Жители Оксиринха были в тесных сношениях с обитателями близлежащих оазисов и славились как искусные проводники караванов. Но население Оксиринхского нома поклонялось Сету, богу западной пустыни, который, очевидно, помогал им путешествовать по бескрайним пескам. Амон, которому поклонялись аммонии, был главным богом Фив. С Фивами связывал происхождение оракула Геродот:
«О прорицалищах в Элладе и о ливийском оракуле рассказывают в Египте вот что. Жрецы Зевса в Фивах рассказывали мне, что две женщины, жрицы из Фив, были увезены финикиянами и одна из них, как узнали, была продана в Ливию, а другая - в Элладу. Эти-то женщины и положили основание первым оракулам у упомянутых народов…
А жрицы в Додоне сообщили вот что. Две черные голубки однажды улетели из египетских Фив, одна – в Ливию, а другая к ним в Додону. Сев на дуб, голубка человеческим голосом приказала воздвигнуть здесь прорицалище Зевса. Додонцы поняли это как волю божества и исполнили ее. Голубка же, прилетевшая в Ливию, как говорят, приказала там основать святилище Амона. И это также оракул Зевса». (6,98)
Историк приводит еще один маршрут до аммониев и опять же из Фив:
«После этого Камбис задумал три похода: на карфагенян, на аммониев и на долговечных эфиопов, живущих на Южном море в Ливии…
50 000 воинов должны были покорить и продать в рабство аммониев и сжечь прорицалище Зевса… Часть же войска, посланная против аммониев, выступила из Фив с проводниками. До города Оасиса, населенного будто бы самосцами из филы Эсхрионии, войско без сомнения дошло. Город этот находится в семи днях пути от Фив по песчаной пустыне, а называется эта местность в переводе на эллинский язык Островом Блаженных. Так вот, до этой-то местности, говорят, дошло персидское войско, а что с ним случилось потом, этого никто не знает, кроме, пожалуй, самих аммониев и еще тех, кто слышал их рассказы. До Аммона во всяком случае они не дошли и назад не вернулись.
Сами же аммонии рассказывают об этом вот что. Из Оасиса персы пошли на них через песчаную пустыню. Приблизительно на полпути между Оасисом и Аммоном как раз во время завтрака поднялась страшная (песчаная) буря с юга и погребла войско под кучами песка. Так погибли персы. Таков рассказ аммониев об участи персидского войска». (6,143-146)
Сведения об оракуле Амона восходят к киренцам, посетившим царя аммониев Этеарха. С их слов Геродот все и записал. Мы имеем дело почти что с первоисточником.
На запад от Фив находится оазис Харга, но до него не семь дней пути, а меньше пяти. Семь дней пути от Фив до более западного оазиса Дахла. Страбон насчитывает 7 дней пути от города Абидоса до безымянного оазиса. Абидос находится неподалеку от Фив, так что это указание справедливо и для Фив. Всего Страбон знает три подвластных Египту ливийских оазиса: у Абидоса, у озера Мерида, расположенного в Фаюмском оазисе, и поблизости от оракула Амона. (22,730-749) Три оазиса появились из-за того, что оазисы Дахла и Харга объединялись под одним названием «Большой оазис», а оазисы Фарафра и Бахария – под названием «Малый оазис». Расстояние у Геродота соответствует расстоянию от Фив до одного из пунктов Большого оазиса.
Где-то по выходу из Большого оазиса на персидское войско налетела песчаная буря, ставшая для них роковой. Камбис намеревался одновременно совершить три предприятия – покорить лежащий на далеком западе Карфаген, присоединить все земли вверх по течению Нила и захватить земли аммониев. От похода на Карфаген Камбиса отговорили финикийские моряки, не захотевшие воевать против родственного им народа. Поход на эфиопов Геродот считал неудачным и ничего не сказал о рубеже, которого достигло персидское войско. Страбон внес уточнение:
«Сесострис прошел всю Эфиопию вплоть до Страны корицы и памятники его похода – стелы и надписи – показывают еще и теперь. Когда Камбис овладел Египтом, он достиг вместе с египтянами даже Мероэ. И действительно, как говорят, он дал это имя острову и городу, потому что сестра его (иные говорят, что жена) умерла там. Во всяком случае, он назвал это место в честь женщины». (22,729-730)
О Камбисе Геродот писал со слов его недоброжелателей, что сказалось на объективности информации. Поход на эфиопов был успешным. Он вызывал восхищение далеких потомков и сравнение с деяниями легендарного Сесостриса. До завоевания Египта персами южная граница между Египтом и Мероитским царством проходила у первого порога. Камбис дошел до города Мероэ, стоявшего на 700 стадий выше места слияния Нила и Атбара (Астабара). (22,726) Граница Египта была отодвинута за пятый порог, а его протяженность увеличена в три раза.
На фоне двух первых грандиозных предприятий – одного задуманного и одного совершенного, поражает скромная цель похода на какой-то захолустный оазис и несоизмеримое с этой целью огромное количество воинов. Даже для похода против эфиопов цифра 50 000 человек выглядит весьма большой, а уж для покорения оазиса с численностью населения в несколько тысяч человек и вовсе фантастической. Тем более, что ливийские кочевники, которых могли бы призвать на помощь аммонии, покорились Камбису без борьбы. Позднее римляне покоряли восставшую Эфиопию армией в 10 000 пехотинцев и 800 всадников. Им противостояло 30 000 эфиопов. Численность войска явно перекочевала в рассказ аммониев из рассказа о походе на эфиопов. И не только она.
Озадачивает и другое. Войско в поход на аммониев выступило из Фив, хотя логичней было ему отправиться через Оксиринх или столичный Мемфис. Из Фив выступило войско о главе с самим Камбисом, устроившим в городе страшный погром. Засыпанные песком воины Камбиса также известны, но в ином месте. Страбон, описывая карательную экспедицию римлян против эфиопов, рассказывает о походе египетского правителя Петрония:
«Из Псельхисы Петроний прибыл в укрепленный город Премнис, пройдя песчаные дюны, где было засыпано песком застигнутое бурей войско Камбиса. Напав на крепость, он взял ее приступом. После этого он двинулся против Напат». (22,755)
Город Псельхис находился на левом берегу Нила на сто километров выше по течению от первого порога. Города Премнис и Напат лежали еще выше по течению, так что Петроний двигался на юг. Южнее Псельхиса Нил заворачивает на запад и, огибая Нубийскую пустыню, описывает огромную дугу. Через пустыню идут дороги, сокращающие путь. Они выводили к укрепленному городу Премнису, служившему воротами в Мероитское царство со стороны пустыни и стоявшему в районе современного селения Абу-Хамид.
При переходе через страшную Нубийскую пустыню и погибли персы. Надо полагать, что войско Камбиса попало в беду на обратном пути из Мероэ, иначе некому было бы воевать с эфиопами. Причем погибли не все:
«Сам же царь (Камбис. – В. Т.) с остальным войском двинулся на эфиопов. Не успело, однако, войско пройти пятой части пути, как уже истощились взятые с собой съестные припасы. Вьючные животные были также забиты и съедены. Если бы Камбис, заметив это, одумался и повернул назад, то, несмотря на свою первую ошибку (предпринять этот поход. – В. Т.), он все-таки поступил бы как благоразумный человек. Однако царь, ни о чем не рассуждая, шел все вперед и вперед. Пока воины находили еще съедобную траву и коренья, они питались ими. Когда же пришли в песчаную пустыню, то некоторые воины совершили страшное дело: каждого десятого они по жребию убивали и съедали. Когда Камбис узнал об этом, то в страхе, что воины съедят друг друга, прекратил поход и велел повернуть назад. В Фивы царь прибыл, потеряв большую часть своего войска. А из Фив он спустился вниз по реке в Мемфис и отправил эллинов на кораблях домой». (6,146)
Из Фив до города Мероэ около 1 000 километров. Пятая часть пути заканчивается у первого порога, где был египетский город, и куда была возможность доставить продовольствие, используя флот, задействованный в этом походе. Персы, сами кочевники, имели огромный опыт преодолевать в походах большие расстояния. Поэтому вести речь о страшном голоде в районе первого похода не приходится. Иное дело если перед нами обратный путь. Тогда мы действительно попадаем во враждебную персам страну, окончательно покорить которую так и не удалось. После Камбиса граница вновь вернулась к первому порогу.
Первым погиб обоз, после чего начался голод. Надо полагать, что обоз и часть растянувшейся по дороге армии накрыла песчаная буря. Это, конечно, осложнило и без того нелегкий переход Нубийской пустыни. Дошло ли дело до людоедства или десятую часть армии погребли летучие пески, теперь нам смогут поведать только археологи, после того, как раскопают место былой трагедии.
У Геродота Камбис грозится разрушить святилище Амона. В действительности он, по свидетельству Страбона, его разрушил. (22,751-752) Святилища Амона находились и в Мероитском царстве, на захват которого отправился Камбис. Реальная последовательность событий такая же, как у Геродота. Камбис разрушил фиванское святилище Амона, затем его войско ушло покорять поклоняющихся Амону эфиопов. Обратно часть войска не вернулось, сгинув где-то в глубине пустыни.
Легенда о походе на аммониев соткана из реалий похода на эфиопов. Если мы соберем два рассказа Геродота воедино, то сумеем облегчить труд археологов. Из столичных Фив войско через семь дней благополучно добралось до города в оазисе. Из Мероэ, поименованного в легенде как Фивы, до Премниса расстояние - близкое указанному, правда не 7, а шесть дней пути. Буря настигла примерно на полпути через пустыню, надо полагать, Нубийскую. Полпути через Нубийскую пустыню составляют 165 километров.
Животные погибли на пятой части пути. Это еще одно определение места трагедии. Армия от Мероэ успела удалиться на 465 километров. Это расстояние не может быть пятой частью пути, иначе мы утонем в Средиземном море. Остается путь по пустыне. Умножив пройденные по пескам километры на 5, получим 825 километров. Это расстояние в аккурат совпадает с расстоянием от Премниса до Фив. На проклятом 165 километре пропал обоз Камбиса, загруженный награбленным у эфиопов золотом. Ведь в их стране золота было столь много, что из него делали массивные цепи для заключенных. (6,145)
Аммонии определенно натерпелись страху при Камбисе. Они ожидали неминуемых репрессий, а, избежав их, приписали свое чудесное спасение могуществу Амона. Чтобы это могущество выглядело более зримо, жрецы переделали рассказ о походе на эфиопов в страшную сказку о нашествии тьмы жестоких врагов, засыпанных богом на подступах к их оазису.
Египетское жречество представляло угрозу власти Камбиса. Завоеватели с чуждой религией не могли особо нравиться египетским жрецам. Но далеко не все храмовые центры были подвергнуты погрому. Даже описанная Геродотом смерть священного быка Аписа от рук Камбиса и его похороны жрецами втайне от нечестивого царя недостоверны. (6,147) На погребальном саркофаге этого быка сохранилась надпись:
«Камбис, царь Верхнего и Нижнего Египта, посвятил большой саркофаг своему отцу Осирису». (6,515)
Вражды к Осирису Камбис явно не испытывал. Часть храмов пользовалось расположением персидского царя. Он восстановил храм Нейт в Саисе, приходил в этот храм на поклонение, совершил паломничество в храм богини Уто в городе Буто. (17,545) Репрессии же против отдельных храмов были вызваны политическими причинами.
Понять из-за чего аммонии боялись Камбиса, помогают слова Геродота:
«Правителем Египта Ксеркс поставил своего брата Ахемена, сына Дария. Впоследствии Ахемена, когда он правил Египтом, убил Инар, сын Псамметиха, ливиец». (6,315)
Геродот сам видел черепа персов, лежавших до его времени на месте побоища в Папремисе. Он считал, что персам от Инара было нанесено тяжелое поражение:
«Ведь у персов обычно царские дети в почете. Если даже какой-нибудь царь и поднимает восстание против них (персов. – В. Т.), то все же сыну его возвращают престол. Подобных случаев можно привести много. Так они, например, поступили с Фанниром, сыном ливийца Инара, которому возвратили престол его отца, и с Павсирисом, сыном Амиртея, хотя никто не причинил персам зла больше Инара и Амиртея». (6,143)
Инар считался сыном Псамметиха. Похоже на то, что речь идет о последнем египетском фараоне, свергнутом Камбисом.
Ливийцы нанесли крупное поражение преемникам Камбиса. Папремис находился в западной части нильской Дельты и был культовым центром египетского бога войны Онуриса. В округе города были расселены потомственные египетские воины. Битва произошла внутри страны. Это говорит о том, что ливийцы возглавили восстание местных жителей из воинского сословия, считавших Инара своим природным государем.
У ливийцев укрылся малолетний сын последнего египетского фараона, ставший позднее их царем и знаменем народного восстания против завоевателей. Инару удалось отомстить за смерть отца, убив брата персидского царя. Если бы Камбис удосужился отправить небольшой отряд и обыскать оазисы, он смог бы отвести от персов эту беду.
Все близлежащие к Египту оазисы, кроме оазиса аммониев, были под властью персов. Страх жрецов аммониев говорит о том, что царевича укрывали они. Возможно, перед этим Инар скрывался в фиванском святилище Амона и стал невольной причиной его гибели.
Аммониев спасли не пески, а мудрость и стойкость фиванских жрецов. Под пытками они признались Камбису, что переправили царевича в далекий Карфаген. Отсюда появилась легенда о задуманном морском походе на край света. Но Камбис направился в Мероэ и жрецам не поверил. Так был утерян правильный след.
Камбис раскрыл заговор свергнутого им фараона Псамметиха III. Верные фараону фиванские жрецы готовили восстание. На помощь повстанцам в Фивы должна была прийти армия большого поклонники Амона мероитского фараона Аманинатакилебте (538-519). В истории уже был опыт такого сотрудничества.
Когда при фараонах ливийских династий в стране стал нарастать хаос, и она клонилась к гибели, с гор спустились мероитские фараоны, подчинили Египет и навели в нем порядок. Фивы стали опорой эфиопской династии, а жрецы храма Амона ее главными помощниками. Камбис не стал дожидаться подобного развития событий и нанес опережающий удар.
Эфиопы в легенде жрецов оазиса Сива появились не случайно. Есть одно странное место у Геродота:
«От египтян переняли такой способ изображения (Зевса с головой барана. – В. Т.) аммонии. Они происходят от египтян и эфиопов, а язык у них смешанный из языков этих народов. По-моему, и свое имя аммонии заимствовали от Зевса. Ведь в Египте Зевса называют Амоном». (6,93)
Вообще-то зона расселения негров не достигали такого далекого севера. Поэтому мнение Геродота об эфиопском происхождении аммониев загадочно. В этой связи обращает внимание имя царя аммониев Этеарха. Сходные имена входили в состав имен эфиопских фараонов: Тахарка (690-664), Аманинетеиерике (431-405).
Мероитское царство и царство оазиса Амона были осколками фараоновского Египта. По традиции царские семейства старались выбирать себе женихов и невест из царских родов. Мероитские фараоны были почитателями бога Амона. Кроме противника Камбиса оно входило в состав имени его внука Аманиастаборка (510-480). Миграцию имен и эфиопские физиономии обитателей оазиса можно объяснить брачными союзами.
Правители оазиса имели смешанную египетско-эфиопскую кровь. Их ближайшее окружение состояло из эмигрантов египтян и прибывших в составе свиты невесты эфиопов. Все это вполне соответствуют описанию Геродота.
В настоящее время оазис Сива - единственный оазис близ нильской долины, население которого говорит на берберском наречии. Знатные роды растворились в простонародье.
Второго злейшего врага персов, Амиртея, Геродот упоминает в рассказе об уходе эфиопских царей из Египта и называет царем:
«А лишь только эфиопский царь покинул Египет, слепец Анисис снова воцарился, возвратившись из (прибрежной) низменности. Там он пробыл 50 лет и насыпал остров из золы и земли… Остров же этот вплоть до времени царя Амиртея никому не удавалось отыскать. Более 700 лет цари, предшественники Амиртея, тщетно пытались найти его. Называется же этот остров Эльбо, а длина и ширина его 10 стадий». (6,124)
Амиртей, возглавлявший восстание египтян Дельты после гибели Инара, в 449 году до нашей эры просил помощи у афинян против персов. (17,564) Мероитских фараонов изгнали в 664 году захватившие Египет ассирийцы. Между этими событиями прошло чуть более 200 лет, а не 700. В рассказе соединились две эпохи смутного времени. Одна была связана с изгнанием эфиопов и восстановлением египетской XXVI династии после кратковременного владычества ассирийцев. Вторая - с переходом власти от XIX династии к XX династии, бурную эпоху которой недолго царствовал некий «сириец». Сириец одного рассказа и ассирийцы другого привели к объединению двух легенд. Один из фараонов XIX династии Аменмес (1224-1219) имеет имя, сходное по звучанию с именем слепца Анисиса.
Восстание, поднятое Инаром в 464 году, поначалу было победоносным. Ливийца провозгласили фараоном, Дельта Египта была очищена от персов. Отряды афинян и киренцев прибыли к повстанцам, чтобы сражаться против общего врага. Они то, как раз, и помогли разгромить в 463 году карательную экспедицию Ахемена. Остатки персидского гарнизона заперлись в крепости Мемфиса. Фукидид:
«В это время ливиец Инар, сын Псамметиха (царь ливийцев, граничивших с Египтом), из своего опорного пункта Мареи, египетского города над Фаросом, поднял восстание против царя Артаксеркса, охватившее большую часть страны. Приняв на себя начальствование, Инар обратился за помощью к афинянам. Афиняне, которые как раз в это время выступили с союзниками на 200 кораблях в поход на Кипр, покинули Кипр и прибыли в Египте. Поднявшись затем вверх по Нилу, они овладели рекой и двумя третями Мемфиса, а потом напали на последнюю треть (так называемую «Белую Стену») где нашли убежище бежавшие персы и мидяне и верные царю египтяне». (24,46)
Но в 461 году подошла новая армия персов, которая разбила в сражении войско Инара и его греческих союзников и оттеснила их в глубину Дельты. Началась многолетняя борьба повстанцев с персами в западной части Дельты. В 456 году в одной из битв Инар был ранен и взят в плен. Чтобы успокоить египтян персидский военачальник Мегабаз поручился за жизнь плененного фараона и того отправили в персидскую столицу. В столице царица, мстя за смерть Ахемена, настояла на казни пленника. Инара распяли, его сподвижникам отрубили головы. (17,564) Во время своего правления Инар и мог породниться с эфиопскими фараонами, положив начало полуэфиопской династии оазиса Сива.
В Дельте после кончины Инара фараоном был провозглашен Амиртей, который продолжил борьбу. Тогда-то Амиртей и отыскал потаенный остров слепца Анисиса, ставший его укрытием. Кто он и откуда помогают понять последующие события.
У Инара и Амиртея остались сыновья, так что род их не пресекся. В 404 году потомок Амиртея, правитель Саиса, тоже по имени Амиртей, поднял восстание против персов и изгнал их из страны. В качестве фараона Амиртей Младший правил до 399 года. (23,20) Судя по разнице во времени, перед нами дед и внук. Амиртей Старший был правителем Саиса, города из которого происходили фараоны XXIV и XXVI династий. Правители Саиса принадлежали к знатному роду, давшему в свое время Египту целый ряд повелителей.
После смерти Амиртея Старшего правителем Дельты был фараон Псамметих, судя по имени, - сын Инара и внук Псамметиха III. Отчаянную борьбу с оккупантами в течение полувека возглавляли принцы крови.
Цари оазиса Сива были известны и много позднее описанных событий. Во время правления фараона Нектанеба II (360-343) в оазисе правил Унамон, верный последователь Амона. Он построил новый храм бога, остатки которого, украшенные изображениями и иероглифами сохранились до наших дней.
Время появления оракула Амона в оазисе Сива окутано мглой времен. Согласно местным храмовым легендам к оракулу совершали паломничество Персей и Геракл, что свидетельствует о его почтенном возрасте. Известность оракула подвигла на паломничество Александра Македонского. Жрец открыл ему тайну о том, что истинный его родитель не кто иной, как сам Зевс-Амон. Зная щедрость Александра можно предполагать, что за подтверждение такого лестного родства храм получил большие пожертвования. Во времена владычества римлян оракул существовал, но уже не пользовался столь громкой славой, как прежде. (22,750)
Бог Амон получил всеегипетское признание при фараонах XII династии. Первый фараон этой династии Аменемхет I пришел к власти около 2000 года. Амон, чье имя входило в состав тронного имени Аменемхета I, был личным покровителем фараона. До воцарения любимца Амона культовым городом бога был Хман (греческий Гермополь), родной город фараона. Фараоны XII династии сделали Амона верховным богом страны, с главным храмом в Фивах. Свою столицу они основали возле Мемфиса, севернее оазиса Файум, ставшего столичной житницей. (17,195)
Пятый фараон этой династии Сенусерт III (1887-1849) окончательно подчинил северную Эфиопию, начало завоевания которой положили первые фараоны династии. Мощные крепости у первых двух порогов, воздвигнутые в его царствование, надежно защитили страну от вторжений с юга. В египетской Эфиопии Сенусерта III позднее почитали как местного бога. Под именем Сесостриса он в качестве мифического покорителя полумира был известен грекам. В Мероэ Геродот знал оракул «Зевса», то есть бога Амона. (6,89) Похоже на то, что Амона эфиопы полюбили вследствие походов фараонов XII династии.
Нечто подобное случилось и в более ранние времена. Аменемхет I (2000-1980) и его преемник Сенусерт I (1980-1935) прославились своими победоносными войнами с ливийцами. Из района Файюма самый короткий путь к ливийцам вел караванными дорогами через оазисы. В присоединенных землях должен был также восторжествовать культ Амона.
Верхняя граница появления оракула Амона в оазисе Сива – правление Аменемхета I. Ранее этого времени культ Амона даже в самом Египте занимал скромное положение и не мог быть привит соседним народам.
Справедливости ради нужно отметить, что солнечный культ священного барана и священного быка существовал в Сахаре еще в эпоху энеолита. На наскальных изображениях есть рисунки баранов и быков с солнечными дисками между рогов. Подобные изображения встречаются на сосудах возникшей в дельте Нила герцской археологической культуры (IV тысячелетие до нашей эры). (1,401-403) С герцской культурой и следует связать столь своеобразный облик солнечных животных, распространившийся по долине Нила и Сахаре. У фиванского Амона были древние прототипы, что облегчило его воцарение в оазисе Сива.
Обитатели пограничных с Египтом районов Ливии оказались под мощным воздействием высокоразвитого Египта задолго до персидского нашествия. Свидетельства многовекового культурного взаимодействия жителей долины Нила и Сахары многочисленны и разнообразны. Приведем некоторые из них. Геродот:
«Ливийцы обитают (в своей стране) в следующем порядке. Начиная от Египта, первое ливийское племя – адирмахиды. Обычаи у них большей частью египетские, а одежда - такая же, как у других ливийцев». (6,230)
Город-порт в 1300 стадий к западу от Александрии носил двойное имя Паретоний и Аммоний. (22,737) От него шла дорога в оазис Сива. Наличие оракула Амона у более южных аммониев говорит само за себя. Египетское влияние распространялось далеко на запад:
«Итак, ливийские племена от Египта до озера Тритониды – кочевники. Питаются они мясом и пьют молоко. Коровьего мяса они, впрочем, не едят по той же самой причине, как и египтяне. Свиней они тоже не разводят. Даже и киренские женщины считают греховным есть коровье мясо из благоговейного страха перед египетской Исидой. В честь Исиды у них установлены посты и празднества». (6,234)
Чуть севернее Малого Сирта Страбон на побережье знал мыс Амона Балифона. (22,767) В Карфагене бога, давшего название мысу, почитали под именем «Ваал-Хамман», и изображали в виде старца с рогами барана. Вторая половина имени и баранообразный облик свидетельствуют о наличии крови Амона в жилах карфагенского старца.
Сведения историков подтверждают данные археологии. Анри Лот:
«Несомненно, что эти племена (создавшие наскальные фрески Тассили. – В. Т.) некогда соприкасались с египетской культурой. Раз пять мы встречали на фресках изображения египетской нильской лодки, что, безусловно, подтверждает наше представление о восточном происхождении пастушеских племен…
В Джаббарене мы сделали еще одну удивительную находку. Промывая стену, Клод обнаружил изображение четырех женских фигур с птичьими головами. Они как две капли воды походили на изображения, встречающиеся на многих египетских гробницах. Эти фигурки настолько типичны, что мы стали искать следы иероглифов, поясняющих рисунок. Однако все было напрасно, несмотря на неоднократные промывания». (14,47-52)
Археологи отмечают сильное влияние нильской технологии обработки каменных орудий на неолитические племена Сахары. А. Алиман:
«Обычно исследователи подчеркивают египетские признаки неолитической техники Сахары. При этом они настаивают на родстве неолита Сахары с додинастическим Египтом, что дает им повод к заключению об «отсталости» развития Сахары». (1,191)
Додинастический Египет – это IV тысячелетие до нашей эры. Возникновение неолита в долине Нила относят к V тысячелетию до нашей эры и связывают его с пришельцами с севера. Это дает нам верхнюю границу начала культурного воздействия нильской цивилизации на своих западных соседей. Так что времени для заимствований у обитателей Сахары было более чем достаточно.
Культуру античных аборигенов Сахары можно считать провинциальным вариантом египетской культуры. Геродот отмечал приверженность насамонов к гаданиям:
«Для гадания они (насамоны. – В. Т.) также приходят к могилам предков и, помолившись, ложатся спать на могиле. И всякому сновидению гадающий верит». (6,231)
Само прозвание гарамантов следует поставить в связь с культом оракула Амона. Аммонии воспринимались как священный народ при оракуле. Этот же смысл несет и имя «гараманты». Усвоившие оракульские традиции кочевники пустыни получили соответствующее греческое имя.
