В 1796 году Павел I восстановил Новороссийскую губернию в границах от Днестра до Дона, но Александр I вновь разделил её, теперь на три: Екатеринославскую, Таврическую и Николаевскую (с 1803 года – Херсонскую). Такое административное устройство оказалось весьма стабильным и практически не изменялось вплоть до 1917 года.
Западная граница Херсонской губернии первоначально прошла по Днестру. В 1812 году в результате очередной русско-турецкой войны к России была присоединена Бессарабия. Между Днестром и Прутом была образована Бессарабская губерния с центром в Кишинёве. На востоке Екатеринославская губерния соприкасалась с казачьей Областью Войска Донского, станицы и округа которого частично находились на территории нынешнего Донбасса. Таврическая губерния с центром в Симферополе включала Крым и прилегающую к полуострову материковую часть, иногда именуемую Северной Таврией.
При определении новых границ новороссийских губерний Петербург проявлял определённую щепетильность, исключив из их состава соседние земли коренной Украины по левому и правому берегам Днепра. Ещё Павел I в 1796 году вывел из Вознесенской губернии Умань, Чигирин и Черкассы. Александр I указом от 27 марта 1803 года передал земли к северу от р. Орель из Екатеринославской в Полтавскую губернию [2, с. 65]. Иными словами, правительство России достаточно ясно представляло себе отличие украинских земель от вновь присоединяемой Новороссии, которую ещё предстояло осваивать.
На земле, перешедшей под контроль России, практически сразу стали возникать города. В 1778 году в левобережье Днепра в нижнем течении реки Самары началось возведение Екатеринослава (ныне Днепропетровск), в том же году был основан Херсон, которому отводилась роль главного торгового порта на юге и базы Черноморского военного флота. Однако присоединение Крыма, начало очередной войны с Турцией и природные факторы внесли свои коррективы. Херсон оказался не вполне удобен для строительства флота, так что верфи решили возводить западнее, непосредственно на берегу Чёрного моря. Заложенный в 1789 году город был назван «Николаев» в честь взятия Очакова, которое пришлось на день «Николы зимнего». Именно здесь долго размещалось командование Черноморского флота. Главной базой боевых кораблей флота стал Севастополь, основанный в бухте Ахтиар на юго-западном побережье Крыма.
В 1795 году по инициативе адмирала И. М. Дерибаса, испанца на русской службе, в бухте Хаджибей заложили крепость, вскоре ставшую городом и портом под именем Одесса. Именно ей суждено было стать главными воротами Новороссии и всей России на Чёрном море.
Центром края мыслился Екатеринослав, названный по инициативе Потёмкина в честь Екатерины II. Однако первоначальное его расположение оказалось неудобным, и в 1784 году город заново был основан на правом берегу Днепра, а поселение на прежнем месте получило имя Новомосковск. Сам Екатеринослав равнялся на Петербург и должен был стать столицей всего Юга России. Здесь планировали открыть университет, обсерваторию, консерваторию, биржу, театр, выстроить целые ансамбли зданий в стиле классицизма. Однако войны с Турцией и нехватка средств не позволили быстро реализовать обширные планы. Император Павел I переименовал этот город в Новороссийск, прежнее название ему вернул Александр I.
Освоение обширных пространств Северного Причерноморья легло на плечи Светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина, возглавлявшего администрацию Новороссии с середины 70-х до начала 90-х годов. Ему принадлежит честь основателя Новороссии, под его непосредственным руководством произошло присоединение Крыма. В годы решающей войны с Османской империей в 1787–1791 годах он осуществлял руководство российской армией и флотом. Воздавая должное блестящим победам А. В. Суворова и Ф. Ф. Ушакова, необходимо помнить, что действовали они под общим руководством Потёмкина – крупного стратега и военного организатора, и пользовались полным его доверием и поддержкой.
Не стоит удивляться, что успехи Потёмкина, его авторитет и влияние на Императрицу вызывали зависть в Петербурге. Отсюда родилась историческая басня о «потёмкинских деревнях », связанная с путешествием Екатерины II на юг в 1787 году. Потёмкин как наместник старался сделать путешествие Императрицы как можно более приятным. Её встречали принаряженные по такому случаю крестьяне и крестьянки, устраивались праздники, фейерверки, разного рода иллюминации. Как было принято в русских усадьбах, местность украшали своего рода панно с изображениями домов, замков, садов.
Подобное широко практиковалось и в Европе – собственно, оттуда мода на подобные увеселения и пришла. Однако сопровождавший Императрицу саксонский дипломат барон Гельбиг решил представить дело так, будто подобными декорациями Потёмкин пытался ввести Екатерину II в заблуждение. Свой пасквиль (иначе не скажешь) он опубликовал за рубежом, где его небылицу о «потёмкинских деревнях» с небывалым успехом растиражировали. Была ли европейская публика столь легковерна, чтобы допустить, что Екатерина не отличит нарисованные дома от настоящих? Вряд ли. Однако «заклятым друзьям России» нужно было новое пропагандистское клише, и они его создали. Впрочем, результаты усилий Потёмкина были более чем очевидны: в безлюдной степи уже распахивались поля, возникали села и деревни, поднимались города. И в Севастополе Екатерина II услышала гром пушек реального, а вовсе не нарисованного флота.
Образованной Европе не нужно было доказывать, что происходит в Новороссии на самом деле. Здесь ярко проявили себя представители знатных французских семей, эмигрировавших в Россию из-за революции. Герцог (дюк) Арман Эммануэль Ришелье, принадлежавший к роду знаменитого кардинала эпохи Людовика XIII, широко образованный поклонник просветителей и физиократов, покинул Францию, чтобы сражаться в российской армии. Он принял участие в штурме Измаила в 1790 году, заслужил здесь золотую шпагу и Георгиевский крест. В 1803 году он стал градоначальником Одессы, именно при нём и начался её расцвет.
Ришелье настаивал на всемерном развитии внешней торговли через Одессу, добивался учреждения зоны беспошлинной торговли (порто-франко). Город стал ведущим портом Новороссии, далеко опередив Таганрог и другие. Ришелье превратил город в центр европейской культуры, основал здесь первый театр. В 1805 году он получил в управление почти всю Новороссию и активно занимался колонизацией и хозяйственным освоением края – вплоть до 1815 года, когда согласился принять должность премьер-министра на родине.
Дело Ришелье продолжил Александр Луи Андро де Ланжерон. Принадлежавший к графской фамилии, он также покинул Францию в годы революции, служил в российской армии, участвовал в штурме Измаила, а позднее и в войнах против Наполеона. При Ланжероне Одесса получила статус портофранко, был основан лицей, названный в честь Ришелье и впоследствии преобразованный в Новороссийский университет.
Был открыт знаменитый памятник дюку Ришелье.
Одесса, как и ряд наиболее значимых городов: Николаев, Керчь, Севастополь – имела своё градоначальство, подчинённое непосредственно Новороссийскому генерал-губернаторству (1802–1875). В него входили Херсонская, Таврическая, Бессарабская, Екатеринославская (до 1814 и в 1822–1830 годы) губернии, а правитель был полновластным наместником Императора.
Выдающийся вклад в развитие Новороссии внёс граф Михаил Семёнович Воронцов, генерал-губернатор в 1823–1844 годах. К его прибытию край уже был достаточно заселён, главной задачей стало развитие инфраструктуры и экономики. Граф уделял большое внимание развитию крупных помещичьих хозяйств с широким использованием наёмного труда. Он стал инициатором создания в Одессе Общества сельского хозяйства, способствовал разведению пород тонкорунных овец, выращиванию лесов и лесополос, виноделию в Крыму, положил начало пароходству на Чёрном море.
Всего за несколько десятилетий из безлюдной степи, где передвигались только кочевники или отчаянные торговцы, Новороссия превратилась в цветущий густозаселенный край с многочисленными селами, городами, портами, заводами, университетами. Этому способствовали национальная политика и последовательная линия на веротерпимость.
Крымско-татарские мурзы (334 фамилии) были включены в состав российского дворянства [1, с. 97], сохранив своё положение и земли. Не желавшие стать подданными России получили право свободно уехать в Турцию, чем некоторые воспользовались. Правда, их земельные владения перешли в фонд казённых имуществ. Некоторые лица, подозреваемые в качестве агентов враждебных государств, выселялись принудительно, что диктовалось соображениями безопасности.
Кроме татар на южном берегу и в городах Крыма проживали греки, армяне, евреи. Теперь их устойчивые группы появились и в городах материковой Новороссии. Крымские греки заняли земли в нижнем течении реки Кальмиус, их центром стал новый город и порт на Азовском море – Мариуполь. Армяне основали город Новая Нахичевань близ Ростова-на-Дону, а также Григориополь на Днестре, то есть на противоположном краю Новороссии.
Интересна судьба ногайцев – тюркского народа, издавна кочевавшего в Причерноморье и находившегося в зависимости от Крымского ханства. После присоединения Крыма ногайцы были переселены на Северный Кавказ и в Приуралье, но вскоре часть из них при поддержке правительства вернулась в степи Новороссии, на реку Молочную, где продолжала вести кочевой образ жизни, несмотря на все старания властей привлечь их к земледелию.
Усилилась и русская колонизация, чему способствовали принятые меры: был создан фонд казённых земель для передачи поселенцам; им оказывалась материальная помощь, предоставлялись льготы. Новороссия практически так и не узнала крепостничества. Из 345 тысяч душ сельского населения в Новороссии в конце XVIII века только 6 тысяч были крепостными [1, с. 160]. Крестьяне, приходившие с севера, могли селиться на землях помещиков, но работали на них по найму. Бывшим служилым людям из полков Украинской линии, однодворцам предоставлялись земельные наделы. Запорожские казаки также могли стать свободными землепашцами.
По настоянию Потёмкина беглые крестьяне из Центральной России или Украины не возвращались господам, а обращались в свободных земледельцев. Особенно часто этим пользовались украинские крестьяне, уходившие от польских помещиков Правобережной Украины из Киевской и Подольской губерний. Последние даже жаловались, что с юга являются «подговорщики», которые склоняют крестьян к бегству на новые земли.
Небольшую, но своеобразную группу среди русских переселенцев в Новороссию занимали сектанты. По указу Александра I от в 1802 года на реке Молочной поселились духоборы. Всего они образовали восемь сёл с населением около 3 тысяч человек.
В Новороссию прибывали колонисты и переселенцы из Европы. Российское правительство этому активно содействовало. В 1751 году полковник австрийской службы Иван Хорват перешёл в российское подданство и основал поселение сербов, вскоре здесь появились болгары, молдаване, венгры. Регион получил название Новой Сербии, его центром стала Крепость Св. Елизаветы (ныне – Кировоград). Восточнее, между реками Бахмут и Лугань, возникла Славяно-Сербия. Там было создано 16 укреплённых поселений во главе с сербскими предводителями Шевичем и Прерадовичем. Всё мужское население этих мест состояло на военной службе в гусарских полках.
В декабре 1762 года, едва вступив на трон, Екатерина II издала Манифест о привлечении в Россию иностранных поселенцев. Независимо от вероисповедания и страны происхождения эмигранты бесплатно получали значительные земельные наделы в вечное наследуемое владение из казённого фонда, на длительный срок освобождались от податей (иногда – до двадцати лет), получали ссуды на льготных условиях. Им обеспечивалась свобода вероисповедания. Эта политика проводилась на протяжении многих десятилетий. Так, по докладу министра внутренних дел графа В. П. Кочубея, утверждённому Александром I, иностранным колонистам выделялось до 60 десятин земли на семью.
Довольно много приехало немцев. Первыми, в конце 1780-х годов, в окрестностях Екатеринослава поселились восемью общинами немецкие меннониты, всего около тысячи человек. В начале следующего столетия меннониты продолжали прибывать, их численность достигла нескольких тысяч. Иммигрировали также католики, лютеране. В Херсонской губернии появилось несколько немецких колонистских округов: Либентальский, Глюкстальский, Березанский и другие. Около двадцати немецких поселений возникло в окрестностях Мариуполя. Всего к концу XIX века в Новороссии проживало около 400 тысяч немцев [4, с. 582].
В Крыму, близ Феодосии и в устье Днестра у Аккермана, появились колонии швейцарцев.
Около тысячи шведов прибыли с острова Даго в район Берислава на Днепре. Селились в Новороссии французы и итальянцы. Массовым был приток молдаван из-за Днестра на территорию Херсонской губернии (Тираспольский уезд). Кроме того, на юго-запад Новороссии бежали от религиозного гнёта в Оттоманской империи болгары и гагаузы, греки, албанцы, румыны. Большей частью они осваивались за Днестром, в южной части Бессарабии, отошедшей к России в 1812 году. В Таврической и Херсонской губерниях к 1822 году насчитывалось более 8 тысяч болгар [1, с. 116–117].
После разделов Речи Посполитой в конце XVIII века и присоединения к России Белоруссии и Правобережной Украины в Причерноморье стали массово переселяться евреи. Власти этому не препятствовали, поскольку евреи традиционно имели богатый опыт в сфере ремесла, торговли, кредита, что было крайне важно для развития городской экономики. В виде исключения им разрешили поселяться и в сельской Новороссии. На реке Ингулец образовалось несколько земледельческих еврейских колоний численностью около 10 тысяч человек [1, с. 151].
Если при Петре I на территории будущих Екатеринославской и Херсонской губерний проживало всего 37 тысяч душ мужского пола, то в 1857 году – 1,4 млн душ [3, с. 28], почти в сорок раз больше. В многонациональном потоке переселенцев в Новороссию высока была доля украинцев. Близость территории коренного расселения украинского народа, наличие свободных земель, сходные природно-климатические условия, возможность выйти из крепостной зависимости обусловили активность украинских крестьян в освоении Новороссии. В ряде регионов они составляли большинство сельского населения. Однако
это преобладание не всегда и не везде имело место. Например, к началу 80-х годах XVIII века в Александровском уезде (юг Екатринославской губернии) доля украинцев была 16 процентов (77 процентов приходилось на долю греков), а в Славяносербском уезде (восток той же губернии, ныне территория Донбасса) – 44 процента. На востоке региона значительной была доля русских крестьян, которые переселялись главным образом из губерний Чернозёмного центра. Совсем рядом находились станицы донских казаков.
Развивалась и промышленность Новороссии, прежде всего для переработки сельскохозяйственного сырья и производства строительных материалов. В 1799 году здесь насчитывалось несколько сотен предприятий, в том числе 25 кирпичных заводов, 58 кожевенных. Большинство крупных предприятий были казёнными. Из Центральной России привлекались управляющие и рабочие. Так, чулочная фабрика в Екатеринославе была фактически перенесена из подмосковной Купавны. В 1797 году вступил в строй Луганский медеплавильный завод на берегу реки Лугань. Около четырёхсот мастеров было переведено из Липецких заводов и Александровского на Онежском озере [1, с. 241]. На залежи каменного угля было обращено внимание ещё при Петре I, однако систематическая его добыча началась на территории Донбасса после присоединения Северного Причерноморья. В 1796 году стали разрабатывать Лисичанский Буерак, обеспечивавший преимущественно Луганский завод. Конечно же, выход к Чёрному морю открывал новые торговые пути: на Балканы, Ближний Восток, Средиземноморье и далее в страны Западной Европы. Поначалу внешнеторговый оборот осуществлялся через давно существовавшие порты: Феодосию и Гезлев (впоследствии Евпатория) в Крыму, Очаков в материковой части. Однако для растущего экспорта их мощностей скоро перестало хватать. В последние десятилетия XVIII века бурно росла торговля через Таганрог, находившийся недалеко от устья Дона. За десять лет его товарооборот вырос в шесть раз и в 1802 году достиг 3 млн рублей. Затем первенство перешло к Одессе, расположенной ближе к новороссийским поставщикам и внешним рынкам, располагавшей удобной бухтой для строительства крупного порта. С 1796 по 1803 год товарооборот Одессы удваивался ежегодно и достигал 3,5 млн руб. [5, с. 118].
Несмотря на впечатляющую динамику, эти объёмы не превышали 2 процента внешней торговли страны: всё ещё шли войны с Турцией. Только во втором десятилетии XIX века через черноморские порты шла одна пятая российского экспорта (22 процента в 1816 году), причём в экспорте хлеба они стали выходить на первые роли. В 1817 году через них было вывезено 40 процентов российского зерна. Это свидетельствует о подъёме земледелия и товарного зернового хозяйства на юге страны, в том числе и в Новороссии, налаживании должного уровня коммуникаций и логистики. Товары из черноморских портов направлялись во многие страны Европы – Италию, Францию, Испанию, хотя шли большей частью через порты Турции (Константинополь, Измир и др.).
В течение нескольких десятилетий второй половины XVIII – начала XIX века в Новороссии был реализован впечатляющий и масштабный проект по освоению обширного и почти не имевшего осёдлого населения пространства. На окраине империи возник новый обжитой край с развитым земледелием, животноводством, садоводством и виноградарством. Города стали крупными финансовыми и торговыми центрами. Было положено начало развитию горнодобывающей и металлургической промышленности, которая скоро составила славу Новороссии. Эффективная переселенческая, национальная, религиозная, экономическая и военная политика российских властей способствовала не только привлечению, но и мирному совместному труду и проживанию в крае представителей многих народов, которые всё в большей степени испытывали интегрирующее воздействие русской культуры.
Литература и источники
1. Дружинина Е. И. Северное Причерноморье в 1775–1800 гг. М.,1959.
2. Кабузан В. М. Заселение Новороссии (Екатеринославской и Херсонской губерний) в XVIII – первой половине XIX века (1719–1858 гг.). М., 1976.
3. Кабузан В. М. Изменения в размещении населения России в XVIII – первой половине XIX в. М., 1971.
4. Немцы России. Энциклопедия. Т. 3. М., 2006.
5. Поспелова Ю. А. Динамика и баланс внешней торговли России на азовочерноморском направлении в конце XVIII в. // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «История и политические науки». 2011, № 2.
