При этом, даже на пике патриотического подъёма, настрой в России нельзя назвать милитаристским. Генерал Брусилов в своих воспоминаниях отмечал: «…прибывшие из внутренних областей пополнения совершенно не понимали, какая это война свалилась им на голову, – как будто бы ни с того ни с сего» [2, с. 57]. Документальная запись 1914 года сохранила ответ одного из рядовых героев войны на вопрос о мотивах его подвига: «Значит, так надо, раз начальство нас посылает». Автор очерка увидел в его словах «весь дух русского народа, всю его готовность пожертвовать всем для пользы Царя и Отечества» [7, с. 18].
Вера в справедливость и правоту своего дела разделялась поначалу абсолютным большинством народа, и её поддерживали все легальные средства информации: газеты, листовки, театральная жизнь, фотография, кинематограф и т. п. Впервые война обнаружила столь высокие потребности в пропаганде. Широко велись кино- и фотосъёмка, собирались свидетельства участников, была объявлена подписка на иллюстрированный журнал «Летопись войны». Газеты и журналы регулярно помещали хроникальную информацию о военных событиях под заголовками: «Дневник военных действий», «Отклики войны», «В зареве войны»... Эта работа имела целью создание «огромного памятника героям войны» [7, с. 1]. Стремление запечатлеть как можно полнее «лицо войны» выразилось и в предпринятой художественной «летописи войны», своего рода иллюстративном сопровождении боевых действий. В создание визуальной летописи внесли свой вклад основные художественные формы: живопись, графика, плакат.
«Лицо войны» было представлено батальными картинами, рисунками, иллюстрациями. Задачи пропаганды не могли быть решены только выставками живописи, хотя и в них недостатка не было. Авторские картины стали широко репродуцироваться иллюстрированными журналами, распространялись в виде открыток, постеров, появлялись на спичечных коробках, марках, этикетках. В батальном жанре лидерами оказались не художники модерна и авангарда, а академисты и те, кого считали «устаревшими реалистами». В создании военных картин принимали участие большинство художников, которые участвовали в выставке к 100-летию войны 1812 года. Рисунки и иллюстрации создавались мастерами, прославившимися как в академических, так и в новых направлениях живописи. Первоначальная задача – создать как можно более подробную «летопись» – оказалась, однако, не очень плодотворной. Серия «картинок» 1914 года представляет собой нарочито бесстрастные и беспристрастные иллюстрации с указанием конкретного места и времени событий. Многофигурные, претендующие на точность изображения боёв «близ Варшавы», «при Томашове», «под Гумбинненом» (август 1914) и другие напоминают скорее раскрашенные фотографии. «Свои» и «чужие» узнаются только по цвету мундиров. Эти иллюстрации не обладали эмоциональностью плаката, живописностью картины или достоверностью фотографии. Они привлекали другим – точностью деталей и несомненным мастерством исполнения.
Самым плодовитым автором был академист И. А. Владимиров. В качестве художника-корреспондента он часто бывал на фронте, откуда привозил массу батального материала, рисунки, акварели. В сентябре 1915 года он устроил большую персональную выставку в Петрограде, на которой представил 125 картин и рисунков. В 1915–1916 годах только журнал «Нива» разместил около сотни его иллюстраций, зарисовок, репродукций картин. Под именем «Джон Владимиров» он печатался в журналах Graphic в Лондоне и Illustration во Франции. Реальное знание военного быта отражено в названиях его живописных зарисовок, похожих на моментальные фотографии событий: «Бой в германском окопе», «Допрос пленного немца», «После удачной разведки», «Разрушенное кладбище», «У польской часовни». Запечатлённые им с фотографичной точностью моменты повседневности сближали жанр академической батальной живописи скорее с натурализмом, чем с реализмом в духе В. В. Верещагина.
Значительное участие в создании военной галереи принял известный художник-баталист, академик живописи Н. С. Самокиш. В 1915 году он вместе с пятью учениками из батального класса Академии художеств отправился на театр военных действий «для наблюдения и изображения картин войны», что и запечатлел военный фотограф [8. 1915. № 23]. Этот «художественный десант» привёз с фронта более 400 рисунков и картин. Н. С. Самокиш также большей частью ограничивался зарисовками с натуры: «В ожидании врага», «На пути к Эрзеруму», «Настигли», «Пленные». Однако у него есть и несколько крупных батальных полотен, главными героями которых выступают казаки в стремительных атаках.
Самая значительная часть живописной продукции о войне представляла собой иллюстрации к литературным текстам и военным заметкам. В соответствии с «Положением о военных корреспондентах» получить такое звание было очень непросто, его добивались многие известные писатели, поэты, общественные деятели. Среди них – К. И. Чуковский, В. Д. Набоков, В. И. Немирович-Данченко, Георгий Иванов, В. Я. Брюсов, С. М. Городецкий. Их рассказы и очерки часто сопровождались подходящими иллюстрациями, беглыми рисунками «с натуры» или фотографиями. Военные корреспонденты-художники: Л. Р. Сологуб, А. Н. Семёнов, В. И. Зверев, Н-В. Л. Подбересков, Е. Е. Лансере, Д. Н. Чихачев – составляли свои походные альбомы из зарисовок «с натуры», стремясь как можно точнее запечатлеть конкретный случай, лицо, ситуацию. В 1915 году большая выставка военных картин состоялась в Императорской Академии художеств. Некоторые рисунки и этюды, выполненные Е. Е. Лансере на Кавказском фронте, в 1915 году были приобретены для музея Александра III (Русский музей).
Ещё одна категория живописных изображений составила портретную серию, в которую вошли портреты Великого князя Николая Николаевича, генералов Н. Н. Юденича, Н. В. Рузского, А. В. Колчака, Л. Г. Корнилова, А. Е. Эверта, М. В. Алексеева и других. Эту галерею высших военных чинов дополняет серия картин о встречах Государя Императора в зоне боевых действий.
Установка на достоверность привела к тому, что в искусстве возобладала «окопная» правда. Изображения крестов и могил, убитых солдат и мирных жителей, разрушенных церквей и костёлов, страдающих раненых – всё это создавало трагический фон, но не саму картину великого противостояния. Проект эпохальной «летописи войны» постепенно свелся к «Дневнику военных действий».
Первые поражения русской армии и рост недовольства в тылу заставили перейти от документирования войны к активной пропаганде. В 1915–1916 годах иллюстрации сражений вытеснялись изображением личного подвига, призванного поддержать боевой дух. Примеры исключительной личной самоотверженности отвлекали от общей тяжёлой ситуации на фронтах. Теперь на картинах появился герой, чаще всего конный казак с пикой и шашкой, поражающий врагов. Надпись расширена и содержит подробное описание подвига, его времени и места. Усилилось тяготение батальной живописи к плакатному формату, академизм уступал место экспрессивной сюжетности.
С первых дней войны в самые популярные герои попал казак Козьма Крючков. Изображения его подвигов стали «мостиком» между батальной живописью и художественным плакатом. В основе главного сюжета лежало реальное событие. Как значилось в наградных документах первого георгиевского кавалера этой войны, сторожевой дозор из четырёх казаков во главе с К. Крючковым столкнулся с группой из 27 немецких кавалеристов. В бою он шашкой и пикой лично уничтожил 11 человек. Бравый казак с Георгиевским крестом красовался на плакатах и листовках, папиросных пачках и почтовых открытках; портреты и рисунки, изображающие его подвиг, печатали в газетах и журналах. Образ храброго казака оказался самым популярным символом русского воинства как в России, так и за рубежом.
«Казачью» серию продолжали аналогичные картинки-отчеты о подвигах на фронте. Среди них выделялся плакат, посвящённый первому в истории авиации воздушному тарану 26 августа 1914 года, который стоил жизни легендарному летчику П. Н. Нестерову. Плакатный характер «картинки» усиливал пропагандистский эффект его подвига. В Киеве в день похорон героя провожали около ста тысяч горожан. Пропагандистские задачи военного времени требовали ярких, лозунговых и доступных изображений. Категоричность плакатной лексики также соответствовала состоянию умов: «Он кричит с забора, со стены, с витрины. Он нагло прыгает прохожему в зрачки» [11, с. 7]. Действенность плаката хорошо осознавалась не только в России. К. И. Чуковский, находясь в годы войны в Англии в качестве корреспондента, поместил несколько статей с обзором опыта английского плаката в вербовке добровольцев в армию [8, 1914. № 35; 1915. № 28. С. 51]. В журнале «Нива» был опубликован очерк З. Венгеровой «Стены английских городов», в котором описывались плакаты союзников, «бесконечно разнообразные, приспособленные к разнохарактерному населению» [9. 1915. № 43. С. 12]. В 1916 году в Петрограде состоялась выставка английского военного плаката. Русские художники приготовили для неё свои плакаты, адресованные населению Британии.
В России плакаты и открытки выпускала Община св. Евгении при Российском обществе Красного Креста, Скобелевский комитет попечения о раненых, Александровский и Алексеевский комитеты заботы о раненых, а также многочисленные общественные организации вплоть до «дамского кружка» в военно-фельдшерской школе. Наиболее качественную продукцию печатала открыточная фабрика А. Ф. Постнова в Москве. Плакаты размещались в журналах, расклеивались на заборах, репродуцировались на открытках и марках, на папиросных и спичечных коробках, этикетках: «Искусство плаката – искусство уличное; тишина для него непереносима» [11, с. 16]. В жанре плаката были хорошо известны А. М. Васнецов, Б. М. Кустодиев, К. А. Коровин, А. Е. Архипов, графики А. П. Апсит, Е. М. Чепцов, Л. О. Пастернак, А. А. Радаков, Н. М. Кочергин, Н. Н. Когоут, Б. В. Зворыкин. Из поколения модерна и авангарда заметный след оставили Г. И. Нарбут, С. А. Виноградов, Р. Г. Заррин, А. Ф. Максимов, Р. Н. Браиловская, Е. П. Самокиш-Судковская.
По тематике и стилистике русские плакаты мало отличались от тех, что выпускали союзники и противники. Все участники прибегали к сходным приёмам. Враг или умалялся до несмышленого ребенка, или демонизировался до свирепого дикаря и Антихриста. Апеллируя к патриотическим чувствам, русский плакат предлагал мифологические образы богатырей, воительниц, отсылал к историческим образам Ермака, Дмитрия Донского. Былинные богатыри побивали драконов, змеев и прочих чудищ.
Религиозный мотив подчёркивался очень популярным изображением св. Георгия, поражающего змея, иконописным стилем изображения, православным крестом. Иногда смешивались традиционные и злободневные мотивы: св. Георгий мог поражать двуглавого змея (Германия и Австрия), фоном для Богородицы могли быть пушки, аэропланы и цеппелины. Один из самых знаменитых плакатов этой тематики принадлежит К. А. Коровину (1914): монументальная фигура Дмитрия Донского дополнена вполне деловым текстом от Всероссийского союза помощи больным и раненым. Аналогичный плакат «Сибирский день» К. А. Коровина представляет богатыря Ермака, который трубит сбор войскам. А под ним – информация о сборе взносов больным и раненым воинам...
Возвышенные мифологические образы не находили нужного эмоционального отклика в окопах, и плакат начинает искать новые изобразительные формы. Обращения к рядовому солдату должны были «прочитываться» по знакомым бытовым деталям. Появляются изображения военного быта, пейзажей. Солдаты читают книги, моются в бане, чистят оружие, роют окопы. Офицер на фоне пушки пишет письмо, содержание которого тут же отражено в «сладких» стихах: «Каждый раз, лишь только я заряжаю пушку, / Вспоминаю вмиг тебя, миленькую душку». Противника на плакатах такого рода, как правило, нет, а изображение носит черты некоторой театральности. Плакатная призывная сила на этом пути явно теряется. Чтобы преодолеть подобную иллюстративность, активно используются традиции народного лубка. Дань им отдал Владимир Маяковский и Казимир Малевич.
Весь первый период войны батальная живопись и плакат находились в поиске своего языка. Искусство двигалось от академизма к экспрессивным пропагандистским формам, плакат – от мифологизма к иллюстративности. Потребовались радикальные изменения тематики и образов, чтобы изобразительное искусство смогло влиться в бурлящий поток событий и даже определять его направление. Все это произошло ближе к финалу Первой мировой. Благотворительный плакат «Баня солдату».
Литература и источники
1. Бабурина Н. И. Русский плакат второй половины XIX – начала ХХ века. Л., 1988.
2. Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 1963.
3. Вашек К., Бабурина Н. Искусство русского плаката ХХ века. Реальность утопии. М., 2004.
4. Глинтерник Е. Становление и развитие рекламной графики в России. СПб., 1995.
5. Звягинцев Е. Война и лубочная литература // Русские ведомости. 1914. 12 сент.
6. Кровавая ответственность за мировую войну. Б/м., 1918.
7. Летопись войны. 1914–1916. Серия 1. Вып. 1. Пг., 1916.
8. Новый Сатирикон: журнал. Пг., 1915–1917.
9. Нива: журнал. М., 1914–1916.
10. Пастернак Л. О. Записи разных лет. М., 1975.
11. Полонский В. Р. Русский революционный плакат. М., 1925.
12. Русский плакат Первой мировой войны: альбом. М., 1992.
13. Стернин Г. С. Очерки русской сатирической графики. М., 1964.
14. Трубецкой Е. Н. Война и мировая задача России. М., 1915.
