В рассказе заметны несообразности. Свейн знал о готовящемся по­ходе, но датчане пропустили норвежский флот через контролировавший­ся ими пролив Эйрасунд, ведущий из Норвегии в Балтийское море. В на­чале весны Свейн стал собирать свои и союзные силы для войны с Олавом Трюгвасоном. Шведы были готовы к войне, но прибыли в Данию после ухода норвежского флота.

Снорри считал, что Эйрик Хаконарсон жил в Швеции и присоеди­нился к шведскому флоту. Это мнение он позаимствовал у предшествен­ников. Хальдор Некрещёный в стихах об Эйрике пишет:

«Из Свитьода, смелый,

Снарядил он рати

На близкую битву,

Вождей погубитель.

С Эйриковым войском

За море стремился

Всякий из кормильцев

Соек сока раны». (31, 157)

Здесь об участии шведского короля в организации похода уже ничего не говорится. Доблестный Эйрик сам собирает шведских воинов и от­правляется с ними в поход.

Собравшись в поход по весне, шведы удосужились пересечь Балтику только по осени, и коварному Сигвальду пришлось удерживать Олава от возвращения домой:

«Сигвальди ярл был человек умный и хитрый. Вкравшись в доверие к Олаву конунгу, он всячески старался удержать того от отъезда на запад и приду­мывал различные причины для этого, а войско Олава конунга было этим крайне недовольно: людям очень хотелось вернуться домой, и они уже давно были го­товы к отъезду, и дул попутный ветер. А Сигвальди ярл получил тем временем тайные сведения из Дании: с востока пришло войско конунга шведов, и вой­ско Эйрика ярла тоже наготове, и оба правителя намереваются плыть на вос­ток в Страну Вендов. Они решили, что будут подстерегать Олава конунга у острова, который называется Свёльд. Между тем ярл должен был подстроить так, чтобы они непременно встретили там Олава конунга». (31, 158)

Из Польши путь в Норвегию шёл не в западном, а в северном направ­лении. События происходили в местности восточнее Польши. Простояв всё лето в бездействии, шведский флот отправился к польским берегам, чтобы встретить Олава. Войско шведов возглавлял их король, а у Эйрика было своё войско. Датский король в нападении участия не принимал, но далее по тексту появляется и он. Разведчики на лодке предупредили Сигвальда:

«Люди в лодке сказали ярлу (Сигвальду. — В. Т.), что войско конунга дат­чан стоит там в укрытии и ждёт их. Тогда ярл велел убирать паруса, и они на вёслах подошли к острову. Халльдор Некрещёный говорит так:

Семь десятков стругов Конунг трёндов двинул,

И один. Князь смело Раздавал удары.

Ланей морей сконских Ярл добыл для битвы.

Мир в секирном звоне Мужи разорвали.

Здесь говорится, что у Олава конунга и Сигвальди ярла был семьдесят один корабль, когда они выплыли с юга в море». (31, 158‒159)

Выплыть с юга в море Олав мог только миновав Эйрасунд и покинув Балтийское море. Противники Олава определены как воины короля дат­чан. Снорри исчислял флот Олава в 71 корабль. Олав был общенорвеж­ским королём, а его предки правили Виком. Эйрик же происходил из рода, традиционно правившего Трандхеймом. Здесь можно усмотреть рудимент предшествующего сказания, которым воспользовался Хальдор. В сказании правителем Трандхейма называли Эйрика, и его флот исчис­ляли в 71 корабль, для того чтобы изобразить честный бой: против 71 ко­рабля Олава Эйрик вывел такое же количество судов.

Экипаж судов Эйрика составляли воины из Сконе. Это значит, что он был наместником этой области. Норвежский изгой поступил на службу к Сигрид Гордой, а скальды считали Сконе шведской областью. Позднее датчане вернули Сконе в обмен на часть захваченной совместными уси­лиями Норвегии.

Согласно Снорри, остров Свольд, у которого произошла последняя битва Олава Трюгвасона, находился вблизи польских берегов. На самом же деле события происходили в ином месте. Адам Бременский:

«Когда король норманнов Олаф, сын Трукко, услышал о союзе этих королей, то разгневался на Свена, полагая, что с помощью своего войска без труда смо­жет изгнать его, будто бы оставленного Богом и столько раз уже изгнанного. Итак, собрав бесчисленный флот, он объявил королю данов войну. Это слу­чилось между Сконе и Зеландией, где короли обычно вступают в морские битвы. Пролив Балтийского моря у Хельсингборга в том месте, где со Сконе видно Зеландию, весьма узок и служит излюбленным прибежищем для пиратов. Так вот, вступив там в сражение, норманны были разбиты и рассеяны данами. Ко­роль Олаф, который случайно остался один, бросился в море и нашёл там до­стойный конец своей жизни». (1, 48)

Битва при Свольде обросла легендами. Инициатором войны, по вер­сии Адама, был Олав Трюгвасон. Он напал с бесчисленным флотом на мирную Данию, но потерпел поражение. Погиб же Олав не в этой гран­диозной битве, а случайно оставшись в одиночестве. Битва произошла в самом узком месте пролива Эйрасунд близ современного города Хель­сингборг, то есть близ северного устья, что соответствует сведениям скальдов. Сходное мнение отражено у Барония:

«Поразил (Свейн Вилобородый. — В. Т.) короля нортманнов Олова между Сканиею и Селандом, что тот должен был утопиться». (2, 1055)

Между Сконе и Зеландией норвежцы были разбиты, а их король бро­сился в воду и утонул. Место битвы близ берегов Сконе, где жил Эйрик, выглядит достоверно, но только она произошла не у Хельсингборга. Сиг­вальд, узнав о приближении к засаде, скрылся за какой-то остров. Враги наблюдали за норвежским флотом также с острова:

«Свейн конунг датчан и Олав конунг шведов и Эйрик ярл были там теперь со всей их ратью. Погода была хорошая, и светило Солнце. Все трое правите­лей взошли на остров со своими дружинами и смотрели, как великое множе­ство кораблей выплывает в море». (31, 159)

Пролив был в руках датчан. Они подождали, пока все корабли его ми­нуют, выйдут в открытое море, и только после этого вступили в битву. В Эйрасунде есть два острова: Вен — в средней части, Сальтхольм — близ южного устья. Положение Сальтхольма, то есть острова Сальт, со­ответствует положению острова Свольд, и мы можем отождествить эти два острова со сходными названиями.

Корабли выплывали из пролива в Балтийское море. Олав Трюгвасон перед битвой двигался не в Норвегию, а из Норвегии. Этому движению соответствует сообщение Хререка об изгнании из страны. Когда возоб­ладало мнение о том, что он погиб при возвращении из польского похода домой, появилось указание на северный выход из пролива близ Хельсинг­борга.

Договорённости с Владимиром Святым о выделении Олаву на Руси удела говорят о том, что в Норвегии за время его отсутствия выбрали но­вого короля. Последовавшие события можно восстановить следующим образом. Отбытием Олава в заграничный поход воспользовались его враги. В стране началось брожение, подогреваемое эмиссарами датского и шведского королей. Узнав об этом, Олав прервал поход и вернулся на Русь. Он мог остаться в державе своего приёмного отца, но предпочёл вступить в борьбу за возвращение престола. В Норвегии ему не удалось справиться с волнениями, и он уехал из страны. Олав мог отправиться за военной помощью на Русь и к йомсвикингам.

Скальды молчат о преемнике Олава на престоле. Единственный, кто намекает на происходившие события, Хререк. В своей речи на совете он не только озвучил изгнание Олава и передачу власти датчанам, но и вы­разил своё одобрение этих событий:

«Что касается меня, то всё это мне по душе. И я не знаю, будет ли мне лучше, если страной будет править мой родич. Так что я не хочу участвовать в заговоре». (31, 185)

Олав Святой объявил себя наследником и продолжателем дела Олава Трюгвасона. Хререк не поддержал его притязания на власть и взял на себя ответственность за изгнание Олава Трюгвасона. Когда Олав Святой стал на­саждать христианство, несколько областных конунгов составили против него заговор, который возглавил язычник Хререк. Судя по всему, Хререк был избран королём Норвегии во время реставрации язычества в 1000 году.

После победы над Олавом Трюгвасоном Норвегию поделили на три части. Несколько фюльков было передано Эйрику, остальные отошли к Дании и Швеции:

«Когда они делили между собой норвежскую державу — Свейн, конунг дат­чан, Олав, конунг шведов, и Эйрик ярл, — то Олаву конунгу достались четыре фюлька в Трандхейме, оба Мёра, Раумсдаль и на востоке Ранрики от Гаут-Эльва до Свинасунда. Эти земли Олав конунг дал Свейну ярлу на тех же усло­виях, на которых раньше конунги и ярлы получали их от верховных конунгов. А Эйрику ярлу достались другие четыре фюлька в Трандхейме, Халогаланд и Наумудаль, Фьорды и Фьялир, Согн и Хёрдаланд, а также Рогаланд и Северный Агдир до мыса Лидандиснес...

Свейн конунг датчан удержал Вик, которым он и раньше владел, но отдал в лён Эйрику ярлу Раумарики и Хейдмёрк». (31, 166)

Главную роль в войне с Олавом Трюгвасоном сыграл Свейн Вилобо­родый. Олав Скотконунг и Эйрик Хаконарсон выступают в качестве его подручных. Свейн при этом якобы ничего не приобрёл, а даже передал Эйрику, хоть и на вассальных условиях, два своих фюлька. Вик во время восстановления независимости страны Олав Трюгвасон у датчан ото­брал и в качестве полновластного хозяина занимался крещением его на­селения, что и стало одной из основных причин враждебности к нему датчан. (31, 133) Но и возвращение Вика не соответствует вкладу датчан в покорение Норвегии. Снорри не случайно называет Эйрика ярлом. Он был не королём, а датским наместником. Скальды маскировали потерю независимости страны выдуманной самостоятельностью Эйрика. Шве­ды получили ряд фюльков, остальные отошли к датчанам.

До правления Олава Трюгвасона Норвегия подчинялась Дании. Дат­ским наместником над Виком был ярл Харальд Гренландец, над осталь­ными фюльками — ярл Хакон Сигурдсон. (31, 127) После кончины Ха­ральда Синезубого Хакон подчинил Вик и сбросил датское владычество. Он из наместника превратился в суверенного короля, что и вызвало во­енные конфликты с Данией.

После битвы при Свольде Дания вернула Вик, а остальные области были поделены между Данией и Швецией. Половина Фростатинга и спорный Ранрики отошли к Швеции, наместником над ними стал Свейн Хаконарсон. Вторая половина Фростатинга, большая часть Гулатинга и Вик без Ранрики, то есть Вестфольд, Вингульмерк, отошли к Дании. Дат­скими стали Раумарики и Хейдмерк, относившиеся в это время к Упланду. Обойдены молчанием: фюльки Хейдмерк, Гудбрансдаль, Хадаланд, Тотн (Вальдрес), Хрингарики Упланда; фюльки Южный Агдир, Теламерк Гулатинга; Вермаланд. Их наместник, как и наместник второго из фюль­ков датского Вика, не указан. На Упланд и Вермаланд традиционно пре­тендовала Швеция.

Швеция получила половину Фростатинга, половину Эйдзатинга, не­большую часть Гулатинга и Вермаланд, то есть почти половину Норве­гии. Это было достойное возмещение за спорный Сконе. Эйрик стал на­местником большей части датских земель, Свейн — половины шведских. Пять фюльков Упланда, фюльк Вика, полтора или два фюлька Гулатинга и Вермаланд составляют примерно треть Норвегии. Этот смешанный удел из датско-шведских земель был передан в управление человеку, который в глазах победителей имел заслуги, меньшие, нежели Эйрик, но большие, нежели Свейн. Таким как раз и был предводитель языческого восстания, в результате которого Олав был изгнан.

Снорри причислял Хререка и его брата Хринга к конунгам Упланда и считал, что тот правил в Хейдмерке. (31, 184) В «Пряди об Эймунде» Хринг назван конунгом из Упланда, его областью была Хрингарики. Как раз Упланд стал основой третьего удела.

Олав Святой, после того как пришёл к власти, подавил сепаратизм об­ластных правителей, частично изгнав их из страны. Самому жестокому наказанию подвергся Хререк, который был ослеплён. Олав и после этого считал его настолько опасным, что оставил при себе. (31, 214) Два на­местника из трёх были уже мертвы, и Олав должен был опасаться третье­го. Косвенные указания свидетельствуют о том, что этим третьим на­местником был Хререк.

Родственники Хререка были изгнаны из страны, что содействовало утрате сведений о нём. В результате стало казаться, что Норвегия сохра­нила целостность, оказавшись в руках Эйрика и его брата, и только один фюльк Вика попал в подчинение к датчанам. На самом же деле страна была поделена на три части, и шведы начали осваивать спорные террито­рии, вскоре подчинив Вермаланд и Ранрики наместнику Западного Гаутланда. Позднее Олаву Святому удалось отбить Ранрики, но Вермаланд навсегда отошёл к Швеции.

Во время миссионерской деятельности Олава Трюгвасона Упланд не упоминается. Первым приобщился к христианству наиболее экономиче­ски развитый Вик. Христианизация шла от прибрежных областей в глубь материка. Крещением Упланда занялся Олав Святой. В наступившей по­сле отъезда в поход Олава Трюгвасона языческой реакции Упланд стал оплотом язычников, а Хререк был провозглашён упландской знатью нор­вежским королём. Язычникам удалось изгнать Олава, что послужило сиг­налом для соседей. Дания и Швеция поделили страну, лишившуюся силь­ного правителя.

При уходе из Норвегии с Олавом не могло быть общенорвежского фло­та. При описании сражения скальды живописуют победу трёх крупных ко­раблей норвежцев, куда входили «Великий змей», «Малый змей» и «Жу­равль», сначала над кораблями короля датчан, а затем над кораблями короля шведов. Далее в дело вступили норвежцы Эйрика, и им удалось в ожесто­чённой схватке очистить от людей все примыкавшие к «Великому змею» корабли, а затем вынудить Олава и его соратников броситься в море.

При описании битвы поимённо названы одни лишь члены экипажа «Великого змея»: Ульв Рыжий, Эйнар Брюхотряс, Хюрнинг, Кольбьерн Окольничий. Перед началом битвы упоминаются командиры больших кораблей Индриди из Гимсара, Эрлинг Скьяльгсон, Торкель Дюрдиль, Торкель Невья. О Торкеле Невье говорится, что он последним прыгнул за борт «Великого змея», и приводится строфа Хальфреда, где покидае­мый корабль назван «Журавлём», а герой — Торкелем, без уточняюще­го прозвища.

«Великий змей» вызывал удивление своей величиной:

«И многие стали говорить, что Змей — удивительно большой и краси­вый корабль, и слава тому, кто велел построить такой корабль. Тогда Эйрик ярл сказал так, что кое-кто услышал:

— Даже если бы у Олава конунга не было ни одного корабля, кроме этого, Свейн конунг никогда бы не захватил его с одним датским войском». (31, 160)

При описании начала похода численность экипажа «Великого змея» не определена: восемь человек было на каждой полускамье и 30 человек на корме. При описании строительства корабля говорилось о 34 скамьях для гребцов. Если принять для каждой скамьи по 16 человек, то даже без обитателей кормы получим фантастическое число в 544 человека. Менее вместительный «Журавль», по мнению Снорри, имел 30 скамей для гребцов. (31, 142)

Снорри поимённо перечисляет членов экипажа «Великого змея», добавляя, что было много и иных. Названо же было 40 имён. Перед нами 40-местный корабль русского типа. Олав много лет прослужил в русской армии и заимствовал традицию строительства 40-местных кораблей, тог­да как у скандинавов в это время наиболее крупными были 30-местные корабли. Только позднее при участии английских корабелов у них появи­лись более крупные суда, чем суда русского типа.

Желающих, чтобы их предки оказались рядом с Олавом на «Великом змее», было гораздо больше, чем реальных членов экипажа, и скальдам пришлось превращать корабль в подобие Ноева ковчега. Они как истин­ные поэты не чуждались преувеличений. Литературный корабль разрас­тался для приёмки всё новых и новых героев.

Корабли русского типа имели по 20 скамей для гребцов. Во флоте Олава такие корабли указаны наряду с более мелкими судами. Более мел­кие суда — традиционные 30-местные драккары с 15 скамьями. В состав флотилии входили 11 больших кораблей и ещё более крупные «Жу­равль», «Малый змей» и «Великий змей». Далее оказывается, что имен­ные корабли были из числа 11 больших кораблей.

С Олавом было 11 больших кораблей, из которых три, принадлежав­шие наиболее знатным участникам плавания, были крупнее остальных. Судя по русской военной традиции, на больших кораблях были сотники, а каждый большой корабль сопровождали малые корабли. Для норвеж­ских условий в сотню входил один большой корабль русского типа и два малых местного типа. В этом случае было бы 33 корабля с 1100 воинами, что представляло собой грозную силу, хоть и уступавшую флоту каждой из скандинавских стран.

Внимание скальдов привлекли только большие корабли, на которых находились знатные воины. Малые суда с простыми воинами никто не удосужился пересчитать. Позднее к большим кораблям добавили весь со­став норвежского королевского флота, и число судов возросло до 71. По­следний поход Олава описан с искажениями.

В главном сражении из больших кораблей принял участие только один «Великий змей». Этому соответствует описание предшествующих со­бытий. Враги высматривали флотилию Олава с вершины острова, оче­видно спрятав свой флот по другую его сторону. Они пропустили в от­крытое море крупные и мелкие корабли и напали на «Великий змей», который шёл в сопровождении двух малых судов. Охота шла за Олавом, и остальные корабли его врагов не интересовали.

Скальды знали участников похода Олава. Креститель Норвегии и его ближайшие соратники привлекали пристальное внимание, и если бы знатные воины остальных норвежских экипажей хоть как-то проявили себя, это было бы известно. Исключение составил «Журавль», и скальды отметили, что он был очищен от экипажа, хотя и неясно, какой из Торкелей последним покинул его.

Участие в битве при Свольде датского и шведского королей было вы­думано скальдами. Отсюда разнобой в рассказах. Королевские флоты Да­нии и Швеции составляли 200 кораблей, и с такой армадой трусливо под­карауливать за островом скромный отряд изгнанников никто бы не стал. Прав Хальдор Некрещёный, называвший противником Олава одного лишь Эйрика. Эйрик располагал флотом шведского Сконе в 20 кораблей и получил помощь от датчан. Из любой из прилегающих к Сконе датских областей могла подойти помощь в 20 кораблей.

Во флоте Олава перед отплытием и на обратном пути было 11 боль­ших кораблей. Сигвальд имел флот в 11 кораблей, и построение фразы у Снорри говорит о том, что эти корабли также были большими. (31, 158) Участие Сигвальда было придумано скальдами. Идентичность состава выдуманного флота Сигвальда и флота Олава говорит о том, что скальды удвоили численность противников Эйрика с тем, чтобы показать «чест­ный бой».

Коварный Сигвальд не принял участие в битве:

«И вот конунги велят начинать бой... Разгорелась ожесточённая битва. А Сигвальди ярл отошёл со своими кораблями назад и не участвовал в бит­ве». (31, 162)

Существовало мнение о том, что у Олава было 22 больших корабля, то есть 22 сотни воинов, и о равной численности флотов по 71 кораблю. Помимо воинов из Сконе и шведов среди воинов Эйрика были датчане:

«А Эйрик ярл всё время становился борт о борт с кораблями и завязывал рукопашный бой, и по мере того как люди на его корабле гибли, их заменяли другие — датчане и шведы. Халльдор говорит так:

Вкруг Змеи Великой

Долго сталь плясала

Льдяная. Дружины

Принесли немирье.

Говорят, что в ветре

Острых косторубов

С ярлом рядом свеев

И данов видали». (31, 162‒163)

Снорри пишет об очищении всех кораблей Олава, но очищенными названы только «Великий змей» и «Журавль». По бортам «Великого змея» было по кораблю. Все три корабля были связаны, но только не три больших корабля, а большой и два малых. Такая связка позволяла воинам среднего корабля принимать участие в защите обращённых к врагам бор­тов крайних кораблей. Даже при большом численном преимуществе на­падавшей стороны силы практически уравнивались, так как малая про­тяжённость сомкнутых бортов не позволяла действовать сразу многим воинам. Численное преимущество сказывалось позднее, когда у оборо­нявшихся кончались резервы, а нападавшие продолжали заменять уто­мившихся воинов и пополнять их убыль из-за ранений и гибели.

Снорри рисует как раз такую картину боя. Воины «Великого змея» сопротивлялись долго, а обступившие его корабли получали подкрепле­ния с иных судов. В распоряжении Олава было всего 100 воинов против многократно превосходившего по силам противника.

Представление о 30-местном корабле дают останки судна из Усеберга, построенного в 815‒820-е годы. Его длина составляет 21,4 метра, ши­рина на самом широком участке — 5,1 метра, высота от основания киля до поручней посреди судна — 1,58 метра. Представление о 40-местном корабле дают останки судна «Скульделев 2», построенного во второй половине XI века. Оно было почти в полтора раза длиннее — 28‒29 мет­ров, но уже — шириной в 4 метра. (28, 78‒79)

Узкие носовая и кормовая части были неудобны для нападения, и с малого судна оно производилось по фронту около 15 метров, на котором могли разместиться только несколько бойцов. Когда на «Великом змее» осталось мало защитников, Эйрик пошёл на приступ «и взошёл на Змей сам пятнадцатый». (31, 164) Пятнадцать нападающих соответствуют 15 скамьям для гребцов, с которых только и можно было перескакивать на соседнее судно. Нападение по борту велось 15 воинами. Столько же размещалось напротив них, чтобы отражать атаки. Два борта защищали 30 человек, так что у Олава имелся резерв в 70 человек.

Олав Святой, вспоминая этот бой, говорил о том, что на небольшое войско Олава Трюгвасона напало большое войско датчан. (31, 317) Сло­ва эти им были сказаны при обсуждении возможности прохода через Эйрасунд. Поражение Олава Трюгвасона послужило предостережением для его сына.

Эйрик не мог знать, с каким войском Олав Трюгвасон двинется назад из Норвегии. Из предосторожности он должен был запросить помощь в 40 кораблей, чтобы его силы равнялись норвежскому королевскому фло­ту. У Эйрика было 60 кораблей с 1800 воинами. Хотя большая величина части кораблей Олава давала дополнительное преимущество в ведении боя, тем не менее на стороне его врагов было полуторное превосходство, что и было отмечено Олавом Святым. Скальды, благоволившие Эйрику, увеличили флот Олава настолько, чтобы показать своего героя одержав­шим победу при меньшей численности войска.

Получив известие из Норвегии о появлении в стране Олава и просьбу Хререка о помощи, Свейн не стал вмешиваться в норвежские дела, но приказал своим подданным и союзным шведам перекрыть Эйрасунд. Ближайшими к Сконе шведскими областями были Гаутланды, а с датской стороны — малое королевство на острове Зеланд. Западным Гаутландом правил зять Олава Трюгвасона Регнвальд Ульвсон, и отсюда получение помощи Эйрику сомнительно. Остаются Восточный Гаутланд и Зеланд.

Несмотря на большое численное преимущество, Эйрик не решился сразиться в открытом бою. Описание сражения выдаёт в нём засаду. После прохода в открытое море 10 больших кораблей выскочившие из-за острова суда перерезали путь «Великому змею». Пока часть флота сдержи­вала пропущенные перед этим корабли, другая — штурмовала отрезан­ную часть флота противника. Такую картину как раз и рисует Снорри:

«Они стояли с убранными парусами, пока не подошёл Торкель Невья на Малом Змее, и те три корабля, которые шли за ним. Им было сказано то же самое, и они тогда тоже убрали паруса и стали ждать Олава конунга. Но когда конунг подошёл к острову, то вся вражеская рать выплыла на вёслах в пролив». (31, 160)

Олав Трюгвасон оказался в западне. Скальды подчёркивают, что в на­падении на Олава участвовали одни лишь воины Эйрика, то есть воины из Сконе. Датчане и шведы стояли в стороне и оказывали военную по­мощь. Получается, что 40 кораблей составляли защитную цепь, чтобы не пропустить обратно 30 кораблей Олава, а 20 напали на три.

Снорри так описал расположение кораблей в начале битвы:

«Свейн конунг поставил свой корабль против Великого Змея. Дальше в сторону моря поставил свои корабли Олав Шведский, и они двинулись на крайний корабль конунга Олава, сына Трюггви. А с другой стороны поставил свои корабли Эйрик ярл. Разгорелась ожесточённая битва». (31, 162)

Короли, несмотря на уверения скальда, в битве не участвовали. Шве­ды выдвинулись от острова в сторону Балтийского моря, чтобы загра­дить путь к возвращению для основного флота врага, датчане задержали тройку кораблей с Олавом, корабли Эйрика зашли этой тройке в тыл, преграждая отступление. Олав им был нужен живым или мёртвым, воз­можность его бегства была исключена. Отход кораблей датчан и шведов от кораблей Олава был связан с попыткой его товарищей прорвать загра­дительную цепь.

Соединение бортами позволяло противостоять превосходящему по численности противнику. Высоко поднятые и заострённые нос и корма затрудняли нападение с фронта и тыла. Противник, поставив бортом к вражескому носу или корме свой корабль, мог почти беспрепятственно прорубить днище корабля, экипаж которого был занят отражением абор­дажной атаки иных кораблей. Для предотвращения этого нос и корму до ватерлинии обивали толстыми листами железа, как это видно из описа­ния корабля Эйрика. (31, 160)

Сцепка ощетинившихся бронированными оконечностями кораблей делала флотилию похожей на ежа, у которого под удар попадали только борта. При равной численности победу в абордажной битве давало бое­вое мастерство. Очистив от людей один корабль, его отцепляли от осталь­ных, отводили в сторону и начинали штурмовать следующий борт. Эта тактика описана у Снорри:

«Между тем Эйрик ярл поставил свой корабль борт о борт с крайним кораблём Олава конунга и очистил его от людей. Затем он перерубил кана­ты, связывавшие этот корабль с другими, подошёл к следующему кораблю и бился до тех пор, пока и этот корабль не был очищен от людей. Тут люди Ола­ва конунга стали бежать с малых кораблей на большие, а ярл рубил канаты, связывавшие корабли, по мере того, как он очищал их от людей». (31, 162)

Описание битвы при Свольде восходит к материалам утраченной саги об Эйрике. Скальд, воспевая Эйрика, изобразил обычный морской бой. Все корабли противника сцепились бортами, Эйрик напал на край­ний корабль и стал укорачивать эту цепочку. Скальд создаёт впечатление того, что «Великий змей» стоял в середине цепочки и доблестный Эйрик, прежде чем подобраться до флагмана, очистил десятки кораблей. Впечатляющий подвиг.

В рукопашной схватке одетые в тяжёлое защитное вооружение люди изнемогают очень быстро. В описании битвы при Стикластадире Снор­ри отмечает, что во время отступления разбитого войска Олава Святого многие его воины не могли двигаться от усталости. (31, 364) Численное превосходство позволяло, вводя свежие резервы, измотать противника, и после этого очистка корабля была делом времени и мало зависела от бое­вых качеств нападающих.

Если всё обстояло так, как изображают скальды Эйрика, то ему бы пришлось очистить несколько больших кораблей и один из именных. За­хват Эйриком «Малого змея» или «Журавля» был бы воспет скальда­ми, но они повествуют только об очистке его воинами малых кораблей. К тому же, будь «Журавль» рядом с «Великим змеем», Торкелю не при­шлось бы прыгать за борт. У него была бы возможность перебраться на флагман.

Эйрик не мог захватить большие корабли, помимо «Великого змея», потому что они были в ином месте и пробивались на выручку Олаву Трюгвасону, прорывая линию из датско-шведских кораблей. «Журавль» был очищен воинами этой заградительной цепи.

Двадцать кораблей Эйрика имели возможность облепить тройку ко­раблей Олава, как мухи мёд. В начале битвы произошёл такой диалог:

«Олав конунг велел трубить сбор всем своим кораблям. Корабль конунга стоял в середине. С одной его стороны стоял Малый Змей, с другой — Журавль. Когда стали связывать носы кораблей, то связали и носы Великого Змея и Ма­лого Змея. Увидев это, конунг громко крикнул, приказывая продвинуть вперёд его большой корабль, чтобы он не оказался сзади всех других кораблей. Тогда Ульв Рыжий отвечает:

—  Если Змей будет настолько дальше выдвинут вперёд, насколько он длин­нее других кораблей, то здорово будет доставаться тем, кто стоит на его носу!

Конунг говорит:

—  Не знал я, что тот, кто стоит на носу моего корабля, не только рыж, но и труслив.

Ульв говорит:

—  Попробуй-ка защити так спиной корму, как я буду защищать нос!

Конунг схватил лук, положил на него стрелу и стал целить в Ульва. Ульв

сказал:

—  В другую сторону стреляй, конунг, туда, куда нужнее. Ведь для тебя делаю я то, что делаю». (31, 161)

К «Великому змею» привязали два малых корабля. Выравнивание зад­ней части всех трёх кораблей выдвигало нос флагмана почти на 10 мет­ров вперёд. Стоящие на его корме люди были в относительной безопас­ности. С боков их прикрывали два малых корабля, а сзади — высокий штевень. Дополнительную безопасность обеспечивало более высокое положение кормы большого корабля относительно кормы малых кора­блей. Воинам, находившимся на корме, было удобно из-за прикрытия по­ражать сверху вниз подплывающие боком малые корабли. Но зато стоя­щие на носу оказывались без прикрытия малых кораблей. С двух сторон к ним могло пришвартоваться по кораблю и завязать абордажную схват­ку. Тяжелее всего в этом случае приходилось стоящему на носу, которому в одиночку приходилось отбивать удары с двух сторон. На трусость во­ждя, обрекшего воина на неизбежную гибель ради собственной безопас­ности, и указывал Ульв, чем вызвал гнев Олава.

Олав занял самое безопасное место, чтобы руководить боем. Гибель вождя, как правило, была сигналом для его воинов к отступлению. Олав был всем виден и подавал пример в бою:

«Олав конунг стоял высоко на корме Змея. Он возвышался над всеми. У него был позолоченный щит и обитый золотом шлём. Его было легко отличить от других людей. Поверх кольчуги у него был красный плащ...

Конунг Олав, сын Трюггви, стоял высоко на корме Змея в тот день и то стрелял из лука, то метал копья, и всегда два сразу. Он смотрел вперёд и ви­дел, как люди на его корабле рубят с размаху мечами». (31, 161‒164)

В таком приметном наряде перейти на нос означало вскоре погиб­нуть. Снорри рисует картину крайнего ожесточения схватки:

«В битве рубили мечами, разили копьями и пустили в ход всё оружие, какое только было. Одни стреляли из лука, другие бросали руками. Натиск на Змея был настолько силён, что люди на нём едва могли оборонить себя щитами. Копья и стрелы так густо летели в Змея, потому что вражеские корабли со всех сторон окружили его. Люди Олава конунга в исступлении вскакивали на борт корабля, чтобы оттуда разить врага ударами меча. Но многие из вра­гов не приближались настолько к Змею, чтобы завязать рукопашный бой. А многие из людей Олава шагали за борт, не замечая, что они сражаются не на гладком поле, и шли ко дну со своим оружием. Халльфред говорит так:

Сколько их, героев,

Крепкодушных, в рети

Кидалось с гадюки,

От ран умирая!

Чья бы длань в сраженье

Не водила Змея,

Боле не дождётся

Он мужей подобных». (31, 163)

Вроде бы люди Олава в пылу боя оступались и падали за борт. Хальфред, на основе стихов которого делались такие выводы, писал об ином. За борт с «Великого змея», образно названного гадюкой, падали воины, смертельно раненные метательным оружием, о котором говорилось выше.

Видя, что абордажные атаки не приносят успеха, Эйрик сменил так­тику. Он отвёл своих людей и засыпал противника копьями и стрелами. Копья впивались в щиты, и обороняться такими потяжелевшими щитами было затруднительно. Но и щиты были слабой защитой, так как враги об­ступали со всех сторон, и копья и стрелы летели в спину защитникам, в какую бы сторону они не поворачивались. Копьё вонзалось в спину и толкало человека вперёд, так что он падал за борт. Со стороны казалось, что он сам шагает за борт и падает в воду. Основная часть воинов Олава погибла не от меча.

Честный бой по традиции происходил в рукопашном бою лицом к лицу. Не очень достойный расстрел воинов Олава в спину с безопасного для стреляющих расстояния был приписан иноземцам:

«Датчане и шведы тем временем настолько приблизились к кораблям Олава конунга, что могли пустить в ход метательное оружие». (31, 162)

Экипаж 20 кораблей, окруживших несколькими рядами кучку воинов Олава, имел возможность расстреливать их из-под прикрытия своих щи­тов практически в упор, с расстояния 10‒30 метров. Самого же Эйрика скальды изобразили сражающимся исключительно врукопашную. Начало битвы было удачным для Олава:

«Битва была очень ожесточённой и кровопролитной. Те, кто стояли на носу Великого Змея, Малого Змея и Журавля, бросили якоря и абордажные крю­ки на корабли Свейна конунга и разили людей на этих кораблях сверху. Они очистили от людей все те корабли, которые они могли удержать крюками, и Свейн конунг с теми его людьми, которые уцелели, бежал на другие корабли, и после этого они держались вне досягаемости метательного оружия. Так оправ­далось то, что конунг Олав, сын Трюггви, сказал об этом войске». (31, 162)

Успех людей Олава в схватке с датчанами, а затем в аналогичной схватке со шведами возвеличивал геройство Эйрика, которому только и удалось сломить сопротивление удальцов с «Великого змея». Перед этим скальд вложил в уста Олава пренебрежительные слова о боевых достоинствах дат­чан и шведов, а в уста Эйрика — уверение в том, что всему шведскому фло­ту не по силам справиться с одним «Великим змеем». Одни норвежцы с той и другой стороны были достойными восхищения бойцами. Пораже­ние датского и шведского флотов было скальдами присочинено.

Стоявшие на носу «Великого змея» были в преимуществе перед на­падавшими из-за более высокого положения своего судна только в самом начале битвы, когда были резервы людей и оружия. Используя копья и стрелы, можно было перебить или прогнать команду приставших к носу малых судов. Когда резервы истаяли, положение стоявших на носу стало незавидным, и им пришлось отступить к корме, которая до конца битвы оставалась самым безопасным местом:

«Всего больше защищались и всего больше разили врагов те, кто стоял на корме и на носу Змея. И там и там люди были как на подбор и всего выше борт...

И вот, когда войско, защищавшее Змея ещё поредело, Эйрик ярл в другой раз пошёл на приступ Змея, снова ему было оказано ожесточённое сопротивле­ние. А когда те, кто стоял на носу Змея, увидели, что происходит, они переш­ли на корму и стали оказывать ярлу ожесточённое сопротивление. Но так как на Змее погибло столько народу, что борта его опустели, люди ярла стали всходить на корабль по всему борту. И все те, кто ещё мог защищать Змей, пошли на корму корабля, где находился конунг». (31, 164‒165)

Кучка героев, собравшихся на корме, была обречена. Побоище закон­чилось после того, как Олав Трюгвасон скрылся в морской пучине:

«Когда Олав конунг прыгнул за борт, то раздался победный клич всего войска». (31, 165)

В «Саге о крещении» содержится датировка битвы при Свольде:

«В то лето, когда было принято христианство в Исландии, от воплоще­ния Господа нашего Иисуса Христа прошло 1000 лет. В то лето пропал конунг Олав с Длинного Змея на юге у Свёльда, в 4-й день сентябрьских ид. К этому времени он пробыл конунгом в Норвегии пять лет». (14, 102)

Четвёртые иды сентября соответствуют 28 сентября. Битва произо­шла в субботу 28 сентября 1000 года.

Поражение при Свольде лишило Тюри её надежд вернуть себе звание норвежской королевы. Дальнейшую её судьбу Адам излагает так:

«Его жена (Тюри, жена Олава Трюгвасона. — В. Т.) после смерти мужа на­шла жалкую смерть от голода и нужды, как того и заслуживала». (1, 48)

Перед этим Адам называл Тюри высокомернейшей и считал её вино­вницей в развязывании Олавом войны против датчан. (1, 47) Тюри была родственницей новгородского князя Вышеслава, так что смерть от голо­да ей не грозила. Порочащие датскую принцесу легенды следует связать с тем, что на Руси Тюри приняла православие, и этого было достаточно для негативного к ней отношения немецких писателей.

Слова Адама свидетельствуют о том, что Тюри исчезла из поля зрения немецких хронистов. Ничего не сообщают о её дальнейшей судьбе и скальды. Это значит, что она вернулась на Русь. Слухи о её бедности в конце жизни можно связать с традицией ухода пожилых вдов в мона­стырь с его скромным бытовым укладом. Тюри закончила свои дни мо­нашкой в одном из православных монастырей.

Список использованной литературы

1.  Адам Бременский, Гельмольд из Босау, Арнольд Любекский. Славянские хроники. М., 2011.
2.  Бароний Ц. Деяния церковные и гражданские от Рождества Христова до 1198 лета. Кн. 1. М., 1913.
3.  Будур Н. В. Повседневная жизнь викингов IX‒XI века. М., 2007.
4.  Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. М., 1991.
5.  Видукинд Корвейский. Деяния саксов. М., 1975.
6.  Всеобщая история Степаноса Таронского Асох'ика по прозванию. М., 1864.
7.  ГеделундЛ. Н. История Дании. СПб.-М., 1907.
8.  Гильфердинг А. Ф. Когда Европа была нашей: история балтийских славян. М., 2010.
9.  Грицков В. В. Русы. Ч. 5. Род Рюрика // Киммерийский центр. Вып. 6. М., 1992.
10.  Грицков В. В. Руны Сулакадзева. Ч. 2. Ладожский документ // Киммерийский центр. Вып. 18. М., 1997.
11.  Грицков В. В. Русские письмена. Ч. 2. Руны // Киммерийский центр. Вып. 12. М., 1994.
12.  Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 года). М., 1993.
13.  Джаксон Т. Н. Крещение Харальда Гормссона в сагах и хрониках: к истории фор­мирования сюжета // Древнейшие государства Восточной Европы. 2001. М., 2003.
14.  Древнерусские города в древнескандинавской письменности. Текст, перевод, комментарии. М., 1987.
15.  Дьяченко Г Полный церковно-славянский словарь. М., 1993.
16.  Из ранней истории шведского народа и государства: первые описания и законы. М., 1999.
17.  История Великобритании. М., 2008.
18.  История Дании с древнейших времен до начала XX века. М., 1996.
19.  Лев Диакон. История. М., 1988.
20.  Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
21.  Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи. М., 1977.
22.  Мельникова Е. А. Древнескандинавские географические сочинения. М., 1986.
23.  Меркулов В. И. Откуда родом варяжские гости? М., 2005.
24.  Мифы народов мира. Т. 2. М., 1982.
25.  Олоф Далин. История Шведского государства. Ч. 1. СПб., 1805.
26.  Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. СПб., 1992.
27.  Розен В. Р. Император Василий Болгаробойца. Извлечения из летописи Яхьи Ан­тиохийского // Приложение к XLIV тому Записок Императорской Академии наук. № 1. СПб., 1883.
28.  Роэсдаль Э. Мир викингов: викинги дома и за рубежом. СПб., 2001.
29.  Рыбаков В. В. Роскилльская хроника // Древнейшие государства Восточной Евро­пы. 2001. М., 2003.
30.  Саксон Анналист. Хроника. 741‒1139. М., 2012.
31.  Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1995.
32.  Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. 2, 3. М., 1995.
33.  Титмар Мерзебургский. Хроника. М., 2005.
34.  Тороп В. Ярослав Мудрый. М., 2012.
35.  Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 2. М., 1996.
36.  Ягич И. В. Вопрос о рунах у славян // Энциклопедия славянской филологии. Вып. 3. СПб., 1911.
37.  Die gottesdienstlichen Alterthumer der Obotriten aus dem Tempel zu Rhetra am Tollenzez-See. Nach den Originalen auf das genaueste gemahlet und in Kupferstichen nebst Hrn. Andreas Gottlieb Maschens herzogl. mecklenb. Strelitzischen Hofpredigers, Consistorial Raths und Superintendentens Erlauterung derselben herausgegeben von Daniel Wogen herzogl. mecklenb. strel. Hofmahler. Berlin, 1771.