После этой [свадебной] вейцлы поехал конунг Свейн по всему государству, а также и королева. Был и епископ в той поездке, и клирики, потому что конунг Свейн распорядился крестить эту страну и всё то государство, которым ра­нее управляла королева. И когда наступило лето и божественное милосердие обрело такую силу в стране, что там все были крещены, тогда пожелал конунг Свейн со своими спутниками готовиться к поездке домой в Свитьод, чтобы сообщить своим родственникам правду о своей поездке». (3, 269)

В саге Свейн заместил своего отца. Государство Ингвар нашёл и стал его правителем. Возложение на него пурпурных одеяний и короны го­ворит о том, что возведение в русские князья сопровождалось обрядом поставления, сходным с византийским венчанием на царство. Ингвар объехал приобретённое государство вместе с епископом и клириками и крестил его. Перед нами зимнее полюдье, во время которого шло просве­щение полуязыческого княжества.

Порядок рассказа о русских приключениях Ингвара несколько нару­шен. Вначале он стал супругом Елизаветы, а уже затем был торжественно возведён в правители одного из княжеств. Готовиться к поездке он стал весной, но не в Швецию, а в Византию.

Интерес к течению Волги у Ингвара мог возникнуть только в случае пребывания в Ростовском княжестве, единственном из русских княжеств, по которому протекала эта река. С 1036 года оно входило во владения Владимира Ярославича, руководителя похода 1043 года. В 1029‒1030 го­дах Олаву Святому был выделен во владение Суздаль с округой. Тогда ростовским князем был Судислав.

Зиму 1042/1043 годов Ингвар провёл вместе с епископом. Епископ же жил в Ростове. Ингвар стал ростовским князем. Этому соответствует параллельный рассказ о Свейне, в котором сообщается о приобретении Ингваром державы лучшей, нежели Швеция.

Ингвар по матери был внуком Владимира Святого, племянником и зятем Ярослава Мудрого. Ингигерд приходилась ему тёткой. Близкие родственные связи обусловили его более крупное владение, нежели у Олава Святого, связанного с русским правящим домом только родствен­ными отношениями своей жены.

Первым ростовским епископом стал во время крещения Руси Фео­дор. Затем во время ростовского княжения Бориса Владимировича епи­скопом был Иларион, который не выдержал трудностей просвещения населения княжества и вернулся в Константинополь. В «Житии св. Ле­онтия Ростовского» об этом предшественнике св. Леонтия сказано:

«Не стерпевшу же... пребыти в Ростове, бяху бо люди мнози помрачивася прелестию сатанинскою... возвратишася пакы ите к Царюграду ничтоже успе». (16, 324‒325)

Ростовским епископом был св. Леонтий Ростовский — грек и выхо­дец из Печерского монастыря. Печерский монастырь возник позднее ин­тересующих нас событий, так что св. Леонтий появился в Ростове в 1060-е годы. (16, 325) Помрачения прелестями сатанинскими были ха­рактерны для суздальского мятежа 1023 года. Во время вызванных засу­хой и голодом народных волнений Иларион покинул Ростов, и княжество надолго осталось без епископа.

С введением во время междоусобицы Владимировичей звания новго­родского архиепископа Ростовское княжество в церковном отношении подчинялось Новгороду. В 1026 году Ярослав Мудрый был вынужден пе­редать его Судиславу Владимировичу, союзнику Мстислава. Вхождение Ростовского княжества в Новгородское архиепископство и отсутствие в нём собственного епископа соответствовали интересам Ярослава, так как укрепляли его позиции в этих спорных землях.

После смерти Мстислава и заключения в тюрьму Судислава Ростов­ское княжество и в светском отношении было присоединено к Новго­родскому княжеству. Затем оно было отдано Ингвару. После его гибели мужем Елизаветы стал Харальд Суровый. Родственных связей по жене оказалось для него недостаточно для получения высвободившегося Ро­стовского княжества, и он был вынужден уехать в Швецию.

Литературного Ингвара-Свейна сопровождал епископ Родгейр:

«Потом снарядил он (Свейн. — В. Т.) 30 кораблей и объявил, что хочет по­вести то войско к королеве (Силькисив. — В. Т.). У него с собой было много на­ставников. Высшим среди них был епископ, которого звали Родгейр. Епископ трижды освятил жеребии и трижды бросал жребий, и каждый раз жребий показывал, что Бог желал, чтобы он ехал. Епископ сказал тогда, что он с радо­стью поедет. Вот Свейн начинает свою поездку из Гардарики...

Тогда Свейн поспешно отправляется оттуда (места битвы с драконом Якулем. — В. Т.) и плывёт, пока не приходит в государство королевы Сильки­сив. Она выходит ему навстречу с большим почётом... Затем были они приня­ты с почётом и уважением. А затем, когда она узнала, что туда приехал епископ, она очень обрадовалась. Епископ проповедовал ей о вере, и говорили они через пе­реводчика, потому что епископ не умел говорить на том языке, на котором говорила она. И вскоре она обрела понимание духовной мудрости и велела себя крестить. И в том же самом месяце был крещён весь городской народ». (3, 269)

Епископ Родгейр показан просветителем княжества. Как раз в Ро­стовском княжестве, где значительную часть населения составляли финно-угорские народы, долго сохранялось язычество. Святой Леонтий претерпел много тягот и страданий во время просвещения своей епар­хии. По житию св. Исайи, преемника Леонтия, в его пастве были ново­крещёные люди, не утверждённые в вере, «яко новосажденный виноград». (16, 326‒327) Елизавета была крещёной, но епископу Родгейру и поми­мо неё было где прилагать силы по насаждению христианства.

Имя и незнание русского языка выдают в епископе иноземца. Флоти­лию в 30 кораблей Ингвар набирал не на Руси, а в Швеции. Вроде бы Род­гейр бросал жребий по поводу своей поездки перед отплытием не из Гар­дарики, а перед отплытием в Гардарики. Однако во всей Швеции был только один епископ, и его участие в походе посланного на Русь военно­го отряда маловероятно. Сомнительно и принятие русским митрополи­том иноземного епископа на русскую епархию.

Приезд польского епископа Рейнберна на Русь был вызван предше­ствующим крещением части печенегов католическим архиепископом Бруно с образованием у них католической епархии и её нуждами. Ростов­ская же епархия входила в состав Русской церкви.

Родгейр был возведён в епископы митрополитом Феопемптом из числа приехавших с Ингваром скандинавских священников, возможно, с использованием Божьего суда — выбора из нескольких кандидатов по­средством жеребьёвки. При Ингваре в Ростовском княжестве была вос­становлена епархия.

Поездке Ингвара по Руси осенью — зимой 1042/1043 годов соответ­ствует рассказ о поездке Свейна с епископом Родгейром:

«Там была хорошая гавань. Они теперь раскладывают свои товары друг пред другом, и Свейн купил там много сокровищ. Затем пригласили язычники своих покупателей в дом на вейцлу, и они приняли приглашение. А когда они вошли в дом, то увидели, что там расставлены разнообразные лакомства и множество лучших напитков. А когда люди Свейна сели за стол, то они пере­крестились. Но язычники, увидев, что те делают знак креста, пришли в ярость и набросились на них. Одни били их кулаками, а другие царапали их, и каждая из сторон позвала себе [на помощь] войско.

И когда Свейн увидел эту потасовку, то сказал он: „Кто знает, но эта встреча может стать для нас большой неприятностью". Затем он присоеди­нился к своим людям и велел всем вооружиться. Когда Свейн собрал своё войско, они увидели, что язычники собрали своё войско и несли перед войском окровав­ленного человека, используя его вместо стяга. Тогда советуется Свейн с еписко­пом Родгейром, что ему следует предпринять. Епископ сказал: „Если язычники надеются на победу с помощью какого-то злого человека, тогда подумаем о том, что нам следует надеяться на поддержку с небес, где сам Господь Христос живёт и проявляет милосердие. Он предводитель всех христиан и покровитель всех жи­вых и мёртвых. Вынеси перед собой победный стяг нашего Христа распятого, взывая к Его имени, и от этого будем ждать победы, а язычники — погибели!"

Воодушевленные епископом, взяли они святой крест с ликом Господа, и под­няли его вместо стяга, и понесли перед войском. Тогда пошли они без страха на­встречу язычникам, а клирики обратились к молитвам. И когда войска сошлись, ослепли язычники, и многие испугались и сразу же стали спасаться бегством, и каждый бежал своей дорогой — некоторые в реку, а некоторые в болото или в лес. Много тысяч язычников там погибло. А когда убегавшие были перебиты, то распорядился Свейн похоронить тела там, где они погибли. А когда это было сделано, попросил Свейн своих воинов проявить осмотрительность и не наблюдать за обычаями язычников, „потому что, — сказал он, — в этом походе мы потеряли больше людей, чем приобрели"». (3, 267‒268)

Приобрести сокровища у язычников и отведать лакомств и изыскан­ных напитков ростовский князь мог только в соседней Волжской Булгарии. Сюда поступали по Волге товары из мусульманских стран. Булгары были мусульманами, которых скандинавы причисляли к язычникам. Тро­гательную заботу Свейна о погребении тел убитых язычников следует связать с более поздним переосмыслением текста. В стычке отряд Ингва­ра понёс тяжёлые потери, и его воины погребали павших из своего от­ряда, а не из чужого.

Причиной стычки стало наблюдение за местными обычаями и осенение крестным знамением, вызвавшим возмущение аборигенов. Спутни­ки Ингвара посетили булгарскую мечеть и из-за своего неуважительного отношения к мусульманским правилам подверглись нападению. Одни били святотатцев кулаками, другие царапали. В царапающихся узнаются женщины. Во вспыхнувшей на религиозной почве драке приняли участие как местные мужчины, так и женщины. Пока знать пировала с булгарскими купцами, рядовые воины поссорились с горожанами.

Варяги устремились в торговый центр для распродажи и обмена на­грабленной в походе добычи. Ингвар посетил Булгарию на судах, то есть приплыл по Волге. По пути его отряд занимался грабежом:

«Вот плывут они некоторое время, пока не увидели большой гурт свиней на одном мысу у подножия скалы у реки, и несколько человек сбежали на землю и хотели их убить. Так они и сделали. Тогда те свиньи, что разбежались, приня­лись визжать, и побежали они вверх по берегу. А затем увидели они, что большое войско спускается с берега к кораблям, и какой-то человек выступил перед вой­ском. У него было три яблока, и подбросил он одно в воздух, и оно упало на землю у ног Свейна, а сразу за ним другое; и оно упало на то же самое место. Тогда Свейн сказал, что не стоит ждать третьего яблока: „какая-то дьявольская сила и крепкая вера их направляют". Свейн наложил тетиву и выстрелил в него. Стрела попала ему в нос. Звук был таким, как если бы рог раскололся на куски, и тот [человек] поднял голову, и они увидели, что у него был птичий клюв. Затем он громко закричал и бросился к своему войску, и побежали они все вверх по берегу так быстро, как только могли — последнее, что они увидели, когда посмотрели на них». (3, 266)

Забой свиней вызвал нападение их хозяев. Птицеобразные божества были популярны у финно-угров. Отряд Ингвара действовал на лежавших между Русью и Булгарией землях финно-угорских племён как на чужой территории. Стычки заканчивались тем, что лесные жители разбегались.

Если бы отряд Ингвара разорил булгарский город, то скальды воспе­ли бы этот подвиг, сообщая о захваченной добыче. Вместо этого они при­водят явно недостоверное бегство горожан по рекам, болотам и лесам. По лесным чащобам разбегались финно-угры. Отряд Ингвара был выбит из булгарского города и понёс потери. Скальдам пришлось выдавать за славную победу над горожанами стычки с лесными жителями.

Лесными жителями между русскими и булгарскими владениями были воинственные мордовские племена. Если бы торговая экспедиция в Булгарию плыла бы на судах, то схваток с мордовскими язычниками не было бы. Ростова Ингвар достиг не ранее конца октября — начала ноября, ког­да речная навигация заканчивалась. В Булгарию двигались по рекам, но зимой и на санях. На обратном пути отряд Ингвара подвергся нападе­нию мордовских разбойников.

В рассказе о приезде Ингвара в страну Силькисив время, прожитое им у королевы, определено в одну зиму. Это соответствует времени пре­бывания реального Ингвара в Ростовском княжестве. В разных изводах сказаний об Ингваре использовались разные эры. Отъезд его более пра­вильно, нежели в параллельном рассказе об отъезде Свейна, отнесён на весну, а не на лето.

Список использованной литературы

1.  Адам Бременский, Гельмольд из Босау, Арнольд Любекский. Славянские хроники. М., 2011.
2.  Багров Лео. История картографии. М., 2004.
3.  Глазырина Г. В. Сага об Ингваре Путешественнике: Текст. Перевод. Коммента­рий // Древнейшие источники по истории Восточной Европы. М., 2002.
4.  Дашков С. Б. Императоры Византии. М., 1996.
5.  Джаксон Т. Н. Четыре норвежских конунга на Руси. Из истории русско-норвежских отношений последней трети X — первой половины XI в. М., 2000.
6.  Донской Д. В. Рюриковичи: Исторический словарь. М., 2008.
7.  Древнерусские города в древнескандинавской письменности: Текст, перевод, ком­ментарии. М., 1987.
8.  Мельникова Е. А. Древнескандинавские географические сочинения. М., 1986.
9.  Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи. М., 1977.
10.  Мифы народов мира. Т. 1. М., 1980.
11.  Мифы народов мира. Т. 2. М., 1982.
12.  Назаренко А. В. Русь и Германия в IX-X вв. // Древнейшие государства Восточ­ной Европы. 1991 год. М., 1994.
13.  Олоф Далин. История Шведского государства. Ч. 1. СПб., 1805.
14.  Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.
15.  Радзивиловская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 38. Л., 1989.
16.  Рапов О. М. Русская церковь в IX — первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1988.
17.  Снорри Стурлусон. Круг Земной. М., 1995.
18.  Титмар Мерзебургский. Хроника. М., 2005.
19.  Тороп В. Атлантида. М., 2009.
20.  Тороп В. Ярослав Мудрый. Быково, 2012.
21.  Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 4. М., 1996.
22.  ЧекинЛ. С. Картография христианского средневековья VIII-XIII вв.: Тексты, пе­ревод, комментарии. М., 1999.
23.  Щавелева Н. И. Польские латиноязычные средневековые источники. М., 1990.
24.  Charta Rogeriana Weltkarta des Idrisi vom Jahr 1154 n. Cr. St. 1928.