С «Великого змея» в плен взяли одного Кольберна. Остальные либо погибли, либо нырнули вслед за Олавом. При Олаве Святом было два воина, ранее входившие в экипаж «Великого змея». Это значит, что часть прыгнувших за борт вместе с Олавом Трюгвасоном людей добралась до русских кораблей. Олав Святой приблизил к себе соратников своего отца и сделал их лендрманами. Сопровождая его, они отправились в изгнание на знакомую им Русь.
Монах Теодрик считал, что Олав Трюгвасон не погиб, а ушёл в монастырь. В «Обзоре саг о норвежских конунгах» уточняется, что этот монастырь был в Йорсаланде, то есть в Иерусалиме. (12, 212) Разыгрывая спектакль с переодеванием Кольберна, Олав не собирался топиться. Он и ранее был не равнодушен к розыгрышам с переодеванием и трюкачеству. К монаху-пророку он направлял вместо себя переодетого воина, желая испытать способности провидца. На борту плывущего «Великого змея» король ходил по вёслам, одновременно жонглируя тремя ножами, уподобляясь, таким образом, скоморохам. У Олава были все возможности для спасения, и он ими воспользовался.
В «Саге об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда конец жизни Олава описан так:
«Так говорил один умный человек, которого звали скальд Соти, что конунг Олав отправился после этой битвы в Винланд вместе с королевой Астрид и Диксином и пробыл там два года. Оттуда отправились они в Веллонд. Там у Астрид была усадьба и земля. Там они провели два месяца, и не знали люди, что он за человек, за исключением тех, которые следовали за ним... Тогда предложила она ему войско такое большое, какое он захочет, чтобы поехать в Норег и вновь вернуть себе страну. Он сказал, что ему этого не требуется, ибо он провёл в Нореге все те часы, что Бог дал ему. Тогда предложила она ему дать войско для похода в Энгланд, но он отказался от этого. Тогда спросила она, что бы он выбрал, если бы она предложила ему выбор. Он сказал, что хочет поехать в Рум.
После этого поехали они на юг до Рина, и не захотела тогда Астрид ехать дальше. И дала она конунгу лошадь, навьюченную чистым серебром. Тогда вернулась Астрид назад с пятью людьми, а Олав отправился на юг с девятью людьми и говорил, что он норвежский купец. И когда он приехал в Ромаборг, поселился он в подвале одного дома и выходил оттуда, только когда слушал службу или когда было другое важное дело, и пробыл там зиму.
А следующим летом отправился он на восток в Гарды и провёл одну зиму в Альдейгьюборге, оттуда отправился в Йорсалир и провёл там три зимы. Казалось там всем людям, что он был выдающимся человеком, превосходящим всех других... Олава можно по праву назвать апостолом норманнов». (12, 151)
Олав добрался до корабля Астрид и пробыл вместе с ней более двух лет. Астрид недостоверно названа супругой Сигвальда. Супруга Пальне-Токи находилась в Англии. В судьбе Олава активное участие приняла иная женщина. Рядом с ним была его жена Тюри. Женившись на Адельгейде, Олав переименовал её в Астрид в честь своей матери. Во время битвы при Свольде с ним была иная Астрид, которую можно подозревать в тождестве с его женой Тюри. Получается, что Тюри также была переименована в честь матери Олава, что и сбило с толку скальдов, потерявших след датской принцессы.
Диксин, сопровождавший Астрид, ранее был изображён в качестве самого старшего вельможи Гунхильд, первой легендарной супруги Олава, жившей в Стране Вендов. (23, 111) Первой супругой Олава была Адельгейда. Диксин перекочевал в свиту Астрид-Тюри из-за путаницы двух одноимённых жён Олава. Самым знатным из скандинавов после Олава и Тюри в это время на Руси был их родственник Торкель Высокий, ранее вместе со Стюрберном и Олавом участвовавший в походе йомсвикингов на Швецию. Диксин из Страны вендов — Торкель Высокий.
Олав прожил два года в стране славян, затем вместе с Астрид и Диксином отправился в её поместье, находившееся в Веллонде, то есть в стране кельтов. Страна кельтов указывает на западное направление. Здесь они провели два месяца, после чего Олав отбыл в Ромаборг, то есть в Рим.
По хронологии саги, поездка в Рим состоялась спустя две зимы и два месяца после битвы при Свольде. Вторая зима закончилась весной 1002 года, так что поездка в Рим состоялась в 1002 году. Осенью этого года русы действительно направляли посольство в Рим. (10, 336‒338) Сведения монаха Одда подтверждаются данными русских летописей.
Олав провёл две зимы в стране славян, одну зиму — в Риме, одну — в Ладоге, три — в Иерусалиме. Его странствия продолжались семь зим, то есть до 1007 года. В «Большой саге об Олаве Трюггвасоне» находим упоминание об этом семилетнем странствии в качестве реликта:
«Затем я провёл 3 года в Винланде и 4 года за Вестанхав в военном походе». (12, 184)
Здесь три года отнесены к пребыванию в стране славян, четыре года — к пребыванию в западных странах. Две зимы в стране славян и одна в славянской Ладоге дают три зимы, одна зима в Риме и три в Иерусалиме составляют четыре зимы в странах запада и юга. Несмотря на некоторый разнобой в определении продолжительности этапов странствий и их цели, скальды исчисляют весь период странствий в семь лет. Согласно их сведениям, после битвы при Свольде Олав прожил семь лет и скончался в иерусалимском монастыре в 1007 году.
В. Н. Татищев под 1007 годом описывает кончину примечательного монаха:
«6515 (1007). Пренесени из Царяграда святи иконы в церковь святыя Богородицы.
Того же году преставися митрополит Леонтий, и возведен бысть в его место Иоан. Он же создал в Киеве церковь камену святых апостол Петра и Павла. Того же лета хитростью поимали славного разбойника, зовомого Могута. И егда ста пред Владимером, нача плакати горько, прося о просчении, глаголя: „Поручника Бога тебе даю, еже отныне никоего зла сотворю, но буду в покаянии во вся дни живота моего”. Володимир же, умилися, послал его к митрополиту, рек, да никогда исходит из дому, кроме церкви. Могут же, пребывая в монастыри, крепко сохранил заповедь сию; жив в тишине, умре благочестно». (24, 69)
В 1007 году прибыло посольство из Константинополя, с которым приехал на Русь митрополит Иоанн, заместивший умершего митрополита Леонта. Поимка разбойника Могуты, его уход в монахи, благочестивая жизнь и кончина отнесены к одному году. Между тем уважение, которое заимел бывший разбойник своими духовными подвигами, свидетельствует в пользу длительности его монашеской жизни. Это не единственная странность рассказа.
При лаконичности летописных записей той эпохи обширное повествование о разбойнике могло быть вызвано исключительной необычностью этой личности. Летописцы, как правило, приводят имена одних лишь великих князей и их родственников, да руководителей Церкви. Появление иных персонажей обусловлено либо наличием сказаний о них, как в случае с Яном Усмошвецом, либо с посвященными им письменными сочинениями, как в случае с писателем Марком Македонянином и впавшим в ересь монахом Андреяном.
Разбойник был знатного рода, так как с простолюдином великий князь и митрополит общаться не стали бы. В летописном рассказе о размножении разбоев на Руси при Владимире Святом имён не приводится. Славных разбойников на Руси хватало во все времена, но кроме Могуты во всю домонгольскую эпоху такого внимания летописцев ни один из них не удостоился.
Сказание о монахе Могуте вошло в состав рассказа о митрополите Иоанне. Иная редакция этого рассказа приведена в Никоновской летописи:
«В лето 6516. Митрополит Иоан постави церковь камену, в Киеве, святых апостол Петра и Павла. И в Переяславле постави церковь камену, Воздвижение Честнаго Креста. Того же лета быша прузи мнози. Того же лета изымаша хитростию некоею славного разбойника, нарицаемого Могута. И егда ста пред Володимером, вскрича зело, и многы слезы испущая из очию, сице глаголя: „Поручника ти по себе даю, о Владимере, Господа Бога и пречистую Его Матерь Богородицу, яко отныне никакоже не створю зла пред Богом и пред человеки, но да буду в покаянии вся дни живота моего". Слышав же сие Владимер, умилися душею и сердцем, и посла его ко отцу своему митрополиту Ивану, да пребывает никогдаже исходя из дому его. Могут же заповедь храня, никакоже исхожаше из дому митрополчи, и крепким и жестоким житием живяше, и умиление и смирение много показа, и провидев свою смерть, с миром почи о Господи». (15, 69)
Дата здесь на год отличается от татищевской. Празднование апостолов Петра и Павла (29 июня) и Воздвижения (14 сентября) приходится на воскресенье в один год. Ближайшим воскресным годом к нашим датам был 1007 год. Иоанн использовал весенний счёт лет, а дата в Никоновской летописи сбита на год. Автор записи использовал осенний счёт лет и опирался на сентябрьские события. Могута показан провидцем, долгое время предававшимся духовным подвигам.
Могута под конец жизни принял монашество, имел боевое прошлое, умер в один год с Олавом. На этом сходство между ними не кончается. Олав провёл какое-то время взаперти в подвале, выходя только для посещения церковных служб. Могута также проводил время взаперти, выходя только в церковь. Могута принял обет затворничества и жил у митрополита, резиденцией которого был мужской монастырь в Переяславле-Южном. В это время переяславским князем был Святополк Ярополчич, с которым Олав был знаком по службе в византийской армии в 1000 году. Святополк позднее женился на дочери Олава, а затем последовал его примеру, уйдя в монахи.
Могута был провидцем, Олав увлекался гаданием и был учеником афонских пророков. Обозначение затворника славным разбойником — перевод скандинавского выражения «знаменитый викинг», каковым являлся Олав.
У Татищева и в Никоновской летописи отражены два разных извода сказаний о Могуте, что свидетельствует об их распространённости. У Татищева митрополит не назван по имени. Им не мог быть Иоанн, который приехал на Русь в год кончины Могуты. Митрополитом, при котором Могута совершал свой духовный подвиг затворничества, был Леонт. В Никоновской летописи главный герой летописной статьи церковный строитель Иоанн ошибочно произведён в наставники Могуты, но зато сохранены такие подробности, как провидческий дар отшельника, многочисленность его подвигов, дом, где он жил, назван митрополичьим.
Схождения позволяют отождествить богатыря Могуту с лучшим удальцом из всех норвежцев Олавом Трюгвасоном. В 1000 году Олаву было 32 года, в 1007 году — 39 лет. Отказ норвежского короля от борьбы за престол и уход в расцвете сил в монастырь, хотя в качестве приёмного сына Владимира Святого он мог получить удел на Руси, — явления для того времени весьма примечательные. Прибыть в Киев и выпросить у Владимира Святого разрешение на монашескую жизнь Олав мог не ранее октября 1000 года.
Привлечение Олава к посольству в Рим имело основание в его предшествующей жизни. Он был опытным путешественником. Поздней осенью 990 года Олав оправился из Салоник в Данию. В столь неблагоприятное для плавания время морской путь через Чёрное море и Русь, а тем более через Средиземное море и Гибралтар, маловероятен. Олав двигался в Данию по одному из торговых маршрутов, пересекавших Западную Европу с юга на север. Обратный путь из Рима привёл его в Ладогу. Перед нами известный позднее маршрут из Новгорода в Рим через Балтийское море и Германию.
Два года жизни в стране славян до отбытия в Рим соответствуют двухлетнему периоду между битвой при Свольде и отправкой русского посольства. В Риме Олав также находился в затворе. Римский подвал, — это, скорее всего, римские катакомбы, славные пребыванием в них ранних христиан.
Посетить жившую в западных краях Тюри Олав мог на обратном пути из Рима. Наличие у неё владений и военных сил говорит о том, что Тюри ещё раз вышла замуж. Помощь она предлагала в виде морских сил для похода в Англию, так что её владения были прибрежными.
Торкель в Англии звался герцогом пиратов, что выдаёт в нём вождя йомсвикингов. Торкель не задержался в Ладоге, а стал правителем Йомсборга. Судя по всему, Тюри вышла замуж за Торкеля, с которым была одного возраста, хотя и приходилась ему двоюродной тётей.
После кончины в 1000 году князя Болеслава II Набожного в Чехии разгорелась смута между его сыновьями. Осенью 1002 года чехи призвали на княжение жившего на Руси польского княжича Владивоя, младшего брата польского князя Болеслава I. Владивоя из Руси сопровождали 300 отборных воинов. С этим отрядом, кстати, Олав Трюгвасон отправился в поездку в Рим. В феврале следующего года Владивой был отравлен, а в марте Болеслав I занял чешский престол. Для удержания Чехии ему были нужны воины, и бесхозная дружина Владивоя должна была привлечь его внимание.
Владивой для опасного похода в Чехию должен был набирать удальцов в первую очередь из таких же изгоев, каким был сам. Изгнанник Торкель Высокий, имевший опыт участия в самых опасных предприятиях, был подходящей кандидатурой.
Примечателен маршрут Олава в Рим. Астрид сопровождала его до Рейна, а далее не поехала, Олав же повернул на юг и, скрываясь под видом норвежского купца, продолжил путешествие. Чехия звалась Богемией по проживавшему здесь в античности кельтскому племени бойев. Кельтские владения Астрид соответствуют чешским землям.
Рейн протекал по немецким землям. Посольство в Рим двигалось через Венгрию к Адриатическому морю. Через Рейн Олав возвращался, пересекая Германию, чтобы северным морским путём вернуться в Ладогу. Движение вглубь Европы и разделение маршрута посольства, когда одна группа свернула на юг, а другая поехала на запад в Богемию-Чехию, лежавшую на землях античных кельтов, соответствуют обстоятельствам саги.
Болеслав I был мастером политической интриги, в которой охотно использовал свои родственные связи. Приглашение польского княжича на чешский престол при живых представителях чешского королевского рода произошло не без его помощи. Участие в опасном предприятии Тюри также следует связать с видами польского правителя. Вовлекая в чешские события знатных скандинавов, Болеслав рассчитывал при их содействии привлечь, если будет нужно, северных наёмников. Тюри и Торкель были известны Болеславу по событиям 990‒993 годов.
Торкель участвовал в походе Владивоя вместе с Тюри. Переход его на службу к Болеславу I произошёл в Чехии. Болеслав сделал Торкеля своим наместником в Йомсборге, и Тюри вновь стала княгиней йомсвикингов.
При возвращении весной 1003 года на Русь, Олав посетил Тюри и Торкеля в Йомсборге. Они предложили ему принять участие в военном походе в Англию. Канут Могучий в это время нуждался в военных силах для мести англичанам за истребление датчан, при котором погиб Пальне-Токи, но Олав был уже выше мстительных чувств и отказался.
Харальд Торкельсон стал наместником Дании в 1029 году и родился не позднее 1011 года, свадьба его родителей была не позднее 1010 года. В 1009 году Торкель уехал в Англию, где остался надолго. Это значит, что он женился на Гунхильд Мешковне, вдове Пальне-Токи, по осени 1009 года. В следующем году у них появился сын Харальд.
Тюри осталась при сыне в Йомсборге. После гибели Хеминга она покинула город, так как позднее правителем в нём был Свейн Канутсон. В 1012 году Тюри было 40 лет, и она была зрелой женщиной.
Мнение Адама о том, что Тюри после гибели Олава Трюгвасона умерла от голода и нужды, не соответствует действительности. Она была жива много лет спустя после битвы при Свольде. У Тюри в Польше не было родственников, молчание о ней скальдов говорит в пользу того, что в скандинавские страны она не вернулась. Скорее всего, Тюри вместе с Астрид, своей невесткой, уехала на Русь и закончила жизнь в монастыре.
Скальды пишут о трёхлетнем пребывании Олава в Иерусалиме. Зиму 1002/1003 годов он провёл в Риме, затем вернулся на Русь, а на следующий календарный год отправился в Иерусалим.
Иерусалим в конце 1002 года в составе русского посольства посетил Марк Македонянин. (10, 336) В Никоновской летописи сообщается о том, что в Рим и на восток, включая Иерусалим, Египет и Вавилон, отправлялись разные посольства. (15, 68) Согласно хронологии саг, Олав отправился в Иерусалим не вместе с Марком Македонянином, а спустя два года.
Рассказ о Могуте имеет характер, близкий житию святого. В нём бурная земная жизнь сменяется суровым аскетизмом в монашестве и просветлением, позволившим предсказать свою смерть. Резиденция митрополита Леонта была в переяславском монастыре. Принявший монашество Могута два года прожил в одной из келий этого монастыря. Затем он его покинул, посетил разные страны и скончался за пределами Руси.
Интерес к жизни примечательного монаха должен был возникнуть прежде всего у обитателей переяславского монастыря. Летописная статья как раз и содержит сугубо переяславские черты в виде упоминания о строительстве церкви Воздвижения Честного Креста. Для киевских летописцев интерес к провинциальному строительству был нехарактерен и в татищевской версии это упоминание опущено. В переяславском монастыре был один из центров летописания, с которым следует связать запись одного из ранних вариантов сказания о Могуте.
Сказание о Могуте кроме даты его смерти не имело хронологических указаний, что послужило причиной ошибок. Митрополит Леонт был заменён на митрополита Иоанна, переяславский монастырь — на митрополичий дом. Рассказ о Могуте ходил в разных версиях, причём если ранние были записаны в переяславском монастыре, то поздние — уже вне его.
Олав умер вне Руси, а известие о его кончине достигло Переяславля с посольством, привёзшим в 1007 году из Византии митрополита Иоанна. Оно было записано переяславским монахом, так как знаменитый насельник монастыря почитался местной братией. В текст попали сведения о русском периоде жизни умершего, которого ещё помнили здешние обитатели. Позднее рассказ о Могуте был включён в повесть о митрополите Иоанне.
Крестовоздвиженский культ отметил начало служения митрополита Иоанна на Руси, так что приехал он в «посольском» сентябре. Воздвижение в этом году было воскресным, и на него произошла церемония поставления Иоанна на Русскую церковь собором русских епископов при участии великого князя. Более ранний петропавловский культ ведёт к византийским событиям его жизни. В июне в Византию прибыло посольство с русским воинским пополнением и византийцы узнали о кончине митрополита Леонта. На воскресный праздник апостолов Петра и Павла Иоанн был поставлен константинопольским патриархом в митрополиты Руси.
Леонт скончался в первой половине 1007 года. Приезд на Русь в апреле этого года немецкого архиепископа Бруно следует связать с этой кончиной. Католики попытались укрепить свои позиции на Руси, узнав о вакантной должности митрополита.
Строительство Иоанном храмов последовало позднее его приезда и закрепило память о значимых событиях его жизни — поставлении патриархом и начале служения, которое также сопровождалось церемонией с участием великого князя и местных епископов. Причём строительство велось в начальный период русской жизни Иоанна.
После 1007 года петропавловский и крестовоздвиженский праздники были воскресными в 1012 и 1018 годах. В 1018 году на Руси бушевала война и было не до церковного строительства. Строительство храмов последовало в 1012 году, так что повесть об Иоанне составили не ранее этого года.
В 1012 году были демобилизованы служившие в Византии ветераны русского корпуса. За многолетнюю службу они скопили богатства, часть которых по обычаям того времени была пожертвована на богоугодные дела. Строительство в этот год каменного храма в одном из главных военных центров Руси следует связать с щедрыми дарами приехавших в Переяславль ветеранов. Они делали вклады в память о своих погибших товарищах, а наиболее пожилые постригались в местный монастырь.
В 1014 году переяславской княгиней стала Астрид, дочь Олава Трюгвасона, что способствовало закреплению почитания монаха Могуты.