В ту же нощ прииде ему весть ис Киева от сестры его Предславы: «А отци ти умерл, а Святополк сидит в Кыеве, уби Бориса и на Глеба посла. Блюдися сего повелику». И се слышав, печален бысть по отци и по братьи и о дружине.

Наутра же собрав избыток новгородцев, Ярослав рече: «О, любимая дружина, юже вчера избих, а ныне быша надобе». Утерл слез(ы) и рече им на вечии: «Отец мои умре, а Святополк седит в Киеве, избивая братью свою». И реша новгородци: «Аще, княже, братия наша иссечена суть, можем по тобе бороти». И собрав Ярослав варяг 1000, а прочих 40 000, и поиде на Святополка». (16, 61–62)

Призванные Ярославом на помощь варяги своим поведением вызвали возмущение новгородцев. В разгоревшемся мятеже пострадали иноземные наёмники, жившие на дворе Поромони. Ярослав казнил зачинщиков мятежа, но в ближайшую ночь получил известие о кончине отца и убийстве Бориса. Он решил выступить в поход на Святополка и, примирившись с новгородцами, собрал большое войско. Известие он должен был получить не позднее августа 1017 года. Рассказ датирован по «эре - 5506 года».

В Комиссионном списке Новгородской летописи события излагаются несколько иначе:

«В лето 6524. Бысть сеца у Любца, и одоле Ярослав; а Святополк бежа в Ляхы. В Новегороде же тогда Ярослав кормяше варяг много, бояся рати. И начаши варяги насилие деяти на мужатых женах. Ркоша новгородци: «Сего мы насилья не можем смотрити». И собрашася в нощь, исекоша варягы в Поромоне дворе. А князю Ярославу тогда в ту нощь сущу на Ракоме. И се слышав, князь Ярослав разгневася на гражаны, и собра вои славны тысящу, и, обольстив их, исече, иже бяху варягы ти иссекли. А друзии бежаше из града. И в ту же нощь ис Кыева сестра Ярославля Передслава присла к нему весть, рекши: «Отец ти умерл, а братья ти избиена». И се слышав, Ярослав заутра собра новгородцов избыток, и створи вече на поле, и рече к ним: «Любимая моя и честная дружина, юже вы исекох вчера в безумии моем, не топерво ми их златом окупите». И тако рече им: «Братье, отец мои Володимир умерл есть, а Святополк княжить в Киеве. Хощу на него поити. Потягнете по мне». И реша ему новгордци: «А мы, княже, по тобе идем». И собра вои 4000: варяг бяшет тысяща, а новгородцов 3000. И поиде на не». (13, 174–175)

Описание событий начинается с битвы при Любече, затем приводятся более ранние новгородские усобицы. Битва произошла зимней порой, что по осенней «эре - 5506 года» ведёт в следующий год. Поэтому статья датирована 6524 годом.

В киевской летописи более достоверно освещено подавление новгородского восстания. Так, казни были подвергнуты «нарочитые мужи», зачинщики беспорядков, а не целая тысяча отборных воинов. Судя по бытованию должности тысяцкого, Новгород для походов обычно выставлял тысячу воинов, а не три. В противном случае тысяцкий был бы в каждом из концов. Большее количество воинов город выставлял в исключительных случаях. При этом воинов набирали как в самом городе, так и во всех землях, которыми ведал каждый из концов. Перебив 1000 воинов, Ярослав вырезал бы значительную часть мужского населения города, и последующий поход стал бы невозможен. Новгородский летописец несколько сгустил краски.

Причиной восстания стало оскорбление варягами замужних женщин. Ярослав казнил нескольких знатных новгородцев, остальные зачинщики самоуправной мести бежали. Вольности варягов и смелость князя не соответствуют тревожной обстановке, царившей в Новгороде накануне кончины Владимира Святого.

В городе опасались прихода сильной киевской армии. Эта боязнь привела к призванию большого для Новгорода числа северных наёмников. Новгородский летописец сокрушался: «Ярослав кормяше варяг много, бояся рати». Рассорившись с отцом, Ярослав отказался выплачивать подати и нанял варягов для борьбы с центральной властью. В Киеве готовились к большому походу на мятежное княжество, о чём в Новгороде знали.

Согласно летописям, известия о кончине Крестителя Руси и избиении Владимировичей благодаря Предславе, сестре Ярослава, достигли Новгорода одновременно. Между тем новгородцы должны были тщательно отслеживать происходившие в столице события и иметь осведомителей помимо княжны.

Святополк взошёл на престол 21 июля и сразу же послал мирное посольство к Борису. В условиях противостояния с этим официальным наследником скончавшегося великого князя Святополку был необходим мир, а еще лучше — военный союз с Ярославом. Ярослав должен был получить известие о смерти отца, а через несколько дней — предложение мира от Святополка.

О прибытии в Новгород посольства сообщается в саге об Эймунде:

«После того как они (отряд Эймунда. — В. Т.) там (в Новгороде. — В. Т.) пробыли недолго в доброй чести, пришли письма от Бурицлава конунга (Святополка. — В. Т.) к Ярицлейву конунгу, и говорится в них, что он просит несколько волостей и торговых городов у конунга, которые ближе всего к его княжеству, и говорил он, что они ему пригодятся для поборов… Тогда сказал Эймунд: «Скажи послам своего брата, что ты будешь защищать свои владения. Не давай им только долгого срока, чтобы собрать войско против тебя, потому-то мудрые сказали, что лучше воевать на своей земле, чем на чужой». Поехали послы обратно и сказали своему конунгу, как всё было и что Ярицлейв конунг не хочет отдавать своему брату нисколько от своих владений и готов воевать, если он нападёт на них». (2, 109)

Странный совет дали анонимные мудрецы: воевать на своей, а не на чужой земле. Традиционная мудрость заключена в противоположном образе действий. Сказитель не понял свой источник и ошибочно переиначил слова мудрецов. Ярослав как раз не стал дожидаться прихода киевлян в Новгород и предпочёл вести войну во владениях Святополка.

Получение известий о кончине Владимира и мирные предложения нового правителя изменили обстановку в Новгороде. Здесь перестали опасаться киевской расправы. В саге говорится о том, что норманнам отвели для проживания палаты. Но в палаты могли поселить только часть наёмников. Простых воинов по обычаям того времени отправили на постой к новгородцам, и основные тяготы по содержанию пришельцев легли на горожан. Новгородцы терпели обременения под угрозой нашествия. Но когда эта угроза отпала, накопившееся раздражение от чрезвычайной повинности выплеснулось в бунт при первом же бытовом конфликте.

События тех дней развивались следующим образом. К новгородцам прибыло киевское посольство с известием о наметившемся замирении с Киевом. Ярослав удалился с послами для ведения переговоров в свою загородную резиденцию в селе Ракома, находившуюся на берегу озера Ильмень к югу от Новгорода. Норманны даже под воздействием радостной новости вряд ли осмелились бы на насилие над женщинами в чужом городе, а новгородцы — на самовольную расправу без попытки найти справедливость у князя.

Обратим внимание на то, что близко ко времени возможного прибытия посольского каравана с дарами для новгородцев были большой церковный праздник Успения Богородицы и окончание успенского поста. В атмосфере массового гуляния и влияния хмельных напитков одни мужчины могли позволить себе неприличное поведение в отношении чужих женщин, а другие — скорую расправу.

Нападение на норманнов было ночным, а местом беспорядков назван Поромонь-двор. Название Поромонь-двора обычно сближают с именем Парамон. Основная часть норманнов размещалась на постой в усадьбах новгородцев, и проживание обидчиков у какого-нибудь новгородского Парамона вполне возможно. Но сходные названия имеются в иных, отличных от усадьбы предполагаемого Парамона, местах.

Более достоверно соотнесение Поромонь-двора со скандинавским словом «фармадр» — «лицо, занимающееся мореплаванием и торговлей». (2, 165) В форме «фарименн» оно имело значение «путешественник». (7, 451) В новгородском Софийском соборе обнаружено граффити конца XI века «фарьман глебов». Со скандинавской лексикой связывают греческий термин X века «парамонаи» — «телохранители». Так константинопольцы могли переосмыслить самоназвание скандинавов, служивших телохранителями византийских императоров. Поромонь-двор был предшественником Готского и Немецкого дворов, в которых в разное время останавливались прибывавшие в Новгород иноземные купцы. (7, 451) Крупные древнерусские города на торговой площади кроме лавок имели гостиные дворы, в которых приезжие гости-купцы жили и хранили товары.

В Новгороде Торг включал в себя торговую площадь с торговыми рядами и Гостиный двор. Со временем возникли специальные гостиные дворы для иноземцев. Так, под 1272 годом на Торговой стороне в Славенском конце упоминается Немецкий двор на Варяжской улице. Под 1275 годом этот двор известен как стоящий на Торгу близ Княжь-двора, то есть Ярославова двора. (13, 90 и 323)

Под 1403 годом появляются сведения о наличии Готского двора на Княжанском берегу, то есть в районе Ярославова двора. Под 1406 годом уточняется, что этот двор стоял рядом с Княжь-двором. Готский двор возник там же, где в предшествующее время был известен Немецкий двор.

Понять причину перемены названия помогают летописные записи под 1391 годом. В этом году новгородцы вели в Изборске переговоры о мире с иноземцами. Посланников прислали: столица торгового ганзейского союза городов Любек, Готский берег, Рига, Юрьев, Колывань. Заключив мир, посланники переехали в Новгород со своими товарами, очевидно для торговли. Здесь им пришлось «двор свои ставити изнова» — возобновлять сгоревшие в предшествующее время постройки. (13, 384) Во время этого возобновления и произошла смена названия двора. Купцы Готского берега приняли наибольшее участие в строительстве, и Немецкий двор превратился в Готский.

Немецкий двор стоял на Варяжской улице. В более раннее время северных иноземцев в Новгороде прозывали не немцами, а варягами, поэтому и Немецкий двор ранее назывался Варяжским. При Варяжском дворе имелась Варяжская церковь, одно из зданий которой сгорело в 1152 году. В церкви заморские купцы хранили товары. (13, 29 и 57) С переименованием Варяжского двора в Немецкий церковь при дворе называли то Варяжской, то Немецкой. (13, 323 и 334)

Под 1418 годом в псковском районе Завеличье, в начале Изборской улицы, упоминается название Поромянь. В начале той же Изборской улицы стояла церковь Успения с Паромения (Парамо-Успенская церковь, Пароменская церковь). (2, 120 и 165) В начале Изборской улицы по соседству с церковью располагались Немецкий двор и Завелицкий Торжок. Отсюда мост вёл к Старому торгу, Довмонтову городу и Крому, то есть к центру Пскова. Немецкий двор был переведён в Завеличье в XV веке, а до этого располагался в районе Старого Торга — главного торгового центра города.

Сравнение новгородских и псковских известий говорит о том, что Варяжский двор имел второе название Поромонь-двор, восходящее к скандинавскому наименованию пристанища иноземцев. В Пскове оно сохранилось в названии церкви при дворе.

Реликты размещения варяжского Поромонь-двора близ княжеской резиденции находим в Старой Ладоге. Здесь на возвышенности, лежащей на южной окраине средневекового города, имеется топоним Княщина, а с юга Княщину ограничивает Парамонов ручей. (7, 451)

В эпоху Ярослава Мудрого Варяжский двор находился на новгородском Торге, в качестве одного из подразделений Гостиного двора. Во время наплыва военных наёмников все жилые помещения Торга использовались под казармы.

К Торгу примыкал Княжий двор — резиденция князя в городе. Русские князья раннего Средневековья были одновременно крупными торговцами. Их благополучие во многом зиждилось на трансконтинентальной торговле. Само древнерусское государство набрало могущество благодаря торговым путям с Балтики в Византию и в мусульманские страны. Новгород и Киев были крупными центрами на этом пути, обслуживавшими нужды купцов.

Основные выплаты с подвластного населения поступали князю в натуральном виде в качестве продуктов земледелия, скотоводства и охоты. Для получения предметов роскоши, оплаты наёмных воинов и труда ремесленников нужны были деньги, которые могла дать торговля. Соседство княжеской резиденции с главным торговым центром Новгорода говорит об особом потворстве торговле со стороны новгородских князей. Под таким же особым покровительством находились призванные на военную службу иноземцы. Конфликт с ними, кроме всего прочего, мог привести к долгосрочным осложнениям в международных отношениях и заморской торговле.

На Варяжском дворе разместились предводители варяжского отряда, а рядовые воины — в соседних зданиях Гостиного двора и в усадьбах новгородцев. Наёмный варяжский корпус в эти тревожные времена был, по существу, гвардией Ярослава, а поселённые рядом с княжеской усадьбой иноземные головорезы исполняли роль его телохранителей. Восставшие штурмовали княжеский район города. В случае успеха штурма верхушка остававшихся в городе слуг Ярослава и наёмников была бы вырезана, а власть князя над городом ликвидирована.

Во время крещения Новгорода в 993 году ростовский отряд Путяты в 500 человек успешно противостоял силам всего левобережья Новгорода. Отборные норманны по своим боевым качествам должны были быть близки к ростовским витязям. Для нападения на Гостиный двор требовались боеспособные мужчины, по крайней мере, со всего окружавшего Торг Славенского конца. Не случайно среди зачинщиков были «нарочитые мужи». Без местной знати таких больших сил собрать было нельзя. Штурм Гостиного двора мало походил на бытовую драку. Летописец на порядок преувеличил силы новгородцев в походе на Святополка и преуменьшил размах мятежа.

Поромонь-двор на юге воспринимался как двор одного из новгородских Парамонов. Убийство иноземных постояльцев в усадьбе какого-то Парамона — это частное преступление её хозяина и его друзей. Нападение в отсутствие князя на общегородской Торг сотен воинов — государственная измена. Простой заменой общеизвестного названия Варяжский двор на малоизвестное местное его именование Поромонь-двор рассказчик менял ситуацию. Мятеж превращался в бытовое преступление отдельных рядовых новгородцев, из-за которого Ярослав пролил реки крови ни в чём не повинных лучших людей города.

Летописец сообщает об избиении варягов. Но далее выясняется, что 1000 иноземцев приняла участие в военном походе. Значит, были перебиты далеко не все наёмники. При этом новгородцы одержали победу над пришельцами, так как Поромонь-двор был захвачен. Выбитые из укреплённого жилища варяги должны были оказаться в сложном положении.

Сага хранит молчание о новгородском побоище. Если викингам удалось бы отразить ночное нападение, то этот их подвиг был бы достойно воспет. Они, безусловно, оказались бы единственными спасителями Ярицлейва от гнева его неблагодарных подданных. Можно сделать вывод о том, что норвежцы испугались штурмующей их казарму толпы и бежали под защиту укреплений соседнего Княжь-двора, напасть на который горожане не решились. Об этом говорят как смелый приход к Ярославу «нарочитых мужей»,  считавших свою вину за схватку с обидчиками-варягами вполне искупимой, так и молчание саги. Даже если бы варяги отсиделись за спинами княжеских дружинников, отражение штурма было бы приписано исключительно им. Это значит, что штурма Княжь-двора не было.

В XV веке Новгород состоял из пяти концов. На левом берегу  в северной части  Софийской стороны лежал Неревский конец, в южной — Людин, между ними — Загородный. На правом берегу в северной части Торговой стороны находился Плотницкий конец, в южной — Славенский. Количество городских районов возрастало постепенно, и первоначально Новгород состоял из трёх концов: Славенского, Людина и Неревского. Действительно, Загородный конец впервые упоминается в 1388 году, хотя район Загородье известен с 1372 года, а его жители — с 1218 года. Плотницкий конец известен с 1368 года, а Плотницкий ручей, названный по стоящему на его границе городскому району Плотники, — с 1134 года.

Концы были самоуправляемыми районами города. Позднее кончанские старосты ведали делами приехавших в Новгород жителей соответствующей пятины. Вся Новгородская земля была разделена на пять пятин по числу концов.

На территории концов были сосредоточены усадьбы бояр — землевладельцев, имевших владения в разных местах Новгородчины. Вокруг боярских концов были разбросаны посады с простым населением. Недостаток территории в концах приводил к тому, что зажиточные горожане и землевладельцы начинали селиться за их пределами среди посадского населения. Но несмотря на своё личное богатство, из-за проживания на посаде их социальный статус в городе был намного ниже, нежели у подобных им обитателей концов. Со временем два наиболее сильных посада — Плотники, а затем  Загородье - сумели завоевать высокое кончанское звание, и количество концов увеличилось до пяти.

Наказаны были «нарочитые мужи» — знать. Знать жила не на посадах, а на концах. В мятеже была замешана верхушка Славенского конца, на котором располагался Торг. Часть заговорщиков погибла, часть — бежала. Но, учитывая многочисленные родственные связи, большая часть знати Славенского конца и после поражения выступления должна была относиться к князю враждебно.

Ярослав после подавления мятежа обращался не к поверженному противнику, а к «избытку новгородцев» — иным новгородцам. К кому он обратился, помогает понять указание на место его встречи с горожанами. Вече было собрано на поле. Если бы вече собирали на правобережье, то оно проходило бы на Торгу.

Большое поле лежало между Людиным и Неревским концами за Детинцем — на месте будущего Загородья. На вече 17 августа были созваны жители двух левобережных концов. Ярослав не пытался примириться с пострадавшими семействами. Он обратился к не участвовавшим в столкновении горожанам с искренними сожалениями о случившемся.

Во время крещения новгородцев в 993 году Славенский конец не оказал существенного сопротивления центральной власти, тогда как жители левобережья встретили войско Добрыни и Путяты камнемётами. Прокиевские настроения славенцев можно отчасти объяснить зависимостью благосостояния славенских купцов от торгового пути из варяг в греки, ключи от которого были у киевлян. Святополку важно было заручиться поддержкой Новгорода, а при удобном случае и подчинить его. Приехавшие в город посланники великого князя в первую очередь должны были искать расположения у жителей Славенского конца.

Два конца в восстании участия не приняли. Это не было общегородское выступление. Выражение «вои славны тысящу», судя по всему, восходит к выражению «вои славны тысяцкий». Следует учесть, что двор новгородского тысяцкого в 993 году был на левобережье. При консервативности новгородских традиций тысяцкий и в 1017 году должен был проживать на левобережье, где располагалось общегородское крепостное убежище Детинец. Поэтому тысяцкий принял бы участие в боях только в случае созыва общегородского ополчения. Был убит какой-то иной тысяцкий.

Святополк для уговоров и нейтрализации Бориса направил Путяту, который имел звание тысяцкого ещё при Владимире Святом. Путята блестяще справился с заданием. После устранения Бориса самым опасным из возможных противников для Святополка становился Ярослав. К нему должны были отправиться наиболее опытные и доверенные люди великого князя. Определение «славный воин, тысяцкий» как нельзя лучше походит к ростовскому тысяцкому Путяте, который в Новгороде должен был быть памятен по бурным событиям эпохи крещения города, а Ярославу — по пребыванию на ростовском княжении. Похоже на то, что посольство в Новгород возглавил Путята.

В Новгороде наблюдается ситуация, сходная с ситуацией на реке Альте. Приезд посольства совпал с пирами и возникновением раздоров в стане противника. Тактика Святополка в обоих случаях была одинаковой. С одной стороны, он пытался переманить соперника на свою сторону щедрыми дарами и посулами, с другой — изыскивал возможность его уничтожить. На Альте Борис в роковое для него утро оказался наедине с посланниками Святополка в укромном месте вдали от войска. Ярослав в ночь мятежа также оказался с посланниками Святополка за городом в укромном месте вдали от войска.

Сходство тактики позволяет сделать вывод о том, что на Альте Бориса ранним утром заманили в удалённую от войска походную церковь под предлогом доверительных переговоров. Под таким же предлогом Ярослава выманили из города накануне мятежа. Но какой-то доброхот князя передал ему записку Предславы, в которой раскрывались тайные замыслы Святополка по его устранению.

Мятеж подтвердил содержание записки, и Ярослав принял свои меры. Он задержал на Ракоме посольство и притворной мягкостью заманил к себе зачинщиков неудавшегося бунта. Здесь бояре Славенского конца были обвинены в измене и преступном сговоре с посланниками Святополка. Судебное разбирательство подтвердило подозрения Ярослава, и бояре вместе с их сообщниками из посольства были изрублены княжескими воинами. Так закончил свою жизнь славный богатырь Путята.

Мятеж произошёл после празднования Успения, в ночь с 15 на 16 августа. 16 августа, когда проходил скорый суд, было пятницей, судным днём. В саге говорится, что посольство вернулось в Киев. Какая-то его часть, не  участвовавшая в совете в Ракоме, уцелела и бежала вместе с новгородскими мятежниками к Святополку. Но убийство главы посольства делало войну с Киевом необратимой. Ярослав, доказав на вече, что его действия были вынужденными из-за вероломства Святополка и славенских бояр, добился поддержки горожан, сплотившихся перед лицом неминуемой опасности.