Тюри в 993 году вторично овдовела и до появления в 999 году в Нор­вегии где-то проживала. Во время свадьбы с конунгом Бурицлавом ей были обещаны владения, ранее принадлежавшие Гунхильд, скончавшей­ся супруги Олава Тюгвасона, и иные земли. (31, 154) Адельгейда уехала из Польши юной девушкой, и если у неё и оставались на родине какие-то личные владения, то Олав претендовать на них не мог. Тем не менее жела­ние получить польские земли было выставлено в качестве причины по­хода норвежцев:

«Следующей весной Тюри, горько плача, стала жаловаться Олаву на то, что в Стране Вендов у неё были большие владения, тогда как здесь в стране у неё нет никаких владений, подобающих жене конунга. Часто она умильными словами просила конунга, чтобы он добился возвращения ей её имущества. Она говорила, что если бы он встретился с Бурицлавом, то Бурицлав, будучи боль­шим другом Олава конунга, сразу бы уступил Олаву конунгу всё, что тот бы потребовал...

Немного погодя Олав конунг созвал тинг в городе. Он объявил всему народу, что будет набирать летом войско для похода за пределы страны и потребует поставки кораблей и людей из каждого фюлька... Первыми были набраны люди в дружину Олава конунга. В неё брались как изнутри страны, так и из других стран самые сильные и самые храбрые». (31, 155)

Было собрано общенорвежское ополчение. Далее Снорри исчисляет флот Олава в 60 кораблей. (31, 157) Олав отправился в поход во главе всего королевского флота. Кроме норвежцев были приглашены воины из других стран. Всё это говорит о серьёзности предприятия, но вместо битв последовали мирные переговоры с польским правителем, которые продолжались всё лето.

Тюра недолгое время была супругой Стюрберна, правителя Йомсборга. Но норвежцы на Йомсборг не претендовали, а его правитель вро­де бы принял участие в их предприятии. Переговоры шли с королём вен­дов Бурицлавом, которым в 1000 году мог быть только Болеслав I, но Олав не воевал на его стороне в качестве союзника. В 1000 году в окру­жающих Польшу странах царили мир и спокойствие. Весной польскую столицу Гнезно посетил император Оттон III, чтобы поклониться мощам св. Адальберта-Войтеха. Пользуясь случаем, Болеслав выхлопотал учреж­дение в стране архиепископства. Титмар:

«Позже цезарь (Оттон III. — В. Т.), услышав о чудесах, которые Бог со­творил посредством любимого им мученика Адальберта, поспешил туда (в Гнезно. — В. Т.)ради молитвы... А как цезарь был тогда им (Болеславом I. — В. Т.) принят, как тот проводил его через свои земли вплоть до Гнезно, сказать кому — не поверят. Увидев издали желанный город, Оттон босиком и со смире­нием вошёл в него, с достоинством был принят местным епископом Унгером и введён в церковь. Добиваясь для себя милости Христовой, он со слезами призы­вал заступничество мученика Христова (св. Адальберта. — В. Т.). Не медля, он основал там архиепископство... Устроив здесь алтарь (в гнезненском собо­ре. — В. Т.), он с почётом вложил туда мощи святых.

Завершив тогда все дела, император получил от названного князя богатые подарки и — что особенно было ему по нраву — 300рыцарей в латах. На об­ратном пути Болеслав сопровождал его с превосходной свитой вплоть до Маг­дебурга, где они торжественно справили Вербное воскресенье». (33, 63)

Тёплые отношения с императором позволяли Болеславу добиваться своих целей мирными средствами. Воевать с соседями он стал только по­сле смерти Оттона III, последовавшей в январе 1002 года. Если бы Боле­слав с помощью норвежцев покорял племена вблизи глухих окраин своей страны, то это могло бы ускользнуть от внимания немецких хронистов, но было бы воспето скальдами. Войны против язычников приветствова­лись католическими священниками, которые позднее редактировали скандинавские сказания.

В биографии Олава Трюгвасона наиболее пострадали от католической цензуры обстоятельства его пребывания в Византии во время службы в войске Владимира Святого. Загадочное исчезновение рассказа о самом крупном военном походе Крестителя Норвегии, чей образ был так любим скальдами, следует объяснить аналогичной причиной. В Польше Олаву де­лать было нечего, а вот на Руси в это время собирали военные силы.

В 998 году в сирийском городе-крепости Апамее пожар уничтожил все припасы. Этим решили воспользоваться мусульманские соседи, оса­дившие его. Про беду апамейцев узнали византийцы и также решили по­пытать счастья. К городу подступил дука Антиохии Дамиан Даласин с сильным войском. Осаждённые вызвали подкрепление. Подошедшую мусульманскую армию византийцы разбили, но увлеклись разграблением захваченного лагеря. Враги вернулись, и в стычке Даласин погиб, что ста­ло сигналом к бегству. Византийцы подверглись страшному разгрому, было убито 6000 воинов, многие попали в плен, включая двух сыновей Даласина. (27, 39; 6, 191)

Узнав о поражении, император Василий I принял решительные меры. Он собрал огромную армию и в сентябре 999 года вторгся в Сирию. Со­временник событий Степанос Таронский писал:

«После поражения, нанесённого греческому войску египтянами, во время ко­торого погиб магистр Даласен, царь Василий прибыл в Антиохию. Он отпра­вился на Алепскую равнину, в Сирии, на то самое место, где войско его понесло поражение, приказал собрать мирно покоящиеся кости [павших], вырыть яму, зарыть их в одном месте и построить над ними церковь. Оттуда он пошёл и взял город Шажар и многие другие крепости. Распространил набег до горы Ливана, опустошая всю страну. Он оставался в той стране, начиная от праздника Воздвиженья Креста по день Богоявления Господня, после чего воз­вратился зимовать в Тарсе». (6, 197)

На месте побоища Василий I устроил достойное захоронение, собрав останки павших и построив над их могилой церковь. Сирия была опусто­шена вплоть до Ливанских гор, а грандиозный поход продолжался с 14 сентября 999 года по 6 января 1000 года.

Яхья Антиохийский под 999 годом приводит подробности похода:

«Потом выступил сам царь в поход на страны ислама и подошёл к Джисрал-Хадиду 6 шевваля 389 (20 сентября 999 года. — В. Т.) и пошёл на Шейзар... И шёл, сжигая, разрушая и полоня, пока не дошёл до Химса, и остановил­ся там. И укрепились некоторые из его жителей в находящейся там церкви св. Константина, считая себя в ней в безопасности. И когда узнали [это] русы из его войска, то они подожгли её. Была же эта церковь удивительная. И были увезены медь её и свинец. И пошёл царь в окрестности Баалбека. И обратился Джейш за помощью из Дамаска в Египет письменно и описывал громадную чис­ленность греческой армии и свой страх пред столкновением с ней и просил о присылке ему подкрепления деньгами, воинами и оружием. И были отправлены к нему многочисленные войска и послано всё, чего он требовал. И было написано всем правителям в Сирии, чтобы они соединились с ним. И пошли они все, так что в Дамаске собралось столько войск, сколько, как я полагаю, никогда там не собиралось мусульманами.

И вернулся царь дорогою по прибрежью и сжёг Арку и срыл крепости её. Потом он подступил к Триполису во вторник 23 Зу-л-хидджы 389 (5 декабря 999 года. — В. Т.) и войска его обложили крепость в четверг на третий день по его прибытии. И окружил он свой лагерь рвом и отвёл от крепости водопровод. И пришли к нему две хеландии (морские суда. — В. Т.), нагруженные провизией и фуражём. И благодаря этому он с войсками своими был обеспечен. И отпра­вил он в Бейрут и Джубейл отряд войск, который и захватил многих и увёл их в плен. И нагрузил он те хеландии пленными и отправил их в свои страны. И загорелась битва между его войсками и жителями крепости на суше, и сра­зились они во вторник первого мухаррема 390 (13 декабря 999 года. — В. Т.), и было убито и ранено многое множество его воинов. Потом он ушёл от них в субботу 5 мухаррема того же года (17 декабря 999 года. — В. Т.), направляясь в Антиохию по дороге на Ладакию». (27, 40)

В 999 году 13 декабря было не вторником, а средой, а 17 декабря не субботой, а воскресеньем. В поразившей мусульман своей величиной ви­зантийской армии был русский отряд. Русы сожгли церковь в Химсе, со­временном Хомсе, расположенном вблизи границы Сирии с Ливаном.

Византийская армия дошла до ливанского города Баальбека, лежавшего у подножья хребта Антиливан, затем двинулась к Триполи. Не сумев взять хорошо укреплённый город, она вернулась домой. Несмотря на приня­тые чрезвычайные меры и собранные силы, правитель Сирии не рискнул сразиться с вторгшимся противником.

Разорив вражеские территории, Василий I не успокоился. Яхья:

«И оставался царь со своими войсками в областях Массисы и Тарсуса шесть месяцев, намереваясь вернуться в страны ислама. И дошла до него весть о смерти Давида куропалата, царя грузин, в городе ал-Тай. И пошёл он туда, и последовал за ним магистр, правитель Антиохии с войсками. И принял царь все страны грузин и назначил над ними от себя правителей из греков». (27, 41)

Василий I миновал Антиохию и поставил свою армию на зимние квар­тиры в Тарсе. Здесь он провёл шесть месяцев, с января по июль, намере­ваясь по осени повторить рейд по Сирии. Холодное время года для по­хода в этих южных странах было предпочтительнее из-за летнего зноя и маловодных местностей. После кончины грузинского царя планы Васи­лия I изменились. Войска двинулись в Грузию. Причину похода указал Степанос:

«Скончался он (куропалат Давид. — В. Т.) в глубокой старости, удручён­ный летами, в великий день спасительной Пасхи, в 449‒1000 году. Так как у него не было ни сына, ни брата, который бы мог наследовать престол его владе­ния, поэтому он поручил своих вассалов греческому царю Василию, который, получив известие о смерти Давида в Тарсе киликийском, поспешил прибыть в страну нашу. Он направил свой путь к странам мелитинским... Царь про­шёл через Хандцит и Балу и в день праздника Преображения вступил на гору Кохер». (6, 200‒201)

В июле Василий I был в Мелитине, а 1 августа на Преображение уча­ствовал в крестном ходе на почитаемую местными жителями гору Кохер. Традиция преображенских восхождений на священные горы восходит к новозаветным событиям на горе Фавор. Даты похода соответствуют ука­занию о пребывании в Тарсе до июля. Давид завещал своё царство Васи­лию I, и тот направился принимать наследство.

Грузинский царь Давид умер на Пасху, то есть 31 марта 1000 года. Из­вестие об этом Василий I получил в апреле. Задержка с прибытием в Гру­зию грозила избранием нового царя и утратой силы завещания Давида. Сирийские мусульмане были только устрашены, но отнюдь не сломлены. Уход главной армии от восточной границы мог спровоцировать ответ­ный удар стянувшего к Дамаску огромные силы противника.

Яхья после рассказа о подчинении Грузинского царства описывает мирные переговоры между византийскими послами и египетским хали­фом Хакемом. По его мнению, послы прибыли в Каир ещё до начала си­рийского похода Василия I. Один посол вернулся в Византию с предложе­ниями Хакема, другой остался ждать ответа. После ухода византийских войск оставшийся посол в сопровождении иерусалимского патриарха Ореста был отправлен в Константинополь. Оресту халиф доверил заклю­чение мира, уверив, что подпишется под всеми обязательствами патриар­ха, данными в ходе переговоров. Орест заключил мир на 10 лет, остался в Константинополе, где через четыре года умер. (27, 42)

Инструкции отъезжающему патриарху давал евнух Барджеван, вре­менщик Хакема. Яхья датирует его убийство по приказу халифа 4 апреля 1000 года. Орест отправился в путь ранее его гибели. Во время Великого поста заключение мирного договора было невозможно, и Орест должен был прибыть в Константинополь или к императору в Тарс не ранее Пас­хи, то есть 31 марта. Ко времени получения известия о смерти Давида Василию I было известно желание Хакема заключить мир, но договорён­ности с Орестом следовало скрепить подписью Хакема.

Ал-Атир инициативу мирных переговоров приписывает Барджевану:

«После этого события (похода Даласина. — В. Т.) Барджеван послал посольство к Василию, царю греков, и заключил с ним перемирие на 10 лет». (27, 336)

О сирийском походе Василия I ал-Атир ничего не знает и путает со­бытия. Посольство было отправлено Барджеваном после страшного ра­зорения Сирии, но инициатор не дожил до заключения мира. Сменив­шееся после его смерти каирское правительство могло иметь иное мнение на взаимоотношения с Византией. Этим следует объяснить задержку в подписании мирного договора Хакемом. Василий I получил подписан­ный халифом мирный договор только в июле и после этого двинулся устраивать грузинские дела.

Степанос описывает сопровождавший императора русский отряд:

«В самый день отъезда последнего (абхазского царя Баграта. — В. Т.) в гре­ческом лагере произошла сильная схватка из-за ничтожной причины. Князья и вассалы куропалата Давида, прибывшие туда (в город Хав-Тчитч в армянской области Тарон. — В. Т.), стояли недалеко от греческого лагеря. Из пехотного отряда рузов какой-то воин нес сено для своей лошади. Подошёл к нему один из иверийцев и отнял у него сено. Тогда прибежал к рузу на помощь другой руз. Ивериец кликнул к своим, которые, прибежав, убили первого руза. Тогда весь на­род рузов, бывший там, поднялся на бой. Их было 6000 человек пеших, воору­жённых копьями и щитами, которых просил царь Василий у царя рузов в то время, когда он выдал сестру свою замуж за последнего. В это же самое время рузы уверовали в Христа. Все князья и вассалы тайкские выступили против них и были побеждены. Тут погибли: великий князь князей по имени Патри­арх, два сына Очонентре — Габриель и Иоаннес, Чортванел, внук Абу-Харба, и многие другие». (6, 200‒201)

Русы были пехотинцами, вооружёнными копьями и щитами. Лошадь, из-за корма которой произошла кровавая битва, была из их обоза. Отря­да в 6000 человек хватило на то, чтобы разгромить войска, собранные со всей Четвёртой Армении и Тарона. Ожесточение схватки можно только частично объяснить застарелой враждой. Во время подавления мятежа Варды Фоки русы сражались с грузинскими и армянскими отрядами мя­тежников. В пылу ссоры русы припомнили своим обидчикам это мятеж­ное прошлое, что вызвало в памяти причину их появления в Византии и экскурс по русской истории. Более существенным было нежелание мест­ной знати подчиняться византийской власти, что вовлекло в схватку мно­гих князей.

После побоища, которое следует отнести на август, Василий I продол­жил поездку по Грузинскому царству. Не везде подчинение проходило мирно. В районе города Ухтик его войскам пришлось штурмовать крепо­сти и неприступные места. Только после этого он вернулся в Константи­нополь.

По данным Яхьи, Орест скончался позднее 10 июля 1005 года. (27, 337) В Константинополь, где прожил четыре года, он вроде бы попал в 1001 году, тогда как с посольством приехал в 1000-м. Василий I вернулся в столицу явно после 1 сентября, когда шёл следующий календарный год. Орест сопровождал императора и вместе с ним очутился в столице в 1000 календарном году, что и вызвало годичный сбой в его биографии.

Готовясь к трудному сирийскому походу, Василий I запросил русскую помощь и получил её. Прибытие крупного отряда было связано ещё и с тем, что как раз к 999 году повзрослели старшие Владимировичи и со своими дружинами отправились в Византию за славой и богатством. Убе­дившись, что справиться с сирийскими мусульманами силами собранной армии не получается, Василий I не рискнул идти на Дамаск, а свернул к приморскому Триполи. Отсюда в случае неудачи похода он мог морем вернуться домой.

Готовясь к новому походу 1000 года, Василий I затребовал со всей империи дополнительные войска, для того чтобы сокрушить сирийцев. Новые просьбы о присылке наёмников должны были поступить и к Вла­димиру Святому.

В описании пребывания Олава в Стране вендов, то есть в стране сла­вян, Снорри вставляет такую фразу:

«Олав конунг долго оставался там летом и встретил там много своих друзей». (31, 157)

В Польше Олав не был, хотя и мог столкнуться с поляками, участвуя в 992 году в хорватском походе Владимира Святого. Но вряд ли эта встреча привела бы к появлению у него среди них многих друзей. В славянских землях друзья у Олава могли быть только в Йомсборге и на Руси. Армия требовала содержания, да и в походы норвежцы уходили для обогаще­ния. Курортное времяпровождение королевского флота в Йомсборге в течение целого военного сезона слишком фантастично. Остаётся Русь, где остро требовались наёмники для переправки их в Византию.

Норвежцы, канувшие в неизвестность где-то в славянских землях и вер­нувшиеся оттуда по осени на Балтику, судя по всему, спешили к Тарсу.

Скальды потеряли след овдовевшей Тюри в славянских землях. Вер­нуть лежащие в этих землях владения она уговаривала своего очередного супруга. Путь норвежцев в Византию лежал через Ладогу. Здесь чаще всего проживали знатные скандинавы.

Олова вышла замуж в апреле 980 года по достижении Владимиром Святым совершеннолетия. Она родила Вышеслава не ранее января 981 года, который достиг совершеннолетия не ранее января 999 года. В 999 году Вышеслав стал новгородским князем, а Тюри появилась в Норвегии с предложениями о военном походе. Олав приходился Вышеславу двоюродным братом, а Тюри была князю более дальней родствен­ницей.

В 997 году ладожский князь был убит в столкновении с викингами Эйрика, сына Хакона. Хакон же был злейшим врагом потомков Канута Торкельсона. Сам Эйрик был изгнан из Норвегии Олавом Трюгвасоном, племянником Хеминга Канутсона. Косвенные данные говорят о том, что Хеминг был ладожским князем и в 993 году женился на Тюри.

Иноземное происхождение ладожского князя объясняет активную роль жреца Пакомы в событиях 996‒997 годов. Интересы славянского населения города в конфликте с заезжими варягами представлял местный жрец, на князе же лежали военные обязанности. Осенью 997 года Хеминг погиб, а Тюри через два года уехала в Норвегию.

Тюри была лишь свойственницей великого князя. Иное дело её муж Олав. Он мог стать князем Ладоги или другого города, будучи не менее знатным в ряду иных скандинавских наместников на русской службе.

По мнению Снорри, переговоры с Бурицлавом, под которым скрыва­ется в данном случае Владимир Святой, были успешными:

«Олав конунг приплыл в Страну Вендов. Он пригласил Бурицлава конун­га на встречу, и конунги встретились. Они говорили о владениях, на которые Олав конунг притязал, и все переговоры между конунгами протекали мирно. Все притязания, которые Олав конунг предъявил, были полностью удовлетворе­ны». (31, 157)

Получив владения на Руси, Олав стал вассалом Владимира Святого. Для короля самостоятельной Норвегии, сбросившей зависимость от Да­нии и Швеции, такое подчинение выглядит странным. Во время борьбы за власть над Норвегией Олаву Святому пришлось выслушать речь об­ластного конунга Хререка, в которой были такие слова:

«Но когда Олав (Олав Тюгвасон. — В. Т.) стал полновластным правите­лем, то все потеряли свободу. Он потребовал от нас, малых конунгов, чтобы мы платили ему все те подати, которые получал Харальд Прекрасноволосый, а кое в чём пошёл ещё дальше. И люди при нём настолько потеряли свободу, что никто уже не мог сам решать, в какого бога ему верить. Когда его изгнали из страны, мы заручились дружбой с конунгом датчан, и он не притеснял нас и предоставил нам всё то, что нам было нужно, — в стране царила свобода и мирная жизнь, а не насилие». (31, 185)

Олав Трюгвасон обвинялся в ущемлении прав областных конунгов и религиозных свобод, увеличении податей. Последовавшее затем датское правление дало стране мир и свободу. Миссионерская деятельность Кре­стителя Норвегии вызвала языческую реакцию, и он был изгнан из стра­ны. Стать русским князем он мог только во время изгнания, так как до­бровольно отказываться от королевского титула не стал бы.

Уход Олава по весне 1000 года в поход во главе королевского флота мало похож на изгнание. Конфликт с подданными у него произошёл позднее.

Воинственный Василий II после подчинения грузинского царства Да­вида направился в Болгарию. Яхья:

«И когда состоялось перемирие между царём (Василием IБолгаробойцей. — В. Т.) и ал-Хакимом, то царь вернулся в Болгарию для войны и оставался там четыре года и одержал над болгарами полную победу, убивая и пленя. И бежал пред ним Комитопул (Самуил Комитопул. — В. Т.), их царь. И овладел он мно­гими из их крепостей и разрушил некоторые из них, а другие удержал за со­бою». (27, 42)

Перемирие с Фатимидским халифатом было заключено в июле 1000 го­да, но до осени Василий II оставался в Грузии. На Болгарию византийцы обычно нападали по весне. Византийское нашествие на Болгарию следу­ет приурочить к весне 1001 года. Длилось оно четыре года, то есть про­должалось до 1004 года. В походе принимали участие Владимировичи. В июне 1004 года Ярослав Мудрый наводил порядок в своём Ростовской княжестве, где за время его отсутствия расплодились разбойники, воз­водил город Ярославль. Болгарская война, судя по всему, завершилась осенью 1003 года, когда шёл следующий календарный год. По весне 1004 года русские князья вернулись домой. Олав же отделился от экспе­диционного русского корпуса и поспешил в Норвегию раньше. Причи­ной послужили чрезвычайные обстоятельства у него на родине.

Описывая возвращение Олава из похода, Снорри исчислял его флоти­лию в 71 корабль: 60 кораблей были норвежскими и 11 кораблей состав­ляли эскадру Сигвальда. (31, 159) Сигвальд, то есть Пальне-Токи, в дей­ствительности осенью 1000 года находился в Англии на службе у короля Этельреда. Он был враждебен Свейну Вилобородому и помирился с ним только в следующем году. Скальды напрасно вывели его коварным аген­том Свейна, заманившим Олава в ловушку.

В 990 году Стюрберн стал повелителем йомсвикингов, а в 992 году при датской помощи попытался захватить шведский престол. У Эйрика Победоносного были основания быть враждебным к йомсвикингам и датчанам. В 994 году он скончался, и к власти пришёл его племянник Олав Скотконунг. Олаву было всего 19 лет, и на него большое влияние могли оказывать родственники и придворные.

Правитель Сконе и союзник йомсвикингов Торкель Высокий по мате­ри был двоюродным братом Олава Скотконунга. Зимовавшие в 994 году в его владениях вожди йомсвикингов посватались к матери шведского ко­роля, рассчитывая на эти родственные связи и на смену курса нового правителя от вражды к союзу с Данией. Они просчитались и были сож­жены. Норвежско-шведский союз сохранился, и Сигрид уничтожила об­щих врагов.

В 995 году погиб Хакон Сигурдсон, и норвежским королём стал Олав Трюгвасон, который был родственником Свейна Вилобородого, предво­дителя йомсвикингов Пальне-Токи и участником их предприятий. Отно­шения между Данией и Норвегией улучшились, а Швеция оказалась в изоляции.

В 996 году датчане организовали пиратское нападение на немецкий город Штад. Участие шведов в этом нападении свидетельствует о поте­плении датско-шведских отношений. Но шведский отряд возглавил Эйрик Хаконарсон — изгнанный из Норвегии соперник Олава Трюгвасона в борьбе за власть. Эйрик был сыном Хакона, погубившего родного отца Олава Скотконунга. Поддержка, оказанная шведским королём Эйрику, свидетельствует о том, что политические нужды пересилили родо­вую вражду.

В 996 году шведский ярл Регнвальд Ульвсон женился на Ингиберг, се­стре Олава Трюгвасона. В конце 997 года уже сам Олав Трюгвасон свата­ется к Сигрид Гордой, что принимается ею благосклонно. Сигрид желает стать норвежской королевой. Между тем по весне этого года Эйрик Ха­конарсон сжёг Ладогу и убил Хеминга, дядю Олава Трюгвасона. В Нор­вегии деяния Эйрика воспринимались как его месть Олаву, и шведов в этом злодеянии не обвиняли.

Эйрик нашёл хороший приём у Свейна Вилобородого. Это значит, что Пальне-Токи уже не играл роль могущественного вельможи при дат­ском дворе, и Эйрик не опасался мести за убийство его брата. Разрыв от­ношений короля с Пальне-Токи, главой Гвидовского рода, произошёл ранее весны 997 года. С этим разрывом связан переход Пальне-Токи на сторону англичан.

Весной 998 года Олав Трюгвасон поссорился с Сигрид. Летом следу­ющего года Гудред, сын Эйрика Кровавая секира, решил, что настал удобный момент и попытался при помощи английских норманнов захва­тить Норвегию. Это предприятие не могло осуществиться без согласия датского короля, тем более что Гудред, скорее всего, был женат на Гюде, сестре Свейна.

Свейн родился в 966 году, и взрослыми его дети могли стать не ранее 1003 года. В 990 году 18-летний Стюрберн женился на Тюре. Гюда вы­шла замуж позднее и могла быть моложе её. Судя по имени, её назвали в честь Гюрид, шведской супруги Харальда Синезубого. Гюда была родной сестрой Свейна и родилась не ранее 968 и не позднее 970 года. Её воз­раст был близок возрасту Олава Трюгвасона, за которого она вышла за­муж в 994 году. Родилась она около 968 года. Для них обоих это был не первый брак.

Осенью 999 года Свейн женился на Сигрид. В следующем году в бит­ве против шведско-датского флота терпит поражение Олав Трюгвасон. В начале правления Свейна существовал антидатский шведско-норвеж­ский союз. С приходом к власти Олава Трюгвасона происходит датско-шведское и норвежско-шведское сближение.

Свейну для завоевания Англии нужны как норвежские, так и швед­ские воины. Олав был обязан ему властью, и для сложения общесканди­навской коалиции оставалось наладить отношения с Олавом Скотконунгом, что в 996 году и происходит. Шведский отряд участвует в нападении на немецкие земли.

Крупные вторжения датчан в Англию были в 991, 994, 997, 1002 го­дах. Первые три вторжения разделены двумя мирными годами четвёртое и пятое — четырьмя. Следовало ожидать вторжения в 1000 году, но оно отодвинулось во времени.

Далин считал, что в 998 году Олав Скотконунг принял участие в на­падении датчан на Англию. В следующем году датско-шведский флот при­шёл на помощь герцогу французской Нормандии Ричарду. В этом походе Олав Скотконунг скрывался под именем Лакман. Но его информатор французский историк Даниил пишет о помощи Свейна в 999 году герцо­гу Ричарду, то есть Ричарду II, правившему в 996‒1026 годах, в союзе с Олофом Норвежским и Лакманом Шведским. Далин заметил, что Олав Трюгвасон в это время уже не был союзником датчан, и предположил, что первоначальное именование Олав Лакман, относящееся к Олаву Скотконунгу, было разделено надвое, и получилось два литературных персонажа. (25, 761‒762)

В 998 году нападения на Англию не было, и речь идёт о сбитой на год дате нападения 997 года. Шведскую помощь датчанам в этом году воз­главлял Эйрик Хаконарсон, который для прокормления своих воинов мог быть назначен наместником одной из шедских областей. Такие на­местники как раз и именовались лагманами, что соответствует прозва­нию командира шведского отряда. В пользу того, что шведских наёмни­ков в 999 году, как и в набегах 996, 997 годов, возглавлял норвежский из­гой ярл Эйрик, говорит и ложное мнение об участии норвежской армии во главе с королём Олавом. Эйрик, кстати, вполне мог именовать себя норвежским морским конунгом. Поход 1000 года на Англию сорвался из-за того, что датчане, усиленные флотилией в 30 кораблей из шведов и нор­вежских эмигрантов, ввязались во французскую междоусобицу.

В 991 и 994 годах викинги взяли с англичан дань. В 994 году ими было получено 16 000 шиллингов, что составляет 5330 годовых жалований. При кратности войск сотням армию следует исчислить в 5300 человек. К своей армии в 3000 человек датчане получили 2300 воинов от союзни­ков. Лютичи и йомсвикинги поставили 40 кораблей. У них каждый тре­тий корабль был 40-местным, а чтобы получить число судов, кратное трём, флотилию нужно уменьшить до 39 или увеличить до 42. Её экипаж состоял из 1300 или 1400 человек. Тысячу или 900 викингов набрали по иным землям. Девятьсот викингов было в 997 году в шведском отряде Эйрика Хаконарсона. Это значит, что у йомсвикингов было 42 корабля, а в нападении принял участие шведский отряд на 30 кораблях. Эйрик По­бедоносный умер до этого похода, и при его преемнике датско-шведские отношения улучшились.

В 997 году дань взять не удалось. Так что Ладогу викинги грабили не весной, а осенью — при возвращении из неудачного похода. Выплата дани последовала только в 1002 году в размере 24 000 шиллингов, или 8000 годовых жалований. (18, 53) В 997 году войско в 3000 датчан имело шведскую помощь в 900 воинов. Размер же дани соответствует вдвое большей численности армии. Дания, Швеция и Норвегия вместе могли выставить 7800 воинов. Но участие шведского и норвежского королев­ских флотов в этом нападении отразилось бы у скальдов.

Норвежцы, несмотря на свержение Олава Трюгвасона и подчинение половины страны Дании, не поддержали датчан, так как завоевание Ан­глии и усиление могущества Свейна привели бы к их окончательному по­рабощению. Чтобы перетянуть норвежцев на свою сторону, Свейн выдал в 1003 году за ярла Эйрика Хаконарсона свою сестру. Наёмников предо­ставили шведы.

В 1002 году Свейну сопутствовала удача и ему удалось взять контрибу­цию за два похода. Как и в 997 году, он набрал вне страны только 900 швед­ских наёмников. Датского короля интересовала населённая потомками скандинавов Нортумбрия, которую он мог использовать в качестве плац­дарма для дальнейших завоеваний. Переход на его сторону Пальне-Токи, который был ярлом этой области, следует отнести на 1002 год.

Угроза потери Нортумбрии сделала англичан сговорчивыми, но по­сле ухода Свейна из страны они устроили в Йорке резню, перебив предателей-норманнов, в которой Пальне-Токи погиб. Используя эту резню в качестве предлога, датчане воевали в Англии в 1003‒1005 годах, но дани в 36 000 шиллингов добились только в 1007 году. (18, 53) Дань составила 12 000 годовых жалований. Если брать из расчёта четырёх во­енных сезонов, то армия Свейна состояла из 3000 воинов, то есть только из одних датчан. Её численность стала возрастать с переходом в 1009 году на сторону Свейна Торкеля Высокого, которому удалось привлечь к на­падениям йомсвикингов и славянских викингов. Шведы и норвежцы со­храняли нейтралитет, хотя Эйрик Хаконарсон, будучи зятем датского короля, в походах должен был участвовать. Шведы присоединились к вторжениям только в 1015 году. Эйрик привёл общенорвежское ополче­ние на помощь датчанам в 1013 году, что отразилось в сагах, Олав Скотконунг — всю шведскую армию — в 1016-м. В обоих случаях это приво­дило к перевесу сил и подчинению датчанам Англии.

Набег 997 года был менее успешным, чем предыдущие, а набег 1000 года не состоялся. Олав Трюгвасон, покидая весной 1000 года Нор­вегию, рассчитывал, что датско-шведская армия военный сезон проведёт в Англии и ей будет не до норвежских дел. Но из-за срыва английского похода в распоряжении Эйрика Хаконарсона оказались крупные силы, и он выиграл битву при Свольде.

В пиратском нападении на Штаде должны были быть задействованы главные пираты Балтики того времени — йомсвикинги — во главе с Пальне-Токи. Это нападение вызвало возмущение немцев, что осложни­ло датско-немецкие отношения. Тем не менее Свейн не стал открещи­ваться от участников нападения, а приблизил к себе Эйрика, одного из их вождей.

В латинском тексте «Саги о йомсвикингах» Арнгрима Йонсона со­общается о том, что причастность Пальне-Токи к убийству Харальда Си­незубого стала известна не сразу. Харальд получил смертельную рану от стрелы, сидя ночью в лесу у костра. Его спутники не видели убийцу, но спустя три года Пальне-Токи сам признался в убийстве, что стало извест­но многим. (13, 260)

Бравировать убийством отца правящего короля у Пальне-Токи резо­на не было. Хотел бы этого сам Свейн или не хотел, но датское общество по законам того времени ожидало от него наказания убийцы. Кто-то вы­ведал секрет Пальне-Токи и сделал его достоянием гласности. Этим до­носчиком мог быть Эйрик Хаконарсон, действовавший вместе с йомсвикингами в пиратском походе 996 года. Эйрик мечтал занять на норвежском троне место племянника Пальне-Токи и был заинтересован в опале главы враждебного ему рода.

В складывающейся скандинавской коалиции произошёл раскол. Скальды шведско-датское сближение и рост враждебности со стороны Свейна Вилобородого по отношению к Олаву Трюгвасону связывали с влиянием Сигрид. Во время ссоры Олав ударил Сигрид по лицу за её от­каз принять христианство, из-за чего она стала его злейшим врагом. При­чины, конечно же, лежали глубже.

Добиваясь союза со Швецией, Свейн должен был пойти на уступки относительно Сконе. Его свадьба с Сигрид говорит об использовании механизма передачи спорной территории посредством вено невесты. Сконе на период брака с Сигрид было возвращено Швеции.

Неудачи в Англии осложнили положение старого викинга Пальне-Токи, который был одним из предводителей похода. В период между 995 и 999 годами скончалась датская королева, сестра его жены. Это ослабление родственных уз с королём также сказалось на положении вельможи.

Эйрик унаследовал коварство своего отца и выдал секрет Пальне-Токи. Сделать это он мог как раз во время английского похода, находясь при Свейне. Пальне-Токи, обвинённый не позднее осени 997 года в смер­ти Харальда Синезубого, попал в опалу и перебежал к англичанам.

Эйрик, возвращаясь из похода, напал на Ладогу, где убил Хеминга Канутсона, брата Пальне-Токи. Свейн мог опасаться, что изгнанные им из страны представители Гвидовского рода воспользуются русской помо­щью, так что убийство Хеминга было очередной услугой Эйрика датско­му королю.

Затем Эйрик стал наместником Сконе при Сигрид вместо изгнанного Торкеля Высокого. Сконе было традиционным уделом мужчин Гвидов­ского рода, и, чтобы предотвратить помощь им со стороны местных жи­телей, наместником был поставлен их кровный враг.

Христианизация Норвегии вызвала языческую реакцию как среди норвежцев, так и в Швеции. Олав Скотконунг придерживался язычества и только в 1001 году официально принял христианство. Олав Трюгвасон восстановил независимость Норвегии, чем вызвал враждебность Свейна, пытавшегося подчинить страну, как это было при его отце.

В 997 году Олав не поддержал датчан в нападении на Англию, не наме­ревался он участвовать и в намечавшемся английском походе 1000 года. В 997 году его отношения со Свейном уже были испорчены. Повлияла на это опала Пальне-Токи. Но и до опалы Олав отрицательно относился к грабительским набегам на христианские земли, так как норвежцы, кро­ме изгоев, в нападении 996 года на немецкие земли не участвовали. Став королём, Олав порвал со своим викингским прошлым. В этом решении его укреплял англичанин, епископ Зигфрид.

С приходом Эйрика к власти треть Норвегии досталась Дании, треть — Швеции и только треть осталась под управлением датского вас­сала Эйрика. На подобное предательство национальных интересов в обмен на иноземную военную помощь ранее пошёл его отец Хакон. В связи с этим саги о Хаконе и Эйрике не уцелели, несмотря на богатую на при­ключения жизнь их героев. Их материал частично был использован для повествования об иных правителях.

Олав Трюгвасон потерял Норвегию из-за своего патриотизма и при­верженности к христианству.