Демографический взрыв привёл к уменьшению размера личных наделов, поэтому «город богател, а деревня нищала». Одновременно наблюдался массовый отток крестьян в города в поисках работы. Главным фактором миграции явилась разница в оплате труда. За время с 1811 по 1897 годы население малых городов с числом жителей до 10 тысяч человек выросло на 43 %, средних городов – 10–50 тысяч – на 92 %, в крупных – свыше 50 тысячителей – на 90 %.

Остроты противоречиям добавили периоды мировых экономических кризисов, а затем промышленных подъёмов, нерешенный аграрный вопрос, неудачный ход мировой войны. Всё это привело к революции 1917 года. В этой связи важно выяснить, что представляли собой город, городское население накануне революции. В нашем исследовании под губернским городом понимается, прежде всего, административный центр губернии. В 1914–1917 годах территория Российской империи делилась на 78 губерний.

Важная особенность эволюции городов в дореволюционный период заключалась в том, что они постепенно наращивали собственно городские функции – хозяйственные, управленческие, культурные. В первую очередь, речь идёт о городах Центральной России.

Жители губернских городов Центрального промышленного региона были заняты, главным образом, в промышленности и торговле, а также в сферах обслуживания, управления и культуры. Характерным признаком этого региона было наличие развитой транспортной сети, что гарантировало высокое значение городов. Для них были характерны концентрация и интенсивность различных форм общения, специфическая демографическая и организационная структура, рост количества профессий. Городской образ жизни отличался большим разнообразием жизненных укладов, потребностей, вкусов, привычек, поэтому религиозные традиции, обычаи играли в нём сравнительно меньшую роль. Бурный рост городского населения в начале ХХ века явился следствием дальнейшего развития капитализма и привёл к обострению социальных противоречий.

Первая всеобщая перепись населения 1897 года фиксировала сословное деление российского общества. Дореволюционный город по своему составу был мещанско-крестьянским, в нем не менее трети населения были горожанами в первом поколении. Будет интересным сопоставить общероссийские данные с цифрами по крупным городам.

Сословная структура населения в губернских городах ЦПР

Около половины населения губернских городов региона были выходцами из крестьян. В периоды повышенного спроса на рабочие руки они находили применение своим силам и способностям, однако в периоды спада производства они вновь могли вернуться в деревню. Города в дореволюционный период «оказались не только двигателями экономического, технического, культурного прогресса, но и центрами социальной нестабильности».

Разными в городах были условия жизни. Так в Гродно в 1910 году число жителей составляло 49 707 человек, в Ташкенте – 200 191. Процент замощённых улиц по отношению к площади города при этом: в Гродно – 9,2; а в Ташкенте – 0,8. В структуре жилого фонда: в Гродно 40 % строений были каменными, а в Ташкенте – всего 15,3 %. В Ташкенте не было ни водопровода, ни канализации, а в Гродно был хотя бы водопровод. Гродно – средний город в Западном крае, Ташкент – крупный город не только в Средней Азии, но и в России. Тем не менее, уровень жизни в Гродно был выше, и по городскому хозяйству, и по состоянию учреждений здравоохранения и образования, по числу врачей.

Центральный промышленный регион по уровню городского хозяйства стоял на третьем месте после Петербурга, привисленских и западнорусских губерний. Это место очень почётно хотя бы потому, что Петербург изначально был спроектирован и построен как «окно в Европу», а привисленские и западнорусские города вошли в состав империи только после разделов Речи Посполитой, а до того момента складывались или развивались в русле общеевропейских тенденций. Таким образом, города региона  дают яркий пример состояния старых русских городов накануне революции 1917 года как продукта городской традиции, отличной от европейской.

Состояние жилищного фонда городов ЦПР накануне Первой мировой войны

Каменных строений было не более 1/3 и не менее 1/7 по отношению к общему числу домовладений. Выяснение их числа крайне важно для понимания качества городской среды. В каменных домах, как правило, были водопровод, железные крыши, централизованное отопление и другие блага. Число каменных строений напрямую не зависело от числа жителей, скорее, оно свидетельствовало об уровне зажиточности граждан того или иного города.

 Благоустройство в городах ЦПР накануне Первой мировой войны

Самой большой проблемой дореволюционных городов было отсутствие канализации. В 13 из 15 губернских городов ЦПР она отсутствовала, а в Калуге отходы удалялись с помощью системы поверхностных акведуков, и даже в Москве накануне революции канализованными были менее трети домовладений. Весьма скромной была обеспеченность и другими коммунальными и транспортными услугами. В 1910 году из 1231 российского города телефоном обладал каждый четвертый, водопроводом – каждый шестой, канализацией – каждый девятнадцатый, трамваем каждый двадцать третий. Нельзя сказать, что в годы войны городское хозяйство было заброшено: увеличилось число абонентов телефона, росла протяженность коммуникаций. Однако более крупные проекты, которые в значительной степени улучшили бы жизнь простого человека, например, прокладка канализации в Нижнем Новгороде, строительство метрополитена в Москве, из-за дефицита финансов так и остались невоплощёнными.

В развитии социальной инфраструктуры города определяющую роль сыграли число жителей, уровень их благосостояния, поэтому просматриваются диспропорции между Петроградом, Москвой, Киевом и остальной Россией. В лучшую сторону ситуация начнет меняться только с введением обязательного среднего образования и бесплатного медицинского обслуживания, что в годы гражданской войны сумели провести большевики.

В преддверии мировой и гражданской войн условия городской жизни были весьма непростыми. В вину монарху ставилось втягивание России в мировую войну и продовольственная разруха. На угрозе голода внимание акцентировала и большевистская пресса. Именно в таком ракурсе рассматривал причины Февральской революции голодный провинциальный обыватель. В губернских газетах уже с конца 1916 года сообщения о продовольственных грузах, ценах на товары, борьбе со спекулянтами стали похожи на боевые сводки. Известия о революции были встречены с пониманием и даже равнодушием.

В период существования Временного правительства социально-культурное противостояния города и деревни углублялось, спровоцированне введением государственной хлебной монополии. Разруха в 1917 году была вызвана бойкотом деревней города и вполне может рассматриваться как пролог гражданской войны, особенно если принять во внимание массовые погромы помещичьих хозяйств в деревне и «голодные бунты» в городе.

Двадцать седьмого января 1917 года в газете «Голос Калуги» была опубликована редакционная статья «Счёты города с деревней». Калужская губерния традиционно была потребляющей, большая часть населения жила не сельским хозяйством, а за счёт отхожих промыслов. По сравнению с Калужской губернией даже в соседней Московской губернии площадь посевов была большей. Неслучайно поэтому в январе 1917 года Министерство земледелия отнесло её к числу пяти наиболее нуждавшихся в продовольствии губерний, в которые после армии в первую очередь было предложено направлять продовольственные грузы. Кроме того, в годы «военного коммунизма», когда говорили о мешочниках, то обязательно добавляли – «калужские».

Вот что говорится в этом документе: «Говорят, что деревня повернулась к городу спиной и очутилась как бы в положении внутреннего врага. Мужик не хочет возить в город ни хлеба, ни мяса, ни яиц. Деревня, которая до войны везла в город последний мешок зерна – теперь вдруг заартачилась и не хочет ничего везти. Отчего это? Сама ли она до этого додумалась или кто её надоумил?

Деревня всегда старалась побольше выручить за свои продукты, но ей это почти не удавалось, ибо система выжимания в городах доведена до совершенства. Барышники и маклаки прекрасно обрабатывали деревенского производителя. Мужик прошёл хорошую школу. Столетиями его приучали и подготовляли к теперешнему моменту. Теперь мужик и разошелся вовсю. В город он едет не с пустыми руками. У него появилась деньга. Все торговцы говорят, что мужик теперь даже не торгуется, что с него запрашивают, то он и даёт. Все самое лучшее покупает. Сам не торгуется, не желает, чтобы и с ним торговались у его воза. Переменилось положение дел.

Давно ли было время, когда мы ели дешевое мясо, покупали дешевый хлеб, объедались и птицей, и маслом, и яйцами? Совсем недавно. Но в этом недавнем отразилась вековая захудалость деревни. Когда мы, горожане, блаженствовали на дешевых харчах, деревня нищенствовала. Беспристрастная статистика давно указывала, что наше городское благополучие строилось на неблагополучии деревни. Когда в деревне недород был, когда сена не было и приходилось продавать последнюю корову и курицу, отнимать молоко у детишек… Тогда в городе сельские товары были баснословно дёшевы. Мы радовались этому. Крестьянская мать со слезами продавала корову, а городская мать на убой закармливала детей дешёвым мясом. Долго так жили. Теперь деревня богатеть стала и не желает больше городу потакать. И выходит, что как будто деревня озверевает. Ну а город раньше не по-звериному поступал?»

Во Владимире, другом городе «из голодного списка», за два месяца до Февральской революции разворачивались людские трагедии, причина которых – начавшаяся разруха. Приведём несколько примеров из местной прессы. «Молодая девушка из хорошей интеллигентной семьи Д., покусившаяся на кражу 2 плиток шоколада в магазине потребителей, присуждена на 3 месяца тюрьмы». «Во Владимирскую городскую управу обратилась мещанка Королева. Обладая большой семьей (7 чел. в возрасте от 14 до 1 года), она не имеет возможности стоять в очередях, а поэтому третий день не ела. Член управы И. Т. Тихонов поехал на квартиру Королевой, где все рассказанное подтвердилось… Положение Королевой заслуживает особого внимания со стороны руководителей продовольственным вопросом, тем более что в таких условиях находится множество лиц нашего города». «От булочной Пыльновой среди группы женщин, не получивших в очереди хлеба, шла молодая женщина, громка плача и причитая о голодных детях. Сердобольные новобранцы обратили внимание на плачущую женщину и надавали ей денег, от которых женщина отказывалась, ссылаясь на то, что и на деньги купить нечего».

Человеческое отчаяние, вызванное разрухой, помноженное на суровый быт, приводило к появлению слухов, в основе которых лежали не только темнота и невежество населения, но и реальные факты. После Февральской революции среди обвинений, предъявленных арестованному губернатору Крейтону, были и приписываемые ему слова о том, «что вместо хлеба будете есть своих детей», от чего бывший губернатор всячески открещивался.

Появление разрухи как исторического явления спровоцировало ведение разорительной войны, однако её глубинные причины лежали в незавершённости процессов модернизации и урбанизации. Таким образом, накануне революции сложились объективные предпосылки для пересмотра самой модели общественного развития. У России в 1917 году было только два выхода: идти вслед за модернизировавшимся городом или, послушав деревню, устроить «чёрный передел», рискуя превратиться в полуколонию.

Литература и источники

1. Бородкин Л. И., Леонард К. С. Факторы динамики миграции из деревни в город в России в конце XIX – начале ХХ в.: роль заработной платы // Российская модернизация XIX-XX вв.: институциональные, социальные, экономические перемены. Уфа, 1997.

2. Голос Калуги. 1917. 27 января, 3 марта.

3. Города России в 1910 г. СПб., 1914.

4. Кошман Л. В. Город и городская жизнь в России в XIX столетии. М., 2008.

5. Сенявский А.С. Великая русская революция 1917 г. в контексте истории ХХ в. // Проблемы отечественной истории: Источники, историография, исследования. СПб., 2008.

6. Сенявский А.С. Урбанизация России в ХХ веке: Роль в историческом процессе. М., 2003.

7. Статистические сведения по г. Костроме. 1917.