Платон в рассказе об Атлантиде особо ценным считал мотив войны атлантов и допотопных афинян. В уста Сократа, предваряя рассказ, он вложил пожелание, повторенное дважды, о том, чтобы кто-либо из его собеседников представил «наше государство вовлеченным в достойную его войну».   Критий откликнулся на этот призыв и также дважды сообщил о том, что «нашим городом в древности были свершены великие и достойные удивления дела, которые потом были забыты по причине бега времени и гибели людей». Забытые деяния праафинян были настолько значительны, что человек, их воспевший, затмил бы своей славой лучших поэтов античности. Критий Старший в диалоге «Тимей» говорит:

«Если бы, Аминандр, он (Солон. – В. Т.) занимался поэзией не урывками, но всерьез, как другие, и если бы он довел до конца сказание, привезенное им сюда из Египта, а не был вынужден забросить его из-за смут и прочих бед, которые встретили его по возвращении на родину, я полагаю, что тогда ни Гесиод, ни Гомер, ни какой-либо иной поэт не мог бы превзойти его славой». (23,425)

Платон был поэтом, а значит – большим романтиком. Биографы уверяют, что он сжег свои юношеские сочинения после встречи с Сократом. (24,667) Как бы там ни было, но славы в качестве поэта Платон не добился. Сохранившиеся от его творчества  отдельные строчки не несут заряда гениальности. Но слова Крития Старшего в отношении Солона свидетельствуют о сохранившейся у Платона жажде превзойти славой Гомера и Гесиода, точно также как в законотворчестве он пытался затмить Солона и Ликурга.

Великий Гомер воспел сражения ахейцев с троянцами, масштабы которых меркнут по сравнению с битвами против армий атлантов. Троянская война затронула только западную оконечность Малой Азии. В вихрь  же заокеанского нашествия оказалась втянутой большая часть известного тогда мира. Обстоятельства Троянской войны были хорошо известны. Войну же с атлантами все, за исключением Платона, прочно забыли. Ее детали сокрылись во мгле веков, интригуя своей загадочностью. Так что с Гомером Платон разобрался легко.

Гесиод за титаномахией описал борьбу  Тифоея с Зевсом. Тифоей родился от брака Земли-Геи с Тартаром и имел вид гигантского дракона:

«Сотня голов поднималась ужасного змея-дракона.

В воздухе темные жала мелькали. Глаза под бровями

Пламенем ярким горели на главах змеиных огромных.

Взглянет любой головою, - и пламя из глаз его брызнет». (17,213)

Как и драконообразная Химера, это чудище сочетало черты разных животных. Оно издавало рев быка, рычание льва, лай собаки. У Тифоея был шанс стать владыкой «над людьми  и богами Олимпа», но он потерпел поражение  в схватке с предводителем олимпийских богов. Борьба с Тифоеем, подобно титаномахии, носила космический характер:

Золотое поколение безо всяких трудов получало в изобилии пищу. Но затем Зевс спрятал от людей  дармовую еду. Гесиод:

«Скрыли великие боги от смертных источники пищи:

Иначе каждый легко бы в течение дня наработал

Столько, что целый бы год, не трудяся, имел пропитанье…

Но далеко Громовержец источники пищи запрятал…

В гневе на то, что его обманул Прометей хитроумный.