Пристроившийся к крепости посад жил своей жизнью: здесь продавался товар, занимались своим ремеслом кузнецы, плотники, гончары, сапожники, портные, золотари [9, с. 6]. Примечательно, что торговлей не гнушались даже священнослужители [11, с. 4]. В начале XVII века Воронеж ещё не был крупным торговым городом. В городе существовала лишь мелкая торговля сельскохозяйственными продуктами и ремесленными изделиями. Но с течением времени позиции Воронежа как торгового центра значительно укреплялись. Стали появляться торговцы-профессионалы и купцы. Быстро росло число лавок на торговой площади города.

Помимо земледелия и скотоводства занимались ещё и бортничеством, садовым пчеловодством, которое к этому времени стало настолько популярным, что почти каждый житель города имел свой пчельник [1, с. 27]. В густых лесах в изобилии водилась дичь, в реках вылавливалось огромное количество рыбы, а по осени начинался сезон грибов. Такого рода продуктовому обеспечению способствовало то, что к югу от Воронежского уезда правительство сдавало «на откуп», во временную аренду, жителям южной окраины обширные промысловые угодья для рыбной ловли, пушного и бортного промыслов. В качестве временных владельцев ухожьев выступали представители различных социальных групп: дворяне и дети боярские, монастыри, приборные служилые люди (стрельцы, казаки, пушкари) и даже крепостные крестьяне [11, с. 138–139].

Довольно тяжёлым было налоговое бремя воронежцев: помимо уплаты государственных налогов им приходилось содержать, встречать, провожать и сопровождать послов, отправлять донские отпуска [10, с. 97], что требовало большого напряжения сил и значительных затрат.

Скоромная пища была редкостью не столько из-за недостатка, сколько из-за частых постов. Большей частью в употребление шли злаковые культуры, из которых пекли хлеб, варили каши и разнообразные похлёбки с овощами [4, лл. 5, 13, 14–15]. Пили вино (по всей видимости, подразумевается «хлебное вино», т. е. водка), мёд, пиво, брагу пьяную. Но курить вино в личных целях было строго запрещено, винокурение сдавалось на откуп, и крепкий алкоголь можно было купить только в кабаке [6, лл. 1–2].

Основное место жительства семьи – двор. Это ёмкое слово означало и сумму жилых и хозяйственных построек, необходимых для нормальной жизни семьи и ведения её хозяйства, и весь участок земли, занятый постройками, огородом, садом. Двор бедного человека обычно составляли несколько клетей, соединённых между собой сенями. Изба, клеть, погреб, огород – вот минимальный состав крестьянского двора. Внутреннее убранство избы и того скромнее: печь, в красном углу иконы и обеденный стол, да лавки по всему периметру избы.

Понятно, что в условиях проживания всей семьи на небольшом пространстве избы весь быт был чрезвычайно обобществлённым: всё, что ни делал человек, происходило на виду у всех остальных членов семьи. В избе было не только тесно, но и темно, поэтому дома, по сути, можно было только есть и спать. Пищу надо было готовить каждый день, так как подклет, подполье или погреб служили для хранения продуктов, но не готовых блюд. Освещение в избе было минимальным, так что все зимние домашние работы вроде прядения совершались почти на ощупь. Помещение не проветривалось, и даже, наоборот, принимались все меры, чтобы избежать потери тепла. Пол был таким холодным, что в стоящем на нём ведре замерзала вода, зато на уровне полатей царили жара и духота, а утром в избе становилось очень холодно. Неудивительно, что такие перепады План Воронежа. Фрагмент. 1690 г. температур приводили к неизбежным простудам. Санитарно-гигиенические условия в поземных хатах (а в Воронеже, по исследованию Н. П. Приходько, избы ставились в основном поземные, реже на подклете [14, с. 214] оставляли желать лучшего: когда в доме на земляном полу держат скот (что было нередким явлением), понятно, что о чистоте говорить не приходится. Правда, минимальная личная гигиена всё же соблюдалась: источники насчитывают три оброчных бани на берегу реки [11, с. 20]. Что касается туалета, то во всех деревенских и в подавляющем большинстве рядовых городских домов его не было вовсе, причем, судя по планам дворов, отсутствовал он и на усадьбе, так что известные потребности отправлялись где-то на территории двора или огорода [14, с. 453].

Следует отметить, что такие бытовые условия были характерны для всей Европы, чего будто бы не замечали иностранцы, посетившие Московию в XVII веке и оставившие высокомерные отзывы о жизни простого русского народа.

Существовал ряд правил, которые горожане должны были соблюдать, чтобы не подпалить город: в летние дни бани не топили, для печенья хлеба и приготовления пищи были печи на огородах, подальше от жилья. В амбарах и лавках ставились кади с водою [7, л. 1].

Помимо опасности нашествия боялись другого, более страшного врага – эпидемий. В 1625 году пришли известия с нижнего Дона, что лютует там моровое поветрие, от которого все казаки поумирают. Сразу было приказано выставить заставы перед Воронежем и никого из тех краев не пропускать, потом отправили на нижний Дон людей-разведчиков. К счастью, слух оказался ложным [5, лл. 1–6].

Огромное количество документов о судебных делах, жалобах и челобитных, царских грамот с распоряжениями по поводу провинившихся людей свидетельствуют о том, что воронежцы часто занимались разбоем и татьбой. Вероятно, это следствие путей заселения воронежских земель. Сюда переселялись как по воле Государя, так и по своей собственной. Однако бросить насиженное место и ехать на самый юг бороться с татарами могли либо люди крайне отчаянного положения, либо искатели лёгкой наживы. Плюс ко всему, в первой половине XVII века жизнь населения Воронежа была ещё далека от стабильности: город был напрямую подвержен нападениям татар. После строительства Белгородской черты (1635–1653) стало немного спокойнее, но он всё же продолжал оставаться городом «на черте». Люди жили в постоянном напряжении и страхе. Немало сведений о бегствах служилых людей из Воронежа, за что их приказано было возвращать и нещадно бить батогами. Из-за этих же многочисленных бегств и появилась необходимость поручаться не только за себя, но и за товарищей. Царь должен был быть уверен в том, что южные рубежи государства под надёжной защитой, поэтому закрывал глаза на то, что сюда стекались беглые крестьяне – без рабочих рук служилым людям приходилось самим обрабатывать свои земли, а это отвлекало их от службы. Плюс ко всему денег населению не хватало. Видимо, всё это в совокупности способствовало складыванию особого менталитета населения южных рубежей Московского государства. Даже некоторые лица духовного сословия не отличались высокой нравственностью, что подтверждается рядом документов [4, л. 1].

Грамотных людей среди населения Воронежа было очень мало. Писать и читать умели только священники, подьячие съезжей избы и отдельные лица из числа служилых по отечеству и зажиточной верхушки посада. Среди приборных служилых людей грамотных насчитывались буквально единицы. Из-за неграмотности приборных служилых людей документы за них обычно подписывали попы [12, с. 38].

Досуг воронежцев в начале XVII века был не особо разнообразен. Женщины, вероятно, ограничивались домашними работами: крестьянки и небогатые горожанки тратили всё своё время на то, чтобы одеть, обуть и накормить семью [4, лл. 12–14]. В выходные и праздничные дни женщины ходили в церковь.

Для мужчин имелось два великих соблазна: кабаки и азартные игры. С. Б. Веселовский отмечает, что в Соборном Уложении 1649 года нет ни прямого запрещения зерни, ни особого наказания для игроков [3, гл. 21, ст. 15]. Однако почти в каждом воеводском наказе можно встретить предписание «унимать» всяких чинов людей «от всякого дурна», в том числе и от зерни [3, с. 305–306]. Об этом же свидетельствуют поручные записи служилых людей. Запретное существование зерни имеет довольно простое объяснение. Имелась тесная связь между азартными играми и государевыми кабаками – игорный майдан чаще всего ютился в кабаке, под защитой сборщиков и откупщиков. Увлекшийся игрой «питух» засиживался в кабаке и пил с горя – проигравшись, и на радостях – выигравши, принося доход либо в царскую казну, либо откупщику [3, с. 319].

Можно предположить, что традиционно на Святки и Масленицу устраивались гулянья и на них, как правило, кулачные бои. Иногда они устраивались и на Пасху [13, с. 14–18].

Упоминаются некоторые обычаи воронежцев, среди которых: давать имена неправославные; к празднику, свадьбе, родинам, крестинам и родительским дням ставить мёд, варить пиво и делать брагу пьяную; обычай знаменовать образом при мировой [2, с. 54].

Из имеющегося материала можно сделать вывод, что жизнь на южных рубежах Московского государства в первой половине XVII века имела свои особенности: совмещение военной службы с возделыванием земли и торговлей, дополнительные сборы и траты, связанные с пограничным положением, постоянная угроза нападения татар. Осложнял ситуацию и состав населения: из разных земель, разных сословий и положения – все они вынуждены были уживаться вместе, осваивать новые земли и защищаться от общего врага.

Но уже в этот период прослеживается изменение роли Воронежа – от пограничного сторожевого города до важного торгового центра.

Литература и источники

1. Вейнберг Л. Б. Очерк сельскохозяйственной промышленности Воронежской губернии. Воронеж, 1890. Вып. 1.

2. Веселовский Г. М. Воронеж в историческом и современно-статистическом отношениях. Воронеж, 1866.

3. Веселовский С. Б. Московское государство: XV–XVII вв. Из научного наследия. М., 2008.

4. Государственный архив Воронежской области. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 5. Д. 4.

5. Государственный архив Воронежской области. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 6. Д. 4

 6. Государственный архив Воронежской области. Ф. И-182. Воронежская приказная изба. Оп. 6. Д. 28.

7. Государственный архив Воронежской области. Ф. И-290. Оп. 1. Д. 21. Загоровский В. П. История вхождения

8. Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI веке. Воронеж, 1991.

9. Загоровский В. П. Общий очерк истории заселения и хозяйственного освоения южных окраин России в эпоху зрелого феодализма (XVI – начало XVIII века) // История заселения и хозяйственного освоения Воронежского края в эпоху феодализма. Воронеж, 1987.

10. Калинина Е. В. История города Воронежа. Воронеж, 1941.

11. Материалы для истории Воронежской и соседних губерний. Воронеж, 1891. Т. 2: Воронежские писцовые книги.

12. Очерки истории Воронежского края. Воронеж, 1961. Т. 1.

13. Фомин Г. И. Кулачные бои в Воронежской губернии // Известия Воронежского краеведческого общества. 1925. № 3.

14. Шипилов А. В. Русская бытовая культура: пища, одежда, жилище (с древнейших времён до XVIII века). Воронеж, 2007.