От Нишапура до Хамадана хорезмшах добирался вместе с большим обозом, то есть со скоростью торговых караванов. На это расстояние более чем в 1100 километров ушло более трёх недель. Мухаммед прибыл в Хамадан в начале июня и в пути не подвергался нападению монголов.  В городе он пробыл довольно долго, и с этим пребыванием следует связать упомянутый Рашид ад-Дином сбор эмиров Ирака для совещания и призвание для совета правителя Малого Лура Хазараспа. Малый Лур граничил с округой Хамадана на юго-западе. (23, 210)

Монголы потеряли след покинувшего Нишапур правителя. На службе у Чингисхана были сотни мусульманских купцов, выполнявших поручения монголов, включая ведение разведки. В разных местах государства хорезмшаха находились монгольские осведомители. (5, 138) Получив известие от своих сторонников о местопребывании правителя, монголы двинулись к Хамадану.

Уход Мухаммеда в прикаспийские области следует приурочить к середине лета, то есть к июлю. После битвы под Хамаданом монголы вновь потеряли его след. Узнав о проживании хорезмшаха в Абескуне, они осмелились напасть на него, заручившись поддержкой одного из местных владетелей Рукн ад-Дина Кабуд-Джама, перешедшего на их сторону. То, что они в портовом городе не воспользовались иными судами и не переправились на прибрежный остров, говорит о боязни подхода крупных сил. Налёт на Абескун состоялся после того, как Мухаммед довольно долго пробыл в разных прикаспийских областях, то есть в августе.

Совершив дерзкое нападение, монголы бежали, боясь возмездия. Затем Мухаммед спокойно прожил несколько месяцев на острове, пока не скончался от болезни. В Табаристане он находился под надёжной охраной, и  монголы ушли к Чингисхану, не решившись на повторное нападение.

Лето 1220 года Чингисхан провёл в окрестностях Несефа, где позднее возник город Карши. (6, 133) Карши лежит на полпути от Самарканда до Аму-Дарьи. Спасаться от летней жары монголы предпочитали в предгорьях. Чингисхан кочевал в предгорьях к юго-востоку от Несефа.

Джебе прибыл к своему повелителю  в конце лета 1220 года, преодолев от Абескуна до Несефа более 1100 километров. Его поход  продолжался около четырёх месяцев, за которые он преодолел более 5000 километров. Этот сверхдлинный рейд к состоявшейся через четыре года битве на Калке не имел никакого отношения.