Ещё только на одной картине «Убитый казак» будет солнце полуденным, как бы удивлённым неожиданностью произошедшей трагедии… Вроде бы всё в божьем мире было красно и ладно, всем хватало света и тепла… И вдруг – кровь, смерть, братоубийство… Нелепо… Противоестественно. И солнце святорусов начинает кровоточить и закатываться.
На полотне, запечатлевшем казачью лаву, пыль из-под копыт поднимается в небо и почти затмевает солнце, и оно, раскалённое, яростно бронзовит всадников, делая из ещё живых людей символические памятники эпохе братоубийственной Гражданской войны.
Нерадужное, рассеянное солнце сопровождает «Казачьи проводы» на службу. Одному Богу известно, чем она закончится: то ли – грудь в крестах, то ли – голова в кустах?.. Дождутся ли возвращения «соколика» его родимцы?
Солнце «мирового пожара» выжгло землю мыса Пунда под ногами казаков и сделало угольно-чёрным Средиземное море на картине «Изгнание. Лемнос». Художник увидел земляков донского и кубанского казачьих корпусов, покинувших Родину с войсками генерала П. Н. Врангеля в 1920, не глазами живописца, а внутренним зрением собрата: путь в Россию закрыт, Европа не торопится оказать помощь беженцам. Безжизненное пространство вокруг – сухой бурьян, развалы камней и кактусы. Выжжены и души людей.
Бурой от крови войны стала земля и мертвенно-бледным небо в сюжетах «Ожидание» и «Чёрный ворон». Судьба казаков всегда была немилосердной к «данникам крови», а после революции и расказачивания в особенности. И художник тонко передаёт зрителям драматический накал.
В пепельных сумерках скачут вдоль исполосованных тёмными оврагами полынных холмов «Всадники». Их разномастная экипировка, худое вооружение, яростно растянутые меха гармошки и горько вывернутый тоскливой песней рот гармониста говорят о безнадёжном пути в никуда… Это последние «осколки» казачьего сопротивления молоху апокалипсиса. Дальше – только кровавый закат и чернота небытия, как на полотнах «Исход» и «Тайные похороны».
Такова в основных чертах палитра живописных работ Сергея Гавриляченко – одного из самых заметных сегодня пропагандистов истории казачества.
Вместе с другими, в какой-то мере более нейтральными по психологической нагрузке, но мастерски написанными полотнами «Стременная», «Постриги», «Казачья пляска», картины представляют широкую, многогранную и драматическую панораму насильственно прерванной полнокровной жизни казачества. Это своего рода художественный реквием славным донцам и кубанцам, их традициям, своеобразному быту, неповторимому духу.
Творческая манера художника поражает не внешней декоративной живописностью, а, прежде всего, глубокой драматургией сюжетов, правдивостью образов. Хотя и в филигранной проработке деталей Гавриляченко не откажешь. Рука мастера, его оригинальный почерк чувствуются во всём, будь то серия портретов прославленных донских атаманов или лидеров сегодняшнего возрождённого казачества. Его не спутаешь ни с какими другими художниками. Сергей Гавриляченко также иллюстрирует книги, а его рисунки достойно дополняют пантеон ярких и колоритных представителей казачьего Дона.
Мастер является самым достойным наследником прославленных земляков: Митрофана Грекова и Василия Нечитайло. Разумеется, не парадных образцов соцреализма типа «Трубачей Первой конной» или «На Красной площади», а самых приближённых к правде народной жизни полотен: «В отряд к Будённому» и «Старый казак М. И. Мищенко». Речь идёт о духовной близости в понимании народного характера и выборе средств для его всеобъемлющего изображения, исключающих легкомысленную пестроту и парадную напыщенность. Редкая традиция в наши времена, замусоренные фальшивой помпезностью или уродливой натуралистичностью.
И в живописных полотнах С. Гавриляченко, и в его рисунках чувствуется глубокое знание истории казачества и пристальное внимание к внутреннему миру земляков. Ведь мысли Л. Н. Толстого о том, что «вся история России сделана её казаками», и о том, что «народу любо казаками быть», очень важно подкрепить зрительным рядом строителей и защитников земли русской, в силу духа которых поверили бы и казачьи потомки, и сторонние наблюдатели. Глядя на работы Гавриляченко, веришь в историческую миссию воинов-пахарей. Нельзя не порадоваться тому обстоятельству, что в когорте летописцев казачества последовательно и самобытно работает такой художник.
