Этноним «мордва» появляется в ранних письменных источниках. Не исключено, что «марды», упоминаемые в «Истории» Геродота (V в. до н. э.) как одно из племён, подвластных Персидской державе, принимали участие в этногенезе мордвы.

Процесс формирования на базе древнемордовской семьи племён мордовской народности наметился в конце I – начале II тысячелетия нашей эры. Немаловажную роль в консолидации племён играла весьма напряжённая международная обстановка.

Византийский епископ Иордан в своей книге «Гетика», законченной в 551 году, писал о народе Восточной Европы Mordens. В западноевропейских средневековых источниках мордва называется также Merdas, Merdinis, Merdium, Mordani, Mordua, Morduinos. В древнерусских летописях этноним «мордва» встречается с XI–XIII веков. Наряду с ним в этих летописях фигурирует и этноним «мордвичи».

До XIII века, в период раннего феодализма, западной границей расселения мордвы можно считать реку Ока, северная граница проходила по Оке и Волге, восточная – по Суре, южная – по естественному рубежу леса и степи. Мордва-эрзя занимала северную часть Мордовской земли, а мордва-мокша – южную. На западе и северо-западе соседями мордвы были мурома, марийцы, славяне, затем русские. Соседями с юга являлись хазары, потом печенеги, с XI века – половцы и куманы, которых именовали ещё и огузами, а затем татары, с востока – волжские булгары, а потом чуваши.

Походы на мордву хазар и киевских князей приводили к тому, что она была вынуждена платить дань сначала Хазарскому каганату, а затем, после его ослабления, – Киевской Руси. Как сказано в «Слове о погибели Русской земли», написание которого относят к первой трети XIII века, «буртаси, черемиси, веда и мордва бортничаху на князя великого Володимера».

В письме кагана Хазарии Иосифа еврейскому сановнику при дворе испанских халифов Абд-ал-Рахмана (912–961) и Хакама II (961–976) Хасдаю Ибн-Шафруту говорилось о многочисленных народах, проживающих в его стране у реки по имени Итиль в сёлах и городах, укреплённых стенами. «Вот их имена: бур-т-с, бул-г-р, с-вар, арису, ц-р-мис... Все они служат и платят дань». Имя народа арису, указанного в письме, обычно отождествляется с этнонимом эрзя.

Для осмысления вопроса о мордовско-русских связях весьма любопытны некоторые наблюдения арабского географа и путешественника Ибн-Хаукаля, жившего, как и каган Иосиф, в X веке. Они изложены им в «Книге путей и государств». «Русы, – сообщал Ибн-Хаукаль, – состоят из трёх племён, из коих одно ближе к Булгару, а царь его находится в городе, называемом Ки-а-а (Kijawa). Второе племя выше первого, оно называется Салавия... А третье племя называется Arsaija (Ersanija), царь его находится в Arsa. Люди отправляются торговать с ними в Kerbaja (Kijawa). Но чтобы кто-то достигал с иностранцами до А-а-а (Ersanija), то этого я никогда не слышал, ибо они убивают всякого иностранца, вступающего в их землю. Но они спускаются по воде и ведут торговлю, ничего не рассказывая про свои дела и товары и не допуская никого провожать их и входить в их страну. Из Arba (Arsa, Ersa) вывозятся чёрные соболи, чёрные лисицы и свинец» (8, с. 258).

Как считают видные арабисты X. Френ, П. С. Савельев, А. Я. Гаркави, под именем арса надо понимать эрзю. Арабские средневековые авторы и другие путешественники того времени, а именно Истахри, Балхи, Идриси, которые приводили аналогичные по существу сведения, свидетельствуют, что мордва-эрзя воспринималась как одно из трёх племён русов (5, с. 38–41).

Воссоединение Мордовской земли с Русской было длительным процессом, растянувшимся на века. Начиналось оно в пору, когда Киевская Русь была единым государством и охватывала всю восточнославянскую территорию – от низовьев Дуная до Ладожского и Онежского озёр, от Верхней Западной Двины до Волго-Окского междуречья. Эта Русская земля и была территорией расселения древнерусской народности в IX–XIV веках (6, с. 25), в которую вошли все восточнославянские племена, а также некоторые восточнофинские племена, в том числе мордва. Близость Волги, по которой шёл водный путь из Новгорода в Волжскую Булгарию и далее в Хазарию, способствовала раннему участию мери, муромы, мещеры, мордвы в русской истории.

Меря и мурома указаны в летописи среди племён, призвавших на Русь варягов и давших клятву Рюрику. Многие исследователи относят эти этносы к древнемордовским племенам, хотя есть и противники этой гипотезы. Достоверно известно, что мокша, эрзя, буртасы, меря и мурома образовались после распада городецкой культуры и являются родственными племенами. Если учитывать этот факт, то становится ясно, что мордва принимала участие в образовании Киевской Руси.

Автором летописи даётся и чёткая хронологическая привязка существования мокши и эрзи в составе Руси – это время княжения Владимира Мономаха (1053–1125), Юрия Долгорукого (конец 1090-х – 1157) и Всеволода Большое Гнездо (1154–1212).

Ещё В. О. Ключевский в своём «Курсе русской истории» указывал, что формирование великорусской народности связано с колонизацией славянами из Приднепровья бассейна Оки и Верхней Волги и было результатом смешения славянских и местных финских элементов (3, с. 296–297). Ключевский также обращал внимание на тот факт, что в антропологическом облике мордвы и русских существует сходство, являющееся следствием древней общности и последующего процесса сближения и смешения: «Наша великорусская физиономия не совсем точно воспроизводит общеславянские черты. Другие славяне, признавая в ней эти черты, однако замечают и некоторую стороннюю примесь: именно, скулистость великоросса, преобладание смуглого цвета лица и волос и особенно типический великорусский нос, покоящийся на широком основании, с большей вероятностью ставят на счёт финского влияния» (3, с. 297).

Историческая гипотеза об участии значительного финского элемента или субстрата в образовании русского народа получила новые основательные подтверждения в результате антропологических исследований в новейшее время. Резюмируя их итоги, академик В. П. Алексеев писал: «Итак, финский элемент вошёл в состав русского народа в значительной пропорции, – вот историческая гипотеза, следующая из антропологических сопоставлений. Она не нова: многие историки и этнографы защищали её, приводя исторические и этнографические аргументы, во многом убедительные, но каждый раз оспаривавшиеся. В антропологии эта старая гипотеза получает ещё одно подтверждение, подтверждение серьёзное, основательное, сразу выводящее её на первую линию обсуждения» (1, с. 297).

Этнокультурные взаимоотношения мордвы и славян обогащали тех и других. Археологами обнаружен обширный ассортимент вещей – височные подвески, бусы, браслеты, перстни – славянского происхождения на этнической территории мордвы. С другой стороны, как отмечают те же археологи, среди памятников славян встречаются не только отдельные предметы, а иногда целые комплексы с мордовскими вещами.

О древности мордовско-славянских связей свидетельствуют не только археологические, но и лингвистические, этнографические данные. Например, эрзянское слово «пондо» – пуд, вероятнее всего, было заимствовано от восточных славян в то время, когда в их речи имелись носовые гласные, что предшествовало первым памятникам восточнославянского письма, то есть до XI века (2, с. 6).

Ни в письменных источниках, ни в народных преданиях великороссов не указано о случаях вражды между Русской и Мордовской землями. Зато видны следы взаимопроникновения культур: мордовские праздники приурочивались к русским народным или церковным празднествам, в мордовские молитвы, обращённые к языческим богам, вставлялись русские слова. Известно, что Владимир Красное Солнышко во время реформы языческого славянского пантеона включил в него мордовскую богиню плодородия и земледелия Мокошь.

Древними заимствованиями от восточных славян являются проводившиеся мордвой праздники: день коляды, масленица, братчины, ряд свадебных, религиозных обрядов, игр. М. Е. Евсевьев писал: «В древние времена братчины были в большом распространении и среди русских. О них упоминается и в русских летописях, и былинах. Мордва, без сомнения, заимствовала этот праздник от русских; она и название праздника удержала русское – братчина» (7).

Многие исследователи хорошо понимали важность этнографического исследования мордвы как хранительницы ряда древнерусских форм народной жизни, фольклора, верований. «Вообще мордовская вера, – отмечал П. И. Мельников, – имела, кажется, большое сходство с языческою верой русских славян, если не была одна и та же. У русских, уже как девятьсот лет принявших христианство, она совершенно забылась, но остатки её сохранились в разных обрядах, из которых многие трудно или вовсе невозможно объяснить. Мордва крещена не так давно и ещё помнит старинную свою веру. По сохранившимся у мордвы религиозным обрядам и по преданиям об их религии можно объяснить многие русские обычаи и обряды» (4, с. 107–108).

Во время татаро-монгольского нашествия мордва оказывала сопротивление завоевателям вместе с русскими, и лишь после распада Киевской Руси начала сближаться с Золотой Ордой.

В конце XIV века Золотая Орда, раздираемая междоусобицами, была разгромлена Тимуром, и часть Мордовской земли к середине XV столетия оказалась под властью возникшего Казанского ханства.

Часть мордовских территорий Примокшанья, правобережья Волги и Присурья присоединилась к Рязанскому и Нижегородскому княжествам, их территории постепенно расширялись на восток, к левому берегу Суры. В 1328 году князь Константин Васильевич повелел русским людям селиться по рекам Оке, Волге, Кудьме на месте мордовских селищ. В 1372 году на левом берегу Суры была заложена крепость Курмыш. Территория, подвластная Нижнему Новгороду, включала земли мордвы по левобережью Суры до Запьянья.

Связь Мордовской и Русской земель становится неразрывной. И как следствие этого длительного процесса, в духовной грамоте Ивана III от 1504 года мордовское Поволжье представлено как географическая область, давно функционирующая в составе Российского государства. Традиционный социальный уклад присоединённых племён оставался в неприкосновенности. Русские государи обложили их необременительными податями и привлекали местное население во время военных кампаний.

На мордовской окраине начали возникать новые города-крепости, поскольку в то время между Русским государством и Казанским ханством нарастала напряжённость. В русских походах против Казани принимала участие и мордва.

Летом 1551 года народы правобережья Волги принесли свияжскую присягу на верность русскому царю, которая явилась правовым закреплением вхождения мордовского народа в состав Русского централизованного государства.

Можно без преувеличения утверждать, что мордва приняла существенное участие в создании не только русской государственности, изначально полиэтничной, но и стала неотъемлемой частью самого русского этноса.

Литература и источники

1. Алексеев В.П. В поисках предков. Антропология и история. М.: Наука, 1972.

2. Бубрих Д.В. Лингвистические данные к вопросу о древности связей между мордвой и восточными славянами // Записки Мордовского научно-исследовательского института, № 7. Саранск, 1947.

3. Ключевский В.О. Сочинения: В 8-ми т. Т. 1. Курс русской истории. Ч. 1. М.: Госполитиздат, 1956.

4. Мельников П. И. (Андрей Печерский). Очерки мордвы. Саранск, 1981.

5. Мокшин Н.Ф. Мордва глазами зарубежных и российских путешественников. Саранск, 1993.

6. Токарев С.А. Этнография народов СССР. М., 1958.

7. Центральный государственный архив Республики Мордовия. Фонд Р-267 (М. Е. Евсевьев). Oп. 1. Д. 24. Л. 34.

8. Frahn Ch. Ì. Ibn Foszlan’s und anderer Araber Berichte iiber die Russen alterer Zeit. St. Petersburg, 1823.