Во время битвы при Свольде «Журавль», третий по величине ко­рабль флотилии Олава Трюгвасона, был очищен от экипажа. «Журавль» пропустили в открытое море, но затем захватили в жестоком бою. Не­смотря на численное превосходство кораблей заграждения, соратники пытались выручить Олава. В описании событий лета 1016 года Снорри приводит переговоры Олава Святого и Эрлинга Скяльгсона. Олав указал Эрлингу на то, что Эйрик Хаконарсон погубил людей Эрлинга больше, чем кто бы то ни был. (23, 199) С Эйриком Эрлинг мог сразиться только в битве при Свольде, так как иные их военные конфликты неизвестны. Корабли Эрлинга пытались прорвать заграждение, и их экипаж понёс тя­жёлые потери.

Скальды знают по именам предводителей шести кораблей из один­надцати: Индриди из Гимсара, Эрлинг Скьяльгсон, Сигвальд, Торкель Дюрдиль, Торкель Невья и Олав Трюгвасон. Кроме норвежцев в битве приняли участие славяне. Хальдор называет Эйрика убийцей вендов, а далее следует такая его строфа:

«Нагрянули венды

Отовсюду. Точат

Зубы великанши

Крышки Христ на рати

Волки рвали трупы,

Громко сталь бряцала,

Полководец бился,

А полки бежали». (23, 165)

Флотилия Эйрика разрезала строй кораблей Олава, и сразу же закипела битва. Цепь заграждения и «Великий змей» находились поблизости. За­чистка «Журавля» от экипажа свидетельствует о том, что этому кораблю удалось прорвать заграждение, но его окружили, как и «Великого змея», корабли противника, оторваться от которых и отойти к своим он не смог.

Малые корабли русов сковали основные силы цепи заграждения, их большие корабли шли на прорыв к «Великому змею». В проливе кипела схватка, и поле боя со сгрудившимися вокруг «Великого змея» судами смыкалось или почти смыкалось с полем боя у цепи заграждения.

Выныривая у самого днища судна в его носовой или кормовой части, человек был вне поля зрения находившихся на нём людей. Переныривая от судна к судну, можно было скрытно передвигаться. Трудность представ­лял только водный просвет между двумя основными группами кораблей. Внимание воинов у «Великого змея» было отвлечено представлением Кольберна, а бившимся с яростными тавроскифами норманнам было не до водной глади у себя за спиной. Олав и его спутники имели возможность добраться до русских кораблей. В подобной ситуации оказался и Торкель Высокий — он последним сошёл со своего корабля, но сумел спастись.

Хальфред пишет о ранении Олава стрелой. Снорри отмечает, что ког­да Олав подносил воинам охапку острых мечей, то из правого рукава кольчуги текла кровь. Он был ранен, но не тяжёло. Олава скальды при­знавали самым совершенным в физическом отношении из всех когда-либо живших в Норвегии людей. Такому удальцу даже при ранении в руку по силам было проплыть несколько сотен метров.

Выходец из Руси, посетивший Иерусалим, известен в Константино­поле. Новгородскому архиепископу Антонию принадлежит обширная повесть о его поездке в столицу Византийской империи, в которой под­робно описаны местные святыни. Посещение Константинополя произо­шло до того, как Антоний постригся в 1190-х годах. Об иерусалимском паломнике Антоний пишет так:

«А оттоле на уболе святаго Георгия святый Леонтей поп русин лежит в теле, велик человек: той бо Леонтей трижды в Иеросалим пешь ходил». (13, 101‒102)

Выражение «велик человек» имеет двойной смысл. Леонтий трижды совершил пешее паломничество в Иерусалим, что поражало людей того времени, но при этом основным значением выражения было обозна­чение большой величины тела святого. Паломник был богатырского сло­жения.

Уболом Антоний называл портик, то есть дорогу, обрамлённую по обоим сторонам рядами колонн, перекрытых плитами. Портики погречески назывались за их вытянутый вид «емболой», так что было ис­пользовано местное название, звучащее по-русски как «убол». (13, 145) Нетленные мощи русского попа Леонтия лежали в каком-то храме, нахо­дившемся близ исторического центра Константинополя на обрамлён­ной портиками улице св. Георгия.

Во время пребывания в Константинополе Владимир Святой главным храмом для своего воинства определил церковь Богородицы Халкопратийской. Причиной стало нахождение в церкви мощей апостола Иакова, брата Господня, небесного покровителя великого князя. Здесь произошло обру­чение царевны Анны и Владимира Святого, крещение его дружины. (10, 114) Н. П. Кондаков так описал местоположение этой церкви:

«И между тем не можем обойти молчанием одной мечети, построенной Синаном-пашёю и находящейся наискосок на северо-восток от Софии через эту улицу (с современными трамвайными путями. — В. Т.), несколько выше известных ворот Верховной Порты, или Министерства иностранных дел. Мечеть эта не обратила на себя внимание ни одного исследователя констан­тинопольских древностей, хотя лежит на бойком месте. Между тем в самой её конструкции ещё много смеси чисто мусульманского типа мечетей с позд­невизантийскими церквами, хотя купол, покрывающий почти всё здание, явно XVII‒XVIII столетия.

Минарет прислонён к юго-западному углу церкви. И если бы эта особен­ность и не указывала безусловно на перестройку мечети из древней церкви, то мраморный помост перед внешним западным портиком церкви и большая га­лерея из колонн, с северо-западного угла ведшая, очевидно, ко входу в гинекей, принадлежат, по нашему мнению, древности. На это же указывает и сообщён­ное нам директором музея в Джинили-Киоске — Ахмеди-беем сведение, что во дворе этой церкви среди разных мраморов найдена купель.