Детство В. О. Ключевского

Василий Осипович происходил из ду­ховного сословия. Его прадед был дьячком, дед — дьячком и затем дьяконом в селе Ключах Чембарского уезда Тамбовской, поз­же — Пензенской губернии (отсюда и фамилия «Ключевский»).

Отец его, Иосиф Васильевич, по окончании курса наук в Пензенской духовной семинарии в 1838 году со званием студента был сначала учите­лем приходского духовного училища 1 класса и вместе с тем дьяконом Николаевской церкви в городе Пензе. В 1840 году он был рукоположен во священника в село Воскресенское Пензенского уезда. Здесь 16 января 1841 года и родился у него сын Василий.

В 1845 году о. Иосиф был переведен в Городищенский Троицкий собор и назначен законоучителем в Городищенском народном приходс­ком училище, а в следующем 1846 году определен и благочинным. В мае того же года он был переведен в подгороднее (пригородное — В. Г.) село Можаровку с оставлением в должности законоучителя и благочинного. Но вскоре по неудобству сообщения с городом был уволен от этих долж­ностей и остался простым священником.

Первоначальная жизненная обстановка, несомненно, оказала сильное и, в общем, благотворное влияние на развитие будущего русского истори­ка. Поставив его близко, лицом к лицу, к русской природе и к быту сель­ского населения, эта первоначальная обстановка дала его восприимчивой душе ряд неизгладимых впечатлений, ряд представлений, которые облег­чили ему впоследствии понимание народной жизни в прошедшем.

Эта же первоначальная обстановка обвеяла его юную душу и тем нравственным теплом, которым, несмотря ни на что, согрета трудовая жизнь русской деревни. Та симпатия к русскому крестьянину-земледельцу, которою проникнуты научно-литературные труды Василия Осипови­ча, его обостренный интерес к судьбам этого крестьянина восходят своим первоначалом, несомненно, к впечатлениям его детства.

Здесь же надо искать отчасти объяснения и тем исследовательским симпатиям, которые проявлял Василий Осипович к исторической дея­тельности класса, стоявшего рядом с крестьянством, бывшего народною интеллигенцией, то есть русского духовенства.

В 1850 году жизненная обстановка Василия Осиповича резко изме­нилась. 28-го августа скончался от паралича его отец Иосиф Васильевич. Мать Василия Осиповича Анна Федоровна переселилась из Можаровки в Пензу, где у нее была еще жива мать (вдова протоиерея Федора Мошкова), и купила себе здесь небольшой домик.

По воспоминаниям сестры Василия Осиповича Елизаветы Осиповны, осиротевшая семья стала жить очень бедно. Одну половину домика Анна Федоровна сдавала внаймы за три рубля в месяц, а в другой ютилась сама с сыном и двумя дочерьми.

Вскоре, по переселении в Пензу, Анна Федоровна отдала своего сына в Пензенское духовное училище. Как сирота, показавший притом на экзамене довольно хорошие способности, прилежание и успехи в науках, Василий Ключевский был принят на казенное пособие, на двенадцати­рублевый «бурсачный» оклад (с 1853 года этот оклад увеличен был до 15 рублей), что было немалым подспорьем для его матери.

В духовном училище Василий Осипович был сначала средним учени­ком. Много затрудняло его довольно сильное заикание, которое в конце концов ему удалось преодолеть. На втором году учения Василий Осипович был уже первым учеником. Первым же и окончил курс в этом училище.

Учеба в духовной семинарии

В духовной семинарии, куда он поступил ^в 1856  году 15 лет от роду, первые годы он также большею частью занимал первое место среди учащихся. Особенно выдавался он своими сочинениями. Вос­поминания его сестры и некоторых других лиц, знавших Василия Оси­повича, кроме его природных способностей, указывают и на источник этой литературности Василия Осиповича:

«Брата очень редко можно было видеть без книги в руках. Обе­дал и чай пил — она всегда была у него. Он никогда не ложился в одни часы с семьею спать, всегда сидел, а когда не на что было купить свечку, он сидел с ночником, или яснее сказать: в малень­кий стаканчик вливалось конопляное масло и опускался фитиль. Или, когда в зимнее время холодно в комнате, он брал подушку и забирался на печку с этим же ночником и читал».

Читал он внимательно и вдумчиво, и результаты были блестящие. О. протоиерей Масловский слышал от одного из товарищей Василия Оси­повича следующий рассказ:

«Однажды Степан Васильевич Масловский (преподаватель фи­лософии), всегда ровный, тихий и спокойный пришел в класс на урок с заметною ажитацией и одушевлением и, положив на стол связку прочитанных им накануне сочинений учеников (классный экспромт) на тему по психологии, довольно замысловатую и содержательную, ничего не говоря, подошел к Ключевскому, и положив ему руку на плечо, сказал вслух всего класса: «Ну, господин Ключевский, вы свое сочинение написали во всех отношениях так прекрасно, что я так не написал бы».

Кроме философии Василий Осипович проявлял в семинарии боль­шой интерес к историческим наукам. Он сам рассказывал впоследствии, что еще в семинарии он перечитал труды по русской истории Татищева и Карамзина. Чтение расширяло его умственный кругозор, и ему уже ста­ло тесно в духовной школе и в духовном звании, захотелось в универси­тет, на вольную волю...

В декабре 1860 года, уже состоя учеником высшего богословского отделения, Ключевский подал прошение об увольнении его из семина­рии. Прошение мотивировано было стеснительными домашними обстоя­тельствами и слабостью здоровья.

Начальству духовной семинарии не хотелось выпускать даровитого ученика, которого оно приуготовляло к поступлению в академию, да и боялось оно гнева строгого архиерея Варлаама, который не особенно лю­бил уход семинаристов из духовного звания. Решили воспользоваться тем, что Ключевский получал казенное содержание, и написали доклад преосвященному Варлааму со следующим заключением:

«Так как положением Святейшего Синода 1829 года постанов­лено, чтобы каждый, совершивший курс в духовных училищах на содержании сих училищ, обязан был, если потребует начальство, в благодарность за свое воспитание служить по духовному ведом­ству не менее четырех лет, и так как ученик Ключевский посто­янно пользовался значительным казенным пособием, то в проше­нии об увольнении его из семинарии отказать».

Преосвященный Варлаам, со своей стороны, очень неблагосклонно относился к намерению Василия Осиповича. По воспоминаниям его сес­тры, он пригрозил не дать обещанного сестре его прихода, если Ключев­ский уйдет в университет.

По рассказу самого Василия Осиповича, на декабрьских экзаменах, осведомившись о его желании поступить в университет, он заметил ему: «успел бы дураком-то быть». «И все-таки, — добавляет Василий Оси­пович, — несмотря на такой его комплимент, я преосвященного Варла­ама вспоминаю всегда с глубокою благодарностью. Дело «дураком» только для меня и кончилось. В семинарии он меня не задержал, денег казен­ных с меня не взял и, по всей вероятности, внес за меня свои».

Варлаам не признал юридической логики за постановлением семи­нарского правления и написал на нем такую резолюцию:

«Ключевский не совершил еще курса учения и, следовательно, если он не желает быть в духовном звании, то его и можно уво­лить беспрепятственно».

Так благополучно кончилось для Ключевского все это дело.

27 февраля 1861 года, неделю спустя после отпуска крестьян на волю, вышел на волю и наш Василий Осипович. Между этими двумя фактами, несомненно, была некоторая внутренняя связь, а не простое, случайное совпадение. В русской общественности повеяло новым, свободным ду­хом, стали открываться заманчивые жизненные перспективы, широкое поприще для приложения способностей, и талантливого семинариста, естественно, потянуло на этот общественный простор.

В выданном ему свидетельстве, его способности отмечены «превос­ходными», прилежание — «весьма усердным», поведение — «весьма хорошим», успехи в словесности — «превосходными», в логике, психо­логии и патристике¹ — «отличными», в катехизическом учении², дог­матическом богословии, физике и математике и сельском хозяйстве — «весьма хорошими», в священном писании, гражданской истории, в уче­нии о вероисповеданиях, гомилетике³, церковной истории, обрядословии и медицине — «очень хорошими», в языках греческом и латинс­ком— «очень достаточными».

Семинария, следовательно, заметила в Василии Осиповиче будущего почетного академика по разряду изящной словесности, диалектика и пси­холога, но не совсем еще рассмотрела будущего великого историка. Быть может, впрочем, и сам Василий Осипович не проявил себя еще достаточ­но с этой именно стороны.

Учеба в Московском университете

Оставалось теперь добраться до Москвы, до университета. Для этого недоставало у Василия Осиповича главного — денег.

Хотя, находясь в семинарии, он давал уро­ки, но весь этот заработок отдавал матери на удовлетворение домашних нужд. Единственная надежда была на родственника — священника Боголюбской церкви города Пензы — Европейцова, женатого на родной тетке Василия Осиповича.

Василий Осипович любил этого дядю, обо всем с ним советовался, но по свойственной ему деликатности и застенчивости до последней минуты своего отъезда он не решался сам начать разговор о деньгах. Наконец, когда дядя спросил его, с чем же он едет в Москву, Василий Осипович сказал: «Я еду с верою в Бога и надеждою на вас». Священник не вытер­пел, заплакал, обнял Василия Осиповича и вручил ему нужную сумму денег на дорогу.

Горько плакала, расставаясь с сыном, мать Василия Осиповича, как бы предчувствуя, что ей не придется более увидеть его. Василий Осипо­вич утешал мать, обещая приехать на Рождество. Но поездка в Пензу на лошадях, очевидно, была невозможна для Василия Осиповича, и ему так и не пришлось побывать у матери.

24 июля 1861 года Василий Осипович подал прошение ректору Мос­ковского университета о зачислении его для продолжения образования своекоштным⁴ студентом историко-филологического факультета «по выдержании установленного для сего полного экзамена».

Экзамен был сдан успешно, и осенью 1861 года Василий Осипович стал студентом первого курса историко-филологического факультета. В списке студентов этого курса числились между прочими: Гиляров Фе­дор, Дринов Марин, известный профессор Харьковского университета, Кирпичников Александр Иванович, Кондаков Никодим Павлович.

Василий Осипович сразу же занял среди своих сверстников первое место по своим дарованиям и успехам. На переходных экзаменах он по­лучил самые высокие отметки по сравнению с другими. Успехи Василия Осиповича дали ему возможность со второго года пребывания в универ­ситете пользоваться стипендией.

На втором и третьем курсах студент Ключевский получал малень­кую стипендию Демидова, а на четвертом — казенную стипендию Мини­стерства народного просвещения.

Вспоминая впоследствии свои студенческие годы, Василий Осипович говорил и писал, что с великим интересом он слушал лекции П. М. Ле­онтьева, Г. А. Иванова, Ф. И. Буслаева, К. П. Победоносцева и Б. Н. Чи­черина (на юридическом факультете).

Леонтьева Василий Осипович ценил как великого знатока класси­ческой древности. Иванова — как превосходного преподавателя, одного из немногих умевших возбуждать интерес к классическим языкам. По­бедоносцева он высоко ставил за редкую ясность и отчетливость его из­ложения, Чичерина — за его философию, за научные построения исто­рии русского права.

В лекциях и научных трудах Василия Осиповича и сказалось отчас­ти влияние чичеринских историко-юридических концепций. Но в осо­бенности привлек внимание и симпатии Василия Осиповича Сергей Ми­хайлович Соловьев, которого он стал слушать с третьего курса.

В то время 42-летний Соловьев был в полном расцвете своих физи­ческих и умственных сил. Своими лекциями он произвел на Василия Осиповича сильнейшее впечатление:

«Соловьев, — писал он впоследствии в воспоминаниях о своем учителе, — давал слушателю удивительно цельный, стройной ни­тью проведенный сквозь цепь обобщенных фактов взгляд на ход русской истории, а известно, какое наслаждение для молодого ума, начинающего научное изучение, чувствовать себя в обладании цель­ным взглядом на научный предмет».

Надо сказать, что к тому времени С. М. Соловьев закончил свои тру­ды по древней русской истории и подвел им итог в своем «превосход­ном», по выражению Василия Осиповича, XIII томе.

Первоначальная концепция древней русской истории, данная в его докторской диссертации «История отношений между князьями Рюрико­ва дома», теперь была продумана окончательно, исправлена и дополнена на основании изученного при написании двенадцати томов «Истории России с древнейших времен» материала.

Содержавшееся в XIII томе общее обозрение не только давало превос­ходное изображение хода древнерусской истории, но и бросило яркий свет на новую историю, начавшуюся со времени Петра Великого, уста­навливая ее тесную внутреннюю связь с древнею. В сущности, это была общая концепция всей русской истории, не доведенная только до конца. Она оказала Василию Осиповичу огромную помощь в его самостоятель­ных научных трудах.

Василий Осипович всегда работал с известным цельным взглядом на свой предмет. Ему приходилось этот взгляд углублять, исправлять в ча­стностях, дополнять, перерабатывать, но не вырабатывать заново. В эко­номии времени и сил это сыграло, конечно, огромную роль.

Василий Осипович высоко ценил значение трудов Соловьева. Он писал впоследствии, что именем Соловьева будет обозначаться целая эпоха рус­ской историографии, что все современные русские историки должны на­чинать с того, чем закончил Соловьев, что его «История России» — одна из таких страниц в истории русского просвещения, «на которых с отра­дою будет останавливаться и раздумывать мыслящий русский чело­век».

Уже на студенческой скамье Василий Осипович стал продолжать дело своего учителя. Находясь на четвертом курсе, он написал кандидатское сочинение на тему «Сказания иностранцев о Московском государстве».

Уже в этом юношеском произведении Василий Осипович выступил настоящим исследователем, вводившим в ученый оборот много материала, критически перебранного и превосходно систематизированного. Вследствие этого его кандидатское сочинение признано было необходимым напеча­тать в «Московских университетских известиях» 1866 года (№ 7‒9).

Но в этом же произведении сказалось и другое основное свойство литературных трудов Василия Осиповича — их превосходный стиль, об­щедоступность и занимательность изложения, вследствие чего сочине­ние было в том же году переиздано для широкой публики «Обществом распространения полезных книг». Книга эта очень скоро стала библио­графической редкостью.

Работа над магистерской диссертацией

В мае 1865 года Василий Осипович закончил курс историко-филологического факультета и 10 июня был утвержден Советом в звании кандидата историко-фило­логических наук.

Так как этот кандидат уже достаточно заявил свои ученость и спо­собности, то по предложению С. М. Соловьева он оставлен был для при­готовления к профессорскому званию по кафедре русской истории, с со­держанием из сумм Министерства народного просвещения.

Готовясь к магистерским испытаниям, Василий Осипович не преры­вал самостоятельных научных изысканий. Плодом этих изысканий была его статья под заглавием «Хозяйственная деятельность Соловецкого мо­настыря в Беломорском крае», напечатанная в «Московских универси­тетских известиях», № 7, 1867 и отдельно.

Эта превосходная картинка из истории заселения и хозяйственной жизни нашего севера написана была Василием Осиповичем по рукопис­ному житию Зосимы и Савватия и рукописному же сборнику Соловец­ких грамот.

По-видимому, это приобщение к рукописному материалу, касающему­ся истории одного из выдающихся северно-русских монастырей, кроме совета С. М. Соловьева, определило направление ученых работ, предпри­нятых Василием Осиповичем для написания магистерской диссертации. По крайней мере, в предисловии к этой диссертации он сам засвидетель­ствовал, что «он обратился к древнерусским жителям, как к самому обильному и свежему источнику для изучения одного факта древнерус­ской истории, участия монастырей в колонизации северо-восточной Руси».

К составлению этой диссертации Василий Осипович приступил тот­час же после сдачи устных магистерских испытаний в ноябре 1867 года (по русской истории), в феврале и марте 1868 года (по политической экономии и всеобщей истории).

Тяжело досталась магистерская диссертация Василию Осиповичу. Ему пришлось перечитать колоссальное количество рукописных списков житий святых из библиотек Синодальной, Соловецкой, графа Румянце­ва, Ундольского, Троице-Сергиевой лавры, Московской духовной акаде­мии, Московской епархиальной библиотеки, Императорской публичной библиотеки, из частных собраний графа А. С. Уварова, Н. С. Тихонравова и Е. В. Барсова.

Ограничить себя в этом отношении оказалось трудным делом:

«Чем более входил он в изучаемый материал, тем яснее стано­вились для него два вывода: во-первых, этот источник далеко не так свеж и обилен, как о нем думают; во-вторых, его небогатым историческим содержанием нельзя воспользоваться без особого пред­варительного изучения его в полном объеме».

Василий Осипович, следовательно, до известной степени разочаро­вался в своем источнике. С тяжелым чувством вспоминал он впослед­ствии годы, проведенные за изучением житий северно-русских святых, говаривал даже подчас, что результаты не были соразмерны потрачен­ным на них усилиям. Но в этом сетовании сказалось только воспомина­ние о том томлении, которое испытывал его творческий дух, рвавшийся к историческим построениям и чересчур долго задержанный предвари­тельною очисткою мусора, разборкою материала.

Василий Осипович одержал победу над самим собою и явил пример такого самоотверженного исполнения научного долга, который всегда будет нравственно поддерживать молодых ученых, изнемогающих в ра­боте над сырым материалом.

Художник по натуре, одаренный живым воображением и темпера­ментом, он кропотливо и терпеливо перебрал колоссальный по разме­рам, но небогатый по содержанию материал, который представляют из себя жития древнерусских святых, рассортировал его по рубрикам, дал ему меткую и блестящую оценку и выбрал из него те крупицы истори­ческой действительности, которые в нем содержались.

Изучение житий святых было для него тою суровою школою, в которой закалился его исследовательский дух. Из этой школы Василий Осипович вынес привычку необыкновенно тщательно, до самых тончайших мелочей, изучать и разбирать источники, исчерпывать до конца все, что они дают.

Эта привычка приобретена была им именно в работе над источника­ми, которые не много, а мало давали. Работа над древнерусскими жити­ями сделала художника-творца, каким был по натуре Василий Осипо­вич, тонким критиком-аналитиком, гармонически сочетала в нем несов­местимые обыкновенно свойства кропотливого, аккуратного и осторож­ного исследователя и широкого творческого размаха писателя.

Работа над житиями северно-русских святых оказалась плодотвор­ною и с другой стороны. Она заставила Василия Осиповича изучить удель­ную эпоху, к которой преимущественно относились эти жития, и изу­чить так, как не удавалось никому раньше.

Превосходные страницы, посвященные в «Боярской думе» и затем в общем курсе русской истории удельной эпохе, выросли, несомненно, из этих специальных занятий Василия Осиповича. Здесь ему удалось далеко опередить своих учителей С.М. Соловьева и Б.Н. Чичерина и дать яркую, исполненную живых красок времени характеристику удель­ной эпохи. Некоторые из этих красок позаимствованы из изучавшихся им житий святых.

Кроме того, специальная тема исследования вовлекла Василия Оси­повича в круг церковно-исторических вопросов и сделала его специали­стом и в этой области.

Уже до выхода в свет магистерской диссертации Василий Осипович напечатал целый ряд рецензий и статей на темы, так или иначе касав­шиеся истории церкви. Таковы были статьи:

— «Новые исследования по истории русских монастырей». По пово­ду сочинения доцента В. С. Иконникова «Исследование о главных на­правлениях в науке русской истории в связи с ходом образованности» («Православное Обозрение», № 10, 12, 1869; № 4, 1870);

— «Церковь по отношению к умственному развитию древней Руси». По поводу книги А. Щапова «Социально-педагогические условия умственного развития русского народа» («Православное Обозрение», № 2, 1870);

— «Образцовые писатели русских житий в XV веке» («Православное Обозрение», № 8, 10, 1870);

— «Греческая церковь в Лондоне в первой половине XVIII века» («Православное Обозрение», № 1, 1871).

И после выхода в свет магистерской диссертации не переставали по­являться в печати труды Василия Осиповича церковно-исторического характера. До выхода в свет «Боярской думы» эти труды даже преобла­дают в списке его статей и рецензий. Таковы были статьи:

— «Аллилуйя и отец Пафнутий» («Современные известия», № 75, 1872);

— «Псковские споры» («Православное Обозрение», № 9, 10, 12, 1872);

— предисловия к «Сказанию о чудесах Владимирской иконы Божией Матери» XII века, изданного Обществом любителей древней письмен­ности (№ 30, СПб., 1878), и к житию преподобного Филиппа Иранского, изданного тем же Обществом (СПб., 1879);

— рецензии: на книгу о. М. И. Горчакова «О земельных владениях всероссийских митрополитов, патриархов и св. Синода» («Православное Обозрение», № 9, 11, 1871; Отчет о 15-м присуждении наград графа Ува­рова, СПб., 1874); на книгу Н. С. Суворова «Наказания церковные» («Православное Обозрение», № 5, 1877); на книгу о. С. К. Смирнова «История Московской Духовной Академии» («Православное Обозрение», № 4, 1879).

После выхода в свет докторской диссертации интересы Василия Оси­повича были направлены большею частью уже в другие области, на дру­гие вопросы русской истории. Но и в это время появились два таких его литературных шедевра:

— «Содействие церкви успехам гражданского права и порядка», речь, произнесенная на торжественном акте Московской духовной академии 1 октября 1888 года («Прибавление к “Творениям святых отцов”, кн. IV, 1888 и отдельно);

— «Значение преподобного Сергия Радонежского для русского наро­да и государства», речь, произнесенная на торжественном собрании Мос­ковской духовной академии 26 сентября 1892 г. в память преподобного Сергия («Богословский вестник», № 11, 1892 и отдельно).

Эти речи были как бы заключительным словом Василия Осипови­ча, коим завершились его труды и изыскания в области истории рус­ской церкви.

Магистерская диссертация сыграла огромную роль и в личной судь­бе Ключевского.

Преподавательская деятельность В. О. Ключевского

По окончании курса Василий Осипович перебивался уроками в частных учебных за­ведениях и домах. В 1867 году по рекомен­дации С. М. Соловьева он приглашен был репетитором по истории в Александровское военное училище, где в то время «политическую историю» (всеобщую и русскую) преподавал сам С. М. Соловьев. Но все это, конечно, не устраи­вало должным образом молодого ученого.

Занятия житиями святых в синодальной и академической библио­теках дали возможность Василию Осиповичу познакомиться с ректором Московской духовной академии А. В. Горским и известным канонистом⁵ А. Ф. Лавровым, который занимал одно время должность библиотекаря Московской духовной академии.

Эти ученые заметили и оценили талант и познания Василия Осипо­вича и в заседании совета академии 28 мая 1871 года настойчиво реко­мендовали его в качестве кандидата для замещения вакантной кафедры русской истории.

По тогдашнему уставу духовных академий от кандидата, не имеюще­го высших ученых степеней, требовалось представление и защита диссер­тации pro venia legendi и прочтение пробной лекции на тему по назначе­нию комиссии. В качестве диссертации pro venia legendi Василий Осипович представил и 8 июня защитил свой кандидатский труд «Сказания иностранцев о России». Пробную лекцию читал на тему: «О житиях рус­ских святых как источнике сведений для русской гражданской истории».

9 июня 1871 года он был избран приват-доцентом академии по ка­федре истории, а после того как 26 января 1872 года защитил в универ­ситете магистерскую диссертацию и удостоен был степени магистра, из­бран был доцентом академии (16 марта того же года).

Уже на магистерском диспуте Ключевский выступил в качестве вос­ходящей ученой звезды:

«Несмотря на специальность предмета, — пишет очевидец, — диспут привлек в залу (актовую) многочисленную публику. Кроме студентов и профессоров университета здесь были и другие ученые, а также чиновники, офицеры, коммерсанты и даже раскольники. Заметно было особое множество дам. Самый диспут был веден с таким серьезным тоном и таким живым увлечением, что он пред­ставлял редкое исключение из ряда подобных диспутов, отзываю­щихся обыкновенно официальною мертвенностью. Давно уже мос­ковская публика не слыхала в стенах университета подобного уче­ного спора».

В качестве оппонентов выступили все наличные силы факультета по специальностям, имевшим какое-либо отношение к сюжету диссертации: С. М. Соловьев, Н. А. Попов, Ф. И. Буслаев, Н. С. Тихонравов.

Из публики возражал известный ученый и многолетний друг Васи­лия Осиповича Е. В. Барсов, бывший тогда помощником хранителя ру­кописей Румянцевского музея. Последний указал, что диспутант явил ученому миру 250 редакций житий, что ему приходилось рассмотреть для этой цели, по всей вероятности, около 5000 списков житий.

«Хотя диссертация, — пишет очевидец, — осаждаема была со всех возможных сторон — с исторической, литературной, библио­графической, — диспутант с находчивостью ограждал ее достоин­ство. По прочтении факультетского отзыва и по провозглашении диспутанта магистром русской истории взрыв рукоплесканий ог­ласил залу: московская публика единодушно приветствовала ново­го деятеля на поприще русской истории».

С 1872 года Василий Осипович состоял преподавателем трех учеб­ных заведений: Александровского военного училища, Московской ду­ховной академии и Высших женских курсов, учрежденных в том же году В. И. Герье.

В Александровском военном училище Василий Осипович преподавал новейшую русскую историю в связи со всеобщею, в академии и на кур­сах излагал всю русскую историю.

Слушатели Василия Осиповича по училищу вспоминали впослед­ствии (в 1901 году, по случаю исполнившегося тридцатилетия его препо­давательской деятельности), с каким «захватывающим вниманием и истинным наслаждением» слушали они его параллельный курс новей­шей русской и всеобщей истории. По их словам, Василий Осипович раз­бил старый ученый предрассудок, что новейшая история не может быть предметом научного изучения. Он излагал события новейшей истории «с такою глубокою основательностью и воспитательным значением, кото­рые оказывали неотразимое влияние на все миросозерцание слушателей».

С неменьшим восторгом вспоминали впоследствии о лекциях Васи­лия Осиповича и его старые слушатели по академии и высшим женским курсам. Профессор В. А. Соколов, бывший слушателем первого курса лекций Василия Осиповича в Московской духовной академии, говорил ему на его профессорском юбилее:

«Не могу удержаться, чтобы не засвидетельствовать, что с первого же года вы так сумели завладеть своими слушателями, что мы внимали вам, можно сказать, с замиранием сердца. И мы начали собою тот длинный ряд ваших поклонников, который не­прерывно тянется теперь уже десятки лет».

Известная художница Е. Д. Поленова писала:

«Сейчас возвратилась с лекций Ключевского. Какой это талант­ливый человек! Он читает теперь о древнем Новгороде и прямо произ­водит впечатление, будто это путешественник, который очень не­давно побывал в XIII—XIV веках, приехал и под свежим впечатлением рассказывает все, что там делалось у него на глазах, и как живут там люди, и чем интересуются, и чего добиваются, и какие они там». Тайна обаяния курсов Василия Осиповича заключалась не только в Богом данном ему таланте, в ясности и отчетливости его мысли, в метко­сти его вычеканенного слова, но и в том, что с кафедры он излагал не литературу предмета, а плоды своей неустанной работы над источника­ми при помощи этой литературы.

Это постоянное общение с источниками обусловливало оригиналь­ность и конкретность его изложения, свободу его от установившихся шаблонов, давало ему возможность облекать это изложение в живые об­разы времен. Слушатели Василия Осиповича как бы перечитывали вме­сте с ним в аудитории летописи и хартии.

Василий Осипович удивительно гармонически сочетал свою препода­вательскую и научную деятельность. Он изучал для того, чтобы не пре­подавать, как говаривал он, в кредит. И те лекции, которые ему прихо­дилось по необходимости читать в кредит, были для него, по его призна­нию, своего рода мучением.

Подчиняя так преподавание самостоятельному изучению предмета, Василий Осипович и, наоборот, научное изучение до известной степени подчинял задачам преподавания.

Работа над докторской диссертацией

Совершенствуясь неустанно как преподаватель, он совершенствовался в то же время и как ученый. Его курс вырастал из самостоятельных исследований, а эти после­дние вырастали, в свою очередь, из курса. Так создалась постепенно и как бы незаметно и докторская диссерта­ция Василия Осиповича «Боярская дума Древней Руси», которую он написал, не уединяясь от текущей работы по преподаванию. Эта диссер­тация, напечатанная сначала в «Русской Мысли» (1880 и 1881), а затем отдельною книгою, выдержала еще четыре издания (Москва, 1882, 1883, 1902, 1909). Причина этому та, что книга была не только специальною монографиею, но и общим изложением хода древнерусской истории, и даже больше последним, чем первою.

К концу 70-х годов репутация Василия Осиповича как крупного уче­ного и талантливого преподавателя установилась прочно. Поэтому, ког­да вследствие тяжкой болезни С. М. Соловьева возник вопрос о замеще­нии должности второго преподавателя русской истории в Московском университете, выбор вполне естественно и заслуженно остановился на Василии Осиповиче.

Ординарный профессор Н. А. Попов вошел в факультет с представле­нием, в коем писал о Василии Осиповиче:

«Еще в 1866 году он издал сочинение под заглавием «Сказание иностранцев о Московском государстве», напечатанное в виде при­ложения к «Московским университетским известиям». В этом со­чинении он извлек из 45 иностранных писателей XV, XVI и XVII столетий и привел в систему сведения о Московском государстве и его устройстве, разделив их на 18 глав, в которых исчерпаны были все вопросы, касавшиеся государственной жизни и управления за означенное время.

Уже это первое сочинение обнаружило в авторе способность к сравнительному изучению и самому точному исследованию исто­рических фактов, ибо сочинение это не было только сводом различ­ных сведений о России, найденных автором у иностранных писате­лей, но и заключало в себе взаимную проверку этих сведений.

Через пять лет г. Ключевский издал еще более обширное сочи­нение под заглавием «Древнерусские жития святых как историчес­кий источник» (465 страниц). В этом сочинении впервые русская историческая наука получила обширный опыт критики той лите­ратурной обработки, которой подверглись в Древней Руси биографи­ческие данные, сохранившиеся в предании или в непосредственных рассказах современников из жизни трех церковных деятелей, кото­рые содействовали распространению просвещения и объединению северо-восточной Руси.

Автор этого сочинения весьма ясно указал на существование нескольких эпох в истории древнерусской письменности, обнима­ющей собою отдел житий, отличил направления этих древних эпох и определил значение житий как исторического памятника и ис­точника.

Помимо этого главного достоинства названного сочинения оно получило немалое значение еще и потому, что в нем впервые рас­смотрены были в совокупности те рукописные сокровища, относя­щиеся к русской агиографии, которые хранятся в виднейших офи­циальных и частных библиотеках Москвы и Петербурга.

Этим сочинением г. Ключевский занял видное место между рус­скими историческими писателями, деятельность которых нача­лась в последнее десятилетие. Кроме этих больших сочинений, сви­детельствующих о г. Ключевском как трудолюбивом и деятельном исследователе в области историографии русской, следует указать еще на мелкие его статьи и на рецензии, обличающие в нем и весь­ма сильного критика чужих исследований.

Вместе с тем г. Ключевский уже несколько лет пользуется из­вестностью как опытный преподаватель, ибо состоит доцентом по кафедре русской истории в Московской духовной академии, пре­подает русскую историю в 3-м Военном Александровском училище и читает тот же предмет на Высших женских курсах в Москве».

Историко-филологический факультет, выслушав это заявление, в за­седании 12 сентября 1879 года единогласно избрал Василия Осипо­вича доцентом по кафедре русской истории. Совет в заседании 22 сентяб­ря избрал Василия Осиповича большинством 45 против 1. 12 октября того же года Василий Осипович утвержден был в должности доцента университета попечителем Московского учебного округа с оставлением и в должности доцента Московской духовной академии.

В скором времени, 22 декабря, совет Московской духовной акаде­мии избрал его экстраординарным профессором. Святой Синод указом от 27 февраля 1880 года утвердил его в этом звании.

5 декабря 1879 года в Большой словесной аудитории прочел Василий Осипович свою первую лекцию в Московском университете. Ключевский сделал в ней общее вступление в русскую историю по смерти Петра Вели­кого (ему пришлось продолжать курс Соловьева, прерванный по болезни).

Несмотря на некоторое предубеждение против преподавателя, при­шедшего в университет из духовной и военной школы, лекция произве­ла превосходное впечатление, и Василий Осипович быстро завоевал сим­патии студенчества.

Когда в следующем 1880‒1881 академическом году Василий Осипо­вич стал читать общий курс русской истории, его аудитория уже была полным полна студентами-филологами и юристами. Его слушали не только те, кому назначалось слушание по расписанию, но и те, которые в это время должны были слушать другие лекции. Василий Осипович, можно сказать, опустошал другие аудитории, и читать с ним в один час стано­вилось почти немыслимо.

Со следующего академического года Василий Осипович кроме чте­ния курса начал вести практические занятия по источникам. В 1880‒1881 академическом году он читал «Русскую Правду» и «Псковскую суд­ную грамоту». Целью этого чтения, по его заявлению, было «познако­мить слушателей с языком памятников древнерусского права и с ис­торией судебных и других учреждений Древней Руси».

В следующем академическом году Ключевский читал и разбирал Судебник 1550 года и Котошихина. «Разбор Котошихина состоял в под­робном изложении и сопоставлении показаний Котошихина с извести­ями других памятников, русских и иностранных, касающихся устрой­ства и жизни Московского государства в XVII веке». И эти специаль­ные занятия с чрезвычайною охотою посещались студентами.

Василий Осипович так артистически читал источники, так тонко их анализировал, так много давал побочных интересных сведений, что уча­ствовать в его семинариях было прямо наслаждением.

В короткое время Василий Осипович завладел симпатиями учивше­гося в Московском университете юношества, и когда 29-го сентября он появился на кафедре в актовом зале для защиты своей докторской дис­сертации, ему сделали настоящую овацию.

Актовая зала была битком набита не только учащеюся молодежью, но и стороннею публикою, пришедшею посмотреть и послушать Василия Осиповича. В числе почетных гостей были: профессор Московской ду­ховной академии преосвященный Алексий, епископ можайский (в миру А. Ф. Лавров), попечитель Московского учебного округа граф П. А. Кап­нист, вице-губернатор И. И. Красовский, городской голова Б. Н. Чиче­рин, редактор-издатель «Русской Старины» Семевский, некоторые про­фессора Московской духовной академии и другие.

Официальными оппонентами были: профессор русской истории Н. А. Попов, профессор истории русского права П. Н. Мрочек-Дроздовский, кроме того возражали профессор канонического права А. С. Павлов и из публики известный историк Д. И. Иловайский.

«Диспут, носил более характер дружеской беседы, нежели сурово­го научного судилища, — пишет очевидец. — Ясно было для всех, что фактически докторант уже давно доктор во мнении ученой колле­гии, остается только оформить дело и совершить обряд венчания.

Все оппоненты отозвались о диссертации г. Ключевского с вели­чайшею похвалою. Г. Попов заявил, что обильно черпает из нее ма­териал для своих лекций, присовокупив, что «это лучшая похвала, какую может высказать профессор русской истории». Г. Дроздовский сказал, что он прочел диссертацию с наслаждением. Г. Иловай­ский заметил, что она должна сделаться настольною книгою для всякого изучающего русскую историю.

Несмотря на то, что диспут продолжался почти четыре часа, докторант вел его с неизменным спокойствием и самообладани­ем, излагая ответы свои с необыкновенною отчетливостью и изя­ществом».

В факультетском отзыве определялось крупное значение труда Васи­лия Осиповича, не только специальное, но и общее:

«Сочинение магистра Ключевского, составляющее плод много­летних изысканий автора в области государственного и обществен­ного устройства русской земли, предлагает решение не одного только вопроса о происхождении, составе, деятельности и судьбе названно­го в заглавии учреждения.

Но с такою же подробностью касается и других предметов, стоящих с ним в связи и имеющих первостепенное для русской ис­тории значение, как то истории сословных отношений, участия народного труда в переменах общественного устройства Древней Руси, влияния колонизации на склад древнерусского общества, зна­чения вотчинного управления в истории объединения северо-восточ­ной Руси, путей, коими образовалось Московское государство с его политическими порядками, и многих других.

Таким образом, автор, исследуя историю постепенно нарастав­шего и менявшегося в своем, составе класса думных людей и ставя ее в связь с другими сторонами политической и общественной жиз­ни допетровской Руси, вывел свое сочинение далеко за пределы на­меченной им темы.

И через это его труд из специального исследования о боярской думе превратился в общий, хотя и не всесторонний, но основанный на ближайшем изучении источников очерк развития политической жизни и общественного склада Руси Киевской и отчасти Галицкой, Владимирско-Суздальской и отчасти Новгородской и, наконец, Мос­ковского государства».

Такое общее значение труда Ключевского, по словам отзыва, обус­ловливается, кроме того, многочисленными побочными вопросами, ко­торые нашли в труде Ключевского или решение или перерешение.

Провозглашение Василия Осиповича доктором русской истории было приветствовано публикой шумным восторгом и криками «браво». В те­чение десяти минут в зале стоял стон от рукоплесканий, которые сопро­вождали Василия Осиповича до самого университетского двора.

О том, какое впечатление произвел диспут на присутствовавших и какими симпатиями пользовался в то время В. О. Ключевский у учаще­гося юношества, дает понятие корреспонденция, помещенная о диспуте в газете «Голос» (1882, № 269):

«Истинным событием дня на нынешней неделе был диспут из­вестного ученого г. Ключевского, занимающего уже несколько лет в здешнем университете столь ответственную кафедру русской ис­тории, осиротевшую после смерти Соловьева.

Давно уже, а может быть и никогда, древние стены здешней almae matris не были свидетелями такого шумного и единодушного восторга, как тот, которым встретила многочисленная публика и студенты появление г. Ключевского на кафедре.

Среди благоговейной тишины оратор произнес свою вступитель­ную речь, которая поражала как глубиною содержания, так и изя­ществом формы. Скромно и очень просто изложил он главные выво­ды своей диссертации, имеющей, по единогласному отзыву офици­альных и неофициальных оппонентов, громадное значение для ис­ториографии.

Впечатление, произведенное диспутом г. Ключевского, было близко к восторженному энтузиазму. Знание предмета, меткость ответов, исполненный достоинства тон возражений — все это сви­детельствовало, что мы имеем дело не с восходящим, а уже взошед­шим светилом русской науки.

Нужно же было и видеть, каким громом аплодисментов встре­тила публика и учащаяся молодежь провозглашение г. Ключевского доктором русской истории. Кто видел это сердечное, безграничное, восторженное поклонение таланту высокого учителя, тот не за­будет никогда этих минут».

1 октября 1882 года Совет Московского университета утвердил Васи­лия Осиповича в степени доктора русской истории. Полная его ученая зрелость была признана и засвидетельствована официально и торжествен­но. И вслед затем началось быстрое возвышение Василия Осиповича на лестнице преподавательской иерархии.

В.О. Ключевский – профессор и декан Московского университета

Почти одновременно и в университете, возбужден был вопрос о промоции⁶ Василия Осиповича. В университе­те этот вопрос поставлен был на очередь Н. А. Поповым и о. А. М. Иванцовым-Пла­тоновым, которые в своем представлении факультету от 8 октября указа­ли на его «несомненные услуги русской историографии и его трехлет­нее чрезвычайно полезное преподавание в звании доцента».

Согласно этому представлению факультет постановил ходатайство­вать о возведении доцента Ключевского в звание экстраординарного про­фессора. В заседании совета 13 ноября 1882 года Василий Осипович был единогласно избран экстраординарным профессором Московского уни­верситета по кафедре русской истории.

Накануне, 12 ноября, совет Московской духовной академии избрал его ординарным профессором по той же кафедре. Святой Синод указом 20 января 1883 года утвердил его в этом звании, а 5 февраля того же года последовало соответствующее утверждение и со стороны Министерства.

В звании экстраординарного профессора университета Василий Оси­пович пробыл два с небольшим года. 1 марта 1885 года по ходатайству ректора и представлению попечителя Московского учебного округа он был утвержден министром в звании ординарного профессора.

К середине 80-х годов Василий Осипович занял почетное и автори­тетное положение среди своих товарищей по факультету и совету. Это обстоятельство в связи с проявленною работоспособностью и ревностным исполнением служебных обязанностей было причиной того, что одновре­менно с назначением декана историко-филологического факультета Г. А. Иванова ректором университета, 27 сентября 1882 года Василий Оси­пович был назначен деканом историко-филологического факультета.

Василий Осипович сделался деканом в трудный момент ломки уни­верситетской жизни, вызванной введением устава 1884 года. Он не со­чувствовал в общем этому уставу. Но при всем том не счел возможным уклониться от возложенного на него начальством поручения.

Он всегда стоял на той точке зрения, что университету надо служить верою и правдою, по мере сил и возможности, даже при неблагоприятных условиях. Поэтому он относился неодобрительно к известному уходу из Московского университета профессоров Чичерина и Дмитриева в 1868 году.

Принимая деканство, Василий Осипович рассчитывал на улучше­ние положения в применении нового устава на практике. Эти же сооб­ражения вместе с присущим ему всегда сознанием служебного долга заставили Василия Осиповича не отказываться и от принятия новой должности помощника ректора, учрежденной для Московского универ­ситета 30 мая 1888 года (Василий Осипович был утвержден в этой дол­жности 28 марта 1889 года).

Впрочем, он недолго пробыл на этой должности, созданной, главным образом, для ведения хозяйственной части университета, и в конце 1890 года подал прошение об освобождении его от обязанностей помощника ректора. 15-го декабря он получил увольнение.

Уход с административных должностей, педагогическая, научная и общественная деятельность

С 1891 года Василий Осипович уже не занимал никаких административных должностей в университете и сосредоточилсяисключительно на преподавательской и на­учной деятельности.

Преподавание в Александровском военном училище Василий Осипо­вич покинул еще в 1883 году, после того, как сделался ординарным про­фессором духовной академии и экстраординарным в университете.

На Высших женских курсах Герье он читал лекции до самого закры­тия их в 1888 году. Когда в 1891 году была сделана попытка воскресить частично высшие женские курсы в форме систематических лекций (100 лекций), Василий Осипович принял участие в этом предприятии и про­чел десять лекций по древней русской истории. Когда в 1900 году Выс­шие женские курсы возобновились, Василий Осипович также начал было читать здесь лекции. Но теснота помещения в связи с постоянною опас­ностью простуды заставила Василия Осиповича в осеннем же полугодии прекратить здесь чтение лекций.

Зато в том же 1900 году Василий Осипович по усиленному настоянию великого князя Сергея Александровича начал читать лекции в Училище живописи, ваяния и зодчества, и продолжал это чтение до самой болезни своей, низведшей его в могилу, — в общей сложности десять лет.

Молодые художники слушали Василия Осиповича с неменьшим вни­манием и любовью, как и студенты и курсистки, и Василий Осипович чрезвычайно доволен был аудиторией училища, простотою и отсутстви­ем всякого напряжения в своих отношениях к здешним слушателям. По его словам, он не столько читал здесь лекции, сколько приятно беседо­вал, отдыхал в обществе молодых художников, чрезвычайно интересо­вавшихся историей, предлагавших ему разные вопросы.

Репутация Василия Осиповича как единственного в своем роде пре­подавателя была причиной того, что Государь Император Александр III соизволил поручить ему преподавание политической истории Великому князю Георгию Александровичу. Для этого Василий Осипович был ко­мандирован на Кавказ в Аббас-Туман с 1 ноября 1893 года до 1 апреля 1894 года, а затем с 20 декабря 1894 до 1 марта 1895 года.

Но больше всего Василий Осипович отдавался делу преподавания, конечно, в университете и духовной академии. В духовной академии он читал обычно четырехчасовой общий курс русской истории и кроме того руководил студентами в написании семестровых и кандидатских сочине­ний по русской истории.

В университете его преподавание носило более полный и разнообраз­ный характер. С 1880‒1881 академического года до 1887‒1888 вклю­чительно, то есть до введения в действие учебных планов по новому уста­ву, Василий Осипович читал филологам и юристам совместно один год древнюю русскую историю (до Смутного времени включительно) и дру­гой год — новую историю.

Наиболее полный курс ему удалось прочитать в последний из этих годов (заключен обзором реформ Александра II). Сверх того обычно велись им практические занятия по памятникам. Кроме упоминавшихся уже Русской Правды, Псковской судной грамоты, Судебника 1550 и Котошихина Василий Осипович читал и разбирал договоры Олега и Игоря с грека­ми (в 1887‒1888 академическом году), Новгородскую судную грамоту.

В 1883‒1884 академическом году характер практических занятий был иной: студенты III и IV курсов читали избранные главы первых четырех томов «Истории России» Соловьева и по ним излагали изустно рефераты на заданные вопросы.

В то же время преподаватель читал студентам курс, имевший целью пополнить их сведения по русской истории, вынесенные из общего кур­са, слушанного ими раньше. В этих дополнительных чтениях подробнее изложены были явления нашей истории, которых в общем курсе можно было коснуться лишь мимоходом. Эти явления излагались не в прагма­тической последовательности, а по таким отделам: территория, населе­ние, правительственные учреждения, общественные классы и т.д. По каждому отделу обзор доводился по возможности до половины XIX века или до 1860-х годов.

Этот курс, известный среди слушателей Василия Осиповича под на­званием «терминологии русской истории», существует в превосходном ли­тографированном издании. В виде введения к нему прочитан был в первом полугодии краткий курс социологического и методического характера.

В 1886‒1887 академическом году взамен практических занятий Василий Осипович читал студентам старших курсов очерк истории со­словий в России по памятникам законодательства.

Этот курс, записанный слушателями Василия Осиповича и выправ­ленный самим лектором, издан был сначала в литографии, а в текущем году напечатан под редакцией А. И. Юшкова (История сословий в Рос­сии. Москва, 1913).

С 1888‒1889 академического года характер преподавания Василия Осиповича несколько изменился. Он стал читать уже каждый год сокра­щенный общий курс русской истории студентам филологам второго кур­са. Третьему и четвертому курсам совместно он излагал один год — обзор русской историографии, а другой год — обзор источников русской исто­рии с выдержками из них.

В связи с этими чтениями велись и самостоятельные занятия сту­дентов в виде рефератов. Сверх того профессор руководил занятиями студентов по избранным ими отделам. Так продолжалось до 1902‒1903 академического года, когда Василий Осипович, уже закончивший свою штатную службу в университете, разрешил себе отдых и совсем не читал лекций.

С 1903‒1904 академического года Василий Осипович читал уже толь­ко новую русскую историю, не ведя практических занятий, за исключе­нием 1906‒1907 года, когда он читал обзор русской историографии и принимал от студентов рефераты в связи с чтением этого курса.

В начале 1909‒1910 академического года Василий Осипович уже прекратил, по расстроенному здоровью, преподавание в университете, не теряя однако надежды на его возобновление (в обозрении преподавания за 1910‒1911 год фигурирует предложенный им курс).

В духовной академии Василий Осипович прекратил преподавание еще в 1906 году. Занявшись печатанием своего курса, Василий Осипович уже не мог тратить время для поездок в духовную академию, отнимав­ших у него в общей сложности три дня в неделю.

В Училище живописи, ваяния и зодчества Василий Осипович читал до начала 1910‒1911 академического года, когда уже слег в постель.

Отдавая много времени и сил делу преподавания, Василий Осипович по-прежнему, как и в семидесятых годах, совершенствовал это препода­вание неустанно самостоятельною разработкою науки русской истории.

В восьмидесятых и девяностых годах он напечатал целый ряд капи­тальных этюдов по экономической, социальной и политической истории России, которые так же, как и «Боярская дума», органически связаны с его общим курсом и являются как бы его дополнениями, оправдывающи­ми высказанные в нем положения. Самыми крупными из них являются:

— «Русский рубль XVI—XVIII вв. в его отношении к нынешнему» (Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских, кн. 1, 1884);

— «Происхождение крепостного права в России» («Русская Мысль», № 8, 10, 1885);

— «Подушная подать и отмена холопства в России» («Русская Мысль», № 5, 7, 9, 10, 1886);

— «Состав представительства на земских соборах древней Руси» («Рус­ская Мысль», № 1, 1890; № 1, 1891; М 1, 1892);

— «Западное влияние в России XVII в.» («Вопросы философии и психологии», кн. 36, 38, 39, 1897 и отдельно);

— «Смена. Боярство и дворянство» («Русская Мысль», № 1, 1899 и отдельно).

Напечатал Василий Осипович и некоторые этюды, выполненные им в связи с чтением специальных курсов по историографии источников. Таковы были:

— «И. Н. Болтин» («Русская Мысль», № 11, 1892);

— «О Судебнике царя Федора Ивановича» (Сборник Московского Глав­ного архива Министерства иностранных дел, вып. 7, Москва, 1900 и в отдельном издании «Судебник царя Федора Иоанновича 1589 г.», Моск­ва, 1900).

Кроме печати своими частными изысканиями Василий Осипович де­лился устно в заседаниях ученых обществ, членом которых он состоял.

В восьмидесятых годах Василий Осипович был деятельным членом Московского Археологического общества. В заседаниях его он сделал целый ряд сообщений:

— о хлебной мере в древней Руси («Древности Московского Археоло­гического общества», т. X, Москва, 1885, протоколы);

— по поводу открытой А. С. Павловым дополнительной статьи к «Рус­ской Правде»: «О установлении татьбы» (Древности, т. XI, вып. 2, Мос­ква, 1896, протоколы);

— замечание о гривне кун (Древности, т. XI, вып. 3, Москва, 1887).

В. О. Ключевский — председатель Общества истории и древностей российских

В восьмидесятых же годах начал Василий Осипович выступать с докладами и в Императорском Обществе истории и древностей российских (19 апреля 1886 года читал речь о В. И. Татищеве как историке. «Чтения», кн. IV, 1886, протоколы).

После того как он был избран здесь председателем (21 февраля 1893 года), он читал ученые доклады уже преимущественно в этом обще­стве. Между прочим, им прочитаны были здесь, кроме речей в торже­ственных заседаниях, доклады:

— в заседании 21 декабря 1892 г. — о значении исторических трудов Болтина в ходе русской историографии («Чтения», кн. 1,1894, протоколы);

— в заседании 6 ноября 1896 г. — о трудах Императрицы Екатерины II по русской истории («Чтения», кн. II, 1898, протоколы).

Кроме чтения собственных докладов Василий Осипович принимал самое живое участие в обсуждении докладов, предлагавшихся другими членами Общества. Он готовился к этому обсуждению, изучал вопросы, наводил нужные справки и выступал в заседаниях во всеоружии учено­сти и таланта.

Его критические замечания, дополнения и разъяснения подчас были интереснее самого доклада и всегда оживляли заседания даже с узкоспе­циальными сообщениями.

Деятельность Общества под руководством Ключевского стала неуз­наваема (до его председательства заседания проходили большею частью в чтении бумаг). Ключевский в Обществе истории и древностей был не просто председателем, а ученым вождем и инструктором (он оставался председателем до 10 апреля 1905 года).

Деятельным членом был Василий Осипович и в Обществе любителей российской словесности, где им прочтено было несколько речей о Пуш­кине (см. ниже) и «Борис Годунов с исторической точки зрения» (10 января 1887 года).

Надо сказать, что Василий Осипович был действительно любителем российской словесности и изучал ее с великим интересом, внося в это изучение особые, чисто исторические приемы.

Результатом этого изучения был ряд превосходных этюдов, мастерс­ки воспроизводивших ту общественную почву, на которой вырастали как самые деятели нашей литературы, так и воспроизведенные им типы. Таковы были кроме известной речи «Евгений Онегин и его предки» ста­тья «Грусть», посвященная памяти М. Ю. Лермонтова («Русская мысль», № 7,1891), «Недоросль Фонвизина», опыт исторического объяснения учеб­ной пьесы. («Искусство и наука», № 1, 1896). Эти этюды являются превос­ходными очерками из истории русской культуры и общественности.

Работая непрерывно и последовательно, преимущественно в одном направлении — совершенствования общего курса русской истории, Ва­силий Осипович не уклонялся и от тех работ, которые возлагались на него, так сказать, извне и более или менее случайно, в силу его офици­ального положения, а также и в силу установившейся репутации худож­ника слова, блестящего оратора. И эти работы, так сказать, случайного характера, он умел органически сочетать со своею основною работою, производившеюся по внутренним движениям его научной мысли, и ре­зультаты этих побочных работ гармонически соединять с результатами основной работы.

У Василия Осиповича никогда не пропадал даром потраченный им труд. Среди таких работ на первом месте надо поставить диспуты, в кото­рых Ключевский выступал оппонентом. Эти диспуты привлекали всегда множество студентов и сторонней публики. Приходили слушать не столько диспутантов, сколько Ключевского, обнаруживавшего при этом всю глу­бину и широту своей эрудиции, тонкость критики и блеск остроумия.

Первое выступление Ключевского в Московском университете имело место на магистерском диспуте В. И. Семевского 17 февраля 1882 года, защищавшего диссертацию «Крестьяне в царствование Екатерины II». Личность и труды диспутанта уже завоевали прочные симпатии учащей­ся молодежи, и Семевского встречали и провожали шумными привет­ствиями. При таких обстоятельствах роль advocatus’a diaboli была осо­бенно трудна. И несмотря на это, Василий Осипович заставил себя слу­шать не только с терпением, но и с великим интересом и сочувствием, хотя критика его в общем была неблагоприятна диспутанту.

Студенты-филологи старших курсов, в том числе и пишущий эти строки, выходили с диспута с чувством гордости за своего профессора, показавшего не только глубину познаний и остроту критики, но и вели­кое нравственное мужество ввиду определенного настроения аудитории.

Василию Осиповичу в Московском университете пришлось высту­пать еще в одиннадцати диспутах по русской истории, в семи диспутах своих учеников и в четырех диспутах сторонних лиц:

— 4 мая 1882 года Василий Осипович был оппонентом на докторс­ком диспуте Г. И. Перетятковича, защищавшего диссертацию «Повол­жье в XVII и начале XVIII века»;

— 23 мая 1887 года — на докторском диспуте Д. И. Багалея, защи­щавшего «Очерки из истории колонизации степной украины Московско­го государства»;

— 16 февраля 1889 года — на докторском диспуте В. И. Семевского, защищавшего «Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой полови­не XIX века»;

— 17 мая 1892 года — на магистерском диспуте П. Н. Милюкова, защищавшего диссертацию «Государственное хозяйство России в пер­вую четверть XVIII века и реформа Петра Великого»;

— 22 мая 1894 года — на магистерском диспуте М. К. Любавского, защищавшего диссертацию «Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского Статуса»;

— 25 мая 1897 года — на магистерском диспуте Н. Н. Фирсова, защищавшего «Русские торгово-промышленные комиссии в первой по­ловине XVIII века»;

— 19 мая 1900 года — на магистерском диспуте Н. А. Рожкова, за­щищавшего свое «Сельское хозяйство Московской Руси в XVI веке»;

— 28 мая 1901 года — на докторском диспуте М. К. Любавского, защищавшего диссертацию «Литовско-Русский сейм»;

— 2 ноября 1902 года — на магистерском диспуте М. М. Богословс­кого, защищавшего диссертацию «Областная реформа Петра Великого»;

— 19 декабря 1903 года — на магистерском диспуте А. А. Кизеветтера, защищавшего свою «Посадскую общину в России XVIII века»;

— 3 декабря 1906 года — на магистерском диспуте Ю. В. Готье, за­щищавшего «Замосковный край в XVII веке».

Из всех этих оживленных диспутов особым интересом отличались диспуты Семевского, Милюкова, Фирсова, Рожкова и Готье, на которых Ключевский был в особом ударе.

Известия, идущие из академических кругов, единодушно устанавли­вают, что и в духовной академии Василий Осипович был столь же блес­тящим оппонентом, как и в университете. Особенно памятно его выступ­ление на докторском диспуте Е. Е. Голубинского, в качестве диссерта­ции представившего первую часть своей «Истории русской церкви». Диспутант подавляющей ученой эрудиции в лице Василия Осиповича нашел доброжелательного, но при всем том строгого критика, давшего иную постановку и освещение некоторым основным вопросам, касаю­щимся источников по древнейшей истории русской церкви.

К диспутам Василий Осипович вообще готовился необыкновенно тща­тельно, входил в существо вопроса, пересматривал источники. Всякий диспут для него был серьезною научною работою, и он нередко покрях­тывал, когда поспевала диссертация и ему надо было ее рассматривать. Но, принимаясь подчас с сокрушенным сердцем за рассмотрение диссер­тации, Василий Осипович скоро входил в интерес к делу, начинал сам разрабатывать вопрос и приходил на диспут не только с замечаниями формального методического характера, но сплошь и рядом с существен­ными дополнениями и разъяснениями.

Это качество ученых рецензий Василия Осиповича было причиною того, что Академия Наук не раз поручала ему разбор выдающихся тру­дов, представленных на премии.

Таким образом Василий Осипович был рецензентом известной книги С. Ф. Платонова «Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века как исторический источник» (Отчет о 31-м присуждении на­град графа Уварова и отдельно, СПб., 1890), труда Н. Д. Чечулина «Го­рода Московского государства в XVII веке» (Отчет о 33-м присуждении наград графа Уварова, и отдельно, СПб., 1892); книги Н. А. Рожкова «Сельское хозяйство Московской Руси в XVII веке» (Отчет о 44-м при­суждении наград графа Уварова, и отдельно, СПб., 1904).

К «случайным» же работам Василия Осиповича относятся и речи, про­износившиеся им по поводу разных торжеств. Университет, духовная ака­демия и ученые общества выдвигали его как мастера слова всякий раз, когда совершались какие-либо исторические или литературные поминки.

Из речей Василия Осиповича особенно известны:

— речь о Пушкине, произнесенная в торжественном собрании уни­верситета 6 июня 1880 года по случаю открытия памятника Пушкину (напечатана в «Русской мысли», № 6, 1880 и в книге Ф. Б. «Венок на памятник Пушкину». СПб., 1880);

— речь «Евгений Онегин и его предки», произнесенная 1 февраля 1887 года в соединенном заседании Совета Московского университета и Общества любителей российской словесности по случаю пятидесятиле­тия со дня смерти Пушкина («Русская мысль», № 2, 1887);

— речь «О значении преподобного Сергия для русского народа и го­сударства», произнесенная в торжественном собрании Московской ду­ховной академии 26 сентября 1892 года по случаю празднования пяти­сотлетия со дня смерти Сергия Радонежского («Богословский вестник», № 11, 1892 и отдельно. То же под заглавием «Благодатный воспитатель русского народного духа», «Троицкий цветок», № 9, Москва, 1892; 2-е издание, Москва, 1899);

— речь об Императоре Александре III, произнесенная в чрезвычай­ном собрании Общества истории и древностей 28 октября 1894 года («Чте­ния», кн. IV, 1894 и отдельно);

— речь о Н. И. Новикове и его времени, произнесенная 13 ноября 1894 года в заседании Общества любителей российской словесности («Рус­ская мысль», № 11, 1895).

Поминая людей и дела давно минувших дней, Василий Осипович не оставался безмолвным в отношении памяти сошедших в могилу современ­ников, близких ему по духу и деятельности людей. Когда умер С. М. Со­ловьев, Василий Осипович написал два некролога: один для «Критического обозрения» (напечатан в № 20 за 1879 год и перепечатан в «Научном слове», кн. VIII, 1904), другой для университетского отчета за 1879 год.

Позже, 4 октября 1895 года, в шестнадцатую годовщину смерти С. М. Соловьева, в заседании Исторического общества при Московском университете Василий Осипович говорил речь на тему «Соловьев как преподаватель» (издание Исторического общества, год 1, Москва, 1896 и в книге «Воспоминания о студенческой жизни», изданной Обществом распространения полезных книг, Москва, 1899).

Целый ряд речей посвящены были Василием Осиповичем памяти и других его ученых друзей и знакомцев: С. А. Усова, профессора зооло­гии, историка искусства и археолога; Г. Ф. Карпова, доктора русской истории; Д. Ф. Масловского, известного военного историка; Ф. И. Бусла­ева, известного ученого и профессора Московского университета; М. С. Корелина, профессора Московского университета и преподавателя Высших женских курсов. В 1897 году он напечатал свои воспоминания о Н. С. Тихонравове («Вестник Европы», март, 1897, стр. 218‒224 в статье А. Н. Пыпина о Тихонравове); в 1907 году напечатал в «Русских ведомо­стях» коротенькую статейку памяти Г. Б. Иоллоса (№ 67).

Все эти статьи и речи подсказаны были Василию Осиповичу движе­ниями его чувства, сознанием нравственного долга пред почившими. К числу трудов Василия Осиповича, вызванных побуждениями мораль­ного характера, надо отнести и его знаменитую публичную лекцию «Доб­рые люди древней Руси», читанную в конце 1891 года в пользу постра­давших от неурожая («Богословский вестник», № 1, 1892 и отдельно; 2-е и 3-е изд. А. Д. Ступина с рисунками, Москва, 1896 и 1902), и лекцию «Два воспитания», читанную в пользу воскресных школ («Русская мысль», № 3, 1893; Сборник в пользу воскресных школ, Москва, 1894).

Журналы и газеты дорожили сотрудничеством с Василием Осипо­вичем и усиленно добивались от него статей. Большею частью эти ста­рания оказывались тщетными. Василий Осипович не любил писать по заказу, давал только то, что у него было готово, независимо от их тре­бований. Но иногда все-таки он уступал их настояниям, если они шли навстречу его собственным авторским влечениям. Такое происхожде­ние имеют его статьи:

— юбилейная статья «Императрица Екатерина II. 1796‒1896» («Рус­ская мысль», № 2, 1896);

— «Петр Великий среди своих сотрудников» («Журнал для всех», 1901 и отдельно);

— «Задачи научной популяризации» («Научное слово», кн. 1, 1892);

— «Москва и ее князья в удельные века» («Журнал для всех», кн. 1, 1905);

— «Т. Н. Грановский» по случаю пятидесятилетия со дня смерти ученого («Русские ведомости», 8 октября, 1905).

Очень редко, но все-таки отзывался иногда Василий Осипович и на вопросы, обсуждавшиеся в периодической печати, если требовались его специальные познания. Так, в 1881 году он напечатал в газете «Русь» статью «Право и факт в истории крестьянского вопроса» (№ 28), в 1887 году в газете «Русские ведомости» и отдельно — «Чья земля под городс­кими рядами на Красной площади?».

Работа над изданием курса лекций по русской истории

Друзья и почитатели Василия Осиповича уже с середины девяностых годов усиленно настаивали на том, чтобы он напечаталсвой превосходный курс и сделал бы его достоянием всего учащегося юношества и образованного русского общества.

Василию Осиповичу указывали на то, что курс распространяется во мно­жестве литографированных и далеко не исправных студенческих записей, что было бы лучше, если бы сам автор издал его в свет. Но Василий Осипо­вич долгое время отклонял все эти настояния, указывал на то, что курс его — непрерывно идущая вперед работа, нуждающаяся в постоянной обра­ботке и переработке, что он не сказал в нем своего последнего слова.

Представлениям, что курс нужен как пособие учащемуся юношеству, в каком бы виде он ни был в данный момент, Василий Осипович пошел навстречу тем, что составил и напечатал в 1899 году «Краткое пособие по русской истории», обозначив его как «частное издание для слушате­лей автора».

Но это «частное» издание быстро расхватывалось на книжном рын­ке, получило широкое распространение не только в высшей, но и в сред­ней школе и в короткое время выдержало еще шесть изданий (1900, 1903, 1905, 1906, 1908, 1909).

И только после того как закончилась штатная служба Василия Оси­повича в университете и он был уже в ожидании близкого конца своей преподавательской деятельности, приступил он к печатанию своего кур­са. Первая часть его вышла в 1904 году, вторая — в 1906 году, третья — 1908 году и четвертая — в 1910 году.

Успех курса у читающей публики был колоссальный, прямо неслы­ханный; несмотря на то что он печатался в большом количестве экземп­ляров, первая часть выдержала еще три издания (1906, 1908, 1910), вто­рая — одно (1908), третья — одно (1911).

Смерть застала Василия Осипович за приготовлением к печати пя­той части, и если бы Богу угодно было продлить его жизнь, мы, наверно, имели бы в оконченном и обработанном виде дело всей его жизни, кото­рому отдавался он с такою тщательностью и любовью.

Этот курс навсегда останется лучшим памятником, воздвигнутым са­мому себе Василием Осиповичем, свидетельством счастливой гармонии великого ученого и блестящего профессора, историка-социолога и ху­дожника.

Оценка заслуг В. О. Ключеского

Василию Осиповичу выпало на долю редкое счастье получить при жизни со всех сторон полную и справедливую оценку своим ученым и преподавательским талантам и заслугам. Первой сделала это Московская духовная академия, празд­новавшая 27 октября 1896 года двадцатипятилетие профессорской службы Василия Осиповича в этой академии.

По окончании литургии в академическом храме ректором академии в сослужении с академическим духовенством был отслужен благодарственный молебен, после чего все сослуживцы Василия Осиповича собра­лись в комнатах ректора для товарищеской трапезы.

Перед началом ее вошла депутация от студентов академии и привет­ствовала своего любимого профессора речью, в которой были отмечены его таланты и заслуги, как лектора.

«Сходить на лекцию В. О. Ключевского, — говорилось в этой речи, — послушать его мастерские очерки русской истории, бога­тые запасом глубоких исторических познаний и тонкого психоло­гического анализа, — значит, получить не только большое умствен­ное, но и высокое художественное наслаждение. В Ваших увлека­тельно составленных очерках забытые картины нашего прошлого восставали во всей их неотразимой жизненной правде и осязатель­ной реальности; давно отжившие лица снова выступали действую­щими на исторической сцене во всей их индивидуальности, со всеми их достоинствами и недостатками, как действительные конкрет­ные личности».

Студенты благодарили Василия Осиповича за его обширную, много­стороннюю и благотворную деятельность как выдающегося ученого ис­торика, за его симпатичное к ним отношение и за его неподражаемо художественное и талантливое чтение лекций.

За обедом один из сослуживцев Василия Осиповича, бывший вместе с тем и первым его слушателем по академии, профессор В. А. Соколов метко характеризовал Василия Осиповича как ученого:

«В ученых трудах своих, — говорил он, — Вы обнаружили та­кие разносторонние достоинства, что всякий желающий историк может найти в них для себя высокие образцы, вполне достойные подражания.

В “Древнерусских житиях” Вы показали, как целые годы, не жалея времени, труда и сил, копаться в библиотеках и архивах, изучать многие сотни рукописей и путем тщательного сличения, строгой оценки извлекать из массы материала крупицы скрываю­щейся в нем исторической истины.

А в “Боярской думе" своей Вы показали, как из добытого мате­риала нужно созидать изящное, стройное здание. Несмотря на трудность предпринятой Вами в этой работе задачи, на крайнюю часто скудость имеющихся данных, Вы силою своего таланта раз­вернули пред читателем такую широкую картину, в которой он на судьбах одного лишь учреждения видит всю и политическую, и социальную историю древней Руси.

Но и этого мало. Вы явили себя не только образцовым историком-критиком и историком-прагматиком, но и историком-художником. Ваши “Добрые люди древней Руси", Ваш “Евгений Онегин", Ваше “Воспоминание о Новикове", Ваши речи “О значении преподоб­ного Сергия Радонежского” представляют собою такие блестящие, истинно художественные характеристики эпох и личностей, что смело могут поспорить с произведениями резца или кисти каких-либо известных маэстро».

Несколько новых ярких штрихов к этой характеристике добавил доцент С. И. Смирнов, недавний слушатель Василия Осиповича по ака­демии. Указав на то, как Василий Осипович своим изложением захваты­вал внимание своих слушателей и разбирал предубеждение их против истории, как неинтересного предмета, господин Смирнов говорил между прочим:

«Издали мы пугались исторических памятников. Но Вы извле­кали из них образцы народного лаконизма, своеобразного выраже­ния всем близких движений человеческого ума и сердца. На основа­нии этих памятников Вы рисовали такие цельные картины про­шлого, что Ваши слушатели невольно проникались к ним живым интересом.

Так сами собою и неприметно исчезли все наши сомнения на­счет родной истории, и мы понимали, как можно полюбить ее всею душой и отдаться ей всею жизнью.

Но Вы являлись перед нами не только ученым и художником, но и артистом, талантливо передающим в чтении самые тонкие оттенки мысли, вливающим живое чувство в каждый образ. В Ва­ших лекциях нас поражала музыка Вашей блестящей речи. Завидев Вас на кафедре, мы целиком отдавались в Вашу власть».

Указав далее на то, что лекции Василия Осиповича слушают студен­ты всех групп и курсов, оратор говорил:

«Конечно, так охотно ходят на Ваши лекции недаром. Кто заинтересовался русскою историей и занимается ею, внимает каж­дому Вашему слову, потому что даром они у Вас не говорятся.

Кто работает в какой-нибудь другой области истории, идет к Вам учиться искусству анализировать явления и синтезировать факты, идет учиться писать по истории.

Наконец, многие являются к Вам с целью выслушать тонкие психологические наблюдения, оригинальные мысли, перенять образ­цовую форму Вашей речи, сжатой и изящной.

Так, Ваши лекции для многих студенческих поколений служи­ли и служат не только ближайшему делу ознакомления с научной постановкой русской гражданской истории, они имеют огромное значение в смысле общеобразовательном.

И недаром, оставляя академию, каждый студент, у которого были возможность и деньги, везет с собою подробный курс Ваших лекций».

В таком же духе были и остальные речи. На другой день, когда Васи­лий Осипович явился в 11 часов утра на обычную свою лекцию в аудито­рию, студенты встретили его восторженными рукоплесканиями. Один из них, выразив от лица всех любовь к нему, просил у него позволения обло­бызать его. Студенты усадили горячо любимого ими профессора в кресло и внесли его на кафедру. Василий Осипович отвечал на это одушевленною речью о призвании профессора и служении научной истине.

В следующем году по службе в духовной академии Василий Осипо­вич получил звание заслуженного ординарного профессора (указ Святого Синода от 27 января 1897 года), а так как академическая служба при­равнивается к университетской, то этим званием Василий Осипович стал пользоваться и в университете.

В 1900 году 7 октября заслуги Василия Осиповича пред русскою историческою наукой засвидетельствованы были Императорскою Акаде­мией наук, избравшею его ординарным академиком по истории и древ­ностям русским сверх штата.

В следующем году, когда исполнилось тридцатилетие его профессор­ской деятельности и закончилась его штатная служба в университете, у всех, имевших счастье учиться у Василия Осиповича или служить вмес­те с ним, явилась сердечная потребность сказать ему, как много он сде­лал для науки, для высшей школы, для общества.

Товарищи по университету, профессоры и приват-доценты, поднес­ли ему адрес, в котором, отметив особенности его преподавания, давав­шего «изумительные по яркости и отчетливости характеристики об­щественного строения различных эпох русской истории», «неподражае­мые образцы тонкого и глубоко проникающего анализа исторических документов», свидетельствовали, что далеко за пределы университета распространяется влияние Василия Осиповича.

«Ваши многочисленные ученики, — говорилось в адресе, — при­водят в своем преподавании созданные на лекциях Ваших определе­ния, группировки и толкования. Содержание Ваших курсов, хотя и не изданных, знакомо благодаря записям множеству образованных людей по всей России. Ваши замечания и характеристики, отдель­ные крылатые слова и выражения в устах у многих и многих. У Вас учатся, Вашею просветительною силою питаются широкие круги русского общества, а гордимся этой славой прежде всего мы, Ваши сотоварищи по факультету».

Студенты, в свою очередь, подтверждали справедливость сказанного профессорами.

 «В художественных и ярких образах, — говорилось в их адре­се, — с удивительною ясностью и простотою Вы воскрешали пред нами жизнь отживших поколений и минувших годов...

Ваша глубокая мысль, освещая перед нами, как яркий луч, дале­кие горизонты, зажигала в нашей душе слабо теплившееся до тех пор чувство гражданина — и, покидая Вашу аудиторию, мы всякий раз уносили с собой искренние чувства сердечной благодарности к тому человеку, который, уча нас тому, как строится общество, учил и как строить.

Но Вы учили нас не только понимать историю, Вы учили и учить историю. Ваши чтения навсегда останутся для нас недося­гаемым педагогическим образцом: так ясно и просто умеете Вы поставить и разрешить любой, самый запутанный вопрос, так умеете всегда держать в руках Вашу аудиторию, легко и незамет­но поддерживая ее внимание».

Приблизительно то же самое свидетельствуют и бывшие слушатели Василия Осиповича, преподаватели средних учебных заведений.

Ученики Училища живописи, ваяния и зодчества в адресе своем пи­сали:

«Мы все глубоко сознаем, какое огромное и незаменимое значе­ние для нашей работы и в настоящем, и в будущем имеют Ваши занятия с нами, какое благотворное влияние они оказывают на развитие в нас любви к родному искусству...

Живое и яркое изображение в Ваших чтениях прошедших собы­тий, сошедших со сцены исторических образов, освещенное строй­ным и глубоким историческим анализом, не только научало, но и вдохновляло нас.

Ваша всеобъемлющая мысль, проникающая в мельчайшие сто­роны человеческой жизни, тонкое художественное чувство и живое изложение любимого предмета — все это заставляет нас с востор­гом наполнять Вашу аудиторию, заставляет любить историю на­шей родины».

По случаю тридцатилетия профессорской деятельности приветство­вали Василия Осиповича и преподаватели бывших Высших женских курсов, припомнившие, что Василий Осипович был в числе веривших в серьезность стремления русской женщины к науке, что эту веру он под­тверждал шестнадцатилетним преподаванием на курсах.

Много и других учреждений и частных лиц выражали тогда Васи­лию Осиповичу чувства высокого уважения к его плодотворной научной и преподавательской деятельности.

Когда приближалось тридцатилетие профессорской службы Василия Осиповича, между учениками его созрела мысль издать в честь Василия Осиповича сборник статей. Эта мысль осуществилась полностью.

В сборнике приняли участие не только ученики Василия Осиповича, преподаватели истории в высших и средних учебных заведениях, но и сторонние профессора и ученые почитатели Василия Осиповича. Полу­чились две объемистые книги в пятьдесят с лишком листов.

В обращении к Василию Осиповичу участники сборника еще раз констатировали, как много обязаны были Василию Осиповичу все новые поколения историков.

«Вашим курсом, — говорится в этом обращении, — мы зачиты­вались еще в серых литографиях прежних дней. Для многих из нас он был первой книгой, заставившей мысль встрепенуться. Из него мы исходили, приступая к занятиям русской историей.

Мы шли вглубь отдельных вопросов, изучая Смутное время, пре­образования Петра, литовскую Русь, историю русской верховной власти и государственного тягла, судьбы русской деревни, прошлое русского города, от южной окраины Московского государства через замосковный край или на далекий поморский север с его мужицки­ми мирами.

Над чем бы мы ни работали, мы всегда исходили из Вашего «курса» и возвращались к нему, как к тому целому, отдельные ча­сти которого мы изучали...

Чем бы мы ни занимались — русской историей или историей других народов и других государств, литературой, языковедением, правом или общественным хозяйством, — мы всегда чувствовали крепкую духовную связь с Вашей работой и с Вами».

Талант и труд высоко вознесли Василия Осиповича в ученом мире. Он стал фактически почетным членом и академии, и университета, и ученых обществ, членом которых он состоял. В конце концов этот факт был признан и санкционирован юридически.

При уходе из Духовной академии Василий Осипович был избран ее почетным членом и 10 апреля 1907 года утвержден в этом звании Свя­тым Синодом.

В следующем году 3 ноября он был избран в почетные члены разряда изящной словесности Императорской Академией наук.

В следующем 1909 году в торжественном заседании университета и Общества любителей российской словесности по случаю открытия па­мятника Гоголю (26-го апреля) Василий Осипович провозглашен был почетным членом Общества любителей российской словесности.

Наконец, в 1911 году наступил удобный момент для избрания Васи­лия Осиповича почетным членом и Московского университета.

Среди профессоров Московского университета уже давно возникала мысль об этом избрании. Но приходилось отказываться от ее осуществ­ления ввиду категорических заявлений Василия Осиповича, что звание почетного члена не совместимо со званием члена действительного, что избрание в почетные члены равносильно приглашению к уходу из дей­ствительных (по этой причине воздержалось от избрания Василия Оси­повича в почетные члены и Общество истории и древностей российских).

И только, когда наступила пятидесятая годовщина освобождения крестьян, товарищи Василия Осиповича по университету решились из­брать его почетным членом, полагая, что этот внешний и симпатичный для Василия Осиповича повод лишит его возможности быть недоволь­ным своим избранием.

В Совет было внесено следующее представление ординарного профес­сора Любавского:

«Пятьдесят лет тому назад отошло в область истории крепо­стное право в России и из предмета тяжких злободневных дум и забот, из предмета законодательных усилий сделалось предметом исторических изысканий и исторического суда.

Много ученых за это прошедшее пятидесятилетие посвящали силы своего ума и вдохновения на раскрытие и объяснение того, как возникло и сложилось на Руси это крепостное право. Еще боль­ше было лиц, произносивших над ним свой суд...

Среди этих ученых исключительно выдающееся место принад­лежит одному из наших старейших сочленов — заслуженному ор­динарному профессору Василию Осиповичу Ключевскому.

Поступив в студенты Московского университета в 1861 году, в год великой крестьянской реформы, когда все вокруг было полно мыслями о русском мужике, об его прошлом и дальнейшей судьбе, об его благе, Василий Осипович еще на студенческой скамье получил соответствующее умственное возбуждение и интерес, которые не оставляли его потом во все время его ученой и профессорской дея­тельности.

Русский мужик, крестьянин-земледелец и промышленник сде­лались предметом его особенного и любовного внимания в истори­ческом изучении и изложении. И о чем бы ни приходилось тракто­вать Василию Осиповичу в своих статьях и книгах, на своих лек­циях, образ этого земледельца и промышленника, созидавшего рус­скую жизнь, никогда не сходил с фона его мысленной картины.

Русский мужик, можно сказать, всегда был героем русской ис­тории в изложении В. О. Ключевского: о нем он думал, писал и гово­рил, когда изображал первую завязь государственного порядка на Руси, Киевскую Русь с ее внешнею торговлею, с ее городовыми воло­стями и вечами, с ее наносною из Византии культурою.

Он же фигурирует у него на первом плане в изображении дере­венской Суздальской Руси с ее князьями-хозяевами, боярами-землевладелъцами и многочисленными монастырями.

Крестьянин-землевладелец и промышленник не ускользали от внимания Василия Осиповича все время, пока ему приходилось изу­чать и излагать Московскую царско-боярскую и военно-землевла­дельческую Русь. И он тщательно следил за тем, как в это время стали свиваться и затягиваться узы крепостной неволи.

Крепостное право, крепостной быт, крепостное земледельчес­кое и фабрично-заводское хозяйство составили основной фон в изоб­ражении Василием Осиповичем Руси новой, императорско-дворянс­кой, с ее новыми учреждениями, с ее наносными с запада идеями, с ее поверхностною культурою.

Не упуская никогда из вида в своем изучении и изложении рус­ской истории крестьянина, Василий Осипович посвящал ему и спе­циальное внимание. Его статьи о происхождении крепостного пра­ва в России, о подушной подати и отмене холопства составили целую эпоху в историографии крепостного права.

Они бросили новый и яркий свет на самое возникновение крепо­стного состояния и на дальнейший его рост, внесли существенные поправки и дополнения в обычаи представления о происхождении крепостного права.

Изложенные в этих статьях наблюдения никогда не потеряют своей научной цены, как бы ни исправлялись в частностях, и всегда будут влиять на научные выводы.

Нельзя не упомянуть также и о блестящем очерке о крепост­ном праве в пору его полного расцвета, в царствование Екатерины II. О той многосторонней оценке, которую нашло в изложении Васи­лия Осиповича влияние крепостного права на экономическую, обще­ственную и политическую жизнь России во второй половине XVIII и в первой половине XIX века.

Курс русской истории, составленный Василием Осиповичем, можно назвать самым полным и всесторонним изложением общей истории крестьянства в России. Василий Осипович так крепко вдви­нул историю крестьянства в общий курс русской истории, дал ей там такое органическое место, что оно навсегда останется за нею и в последующих концепциях русской истории.

Он наметил все главнейшие рубрики этой истории, все основ­ные явления, и последующим исследователям предстоит только пополнять эти рубрики деталями, давать новые факты, не меняя общей схемы».

Бросив в общественный оборот целую массу научных идей по исто­рии крестьянства вообще и крепостного права в частности, Василий Оси­пович влил вместе с тем в общественное настроение и всю ту массу теп­лых и любовных чувств к крестьянству, с какими он сам исследовал и излагал его судьбы.

Предлагаю поэтому в день исполняющегося пятидесятилетия крес­тьянской свободы, ввиду также скорого исполнения пятидесятилетия при­общения Василия Осиповича к высшей университетской науке почтить нашего дорогого и глубокоуважаемого крестьянского историка возведе­нием его в почетные члены Московского университета.

Василий Осипович в действительности уже давно состоит почетным членом нашего университета, и торжественное возведение его в это зва­ние явится только простым признанием этого факта».

Совет присоединился к этим мотивам и единогласно избрал Василия Осиповича почетным членом Московского университета (в заседании 26 марта). Василию Осиповичу не суждено было при жизни носить это звание: его утверждение пришло как раз в день его смерти, и почетным членом Московского университета пришлось повеличать его в объявле­нии об его кончине...

Государственная деятельность В. О. Ключевского

В последние годы жизни Василию Оси­повичу пришлось принять некоторое учас­тие в переустройстве академической и об­щей политической жизни России. Он принимал деятельное участие в обсуждении различных проектов и мер к обновлению университетского строя, был членом советской комиссии Московского университета.

Его вызывали в Петербург для участия в трудах комиссии о печати под председательством Д. Ф. Кобеко.

Как авторитетного ученого, хорошо знающего прошлое России и мо­гущего поэтому смотреть правильно и в ее будущее, Василия Осиповича привлекали и в особое совещание, собиравшееся в Петергофе под предсе­дательством Государя Императора в июле 1905 года для выработки поло­жения о Государственной Думе.

В 1906 году Василий Осипович был избран в члены Государственно­го Совета от Академии наук и университетов, но немедленно отказался от этого звания за невозможностью жить в Петербурге. Василий Осипо­вич не мог оторваться от основного дела своей жизни — построения на­учной истории России.

В истории Московского университета имя Василия Осиповича оста­нется незабвенно. Он на своем примере показал, сколь плодотворно мо­жет работать ученый в высшей школе, в живом общении с учащимися, доказать, что университет есть то самое место, где преимущественно мо­жет быть разрабатываема истинная наука, проникнутая девизом «Non scholae, sed vitae».

Впрочем, Василий Осипович понимал этот девиз не в том только смыс­ле, что знать надо, чтобы жить, но и в том, что жить надо, чтобы знать.

Примечания

Публикуется по изданию: Любавский М. К. Василий Осипович Клю­чевский. М., 1913.

¹ Патристика — одна из богословских наук, изучающая творения св. отцов церкви, заложивших основы многих направлений христианской дог­матики.

² Катехизическое учение — прикладное направление богословия по по­пулярному изложению основ христианской веры зачастую в виде вопросов и ответов.

³ Гомилетика — вспомогательная наука богословия о христианском цер­ковном проповедничестве.

⁴ Своекоштный — живущий на своем иждивении, в данном случае — не получающий стипендии.

⁵ Канонист — специалист в области церковного права.

⁶ Промоция — присуждение более высокого ученого звания.