Виктор Тороп

Пройдя Кавказ, монголы вступили в борьбу с местными народами. Ибн ал-Асир:

 «Потом, управившись с Адзербейджаном и Арранией, они идут к ущелью Ширванскому и овладевают городами его. Уцелела только крепость, в которой (находился) царь их (ширванский). Оттуда они перебрались в земли аллан, лезгин и различных народов (живущих) в этих местах и наделил их резнёй, грабежом и опустошением.

Потом они направились в земли кипчаков, одного из самых многочисленных племён тюркских, и избили (там) всех тех, которые сопротивлялись им. Остальные бежали  в болота и на вершины гор, покинув землю свою, и ею овладели татары.

Сделали они это в самое короткое время, с теми только проволочками, которые потребовались для переходов их, не более».  (30, 3)

Против монголов выступили аланы и лезгины. Затем настал черёд кипчаков-половцев. Поход Джебе отличался стремительностью. О его скоротечности писал Абу-л-Фарадж бар-Эбрей:

 «…стремительно прошли с востока вплоть до Хамадана, Азербайджана и Арана. По всей Персии распространился ужас». (32, 232)

Самыми дальними пределами, подвергшимися разорению, были Хамадан, Азербайджан и Арран. Нападение на Грузию в качестве незначительного эпизода для удалённых от театра военных действий стран было опущено. Последним военным предприятием монголов перед июньским уходом через Дербент было майское нападение на Нахичеван. Нашествие началось в сентябре 1222 года и продолжалось по май 1223 года, то есть девять месяцев, что соответствует мнению ал-Асира о продолжительности нашествия менее чем в  год. За это время монголы покорили большую территорию, включая ряд считавшихся неприступными крепостей Мазендерана.

Ан-Насави так описал события, последовавшие после гибели Рукн ад-Дина:

«Гийас ад-Дин утвердился в Ираке, и его власть распространилась на Хорасан и Мазандаран. Он отдал весь Мазандаран в качестве икта Даулат-Малику, который укрепил здесь своё владычество. Йиган Таиси (занял) Хамадан с его областями и округами, и его господство распространилось здесь повсюду. Каждый из них обоих занялся управлением в своей области, упорядочивая дела и взимая подати с них.

Когда Даулат-Малик вернулся на службу к Гийас ад-Дину, мощь последнего усилилась, и он совершил поход на Азербайджан, где правителем был атабек Узбек ибн Мухаммад ибн Ильдегиз. Гийас ад-Дин предпринял набег на город Марагу и другие владения атабека, примыкающие к Ираку, и остановился в Учане. К месту его пребывания неоднократно прибывали послы Узбека, добиваясь мира, чтобы откупиться от жаркого сражения и горького зла. Он выдал за Гийас ад-Дина княгиню (малику) ал-Джалалийу, правительницу Нахичевана. После того как основы согласия были укреплены, Гийас ад-Дин возвратился в Ирак». (34, 114–115)

Гийас ад-Дин, по прозвищу Пир-шах, один из сыновей хорезмшаха Мухаммеда, правил южной частью Хорезмской империи. После смерти Рукн ад-Дина его власть распространилась на Ирак Персидский, Хорасан и Мазендеран. Укрепив своё положение, он подчинил Азербайджан. Атабек Узбек не решился на борьбу и был вынужден признать вассальную зависимость, выдав за него свою сестру Джалалию, правившую Нахичеваном и Мерагой. (34, 201)

Более кратко об этих событиях ан-Насави сообщает выше по тексту своего сочинения:

«Владения Керман, Кеш и Мекран султан (хорезмшах Мухаммед. – В. Т.) отдал своему сыну Гийас ад-Дину Пир-шаху, назначив вазиром к нему садра Тадж ад-Дина ибн Карим аш-Шарка ан-Нишапури. Гийас ад-Дин отправился туда после появления татар и владел этими областями до того времени, как в Ираке после смерти султана и ухода Джалал ад-Дина в Индию не стало никого, кто бы взял в руки управление им. Тогда Гийас ад-Дин ушёл в Ирак, назначив своим наибом в Кермане Барак-хаджиба и передав ему ключи владений, и этим обрёк себя на гибель, а об остальном, касающемся его, мы скажем в своём месте». (34, 65)

Гийас ад-Дин  получил удел на юго-востоке империи близ границ с Индией, включавший Керман, Кеш и Меркан. Здесь он жил во время монгольского нашествия. После смерти Рукн ад-Дина принц ушёл в Ирак Персидский, назначив наместником удела Барак-хаджиба.

Переход власти над Ираком писатель описывает уклончиво. Из его сведений известно, что Ираком владел Рукн ад-Дин, и бесхозным владением область стала после гибели этого правителя от рук монголов. Ан-Насави обходит щекотливую тему изгнания монголов из всей южной части Хорезмской империи. Они сохранили земли только к северу от Аму-Дарьи. Писатель, зная о жестокости и мстительности завоевателей, уклонился от описания их изгнания. Он опасался в случае их повторного пришествия навлечь беду на героев освобождения.

К Гийас ад-Дину ан-Насави относился отрицательно, так как тот временами вступал в борьбу с Джелал ад-Дином, из-за междоусобицы с которым в конечном итоге погиб. Как раз удел Гийас ад-Дина не был захвачен монголами, и там нашли прибежище уцелевшие войска Хорезмской империи. К собственным немалым силам правителя добавился более чем 100-тысячный отряд, ушедший из Нишапура,  другие отряды из захваченных монголами областей.

Ан-Насави оставил ещё одно описание этих событий:

«Когда султан (хорезмшах Мухаммед. – В. Т.), возвращаясь из Ирака, прибыл в Нишапур, пришло известие о смерти наместника (вали) Кермана и его наиба там Муаййид ал-Мулка Кавам ад-Дина. Тогда султан назначил своего сына Гийас ад-Дина Пир-шаха владетелем Кермана, Кеша и Меркана. Гийас ад-Дин отправился туда, его дело упрочилось и укрепилось, и он находился там, пока Иракское владение не стало свободным для него. Тогда он захватил его, не встретив ни противника, ни соперника. С его именем провозглашали хутбу с прочих минбаров Мазандарана и Хорасана, и так было до тех пор, пока появившийся из Индии Джалал ад-Дин неожиданно не напал на Рей и не отнял Ирак у него, о чём будет сказано ниже».  (34, 66)

Мухаммед выделил удел своему сыну по возвращении из похода 1217 года на багдадского халифа в Ирак Арабский. Специально оговаривается, что  Пир-шах не встретил никакого сопротивления. К его приходу монголов уже не было. Их изгнали местные владетели, имена которых писатель сокрыл. Признание Гийаса и провозглашение ему здравниц в мечетях означает, что после ухода Джебе из Закавказья принца возвели в султаны южной половины Хорезмской империи. Позднее Джелал ад-Дин захватил Рей, столицу Ирака Персидского, оттеснив брата от верховной власти и оставив ему отцовский удел.

Джелал ад-Дин, по сведениям ан-Насави, прибыл из Индии в Керман в 621 году Хиджры, продолжавшемся с 24 января 1224 года по 12 января 1225 года. До этого Пир-шах успел не только покорить Азербайджан, но и совершить нападения на Фарс и Ирак Арабский.  (34, 117) Он обладал крупными силами, не боясь бросить вызов багдадскому халифу, и действовал до своего свержения старшим братом довольно долго. Монголы были изгнаны из южной половины Хорезмской империи в мае 1223 года.

Джебе удалось подавить первые очаги восстания, утопив в крови Мерагу и Хамадан. Но это не остановило освободительного движения.  Местные владетели сбросили монгольское владычество в Хорасане и Мазендеране, признав верховным правителем  последнего из оставшихся на родине сыновей хорезмшаха. Создаётся впечатление, что поводом к восстанию стало известие о гибели Рукн ад-Дина. Местная знать начала борьбу с монголами. Руководители крупных отрядов выдавливали монголов из областей, захватывая в них  власть и становясь практически независимыми владетелями.

Рашид ад-Дин так описал уход монголов:

«Султан Джелал ад-Дин после смерти отца услышал, что в пределах Хорасана и Ирака монгольского войска не осталось. Оно спешно уходило, согласно приказанию Чингиз-хана, нигде не останавливаясь». (23, 213)

Далее он описал поездку Джелал ад-Дина в прикаспийскую область Мангышлак и в Ургенч, из которого вскоре бежал из-за происков местной знати. Ургенч был осаждён монголами в начале 1221 года. Уход монголов хронист относил к 1220 году, и его датировка «провалилась» на три года. Беспричинный отзыв войск, только что с большим трудом завершивших покорение удела Рукн ад-Дина, говорит о неприятном для монголов обороте дел, что привело к засекречиванию сведений.

Джебе оказался запертым в Муганской степи. Промедление грозило ему нападением врагов со всех сторон. Воинственные горцы не пропустили бы его через свои ущелья, и ему пришлось договариваться с ширваншахом о проходе через Дербент. 

Не было никакого победоносного разведочного рейда вокруг Каспия. Монголы бежали из охваченного восстанием края, пробиваясь через воинственные северные народы.

Ан-Насави определял продолжительность западного похода Джебе иначе:

«Слыхано ли, чтобы (какая-то) орда выступила из мест восхода солнца, прошла по земле вплоть до Баб ал-Абваба, а оттуда перебралась в Страну кыпчаков, совершила на её племена яростный набег и орудовала мечами наудачу? Не успевала она ступить на какую-нибудь землю, как разоряла её, а захватив какой-нибудь город, разрушала его. Затем, после такого кругового похода, она возвратилась к своему повелителю через Хорезм невредимой и с добычей, погубив при этом пашни страны и приплод скота и поставив её население под острия мечей. И всё это менее чем за два года!». (34, 20)

Джебе прибыл к Чингисхану, пробыв в пути менее двух лет.  Будучи жителем Хорасана, писатель исчислял нашествие с осени 1221 года, когда отряды Токучара и Берке вторглись в Хорасан. Он  знал, что монголы прошли через Баб ал-Абваб, то есть Дербент.

Рашид ад-Дин после описания похода Джебе, Субедея и Нурке, завершившегося нападением на Грузию и уходом на север через Дербент, отметил:

«Они с Чингиз-ханом постановили, что покончат эти дела в течение трёх лет, (а в действительности) в два с половиной года пришли к удовлетворительному концу». (22, 195)

Рашид воспринял версию ал-Асира, по которой из-за «провала» датировок поход удлинился на два года. Первоначально поход исчислялся в семь месяцев с сентября по апрель до разорения Хамадана, ставшего самым ярким эпизодом в перепугавшем мусульманский мир нашествии. Более поздние события на далёком северо-западе империи выпали из его внимания.

Ал-Асир так описал действия армии Джебе после ухода за Дербент:

«Перебравшись через Ширванское ущелие, татары двинулись по этим областям, в которых много народов, в том числе алланы, лезгины и (разные) тюркские племена. Они ограбили и перебили много лезгин, которые были (отчасти) мусульмане и (отчасти) неверные. Нападая на жителей этой страны, мимо которых проходили, они прибыли к алланам, народу многочисленному, к которому уже дошло известие о них. Они (аланы) употребили всё своё старание, собрали у себя толпу кипчаков и сразились с ними (татарами). Ни одна из обеих сторон не одержала верха над другою.

Тогда татары послали к кипчакам сказать:  „Мы и вы одного рода, а эти алланы не из ваших, так что вам нечего помогать им. Вера ваша не похожа на их веру, и мы обещаем вам, что не нападём на вас, а принесём вам денег и одежд, сколько хотите. Оставьте нас с ними”. Уладилось дело между ними на деньгах, которые они принесут, на одеждах и прочем. Они (татары действительно) принесли им то, что было выговорено, и кипчаки оставили их (алан).

Тогда татары напали на алан, произвели между ними избиение, бесчинствовали, грабили, забрали пленных и пошли на кипчаков, которые спокойно разошлись на основании мира, заключённого между ними, и узнали о них только тогда, когда те нагрянули на них и вторглись в землю их. Тут стали они (татары) нападать на них раз за разом и отобрали у них вдвое против того, что (сами) им принесли». (30, 25)

Монголам нужно было обогнуть западное и северное побережье Каспия, чтобы попасть в Мавераннахр, где находилась ставка Чингисхана. Двигались они через Хорезм, то есть спустились на юг между Каспийским и Аральским морями, затем повернули на восток, чтобы в низовье Аму-Дарьи переправиться через реку  и пойти на северо-восток –  на соединение с Чингисханом.

За Дербентом путь монголов по каспийскому побережью проходил по землям дагестанских народов, среди которых верховенство принадлежало лезгинам. Дагестанцы оказали сопротивление привыкшим грабить и разрушать всё на своём пути завоевателям. Общая угроза сплотила как кавказских мусульман, так и приверженцев других религий, среди которых узнаются кавказские христиане и иудаисты из числа потомков хазар.

Рашид ад-Дин следует тексту ал-Асира:

«Когда (монголы) дошли до области Алан, где население было многочисленно, то оно совместно с кипчаками сразилось с монгольским войском, и ни одна сторона не одержала верха. Тогда монголы сообщили кипчакам (следующее): „Мы и вы – одного племени и происходим из одного рода, а аланы нам чужие. Мы  с вами заключим договор, что не причиним друг другу вреда, мы дадим вам из золота и одежд то, что вы пожелаете, вы же оставьте нам (аланов)”. (Одновременно) они послали кипчакам много (всякого) добра. Кипчаки повернули назад. Монголы одержали победу над аланами, и то, что было преопределено судьбою в отношении избиения и грабежа, они то осуществили.

Кипчаки же, полагаясь на заключенный мир, без опасения разбрелись по своим областям. Монголы внезапно напали на них, перебили всех, кого нашли, и взяли  назад столько же, сколько отдали (раньше)». (23, 229)

Единственное отличие известий в том, что у Рашида говорится о добыче, сопоставимой с полученными ранее подарками, тогда как у ал-Асира говорится о вдвое большем размере. Более определённо Рашид пишет о заключённом мирном договоре. Монголы были искусными дипломатами и, где могли, разобщали силы противника, ложными уверениями в миролюбии переманивая на свою сторону часть врагов, чтобы разделаться с ними позднее. Такая дипломатия обычно предшествовала войнам. Поэтому сообщение о первоначальном совместном выступлении алан и половцев вызывает сомнение. Монголы преувеличивали силы врагов, чтобы победы над ними выглядели более впечатляюще.

Дербент был столицей самостоятельной области. Рашид ад-Дин называет  его кипчакским. Себастаци сообщал, что город охраняли войска турок, в которых узнаются турки-сельджуки, завоевавшие этот край в XI веке и с тех пор укрепившиеся в качестве правящей элиты в разных местах Закавказья. По «Картлис цховреба», за Дербентом начиналась Кипчакия. Ал-Асир именует Дербентский проход Ширванским ущельем, входившим во владения ширваншаха. Ан-Насави называет город Дербентом Ширвана и помещает его на крайних пределах Хорезмской империи. (34, 41)

В одном из рассказов ал-Асира говорится о единственной уцелевшей крепости, в которой спасался ширваншах. Шемаха была слабо укреплена, из-за чего ширваншахи наращивали укрепления Баку для убежища в нём в случае опасностей. Под крепостью понимается Дербент, имевший самые мощные стены из всех крепостей региона. Ширваншах жил в Дербенте.

Мусульманские авторы считали Султан-шаха племянником ширваншаха Рашида, владельца Дербента. Султан-шах пришёл к власти, изгнав из Ширвана дядю. (34, 355) В описании событий после 1225 года ан-Насави правителем Дербента называет анонимного мальчика при фактическом регенте атабеке Асаде.

Все эти сбивчивые указания можно понять как реликты истреблённого рассказа о ширваншахах, правивших между Гершаспом I  и его сыном Фарибурзом III. После гибели Гершаспа  в феврале 1223 года к власти в Ширване пришёл его двоюродный брат Рашид, правитель Дербента, который пропустил монголов на север. Затем ширваншахами были Афридун и его сын Султан-шах. Дербентом стал править малолетний сын Рашида. Рашид был правителем Дербента и Ширвана, что отразилось в сбивчивой форме в рассказах. Пособничество монголам привело к его гибели в результате мятежа местных мусульман. Летом власть перешла к Афридуну.

Миновав кавказское побережье, беглецы попали в предкавказские степи, которые в своей  южной части входили в состав Алании.    На сбор аланами крупных войск и вызов подкреплений от половцев времени было недостаточно.

Решение об уходе на север было вынужденным, и события протекали стремительно. Мнение о проводниках из захваченных послов правителя Ширванского ущелья заслуживает внимания. Для создания мирного коридора для прохода монголы подкупили правителя Дербента и при помощи дербентских турок отправили посольство к половцам. Заключив с половцами мирный договор, подкреплённый роскошными дарами, они двинулись к Волге, разбив по пути войско алан, пытавшихся преградить проход по своим землям.

По Джувейни, Чингисхан провёл лето 1223 года на равнине Кулан-баши, которую размещают  в долинах  рек Талас и Чу, то есть между Сыр-Дарьёй и озером Балхаш. (20, 102) От летней жары монголы любили спасаться в предгорьях, так что монголы кочевали вдоль современного Киргизского хребта в предгорных степях.

От Дербента до Киргизского хребта не менее 3000 километров, или более 60 дней пути.  К Чингисхану они прибыли в конце июля 1223 года.

В 1221 году китаец Чжао Хун побывал у Мухали, наместника Чингисхана в завоёванной монголами части Китая, и составил о поездке сочинение «Мэн-да бэй-лу» («Полное описание монголо-татар»). (21, 22) В перечислении полководцев Чингисхана он первым называет Мухали, вторым Елюя Ту-хуа (Ту-хуа-эр), китайского перебежчика из киданского царского рода, третьим Джучи (Джэбо), четвёртым Алчни-нояна. (21, 60–61) Далее перечисляются полководцы, находившиеся в подчинении Мухали.

Елюй Ту-хуа был младшим братом Елюй Ахая, который в следующей главе назван главным министром Чингисхана. Весной 1221 года Елюй Ахай был назначен наместником в завоёванном Самарканде, а в 1222 году стал наместником всего Мавераннахра. (21, 65 и 159) Братья были дружны, и Елюй Ту-хуа следует признать командиром оккупационных войск Маверранахра при брате.

Алчни-ноян был младшим братом главной жены Чингисхана, то есть Борте, матери четырёх самых старших и самых знаменитых чингизидов. (21, 61) О нём Чжао Хун пишет:

«Подчинённые (Алчни-нояна) также составляют свыше ста тысяч всадников. Люди, которыми он командует, достаточно соблюдают законы. Татары сами говорят, что те, которые следует за го-ваном (Мухали. – В. Т.), дурные (люди), а те, которые следуют за начальником департамента государственных дел, хорошие (люди)». (21, 61)  

Алчни-ноян и перечисленные выше его полководцы командовали армиями в более чем 100 тысяч всадников. С учётом деления монгольского войска на 30-тысячные корпуса четыре самых высших полководца имели под своим началом  по 120 тысяч воинов.

Наряду с воинской должностью Алчни-ноян занимал важную придворную должность начальника департамента государственных дел и отличался законопослушностью в отличие от Мухали, которого китайцы упрекали в самодурстве.

Джебе дана такая характеристика:

«Ещё есть некий Джэбо. (У него) чин также высокий. Ныне (он) следует за Чингисом и ведает крупными силами войск». (21, 61)

В 1221 году Джебе был при Чингисхане и командовал 120-тысячным корпусом. Рейд 1220 года способствовал его продвижению по служебной лестнице, и из командира 60-тысячного корпуса он превратился в командира 120-тысячного корпуса, войдя в число самых крупных придворных Чингисхана. В 1221 году Джебе и Субедей участвовали в схватках с Джелал ад-Дином, так что действительно были при Чингисхане.

В 1222 году в западный поход Джебе двинулся вместе со своим испытанным младшим соратником Субедеем во главе 120-тысячного корпуса. Приданный ему в подчинение корпус Нурке насчитывал 30 или 60 тысяч человек.

После битвы под Мерверудом у Тулуя оставалось 225 тысяч человек. После захвата Мерва и Нишапура он после долгой осады занял  Герат. Падение Герата следует отнести на май 1222 года. Какое-то количество войск было оставлено для оккупации Хорасана. Из хорасанского похода к Чингисхану в начале лета 1222 года вернулось несколько менее 200 тысяч человек. Эту численность после летнего отдыха Чингисхан отрядил по осени  под командованием Джебе на покорение удела Рукн ад-Дина. Отряд Нурке насчитывал 60 тысяч человек.

Косвенным подтверждением численности войск Джебе служат сведения о военных силах Джелал ад-Дина, после того как он, вернувшись из Индии, овладел южной частью Хорезмской империи. Во время покорения Азербайджана и Грузии его армия начитывала 200 тысяч человек. Это выглядит достоверным, так как только из Нишапура в удел Гийас ад-Дина ушло более 100 тысяч воинов.

Ан-Насави  приводит численность гарнизонов в городах Мавераннахра и Страны тюрок, то есть в прилегающих к Мавераннахру северных территориях. Она составила  170 тысяч человек. Причём автор даёт понять, что назвал далеко не все гарнизоны. (34, 76) В неназванном Ургенче, второй столице северной половины империи,  было сопоставимое со столичным  Самаркандом число воинов – около 40 тысяч. Во всей северной половине было более 200 тысяч воинов, или половина войск империи. На южную половину империи также остаётся около 200 тысяч.

Монголы намеревались удержать не блиставшего храбростью и талантами Гийас ад-Дина от помощи брату дипломатическими средствами, но при нападении на Рукн ад-Дина должны были учитывать военный потенциал непокорённой части Хорезмийской империи, который превышал 200 тысяч воинов.

Джебе имел скромные для предстоящего завоевания 180 тысяч воинов, поэтому только в редких случаях решался на штурм крепостей, удовлетворяясь откупами и признанием подчинённости при сохранении старых властей. Также он действовал при подчинении государства кара-китаев, выдавая себя за защитника местных мусульман. Джебе мазендеранским, иракским и иным владетелям, относительно недавно попавшим  под власть хорезмшаха Мухаммеда, объявлял свободу  от власти чужеземных правителей при признании покровительства со стороны милостивого Чингисхана, жестокого только по отношению к врагам.

Чингисхан, уходя в сторону Монголии, забрал китайские инженерные части с тяжёлой осадной техникой, намереваясь по возвращении домой воевать с восставшими тангутами, имевшими мощные крепости.  Это ещё больше осложнило положение Джебе, так как при осаде крепостей его войсками, судя по описаниям, тяжёлая осадная техника не использовалась.

Джебе направил войска в разные части намеченной к завоеванию территории, для того чтобы заблокировать Рукн ад-Дина и воспрепятствовать объединению сил разных областей. Он выискивал слабые места, чтобы подчинить отдельные владения традиционными для монголов методами задабривания и запугивания. Отсюда столь быстрое распространение по уделу Рукн ад-Дина завоевателей, создавшее видимость успешного завоевания в поразившие современников краткие сроки.

Основные военные силы удела Рук ад-Дина сохранились, что обусловило успешность восстания. Будучи прижатым к Кавказу, Джебе не смог бы взять такую крупную крепость, как Дербент, владетель которой мог призвать на помощь правителей соседних народов. Позднее даже султан Джелал ад-Дин, обладавший более многочисленным войском, не решился на штурм Дербента. Договорённость с ширваншахом о беспрепятственном проходе спасла монголов от уничтожения.

В западном походе в ходе штурма городов и длительных переходов армия Джебе должны была потерять не менее 20% численности. Во время восстания против монголов в уделе Рукн ад-Дина и Хорасане часть монгольских гарнизонов была истреблена, часть бежала в Маверранахр через Хорасан. Только немногие пополнили стоявшую в Муганской степи армию Джебе. Перед уходом через Кавказ она насчитывала около 100 тысяч воинов.

Ан-Насави описывает посольство султана Джалал ад-Дина во главе с Сиррджаном-Киши,  кипчаком по происхождению, к прикавказским кипчакам-половцам  для  заключения союза против монголов с приглашением их на службу. Кипчаки согласились и в количестве 50 тысяч шатров подкочевали к Дербенту. Из-за противодействия фактического правителя крепости Асада попытка союза сорвалась. (34, 213) События следует отнести к 1225 году после завоеваний султана в Закавказье.

 Хрониста интересовали военные силы северных союзников, и сообщение можно понять как исчисление сил прикавказских кипчаков в 50 тысяч воинов. Это соответствует военным силам грузин. Политическая стабильность региона определялась примерным равенством военных сил его основных держав. Поэтому аланскую армию также следует определить в 50 тысяч воинов.

Монголы имели хорошо поставленную разведку и знали, что за Дербентом могут столкнуться примерно с равной численностью кипчаков и алан, если бы те объединились. Подкупом кипчаков они расстроили возможный союз, создав легенду о своём героическом сражении с объединённой армией. Так как, по их  версии, армия Джебе насчитывала всего 20 тысяч человек, успешное противостояние против 100-тысячного войска выглядело весьма достойно.

Перед битвой при Калке из-за Волги переправилось более 200 тысяч монголов. Судя потому, что разгром донских половцев произошёл в зиму, Джучи начал свой западный поход осенью 1223 года. Несмотря на уверения ал-Асира и Рашид ад-Дина о том, что после разгрома алан и кипчаков монголы сразу же напали на Русь, это не соответствует действительности. Битва на Калке произошла в ходе иного нашествия.

Список использованной литературы

1. Ал-Йакуби. Книга стран (Китаб ал-булдан) / Вступительная статья, перевод, комментарии и указатели Л. А. Семеновой. М., 2011.

2. Армянские источники о монголах. М., 1962.

3. Бартольд В. В. Сочинения. Т. 1. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. М., 1963.

4.  Библейская энциклопедия. М., 1990.

5.  Буниятов З. М. Государство Хорезмшахов Ануштегинидов. 1097–1231. М., 1986.

6.  Владимирцов Б. Я. Чингис-хан. Петербург–Москва–Берлин, 1922.

7.  Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. М.-Л., 1938.

8.  Грицков В. В.  Владимир Святой //  Киммерийский центр. Вып. 23. М., 1998.

9. Джованни дель Плано Карпини. История Монгалов. Гильом Рубрук. Путешествие в восточные страны. Книга Марко Поло. М., 1997.

10. История монголов инока Магакии, XIII века. СПб., 1871.

11. История монголов по армянским источникам. Выпуск первый, заключающий в себе извлечения из трудов Вардана, Стефана Орбелина и Конетабля Сембата. Перевод и объяснения К. П. Патканова. СПб., 1873.

12. Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 3 // Кн. I. Т. I–IV. М., 1988.

13. Кляшторный С. Г., Султанов Т. И. Государства и народы евразийских степей. От древности к новому времени. СПб., 2009.

14. Кудряшов К. В. О местоположении реки Калки // Вопросы истории. № 9. М., 1954.

15. Куликов С. Нить времен: Малая энциклопедия календаря с заметками на полях газет. М., 1991.

16. Куник А. А. О походе татар  в 1223 году, по нейбургской летописи // Ученые записки Императорской  Академии наук по первому и третьему отделениям. Т. II.  СПб., 1854.

17. Куник А. А. О признании 1223 года временем битвы при Калке // Ученые записки Императорской  Академии наук по первому и третьему отделениям. Т. II. СПб., 1854.

18. Кычанов Е. И. Сведения из «Истории династии Юань» (Юаньши) о Золотой Орде // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды) от Калки до Астрахани: 1223–1556. Казань, 2002.

19. Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 1. М., 1997.

20. Мункуев Н. Ц. Китайский источник о первых монгольских ханах. Надгробная надпись на могиле Елюй Чу-Цаня. М., 1965.

21. Мэн-да бэй-лу («Полное описание монголо-татар») / Факсимиле ксилографа. Перевод с китайского, введение, комментарий и приложения Н. Ц. Мункуева // Письменные памятники  Востока. Т. XXVI. М., 1975.

22. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. I, кн. 1. М.–Л., 1952.

23. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. I, кн. 2. М.–Л., 1952.

24. Сергий. Полный месяцеслов Востока. Т. 2. М., 1997.

25. Синхронистическая таблица для перевода исторических дат по хиджре на европейское летоисчисление. Л., 1940.

26. Сокровенное сказание монголов // Русские летописи. Т. 1. Рязань, 1997.

27. Сычев Н. В. Книга династий. М., 2005.

28. Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. 3 // Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. 2, 3. М., 1995.

29. Тверская летопись / Рогожский летописец. Тверской сборник // Полное собрание русских летописей. Т. 15. М., 2000.

30. Тизенгаузен В. Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884.

31. Тороп В. Былина о Романе. Быково, 2021.

32. Ц. де Бридиа. Христианский мир и «Великая Монгольская империя»: материалы францисканской миссии 1245 года / Критический текст, перевод с латыни «Истории Тартар» брата Ц. де Бридиа С. В. Аксенова и А. Г. Юрченко. Экспозиция, исследование и указатели А. Г. Юрченко. СПб., 2002.

33. Чингисхан. История завоевателя мира, записанная Ала-ад-Дином Ата-Меликом Джувейни / Перевод текста Мизры Мухаммеда Казвини на английский язык Дж. Э. Бойла с предисловием и библиографией Дэвида О. Моргана.  Перевод текста с английского на русский язык Е. Е. Харитоновой. М., 2004.

34. Шихаб ад-Дин Мухаммад ан-Насави. Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкбурны (Жизнеописание султана Джалал ад-дина Манкбурны) / Издание критического текста, перевод с арабского, предисловие, комментарий, примечания и указатели З. М. Буниятова.  М., 1996.