Циничное высказывание Мстислава относительно северян, своей кровью добывших ему победу, смущало историков. У Татищева находим дополнение, несколько смягчающее ситуацию:
«Мстислав же остався на месте побоисча. И когда день настал, увидел лежащих посеченных от своих северу и от Ярославлих варяги, рек: «Кто сему не рад, видя храбрость мужей сих. Се лежат северяне, а се варяги, собственное же мое войско цело есть»». (36, 76)
Несмотря на похвалу павшим, найденную Татищевым в ныне утраченных источниках, Мстислав и здесь представлен в неприглядном свете. Первоначальный рассказ подвергся сокращениям автора, относившегося к Мстиславу недоброжелательно. Перед нами киевская версия событий. На самом же деле Мстислав, скорее всего, произнёс обычную для такого случая речь, в которой выразил радость по поводу победы над более могущественным врагом, похвалил доблесть павших в битве и поблагодарил Бога за спасение жизни тех, кто уцелел в жестокой сече.
Ян Длугош пишет:
«Девятый сын князя Руси Владимира, тмутараканский князь Мстислав, намереваясь захватить киевский стол, собирает немалое войско из хазар и касогов и идёт против своего брата киевского князя Ярослава. И хотя киевский князь Ярослав позвал себе на помощь князя ворагунов Якуя, но, дважды испытав судьбу в сражении, был побеждён и поражён, и киевляне подчинились власти победителя Мстислава». (45, 246)
Далее Длугош приводит летописную версию событий о добровольной уступке Мстиславом Киева Ярославу. Якун здесь назван князем варягов. У Длугоша была летопись, в которой сражение под Лиственом было описано в двух разных летописных статьях. В старших летописях это дублирование уже было устранено. Сведения о подчинении киевлян Мстиславу следует считать реликтом не дошедшего до нашего времени летописания. После победы под Лиственом победители заняли Киев.
Несмотря на поражение, Ярослав оставался грозным противником. Свидетельство его сохранившегося могущества запечатлено у Татищева:
«И разсудя Мстислав ово по справедливости, что Ярослав есть старейши и един избавил братию от Святополка, частью зная его несравненную себе силу, послал к Ярославу, глаголя: «Буди ты на своем престоле в Киеве, зане ты старейший брат, а мне отдай сию сторону». Ярослав же, умирися с братом, уступил ему Чернигов со всею областью до Днепра. И пребысть Мстислав в Чернигове, а Ярослав в Новегороде, в Киеве же управляли вельможи Ярославли». (36, 76)
Победители, возвращая Ярослава на киевское княжение, сильно рисковали. Редкостная удача под Лиственом могла больше не повториться. Ярослав же под Любечем в 1017 году доказал, что может, опираясь на одних лишь новгородцев и варягов, справиться с войсками южных княжеств. Добровольная передача ему киевских дружинников ставила Мстислава и Брячислава с их скромным войском в случае обострения отношений в сложное положение.
При сохранении за братьями одного захваченного Чернигова виновник смуты Брячислав оставался без достойного вознаграждения за победу. В последующей летописной статье говорится:
«В лето 6534. И Ярославсовокупи вои многи, и прииде к Киеву, и сотвори мир со братом своим Мстиславом у Городца. И разделиста по Днепр Рускую землю: и Ярослав прия сю сторону, а Мстислав ону. И начаста жити мирно и в братолюбстве, и преста усобица и мятеже, и бысть тишина велика в земли». (26, 64)
В Радзивиловской летописи в целом была принята сплошная нумерация статей по годам. Но статья 6533 года отсутствует. В Ипатьевской летописи этот недостаток восполнен за счёт включения пустой статьи 6533 года.
Городец стоял напротив Киева на восточном берегу Днепра. (15, примеч. II, 28) Мстислав подошёл к Киеву, в который прибыл великий князь. Мир был заключён позже, и Ярослав добился его вооружённой силой. После Листвена братья враждовали, и причин для передачи Киева не было.
Мстислав не оставил после себя наследников. После смерти сведения о его победных деяниях представляли только исторический интерес. Иное дело Брячислав, сын которого Всеслав вёл упорную борьбу за великокняжеский престол с Ярославичами. Потомки Брячислава враждовали с киевскими владыками позднее, и всё, что было связано с Брячиславом, долгое время имело острое политическое значение для соперничавших между собой разных ветвей Рюриковичей. Поэтому основатель полоцкого правящего дома вызывал пристальное внимание летописцев и его биография сильно страдала от редакторских правок.
События тех лет отразились в саге об Эймунде. После похищения Ингигерд стороны стали договариваться о примирении. В разговоре Эймунда с Вартилавом прозвучали такие слова:
«Эймунд сказал: «Ты будешь доволен тем, что у тебя было до сих пор?» «Да», — говорит конунг (Вартилав. — В. Т.). Эймунд сказал: «Не скажу, чтобы это было (правильное) решение — чтобы твоя доля не увеличилась, потому что ты должен получить наследство после брата твоего наравне с ним (Ярицлейвогм. — В. Т.)»». (10, 118)
Здесь, как и в русских летописях, звучит озабоченность по поводу передела выморочного наследства. В летописях Мстислав претендует на наследство Глеба, в саге Вартилаву советуют бороться за наследство Бурислава-Святополка, то есть за Киев. Разговор состоялся после того, как люди Эймунда спустили с глиняного откоса подданных Ярицлейва, то есть по завершении Лиственской битвы. После битвы последовал летописный раздел Руси. В саге мудрая Ингигерд также делит Русь между конунгами:
«Она (Ингигерд. — В. Т.) сказала Ярицлейву конунгу, что он будет держать лучшую часть Гардарики — это Хольмгард, а Вартилав Кэнугард (Киев. — В. Т.), другое лучшее княжество с данями и поборами; это — наполовину больше, чем у него было до сих пор. А Палтескью (Полоцк. — В. Т.) и область, которая сюда принадлежит, получит Эймунд конунг, и будет над нею конунгом, и получит все земские поборы целиком, которые сюда принадлежат». (10, 118)
Согласно саге, Ярослав получил Новгород, Брячислав — Киев, Эймунд — Полоцк. Б. А. Рыбаков с доверием относился к сведениям саги и считал, что Брячислав во время междоусобицы 1019–1021 годов три года занимал великокняжеский престол в Киеве. (28, 453)
Участие Брячислава в битве под Лиственом летописцами было сокрыто. Но один реликт сохранился. В Московско-Академическом списке Радзивиловской летописи во фразе «И поиде Мстислав и Ярослав противу ему» слова «и Ярослав» написаны на поле со знаком вноски. Фраза вызвала у переписчика затруднение, и он исключил имя Ярослава. Поздний читатель это заметил и восстановил былой текст припиской.
Текст действительно странный. В нем говорится, что Мстислав и Ярослав пошли против какого-то третьего, анонимного, противника. Первоначально сообщалось только о движении на лагерь Ярослава, что более соответствует обстановке начала битвы. Но против Ярослава, который, согласно предшествующему тексту, подошёл к Листвену и был обозначен местоимением, выступили два князя — Мстислав и Брячислав. При редактировании Брячислава заменили на Ярослава, и получилось порченное предложение, согласно которому Ярослав воюет сам с собой.
Ярослав оказался побеждённым, Мстислав и Брячислав — победителями. Мстислав в результате победы закрепил за собой Чернигов. Брячислав-Вартилав претендовал на Киев. В саге проигнорировано участие в междоусобице Мстислава. Его место в троице правителей занял милый скальду Эймунд. Но Эймунд мог стать наместником Полоцкого княжества только в случае ухода Брячислава на более престижное княжение. Сведения саги выглядят правдоподобно.
В Радзивиловской летописи имя Ярослава дано в испорченной форме: «посла Мстислав по Ярослававе». В Московско-Академическом списке имени придана правильная форма: «посла Мстислав по Ярослава». В Ипатьевской же летописи имя имеет иной вид: «посла Мстислав по Ярославе». Из чего следует, что исходным для автора исправления было имя «Ярослававе».
Окончание «-ве» — реликт предшествующей версии рассказа, в которой Мстислав обращался к князю в иной форме и соответственно окончание имени было иным. Такое окончание соответствует непосредственному обращению типа «ркучи ко». Непосредственно обращаться Мстислав мог только к своему соратнику Брячиславу, и первоначально фраза звучала так: «ркучи Мстислав ко Брячиславе: «Седи в Киеве, понеже ты еси стареишии брат»».
После победы над Ярославом Мстислав добровольно уступил Киев более старшему Брячиславу. Но затем накопивший силы Ярослав изгнал Брячислава. По мирному договору граница между владениями Ярослава и Мстислава проходила по Днепру. Престижный Переяславль находился восточнее Днепра на территории, отошедшей к Мстиславу. Сюда должен был перейти изгнанный из Киева Брячислав.
После победы под Лиственом Русь была поделена между братьями на три части. На какое-то время установилось троевластие. В летописи возвращение Ярослава в Киев отнесено на третье лето по Лиственской битве при включительном счёте лет. В саге находим аналогичный срок, связанный с Брячиславом-Вартилавом:
«Вартилав конунг прожил не дольше трех зим, заболел и умер. Это был конунг, которого любили как нельзя больше. После него принял власть Ярицлейв и правил с тех пор один обоими княжествами. А Эймунд правил своими и не дожил до старости. Он умер без наследников, и умер от болезни». (10, 119)
Летописцы кончину Брячислава относят к 6552 году, то есть к более позднему периоду, поэтому хронологическое указание саги следует связать с киевским периодом его княжения. Уход из Киева не привёл к уходу Эймунда с поста полоцкого наместника, и это подкрепляет предположение о том, что Брячислав не вернулся в Полоцк, а стал переяславским князем.
На третье лето Ярослав возвращается в Киев, а легендарный Вартилав, не прожив трёх зим, умирает в этом же городе. Схождение данных в столь разных по происхождению известиях свидетельствует о том, что Брячислав был изгнан из Киева в 1026 году и летописное сообщение имеет «эру - 5508 года». Но в Лаврентьевской летописи имеется одна особенность:
«И бяху в Кыеве мужи Ярославле. 7 лет бысть и родися другый сын и нарече имя ему Изяслав». (17, 149)
Предшествующее выражение «в сем же лете» здесь заменено на созвучное «семь лет бысть». Мы имеем либо описку переписчика, спутавшего слово «сем» с числительным «семь», либо восстановление былого указания о семилетнем периоде на основании более ранних летописных записей.
Если мы имеем дело с реликтом сведений, то получаем семилетний разрыв между поражением под Лиственом и возвращением Ярослава в Киев. Такому положению дел соответствует использование в статье 6534 года «эры - 5504 года». Противостояние войск, закончившееся миром у Городца, в этом случае выпадает на 1030 год, или на седьмой год при включительном счёте лет.
Ярослав в междоусобице использовал военную помощь скандинавских государей. В 1027 году армия норвежского конунга Олава Святого и шведского конунга Якова напала на Данию. Канут Великий с огромным войском двинулся на них из Англии, настиг союзников у Сканей и разбил в битве на реке Хельге. В следующем году Канут завоевал Норвегию, а своим наместником поставил Хакона Эйриксона. После безуспешной попытки отвоевать Норвегию Олав Святой по весне 1029 года уплыл на Русь. Зимой этого года он узнал о гибели в кораблекрушении Хакона Эйриксона и весной 1030 года добрался до Швеции. Набрав здесь сторонников, он вступил в Норвегию, но 29 июля погиб в битве против войска норвежских бондов при Стикластадире. (10, 21–23)
В 1027–1030 годах норвежцы были поглощены войной с датчанами и междоусобицей. Шведы после 1027 года активного участия в этих событиях не принимали, но, будучи союзниками норвежцев, были под угрозой датского вторжения. Оказание скандинавами крупной помощи Ярославу в 1030 году сомнительно. Иное дело 1026 год.
Канут, заявив весной 1025 года претензии на Норвегию, на вторжение не решился. В 1026 году он уехал в паломническую поездку в Рим. В 1027 году шведы и норвежцы выступили против могущественных датчан. Яков возглавлял флотилию из 100 кораблей, Олав — из шестидесяти. (31, 313–314) Шведы выставили большую по тем временам армию: не менее чем в 3000 человек. Это говорит о том, что поражение под Лиственом не было для них катастрофическим и в 1026 году они могли предоставить Ярославу наёмников в достаточном для борьбы количестве.
Внешнеполитическая ситуация была такова, что как раз 1026 год был наиболее благоприятным для получения заморской помощи. Годичную задержку с отвоеванием Киева можно объяснить тревожной обстановкой весны 1025 года, когда из-за обострения датско-норвежских отношений северные страны были на грани войны.
Задержка в отвоевании Киева на два года выглядит более достоверной, нежели задержка в шесть лет. Многолетний отказ Ярослава от борьбы не вяжется с его характером, а длительное правление Брячислава Киевом было бы сложно скрыть. Фразу Лаврентьевской летописи о семилетнем периоде следует считать ошибочной.
Зимой 1025/1026 годов Олав Святой заключил соглашение с жителем северонорвежской области Халогаланд Карли о совместном торговом предприятии. Карли ранней весной отплыл на восток, торговал и ограбил языческое капище в Биармии, а на обратном пути был убит участвовавшим в плавании земляком Ториром Собакой, позарившимся на богатства компаньона. (10, 21)
Биармия находилась по соседству с Русью. Карли и Торир на двух кораблях добрались до биармов северным путём, обогнув Кольский полуостров. Торговлю они вели на реке Вине, под которой скрывается Северная Двина. Бассейн Двины с севера примыкал к району Галича Мерского и Чухломы, в которых ещё со второй половины X века проживало русское население. Поэтому бассейн Северной Двины к 1026 году входил в сферу торговых интересов русских купцов, а местное население было подвластно Руси. Олав, отправляя своего дружинника для торговли с биармами, был уверен в доброжелательности русских властей к торговцам. Такую уверенность как раз и могло дать соглашение о военной помощи Ярославу, который в качестве компенсации мог разрешить скупку мехов в своих владениях.
Карли собирался согласно договору половину приобретённых в поездке богатств отдать Олаву, но сомневался, что тот примет захваченное в языческом капище ожерелье. (31, 285) Столь необычная щепетильность короля в отношении полученных путём грабежа ценностей хорошо объясняется наличием договорённостей с Ярославом. Грабёж был самоуправным делом купцов, и король не мог принять захваченные в дружественной ему стране вещи из-за возможных осложнений в отношениях с Ярославом. Поездка Карли косвенно свидетельствует о том, что наёмников в 1026 году вербовали как в Швеции, так и в Норвегии.
В статье 6532 года были собраны события 1024–1026 годов. Мстислав добровольно уступил Брячиславу Киев, а Ярослав не смел возвращаться на юг до тех пор, пока не примирился с Мстиславом. Примирение же состоялось в 1026 году у Городца. Здесь запечатлена благоприятная для Мстислава версия событий в ущерб достоверности. На самом же деле мир был заключён не благодаря одному лишь миролюбию Мстислава, а из-за страха младших Рюриковичей перед мощью собранной Ярославом армии.
Сюжет был извлечён из тмутараканского летописания и дублировал киевский рассказ о примирении 1026 года. Первоначально этот тмутараканский сюжет относился к 1026 году и был самостоятельной летописной статьёй, датированной 6533 годом по «эре - 5507 года». Сводчик поставил её между статьями 6532 и 6534 годов. Последующий редактор включил статью 6533 года в состав предшествовавшей, но не заметил, что в хронологическом ряду образовался пробел. Оплошность был исправлена в Ипатьевской летописи путём вставки пустой статьи 6533 года.
Мир 1026 года укрепил силы всей северной коалиции. Швеция и Норвегия теперь могли опираться на возросшую мощь Ярослава. После победоносного похода северные воины и короли получили вознаграждение, что облегчило подготовку к войне с Данией.
Необходимость расплаты со скандинавскими наёмниками послужила одной из причин чеканки Ярославом серебряной монеты. Выпускалось два типа монет: более ранними были большие сребреники весом более трёх грамм, более поздними — малые весом около полутора грамм. Большие по весу близки серебряным восточным дирхемам, малые — к западноевропейским денариям. И те и другие чеканились в Новгороде. М. П. Сотникова:
«Догадка о чеканке Ярославля сребра в Новгороде вынашивалась многими исследователями… происхождение почти всех известных экземпляров Ярославля сребра из Прибалтики при их полном отсутствии в южных находках как будто бы подтверждает чеканку Ярославля сребра именно в Новгороде. На то же указывают и находки медных литых повторений Ярославля сребра исключительно на севере.
Косвенным свидетельством выпуска Ярославовых сребреников в Новгороде может служить их постоянно высокая проба (960 град.): начавшийся в последней четверти X в. приток западноевропейского серебра на Русь проходил главным образом через Новгород». (32, 208–209)
В отличие от монет Владимира Святого и Святополка на монетах Ярослава отсутствует упоминание о княжеском столе. Из этого делается вывод о том, что чеканка монет началась в Новгороде ещё до того, как Ярослав стал великим князем. (32, 208)
Монетное дело на Руси было заведено Владимиром Святым и было важным атрибутом верховной власти. К тому же это было технически сложное производство. Мастером по изготовлению монетных штемпелей Ярослав мог обзавестись в Киеве, поэтому начало изготовления монеты в Новгороде не могло произойти при жизни Владимира Святого.
После поражения на Буге Ярослав лишился Киева, но не признал старшинство Святополка. Святополк чеканил сребреники в Киеве, а Ярослав, заполучив во время пребывания на юге одного из мастеров монетного дела, чеканил сребреники в Новгороде, но не решился упоминать о столе, так как великокняжеский стол отождествлялся с Киевом. В отличие от отца и брата Ярослав изображал на монетах не себя, а своего небесного покровителя св. Георгия. Это позволяло уходить от щекотливого вопроса о короне на голове правителя, на которую в момент печатания монет Ярослав права не имел. Большие сребреники были чеканены осенью-зимой 1018 года в эпоху двоевластия со Святополком.
Малые сребреники известны в составе западноевропейских кладов, зарытых не ранее 1025 года. (32, 160) Штемпели для них были созданы мастером из Швеции. (32, 213) Присылка шведского гравёра была возможной после заключения брака Ярослава и Ингигерд летом 1019 года. Повторно Ярослав оказался в Новгороде и нуждался в укреплении своего пошатнувшегося авторитета после поражения под Лиственом и занятия Брячиславом великокняжеского стола. Ярослав не признал главенства младшего брата, но изобразить себя на монетах и на этот раз не решился.
Присланный шведским конунгом Яковом гравёр помог отчеканить партию монет, ориентированных на западноевропейскую денежную систему. Малые сребреники были созданы во второй половине 1024 года — первой половине 1026 года. Часть их вскоре оказалась в составе зарытых кладов. Обилие кладов с младшими монетами 1025 года следует объяснить войной 1027 года шведско-норвежского флота с датчанами. Канут Великий нанёс поражение северянам. Среди погибших были владельцы кладов, которые получили новгородские монеты за помощь Ярославу в возвращении власти над Киевом.
