В исследовании мы будем использовать различные дошедшие до нас сведения, содер­жащиеся, прежде всего, в русских и греческих источниках. Ранее историки, особенно сторон­ники так называемой норманнской теории, мало обращали внимания на тот факт, что первые христиане на Руси были именно варя­гами. Попытаемся разобраться в этом вопросе.

Начнем с русских источников. ПВЛ под 945 г. сообщает о многочисленных варягах-христианах в войске князя Игоря: «Хрестеанскую Русь водиша роте в церкви святого Ильи, яже есть над Ручаем, конец Пасынче беседы и Козаре: се бо сборная церкви, мнозие бо беша варязи хрестеяне» (Полное собрание русских летописей /ПСРЛ/. Том 1. Столбец 47). Здесь церковь святого Ильи названа «соборной», т.е. она являлась главной среди других христианс­ких храмов в Киеве. (Рапов О. М. Русская церковь в IX — первой трети XII в. Принятие христианства. — М., 1998. С. 132.)

Под 983 г. читаем рас­сказ об убийстве двух варягов-христиан — отца и сына. «Варяг той пришел из Грек, держаше веру хрестеяньску, и бе у него сын красен лицеем и душею...» Эта статья пере­кликается со статьей под 945 г., где говорится о многих варягах-христианах, клявшихся в цер­кви святого Ильи. Помимо всего прочего, убитый христианин-варяг с сыном проживали в Киеве, где имели свой двор, указано даже точное место: «...идеже есть святая Богородица, юже сдела Володимер» (ПСРЛ. Том 1. Столбцы 82‒83). Эти сведения интересны для нас прежде всего тем, что позволяют утверждать о наличии в Киеве достаточно многочисленной христианской об­щины задолго до официального крещения. Более того, ПВЛ прямо подчёркивает, что среди христиан было большое количество варягов. Не должно вызывать сомнений, что они сыграли важную роль в распространении христианства на Руси.

Обратим также внимание на сообщение ПВЛ под 1024 г. Князь Ярослав активно борол­ся в это время с проявлениями язычества в Суздале, подавив очередное выступление вол­хвов. Ярослав, вернувшись в Новгород, посы­лает за варяжским князем Якуном, который и приезжает с варягами. По некоторым летопи­сям, Якун был слеп (ПСРЛ. Том 23. С. 36). Но все летописи сходятся в том, что выглядел Якун очень богато. Теперь заметим следующее. Во-первых, активная антиязыческая позиция Ярос­лава, известного своими связями с варягами и Новгородом, кажется не­понятной. Приглашение языческого князя для ре­шения внутренних про­блем — странный шаг. Во­обще христианин Ярослав постоянно приглашает ва­рягов на Русь, на это не­льзя не обратить внима­ние. Во-вторых, само имя варяжского князя — Якун — христианское. Обра­тимся также к замеча­тельному памятнику ли­тературы Древней Руси — «Слову о Законе и Благо­дати», написанному мит­рополитом Иларионом в период между 1037 и 1050 гг. Как обратили внимание исследова­тели, этот памятник имеет явный политический аспект (Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. — СПб., 2003. С. 58‒61). Однако нам он инте­ресен с религиозной точки зрения.

Митрополит Иларион в своем произведении пытается доходчиво разъяснить читателям сущ­ность христианской веры. Считается, что «Слово о Законе и Благодати» было впервые произне­сено в 1049 г., и обращался митрополит не к простым русским людям, а к элите тогдашнего общества: князьям, боярам, духовенству. И опять кажется странным, что знатной христи­анской верхушке общества надо было разъяс­нять суть православной веры. В своем обра­щении Иларион более всего останавливается на божественной природе Христа. В то же время митрополит постоянно подчеркивает и человеческий элемент сущности Христа. При­ведем несколько примеров: «Вполне человек — от плоти человеческой... Но вполне Бог — по Божественному, это не просто человек, явив­шиеся на земле Божеское и чело­веческое»; «Как че­ловек, Материнское тело принял...»; «Как человек о Лазаре прослезил­ся, и, как Бог, вос­кресил его из мер­твых...» и др. (Слово о Законе и Благодати митрополита Илариона // Повести Древней Руси. Ред. О. В. Творогов. — СПб., 2001. С. 21, 22).

И еще несколько неожиданных мо­ментов «Слова о Законе и Благода­ти». Богородица названа здесь по имени — Мария, что не харак­терно для памятников русской православной литературы. Митрополит слишком уважительно для духовного лица относится к русским князьям-язычникам Игорю и Святославу: «Похва­лим же и мы, по силе нашей... нашего учителя и наставника великого кагана нашей земли Владимира, внука старого Игоря, славного Святослава. Те в лета своего владычества му­жеством и храбростью прославились... Ибо не в худой земле владычествовали, но в Рус­ской». (Там же. С. 31).

Также неясно, почему языческая Русь про­славляется митрополитом. Нельзя не обратить внимания на то, что все народы, исповедующие христианство, названы православными. Видимо, четкого разделения христианства на различные направления еще не существовало. Все христиане понимались как исповедующие истинную веру.

Названные выше особенности текста «Слова о Законе и Благодати» наводят на мысль о том, что оно было написано в период перехода Руси от арианского понимания христианства, столь характерного для многих европейских «варварских королевств», к каноническому греческому православию. Именно в арианском представлении Христос не имел божественной при­роды, а являлся человеком. Троица именовалось в арианстве подобосущей, а не единосущей, как в пра­вославии. С этим мнением и поле­мизировал Илари­он. Арианство, ви­димо, пришло на Русь еще при пер­вых князьях. И, ко­нечно, эти князья не могли быть швед­ского происхожде­ния, так как ари­анство бытовало среди народов Центральной и Западной Европы. Проникнуть на Русь оно могло только через их западных соседей — тоже славян. Скандинавия еще довольно долгое время оставалась полностью языческим регионом.

Перейдем теперь к греческим источникам. Византийские авторы народ, беспокоивший границы империи с севера, называли «роса­ми», если быть точнее — «народ рос». Целый ряд греческих источников позволяет говорить о более ранних случаях христианизации росов.

Росы, по нашему мнению, — западнославян­ские племена. Однако вопрос об этнической принадлежности народа рос вызывает много споров. Рядом историков было высказано предположение о том, что под «росами» гре­ческих источников выступают не кто иные, как варяги Аскольда и Дира, т. е. норманны. В частности, В.Н. Татищев относил крещение Руси при патриархе Игнатии именно ко времени княжения Аскольда в Киеве: «Четвертое кре­щение в славянах точно к нам относится и есть первое в Руси, чрез Кир Михаила митрополита и показанное чудо несгоревшего Евангелия. Это, судя по годам, было во время Оскольдово, который от грек Рос именован и в 867-м году крещение принял...» (Татищев В. История Россий­ская. Том 1. — М., 2003. С. 49‒50).

Официальный историограф XIX века Н.М. Ка­рамзин связал нападение росов на Константи­нополь, описанное патриархом Фотием, с ле­тописной статьей под 866 г., сообщающей о походе Аскольда и Дира на Царьград (ПСР/1. Том 1. Столбец 21). При этом историк рассмат­ривает нападавших исключительно как нор­маннов. Никаких противоречий историк не видит в известиях о крещении росов при пат­риархе Фотии, а затем — Игнатии. Другой вы­дающийся исследователь XIX столетия — С.А. Гедеонов также говорит о крещении Ас­кольда (которого он считал венгром), видя тому доказательства не только в византийских известиях, но и в последующей постройке на могиле князя церкви св. Николы.

Современные историки-норманисты счита­ют, что росы были норманнами, а византийское «рос» — производным именем от древнескан­динавского самоназвания участников походов на восток от Балтийского моря — rots (menn), «руотси» — «гребцы». Тем самым признаётся, что варвары, напавшие на Амастриду в 840-е годы, а также на Константинополь в 860 г., являлись норманнами (Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Б. А. Мель­никовой. — М., 2000. С. 12‒13, 101). От этого же наименования якобы происходит и назва­ние государства восточных славян — Русь.

Еще С.А. Гедеонов продемонстрировал пол­ную несостоятельность этих этимологических выкладок (Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х ч. — М., 2004. С. 288‒299). А в 1940 г. вышла статья Михаила Яковлевича Сюзюмова, в кото­рой автор обстоятельно и скрупулезно рассмот­рел вопрос о происхождении слова «рос». М. Сюзюмов пришел к выводу, что византийс­кое слово «рос» берет свое происхождение от библейского князя Рос (Сюзюмов М. К вопросу о происхождении слова «Россия» // Вестник древней истории. — М., 1940. № 2. С. 121‒123). Действительно, в книге пророка Иезекиля существует эсхатологический рассказ о нашес­твии варварских племен: «И бысть слово Гос­подне ко мне, глаголя, сыне человечь, утверди лице свое на землю Гога и Магога, князя Рос» (Иез. 38:2). Именование современного народа библейским названием было обычным лите­ратурным шаблоном византийских авторов. Отсюда славяне, столь часто нападавшие на Византию, стали именоваться народом «рос», т.е. князя Рос, библейского властителя ужасных варварских племен. Само библейское слово «рос» не склонялось в греческом языке, отсюда и название народа «рос».

Сегодня версию о происхождении «руси» от скандинавского «rots» убедительно опроверг А.В. Назаренко (Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинар­ные очерки культурных, торговых, политичес­ких связей IX—XII вв. — М., 2001. С. 25‒33). Если признать в росах выходцев из Северной Европы, в частности из Швеции, то становится совершенно непонятным известие патриарха Фотия о крещении росов в 867 г. и сообщение продолжателя Феофана о крещении росов при патриархе Игнатии и отправке к ним ар­хиепископа. Распространение же христианства в Швеции относится только к началу XII века.

Одна из точек зрения связывает греческое название «рос» с широко распространённым в топонимике и этнонимике Северного Причер­номорья и Северного Кавказа корнем «рос» с вариантами «аорс», «роке», имеющим иранское происхождение. Племена, проживавшие в ука­занном ареале, встречаются в более ранних письменных памятниках под именами «росомонов», «роксоланов», «аорсов». Именно с этой версией связана гипотеза о существовании южной, так называемой Причерноморской или Азово-Черноморской Руси (Иловайский Д.И. Начало Руси: Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю. — М., 2002. С. 17‒22, 66‒73, 328‒341, 369‒383). Причерно­морские росы входили в сферу влияния визан­тийской церкви, и уже во второй половине IX в. (при патриархе Фотии) у них утверждается епархия константинопольского подчинения (Кузьмин А.Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. — М., 2003. С. 253, 260).

Первоначальный же ареал деятельности варягов — это, прежде всего, Северо-Западная Русь. В Киеве они появляются с приходом туда Аскольда и Дира (по другим версиям — в со­ставе войск Олега). А уже при Игоре в Киеве действует Ильинская церковь, принадлежав­шая варягам-христианам.

В традиционном норманизме варяги — это любые скандинавские народы, а русы — непос­редственно шведы. Отсюда выводится заклю­чение, что варяги-христиане являлись католи­ками, и им отводится главенствующая роль в деле христианизации Руси. С.М. Соловьев считал, что скандинавы выступали главными посредниками при введении христианства на Руси (Соловьев С.М. История России с древ­нейших времён. Кн. 1. Т. 1‒2. — М., 1993. С. 251). Е.Е. Голубинский полагал, что Владимира крес­тили «домашние» христиане, а ими были не кто иные, как варяги из Скандинавии (Голу­бинский Е.Е. История русской церкви. Т. I. Ч. I. — М., 1901. С. 157). Часть современных норманистов продолжает ставить знак равенства между «варягами» и «латинами». Однако ка­толическая версия христианизации Руси не подтверждается источниками (Рамм Б.Я. Пап­ство и Русь в X‒XV вв. — М., Л., 1959. С. 23‒55). В самой Скандинавии христианство начинает распространяться в конце XI — начале XII сто­летий (Грот Л. Мифические и реальные шведы на севере России: взгляд из шведской истории // Сборник Русского исторического общества. Том 8 /156/. — М., 2003. С. 180).

Необходимо снова обратиться к ПВЛ. В рассказе об убийстве варяга-христианина и его сына прямо указано, что он пришёл «из Грек», т. е. из Византии. На месте их гибели впоследствии князем Владимиром была воз­ведена Десятинная церковь. Вполне можно предположить, что прибывший из Византии варяг в своё время принял крещение по ви­зантийскому образцу, сомнительно, чтобы православная церковь такого значения возво­дилась на месте гибели латинянина.

Таким образом, считаем, что византийские авторы VIII‒IX вв. «росами» именовали именно западнославянские племена.

Итак, о крещении росов сообщают многие византийские памятники письменности. В час­тности, о нашествии «росов» и последующем крещении их предводителя сообщает «Житие Георгия Амастридского»: «Было нашествие варваров-росов, народа, как все знают, жесто­кого и дикого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия». Этот народ двинулся от озера Пропонтиды и достиг «отечества свя­того», т.е. Амастриды на южном берегу Чёрного моря, разорив всё побережье. «Храмы ниспро­вергаются, святыни оскверняются: на месте их нечестивые алтари, беззаконные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее силу. Убий­ство девиц, мужей и жён...» (Васильевский В.Г. Труды. Т. 3. — Петроград, 1915. С. 63‒64).

В данном случае под Пропонтидой подра­зумевается Азовское море (Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Б. А. Мельниковой. — М., 2000. С. 90‒91).

Далее в «Житии» повествуется о чуде у гробницы святого Георгия, когда предводитель язычников росов, поражённый чудесным зна­мением, прекращает насилия, чинимые его воинами, и склоняется к христианской вере (Васильевский В.Г., С. 67‒68).

Издатель и исследователь текста «Жития Георгия Амастридского», выдающийся отечест­венный византолог Василий Григорьевич Васильевский пришёл к выводу, что автором памятника был известный византийский писа­тель Игнатий, впоследствии ставший Никейским митрополитом. В «Житии» нет ни одного упо­минания об иконах — предмете, которого в религиозном произведении можно избежать лишь намеренно. Это позволило В.Г. Васильевскому датировать памятник, а соответст­венно и упоминания в нём нашествия росов на Амастриду, периодом иконоборческой де­ятельности Игнатия, т. е. временем до 842 г. (Васильевский В.Г., С. 14‒67).

Ещё об одном крупном нашествии росов на побережье Чёрного моря, в частности, на прибрежную полосу Крыма, говорится в другом визан­тийском памятнике-«Житие Стефана Сурожского». Это житие имеется также и в русском списке XV в. Рус­ский вариант сочинения отличается лишь некоторы­ми деталями. «Житие Стефана Сурожского» при­надлежит перу неизвестного византийского автора конца X в. По мнению В. Г. Ва­сильевского, описываемые события, именуемые в ис­точнике «О прихождении рати к Сурожу князя Бравлина из Великого Новаграда», могли происходить в конце VIII — начале IX вв. (Ва­сильевский В. Г., С. 95‒96).

«Житие Стефана Су­рожского» сообщает сле­дующее: «По смерти святого мало лет мину, прииде рать великая русская из Новагорода, князь Бравлин, си­лен зело». Он захватил всю прибрежную полосу Крыма между Корсунем (Херсонесом) и Керчью и взял приступом Судак (Сурож).

Дальше говорится о попытке Бравлина разграбить гроб­ницу святого Стефана Сурожского в церкви святой Софии. Однако его постигает внезапная болезнь: «...обратилось лицо его назад, и, лежа, он источал пену». Князь росов не только был вынужден вернуть всё награбленное и отпустить пленников, но и вместе со своими воинами принял крещение из рук архиепис­копа Филарета. Произошло чудесное исцеле­ние Бравлина, и росы возвратились.

Если в вышеприведенных источниках гово­рится лишь об эпизодических случаях креще­ния предводителей «росов» и их дружинников, то «Окружное послание восточным патриархам» — актовый материал, состав­ленный патриархом Фотием (низложен в 867 году), не­посредственным свидете­лем и участником событий, сообщает о массовой хри­стианизации росов. Точная дата создания документа не установлена, он датируется 866‒867 гг. В «Послании», разосланном всем восточ­ным патриархам, Фотий сообщает: «...этот народ... ставший для многих пред­метом многократных толков и всех оставляющий позади в жестокости и кровожад­ности... однако ныне и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чи­стую и неподдельную ре­лигию христиан».

О походе росов на Кон­стантинополь в 860 г. и их последующем крещении пишет в своём труде «Жиз­неописания византийских царей» анонимный Про­должатель Феофана: «Вско­ре от росов пришло по­сольство в Константинополь и просило крестить их, что и произошло» (Продолжа­тель Феофана: Жизнеописания Византийских царей / Под ред. Я.Н. Любарского. — СПб, 1992. С. 84). Продолжатель Феофана сообщает также ещё об одном крещении росов, произошедшем при императоре Василии I и патриархе Игнатии: «Щедрыми раздачами золота, серебра, шелковых одеянии он также склонил к соглашению неодолимый и безбожный народ росов, за­ключил с ними мирные договоры, убедил приобщиться к спасительному крещению и уговорил принять рукоположенного патриар­хом Игнатием архиепископа...» Далее излага­ется легенда о чуде с несгораемым Евангелием и последовавшее вслед за этим крещение росов.

Хроника Продолжателя Феофана — аноним­ное сочинение, которое было создано, веро­ятно, около 950 г. в окружении императора Константина Багряно­родного. Сообщение о крещении росов со­держится в пятой книге хроники, которая в не­котором роде пред­ставляет собой само­стоятельный памятник — «Жизнеописание импе­ратора Василия». Это сочинение до послед­него времени припи­сывалось перу самого Константина VII Багря­нородного, создавшего своеобразное светское «житие», в центре ко­торого стоит героизи­рованный образ его деда — основателя Ма­кедонской династии.

Само «Жизнеописа­ние...» датируется вре­менем после 943‒950 гг., т. е. оно было создано после других книг хроники (Древняя Русь в све­те зарубежных источников / Под ред. Б. А. Мель­никовой — М., 2000. С. 103‒104). Второй этап христианизации росов при императоре Васи­лии I и патриархе Игнатии, отмеченный в хронике Продолжателя Феофана, историки относят ко времени около 874 года (Там же. С. 104).

Таким образом, мы определили, что визан­тийские памятники свидетельствуют о том, что росы были крещены фактически за сто летдо официальной христианизации Руси князем Владимиром в 988 г., отмеченной в ПВЛ. Ин­тересно, что крещение Руси в 988 г. прошло совсем незаметно для Византии. На настоящий день не известно ни одного греческого источ­ника упоминающего об этом, казалось бы, важном для греков событии.

А о крещении Руси ранее 988 г. ничего не говорится в нашей летописи, однако, есть указания на то, что уже при князе Игоре при­сутствовало много варягов-христиан, прино­сивших клятву при договоре 944 г. в церкви святого Ильи в Киеве. Крещение росов, по сведениям патриарха Фотия, произошло вслед за крещением болгар, которое состоялось в 865 г. «Послание» да­тируется 867 г., значит, крещение росов про­исходило между этими двумя событиями. К то­му же Фотий говорит о христианизации не части населения, а всего на­рода рос.

Однако у нас нет ос­нований полностью доверять сообщениям Фотия. Показать успех константинопольской церкви в деле крещения варварских народов было по внешнеполи­тическим соображениям очень важно. Скорее всего, это сообщение основано на реальных фактах крещения некоторых росов. Возможно, что часть их крестилась по арианскому образцу, как многие европейские варвары. Крещение Руси при Владимире также вполне могло иметь некоторую арианскую окраску, с которой позже приходилось бороться греческим священно­служителям на Руси. И первый русский митро­полит Иларион направляет свое «Слово о Законе и Благодати» против арианского, упрощенного понимания сущности христианства.

Обратимся к другим греческим источникам. Константинопольский дворцовый журнал се­редины X в. описывает приезд русского по­сольства во главе с княгиней Ольгой. В свите Ольги находился, между прочим, и священник Григорий. Причем этот священник был приве­зен княгиней из Руси и являлся духовником Ольги. Следовательно, Ольга уже была хрис­тианкой, когда прибыла в Константинополь (Успенский Ф. И. История Византийской импе­рии. Т. 3. — М., 2002. С. 413). Это, конечно, противоречит ПВЛ. Но наша древняя повесть сама полна противоречий. Греческий источник заслуживает большого доверия, так как это дворцовый журнал, описывающий парадные приемы послов и посетителей из иностранных государств.

Вообще, Ольга, если верить летописи, родом из Северо-Западной Руси, то есть из региона, который находился под сильным варяжским влиянием.

Византийские авторы варягов ПВЛ именова­ли «варангами». Рассмотрению вопроса о ви­зантийских варангах, времени их появления и этническому составу посвятил свою отде­льную работу В.Г. Васильевский. Историк про­анализировал труды многих византийских авторов: Атталиоты, Михаила Псёлла, Иоанна Скилицы, Никифора Вриения, Иоанна Кедрина и Зонары. Для получения более полной и объективной картины В.Г. Васильевский при­влёк также ряд исландских саг. При всём этом историк не ставил своей задачей вступать в полемику норманистов и антинорманистов и решать вопрос об этнической принадлежности росов в посланиях Фотия и русско-греческих договорах. Исследователь старался дать ответ, были ли византийские варанги норманнами или руссами и когда впервые в византийской наёмной гвардии появились скандинавы.

И Василий Григорьевич Васильевский при­шёл к выводу, что наемный корпус варангов появился в Византии с конца X в. и состоял преимущественно из росов. Так, историк пи­сал: «Факт присутствия в Византийской импе­рии с 988 г. до первых годов XI столетия боль­шого русского военного корпуса — по крайней мере, шеститысячного — не подлежит ни ма­лейшему сомнению. Мы только мимоходом отмечаем теперь то, конечно, не лишённое значения обстоятельство, что Тавроскифы (рус­ские, росы — Д.Л., Д.Д.), упомянутые Михаилом Псёллом при повествовании о Василии II Болгаробойце, встречаются потом на страницах его истории и притом прямо в виде варягов...»

Росы встречаются в византийской армии в разных местах, где только шли военные дейст­вия. Как отмечает В. Г. Васильевский, визан­тийские известия фиксируют постоянный при­ток военных людей из Руси в Константинополь в последние годы правления Владимира и в начале правления Ярослава Мудрого. Историк также подчеркнул, что византийские варанги имели в Константинополе свою церковь Бого­родицы, которая находилась в ведении пра­вославного синода (С. 397). Византийские источники всегда различают варангов и нор­маннов, причем первых они отождествляют с росами (С. 206‒210, 316‒317).

Таким образом, В.Г. Васильевский убеди­тельно доказал, что дружина варангов появи­лась в Византии раньше, чем Константинополя достигли норманнские искатели наживы и славы. Он показал также, что в византийских источниках середины XI в. «варанги» и «русь» или «росы» отождествляются (стр. 379).

Обратимся снова к нашей древней летописи. В ПВЛ отражены три различных представления о «варягах». Во-первых, это народ, населяющий земли от «пределов Сима» до «земли Волошской и Агнянской». Во-вторых, варяги — это какое-то определенное племя. В-третьих, варяги — это все прибалтийские народы, среди которых особо выделяются «варяги-русь». В этнографическом введении присутст­вует непосредственное указание на место жи­тельства варягов: «Ляхове же, и Пруси, Чудь приседять к морю Варяжьскому; по семуже морю седять Варязи семо ко востоку до пре­дела Симова, по томуже морю седять козападу до земли Агнянски и до Волошьски» (ПСРЛ. Том 1. Столбец 4).

Под «пределом Сима» летописцем подра­зумевается Волжская Булгария. Под землями «Агнянски» и «Волошьски» автор понимал со­ответственно южные области Ютландского по­луострова, где проживали англы, и Священную Римскую империю (Фомин В.В. Русские лето­писи и варяжский вопрос. — Липецк, 2005. С. 118). Таким образом, перед нами предстаёт широкий ареал проживания варягов. Здесь же они названы соседями ляхов (поляков), пруссов и чуди на южном побережье Балтийского моря. О варягах и Руси на южнобалтийском побе­режье говорят и западноевропейские источники (Откуда есть пошла Русская земля. Века VI‒X. Кн. 2 / Сост., предисл., комм. А. Г. Кузьмина. — М., 1986. С. 179).

Помимо римско-католической церкви на Балтийском Поморье, как отмечал Аполлон Григорьевич Кузьмин, достаточно широко была представлена ирландская церковь, ориенти­ровавшаяся на традиции раннехристианских общин, что сближало её более с Востоком, чем с Римом. В западной средневековой литературе представителей этой церкви называли «грека­ми». Ирландские миссионеры привнесли хрис­тианство в Западную и Центральную Европу, проповедовали они и среди балтийских сла­вян. По мере усиления нажима со стороны католической церкви, они стремились опереть­ся на славянские общины. Исследователь от­мечает некоторые черты ирландской церковной традиции в русском христианстве.

А.Г. Кузьмин приходит к следующему инте­ресному для нас выводу: «Таким образом, собственно варяги, мигрировавшие на равнины Восточной Европы в IX‒X веках и проникавшие далее (и позднее) в Византию, не имели отно­шения к Скандинавии. Да и латинское влияние вряд ли на них особенно распространялось: ведь они покидали родные места, уходя как раз от наступления германских феодалов ка­толической церкви» (Кузьмин А.Г. Начало Руси: Тайны рождения русского народа. — М., 2003. С. 230‒231).

На Русь варяги могли привносить традиции ирландской церкви, что сближало их с Византией. Вероятно, эти варяги-христиане спо­собствовали и крещению княгини Ольги, они же воспротивились миссии магдебургского ар­хиепископа Адальберта, совершившего по при­глашению Ольги в 961‒962 гг. поездку на Русь.

Концепция южно-балтийской родины варя­гов строится также на основе реконструкции древних и устойчивых связей Северо-Западной Руси (территория ильменских словен и криви­чей) с западнославянским Балтийским Помо­рьем. Действительно, Балтийский регион с ран­него средневековья характеризуется наличием широких экономических и культурных связей, которые превратили Балтийское море «...из моря, разделяющего страны, во “внутреннее” море с культурно-исторической точки зрения» (Шахматов А. А. Сказание о призвании варягов // История Русского летописания. Т. 1. Кн. 2. — СПб., 2002. С. 8). Скандинавия же вступает в балтийскую торговлю с восточнославянскими землями лишь с конца X в., о чём, помимо находок кладов, относящихся к данному сто­летию, свидетельствуют и саги, не знающие русских князей ранее Владимира Святославича (980‒1015) (Откуда есть пошла Русская земля. С. 582‒588).

Не должно вызывать сомнений, что варяги-христиане первоначально не представляли римскую церковь. Ситуация меняется в конце XII в., когда термины «варяг» и «латин» стано­вятся синонимами. Связано это, прежде всего, с эволюцией самого термина «варяг», который постепенно отрывается от своей этнической основы и приобретает более общее звучание. На рубеже XI‒XII столетий в Скандинавии рас­пространяется христианство католического тол­ка. Позднее, в XIII в., имя «варяг» сменится пол­ностью тождественным ему понятием «немцы» (Фомин В. В. Комментарии // Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х ч. — М., 2004. С. 543). К этому времени родина варягов — Балтийское Поморье будет в религиозном плане уже пол­ностью подчинено римско-католической церкви.

Таким образом, очевидно, многие варяги являлась христианами, хотя далеко не все из них были крещены по каноническому гречес­кому образцу. Некоторые варяги исповедовали арианство, характерное для варварских племен Европы. Дискуссии по поводу правильности вероисповедания отразились в «Слове о Законе и Благодати». Так или иначе, сам факт испове­дания варягами христианства подтверждает, что летописные «варяги» являлись западными славянами, проживавшими в Южной Балтике, а никак не скандинавами, которые оставались язычниками еще долгое время (официально до XII в., а фактически еще дольше).

Понятно, почему русский летописец не счи­тал приглашение варягов свидетельством не­способности славян и иных восточноевропей­ских племен создать государство самостоя­тельно. Академик Алексей Александрович Шахматов убедительно показал, что легенда о призвании варягов была вставлена в ПВЛ в начале XII в. (Шахматов А.А. Сказание о при­звании варягов // История Русского летописа­ния. Т. 1. Кн. 2. — СПб., 2002. С. 185‒232). В те времена монах-летописец продолжал еще считать варягов не только славянами, но, что не менее важно, и христианами, то есть «сво­ими». Летописец помнил, что варяги в основ­ном и были первыми христианами на Руси и распространяли христианство, пусть иногда и в арианском толковании.